- Тогда, может быть, сообщишь мистеру Норму, что с его стороны было бы очень мило доставить своему рекруту один горячий сандвич и одно холодное пиво?
- Сообщить и проваливать?
- Серьезно, мне надо его повидать. Хочу, чтобы он приехал как можно быстрее. Будь добр, свяжись с ним.
- Конечно. - Он снова полез в машину, щелкнул рычажком передатчика, заговорил в микрофон: - Девятый вызывает коммутатор департамента, прием. Девятый вызывает департамент, прием. - Ничего. Попробовал еще пару раз, и вылез. - Я же говорил Реду, в этой чертовой штуке что-то отсоединилось. То работает, то совсем глохнет.
- Мне там окно удалось открыть. По-моему, телефон в доме работает, только мне велено не звонить. Может, ты звякнешь и просто скажешь, что… хочешь ему кое-что показать в доме Бейтера?
- А у тебя есть что ему показать? Нашел что-то, Макги?
- И да, и нет. Слушай, Кинг, ты же знаешь, я отчитываюсь непосредственно перед ним.
- Черт возьми, знаю, ты в его прямом подчинении. Он мне сказал, можно просто заехать, взглянуть, как ты тут. Расскажи, и я сразу же двину обратно, доложу лично, не стану по телефону болтать.
Мне хотелось подумать, я шагнул вперед, собравшись прислониться к машине. Кинг стоял на пути, несколько неуклюже держась на ногах. Впрочем, во время небольшой демонстрации в душевой двигался он хорошо.
Поэтому я сказал:
- Ладно, Кинг. Может, действительно, так лучше будет. Я тебе все расскажу. Только сядем в машину. Идет?
- Слишком уж мне тяжело влезать и вылезать из этой тесной консервной банки. Выпускают чересчур маленькие машины для моих габаритов.
- Ладно. Ты стой, а я сяду.
Он даже не шевельнулся, и тогда я понял. Отскочил на добрых десять футов, наставил дуло карабина прямо в толстое брюхо.
- Ты чего, парень? Что за фокусы?
- Положи правую руку себе на макушку, да помедленней, ну!
- Черт возьми, ты как будто…
Оружие в кобуре висит на брючном ремне.
- Левой рукой расстегни ремень. Теперь верхнюю пуговицу. Расстегни "молнию". Спусти штаны.
- Да ты что…
- Кинг, поверь лучше, пробью в тебе дыру прямо посередине.
Он спустил брюки, я велел перешагнуть через них, отойти подальше - подальше от машины, сделал круг и, держа его на прицеле, заглянул в седан. Сперва не увидел и, будь он поосторожнее, может быть, вообще не заметил бы. Микрофон оказался вырван из передатчика, висел на крючке, а оборванный провод болтался.
- Я тебе чуть не поверил.
- Да ты лучше подумай как следует! Перед тобой Кинг. Я на твоей стороне, приятель.
Он в самом деле казался расстроенным и встревоженным. На нем были синие боксерские трусы. Ноги массивные, белые, безволосые. Я еще кое-что вспомнил. Приказал расшнуровать ботинки, сбросить и отойти назад. Приближаясь по мере его отступления, поднял башмаки, поднес к свету, разглядел потертые подошвы, гладко сношенные на подушечках пальцев.
Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, слегка нажал на спусковой крючок.
- Ты чуть до них не добрался, Кинг. Был совсем близко.
- Лучше бы кто-нибудь посадил тебя под замок, пока ты никому не навредил, парень.
- Ты хороший могильщик?
- Неужели прикажешь мужчине с такими размерами копать себе яму?
- Тебе ведь не приходится тяжко трудиться, Кинг. А нет ли у тебя свежих мозолей?
Он невольно взглянул на правую ладонь и, как ребенок, спрятал руку за спину:
- Недавно работал у себя в саду.
- Что ж ты там посадил? Мертвую леди?
- Ради Бога, Макги!
- И аккуратно насыпал сосновых иголок. А мы их очень аккуратно смели, и вот этот ботинок будет полностью соответствовать снятому Хайзером слепку. Тебе не составляло никакого труда следить за машиной Генри. Спрятался, увидел, как я уезжаю, и вошел. Сунул девушку головой в ведро. Сил тебе хватило.
