Леотихид, VII в. до н. э
Когда кто-то выразил неудовольствие, что Леотихид Первый часто меняет свои решения, царь сказал: "Я-то меняю по обстоятельствам, а вы - вследствие подлости".
* * *
Когда его спросили, как лучше всего сохранить блага, которыми располагаешь, он сказал: "Не все доверять случаю".
* * *
Когда его спросили, чему важнее всего обучать свободнорожденных детей, он ответил: "Тому, что им пригодится, когда они станут взрослыми".
* * *
Когда кто-то спросил, почему спартанцы мало пьют, Леотихид ответил: "Чтобы не другие за нас думали, а мы за них".
Еврикратид, сын Анаксандрида, спартанский царь из рода Агиадов, предок знаменитого Леонида, VI в. до н. э
Еврикратида, сына Анаксандрида, спросили, для чего эфоры, никогда не откладывая, ежедневно разбирают все дела, связанные с договорами. Царь ответил: "Чтобы, окруженные врагами, мы не теряли доверия друг к другу".
Полидор Шестой, царь из рода Агиадов, VII в. до н. э
Один человек постоянно угрожал своим недругам расправой. Полидор, сын Алкамена, сказал ему: "Неужели ты не понимаешь, что на эти угрозы ты растрачиваешь большую часть своего запала?"
* * *
Когда Полидор вел свое войско на Мессену, его спросили, неужели он собирается воевать со своими братьями. "Нет, - ответил царь, - я только хочу пройти к неразделенным землям".
* * *
После "битвы трехсот" аргосцы, вступив в бой уже всеми силами, потерпели поражение. Союзники убеждали Полидора не упускать случая, штурмовать стены и захватить город. Они говорили, что сделать это легко, так как мужчины перебиты и в стенах остались только женщины. Полидор сказал: "По мне, хорошо, сражаясь на равных, победить врага, но я не считаю справедливым, отстояв границы своей земли, стараться захватить чужой город. Я шел сюда отвоевывать свою землю, а не захватывать чужой город".
* * *
Когда Полидора спросили, почему в сражениях спартанцы храбро рискуют жизнью, он ответил: "Их приучили не бояться вождей, а совеститься их".
Агасикл, легендарный спартанский царь VI в. до н. э. из рода Еврипонтидов
Царь Лакедемона Агасикл любил внимать мудрецам, но не допускал к себе софиста Филофана. Когда кто-то выразил по этому поводу недоумение, он ответил: "Я желал бы быть учеником только того, кого бы я был не прочь иметь родителем".
* * *
Когда один человек спросил его, может ли правитель, не имеющий телохранителей, командовать согражданами, не рискуя своей жизнью, Агасикл ответил: "Только если он будет делать это как отец, отдающий приказания своим сыновьям".
Леонт, сын Еврикратида, полулегендарный спартанский царь из рода Агиадов, VI в. до н. э
Когда Леонта, сына Еврикратида, спросили, в каком городе безопасно жить, он ответил: "Там, где богатства жителей не слишком велики и не слишком малы; где закон властен, а беззаконие бессильно".
* * *
Увидев в Олимпии бегунов, стремящихся выгадать время в начале бега, он заметил: "Насколько больше заботятся они о скорости, чем о справедливости".
* * *
Какой-то человек в самое неподходящее время держал речь о важных делах. "Говоришь-то ты, приятель, о деле, - сказал Леонт, - а время тратишь как бездельник".
Аристон, спартанский царь из рода Еврипондидов, правивший в конце VI в. до н. э
Кто-то одобрил высказывание Клеомена, который на вопрос, что должен делать хороший царь, сказал: "Друзьям - добро, а врагам - зло". Аристон же заметил: "Насколько лучше, дорогой, было бы сказать: "Друзьям делать добро, а врагов делать друзьями". (По общему мнению, эти слова принадлежат Сократу.)
* * *
Когда кто-то спросил, сколько всего спартанцев, он ответил: "Достаточно, чтобы отразить врагов".
* * *
Когда какой-то афинянин прочел в надгробной надписи восхваление своих земляков, павших от рук спартанцев, Аристон спросил: "А каковы же были те, которые победили этих героев?"
Гиппократид, спартанский царь, VI в. до н. э
Сатрап Карий написал Гиппократиду письмо, где сообщал, что один спартанец не донес ему, зная о заговоре злоумышленников. Сатрап запрашивал, как с ним поступить. "Если ты сделал этому человеку много добра, - отвечал Гиппократид, - то убей его; если же не делал, вышли из твоей страны как подлеца".
* * *
Однажды Гиппократиду встретился подросток, который смутился, так как с ним шел его покровитель. Гиппократид сказал, увидев его: "Гулять надо с такими людьми, чтобы не краснеть, если с кем-нибудь повстречаешься".
Анаксандрид, первый спартанский царь из рода Агиадов, время правления которого, относящееся к началу расцвета Спарты, нам известно (ок. 560–520 гг. до н. э.)
Анаксандрид, сын Леонта, сказал как-то человеку, сокрушавшемуся, что его приговорили к изгнанию из страны: "Страшись, любезный, удаления не от страны, а от справедливости".
* * *
Человеку, сообщавшему эфорам полезные сведения, но говорившему при этом слишком долго, Анаксандрид сказал: "Ты, приятель, говоришь дело, но не дельно, слишком много".
* * *
Когда кто-то спросил, почему спартанцы передают свои поля илотам, а не заботятся о них сами, Анаксандрид ответил: "Ведь мы приобретали наши земли, тоже заботясь не о земледелии, а о самих себе".
* * *
Другой человек спросил его, почему на войне спартанцы не боятся опасности. Анаксандрид сказал: "Причина в том, что мы уважаем жизнь, но не боимся за нее, как другие".
* * *
Анаксандрида спросили, почему геронты разбирают дела о смертной казни много дней и оставляют даже оправданного обвиняемого под судом. Царь ответил: "Много дней они судят потому, что в этих делах судьи, совершившие ошибку, уже не смогут ее исправить; обвиняемого же оставляют под судом потому, что по этому делу могут еще вынести и более правильное решение".
Демарат, спартанский царь из рода Еврипонтидов, правил с 515 по 491 г. до н. э
Так как Оронт высокомерно обращался с Демаратом, кто-то заметил: "Сурово обращается с тобой Оронт, Демарат!" На что тот ответил: "В этом нет ничего худого: вредят те, кто с тобой ласков, а не те, кто говорит с тобой неприязненно".