- Подкожно колешься дурью или прямо в вену?
- Кинг, не буду рисковать и возиться с тобой. Слишком уж ты хороший боксер. Очень медленно повернись. Я сейчас тебя свяжу, а при обыске в твоем доме найдут куски разбитого бетона, немного парафина и немного наличных.
Я собирался подойти поближе, оглушить Кинга ударом приклада по голове, приковать наручниками к рулю, подведя его машину поближе.
Он не стал поворачиваться.
- Хочешь поиграть в бойскаута, Макги, давай, стреляй. Ты совсем близко, как сам раньше сказал. Давай!
- Почему Бетси?
- Хороший вопрос. Почему бы и нет?
Я снова демонстративно шевельнул пальцем на спусковом крючке.
- Явилась обыскивать хижину Лью как раз в тот момент, когда я срывал крышку сейфа. Решила, будто это я его убил. Не сказала, но показала. Я решил, что отлично смогу вас обоих прищучить. Хотел знать, что сталось с телом Лью, и когда начал копать могилу, она раскололась. Ну, закрутил проволоку потуже, да тут пришлось отправляться на службу.
- Почему Лью?
- Я думал, Лило ему рассказала, где Фрэнк спрятал деньги. Он и сам кое-что накопил да припрятал. Была у меня неплохая догадка, где именно. Оказалось, семечки, - одиннадцать тысяч. И куча порнографии. Гадкие письма и гадкие грязные снимки. Пришлось жечь. Там одна непристойность. Линда Фезермен хорошо ко мне относилась. Разговаривала как с человеком, а не со старым жирным боксером, превратившимся в копа. После ее гибели Лью подмигнул мне, я понял, он хочет сказать, что она была среди его женщин, и решил его убить. Я расследовал ее гибель. Она замечательно обращалась со мной. Просто прекрасно.
- Тебе везло, Кинг. Главным образом потому, что ты очень тупой.
- Знаешь, сколько бы у меня было денег? Знаешь, какие гонорары я мог получать, будь у меня хорошие руки и хорошие менеджеры, да если б я не так легко калечился? Все остальное работало на меня. Имел бы в любом случае миллион баксов, парень. Прямо сейчас. Все остальное у меня было - скорость, удар, инстинкт.
- Стало быть, эти деньги по праву твои.
- У меня было бы даже больше.
Я вдруг сообразил, что он как-то чересчур близко придвинулся, и попятился, а он бросился, низко пригнувшись, оттолкнул локтем дуло, всадил в ребра сильный удар левой, низко, справа. Я почувствовал, как подкосились ноги, почувствовал, как плыву назад, падаю, кувыркаюсь через голову, легкий, словно пушинка чертополоха, почувствовал, как проваливаюсь, увидел его в красном свете - он решительно шел на меня, шаркая ногами, - увидел подплывающий кулак, ощутил размозживший живот удар, увидел завертевшееся небо, снова упал, ощутил губами холод металла.
- Давай, приятель, - просительно проговорил он где-то вдали. - Вставай! Оп-ля! Попляши чуточку со стариком Кингом.
Рука нащупала металл. Эта игра забавляла его, он никак не хотел вести дело иначе. Палец нащупал предохранитель. Я был сломан пополам, а обе половинки находились на расстоянии самое меньшее в ярде друг от друга. Я перевернул правую руку, приподнял карабин и как можно быстрее нажал на спуск, но оружие содрогнулось, как минимум, через пять минут. Акула нырнула в море красного солнца, красное море поглотило меня, и чем глубже я тонул, тем темнее оно становилось.
Глава 21
Одним прекрасным майским днем Мейер привел "мисс Агнес" к дверям больницы в Лодердейле, и веселая леди в сером подкатила меня в коляске по короткому пандусу к обочине тротуара. Мейер вышел из машины, я встал, шагнул, сел на сиденье и вытянул ноги.
Поблагодарил леди, которая посоветовала не спешить возвращаться. "Мисс Агнес" выглядела лучше прежнего. Рон вручную отполировал столько слоев синей краски, что в нее можно было смотреться, как в зеркало.
- Хорошо бегает? - спросил я Мейера.
- Отлично, не считая того, что водить ее так же приятно, как бронированный грузовик.
Весь мир в каждой краске и каждом очертании казался ярким, новым, необычайно блистательным. Вот на что способна пара недель в больнице. В собственной одежде я себя чувствовал непривычно. Вдобавок она оказалась мне несколько велика.
- Приятно выйти, - сказал я.
- Какое-то время назад никто не надеялся.
Это мне было известно. Куда-то выпало несколько дней. Врач полностью отказывался поверить, будто два удара человеческим кулаком могли причинить подобные повреждения. Заявил, что мышечный слой так тверд и плотен, что выдержит такой удар. Заявил, что от этого у меня не могли сломаться три ребра, порваться передняя мышца и образоваться кровоизлияние в печени. Конец сломанной реберной кости воткнулся в край левого легкого. От этого началась пневмония, против которой никак не могли подобрать подходящий антибиотик. В тот день я был в неплохой форме, но не для ринга.
- Можешь забыть о суде, - объявил Мейер.
- Что ты хочешь сказать? Что случилось?
- Стерневан умер сегодня утром. С ним все было в порядке. Раздробленное бедро скрепили штифтами, вроде бы хорошо заживало. Позвонил Хайзер, сказал, обширная коронарная недостаточность.
- Мы оба должны были умереть. Лежали бы там на земле в восьми шагах друг от друга, медленно истекали бы кровью. Да, к счастью, ребята в "мустанге" вернулись, решили все-таки залезть в дом. Мейер, друг мой, в округе Сайприс нам изменила удача.
- У меня нет особой нужды возвращаться туда. Кстати, Хайзер предупредил, что твой чек придет через несколько дней. Два с половиной процента от найденной суммы. Что-то около двадцати двух тысяч.
- В округе Сайприс всем изменила удача.
- Наверное, девятьсот двадцать тысяч - несчастливое число. Руки потеют, и на тебя начинают сыпаться несчастья.
- Мейер, нашли какие-нибудь тела рядом с трейлером?
- Я же тебе говорил, что нашли. Рассказывал десять дней назад. Казалось, ты слышал.
- Чьи?
- Неизвестно. Слишком долго пролежали. Мужчины - один высокий, другой пониже. У обоих круглые отверстия у основания черепа. И это я тоже тебе говорил.
- Не бурчи. Разве трудно два раза сказать?
- Просто думаю о других вещах, о которых уже говорил, а придется повторять.
- Еще будет время. Мы никуда не собираемся. Я в отключке, случайно, ничего не болтал?
- Кое-что.
- Что-нибудь интересное?
- Полный бред и мрак. Знаешь, как в обычном припадке белой горячки. Секс и насилие. Ничего оригинального.
- Спасибо. Красный свет.
- Даже если бы я не видел, то понял бы, слыша, как ты втягиваешь воздух сквозь зубы, Макги. Говорить вслух об этом излишне. Я могу рассердиться и кого-нибудь переехать.
- Ты ведешь машину. Ну и веди. Оставляю тебя в покое.
- Какое блаженство!
- Нанял кого-нибудь, Мейер?
- Разве сам бы не справился, если бы не нанял? Подыскал женщину для готовки и уборки. Безобразную. Несколько туговатую на ухо. Пока ты в таком состоянии, я тебе услужил, подобрав безобразную. В свободное время будет читать тебе книжечки вдохновенных стихов.
- Ты слишком хорошо ко мне относишься, Мейер.
- Неточная формулировка. Я слишком хорош для тебя.
- Зеленый.
- Разве я так поступаю, когда ты сидишь за рулем? Разве жалуюсь, когда ты опрокидываешься в канал?
- Нет. Но постоянно напоминаешь об этом.
Вскоре мы проехали под пешеходным мостом, свернули налево, и Мейер привел "мисс Агнес" на стоянку в разумной близости от дока Ф.
- Хочешь проехаться на грузовой тележке?
- Пойдем пешком. Медленно.
И мы пошли по пирсу Ф-18, куда с дальних судов доносились вопли и крики, а с близких приветственные возгласы. И гнусные комментарии. Мистер, вы, случайно, не папаша Тревиса Макги? Мейер, кто этот бледненький костлявый старикашка? Макги, где твой загар? В овсяной муке вывалялся? Милый, я дам тебе адрес портного моего покойного мужа!
Веселись, народ. Я хочу одного - поскорее попасть на борт и лечь.
Топчась на маленьких сходнях, опасливо цепляясь за трос ограждения, я заметил, что мой плавучий дом выглядит почти так же отлично, как древний "роллс"-пикап. Сплошной блеск и сияние. Он выглядел так хорошо, что я даже расстроился. Почему мне не удается держать его в таком состоянии?
- Мейер, кто этот энергичный полировщик?
- У глухой женщины масса лишней энергии. Она меня все спрашивала, что делать дальше, и я однажды ответил, что судно можно вымыть и снаружи.
Мейер помог мне войти в салон, вниз по коридору, мимо камбуза, в капитанскую каюту. Постель была застлана накрахмаленными простынями и разобрана. Я разделся и лег, а Мейер сказал, что мне наверняка пойдет на пользу добрый глоток джина "Плимут" со льдом, а я ему сказал, что он хороший человек. И услышал, как он где-то звенит бутылками и бокалами.
Звяканье приближалось, я протянул руку, открыл глаза, спрашивая:
- Мейер, где…
А Хайди Гейс Трамбилл сунула мне в руку бокал и громко засмеялась над моим изумлением и над моей радостью. Она по-прежнему выглядела самой элегантной из всех прочих кошечек, только стала чуть постарше, но ни на фунт тяжелее, появилось больше радости жизни во взоре, больше привкуса разных моментов и мест на губах. Красивая, недавно загоревшая, благоухающая духами, Хайди наклонилась, быстро и мягко поцеловала меня в губы, уселась на краю постели, глядя на меня затуманенным взором.
- Макги, ты что, плачешь как идиот?
- Это от слабости, милая. Вода вытекает из глаз. Почти ничего не значит. Или очень много. Выбирай. Но какими судьбами? Когда я тебя видел в последний раз…
- Я села с вещами в машину и оставила тебя стоять на дороге, дорогой мой. В Сент-Круа. Оглянулась - стоишь ужасно одинокий. А мое сердце все разрывается и разрывается.
- Помню, ты сказала, что едешь устраивать свою жизнь, найти нужного парня, завести пухленьких ребятишек… Ну и?..
- Нашла, только кто-то другой отыскал его раньше. Была длинная нехорошая сцена, милый, но я со всем этим покончила полгода назад. Писала картины как сумасшедшая. Все мои работы с выставки проданы.
- И что ты здесь делаешь?
- Разве ты не знаешь? Я безобразная, глуховатая, буду читать тебе вслух вдохновенные стихи.
- Это ты надраила дряхлую посудину?
- Посмотри на мои бедные руки, милый. Взгляни на ногти!
- Нет, серьезно, как…
- Тревис, дорогой, давным-давно - может, на самом деле не так уж давно, только кажется, будто вечность назад, - я сказала Мейеру, что ты однажды собрал меня из кусочков, поэтому, вдруг тебе когда-нибудь понадобится то же самое, пусть он меня найдет, сообщит, я мгновенно примчусь, если не буду страдать от какого-нибудь сложного перелома. Вчера была неделя, как я приехала.
- Так вот почему у Мейера был такой благодушный, самодовольный, таинственный вид! Почему же ты не приходила в больницу?
- Я их терпеть не могу, дорогой. Извини. Разве так вышло не лучше?
- Можно только мечтать. Господи, ты чудесно выглядишь. А еще ты совсем особенная, Хайди.
- Тебя надо собрать из кусочков?
- Разве не видишь?
- Ох, черт. Я совсем не о том, что ты выглядишь точно смерть. Это всего лишь тело. Я сказала, собрать тебя из кусочков.
Я смотрел на нее и понимал.
- Что-то пошло вразнос, и становится хуже. Не знаю. Я что-то потерял, не пойму что. Какое-то… ощущение легкости, цели, движения. Неуклюже тыкался в углы и оказывался беззащитным, посередине. Кажется, мир огрубел, и я вместе с ним. Все, что было, прошло, и его не вернешь. Реагирую хуже, к тому же неправильно. Я по-прежнему забавляюсь, только теперь с каким-то презрением. Не знаю… не знаю.
- Милый, снова тот же синдром. Вода течет из глаз.
- Извини.
- Ты же знаешь, ничего плохого с тобой не случилось. Это просто второе взросление.
- Правда?
- Конечно, милый Тревис. У меня был запоздалый подростковый период. Помнишь ту просто жуткую аналогию, когда ты меня сравнивал со старым желтым "паккардом", который купил в детстве и который в конце концов замечательно бегал?
- Действительно.
- Мейер из твоего бреда понял, что ты обещал одной леди в июне круиз на борту своего дивного судна, а ей по каким-то причинам, о которых он не рассказывал, не удалось в него отправиться. Можешь мне объяснить или нет, как угодно. Только я предлагаю себя взамен.
- Это очень хорошая мысль, Хайди.
- От запоздалого переходного возраста меня вылечил взрослый мужчина. Думаю, взрослая женщина сможет вылечить от второго взросления, как по-твоему?
- Шоковая терапия?
- Макги, я очень взрослая женщина, гораздо взрослее, чем в тот мрачный день, когда мы прощались на том чудном острове.
- По-моему, да. Я бы сказал именно так.
Она взглянула на меня, и я вдруг точно понял, о чем думала Мона Лиза. Точно та же улыбка, только на более симпатичном для меня лице.
- Думаю, дорогой, для нашего с тобой здоровья, причем для душевного тоже, жизненно важно, чтобы ты долго и сладко спал, ел полезные великолепные блюда, которые я буду готовить, с каждым днем чуть больше упражнялся, загорал на солнышке и…
- По-моему, это самое важное. Да, действительно.
- А во время круиза мы побываем в далеких краях, милый. Уплывем дальше всех, кто куда-либо раньше плавал, куда только можно доплыть на этом корабле за один чудный месяц.
Я допил мою порцию. Она взяла бокал и сказала мне позже, что я заснул с улыбкой, а потом ко мне присоединился кот Рауль, свернувшись в теплом гнездышке у меня на груди.
Послесловие
За более чем тридцатипятилетний период своей литературной деятельности Джон Макдональд написал 69 романов, изданных отдельными книжками в мягких обложках. Подобно "Кондоминиуму" ("Condominium"), в котором описываются махинации финансово-промышленных корпораций с целью прибрать к рукам земли Флориды, или роману "Еще одно воскресенье" ("One More Sunday"), где речь идет о деятельности евангелической церкви, собирающей средства с помощью телевидения и компьютеров, подавляющая часть этих романов посвящена теме противозаконной, алчной и нередко жестокой деятельности воротил крупного бизнеса. В других, произведениях поднимается проблема коррупции в политических кругах местного масштаба или, как, например, в "Забудьте все наши клятвы" ("Cancel All Our Vows"), повествуется о хрупкости и ущербности семейных отношений в предместьях американских городов.
Однако в большей степени Макдональд известен все же по серии произведений, начало которой было положено в 1964 году романом "Расставание в голубом" ("The Deep Blue Goodby") - повествование в нем ведется от имени некоего Тревиса Макги. Другие книги, уже без участия Макги, такие, как "Единственная девушка в игре" ("The Only Girl in The Game") (о невинной девушке, обманным путем вовлеченной в деятельность преступного синдиката, орудующего в лас-вегасском отеле, и в конце концов убитой) или "Пожалуйста, запросите нас о подробностях" ("Please Write for Details") (о группе бездомных американцев, которых рекламные объявления заманили в сомнительного рода религиозную секту), чрезмерно насыщены всякого рода стереотипами - осуждением воинствующей невинности, вялыми протестами против "системы" и так далее, - да и вообще написаны гораздо более примитивным языком.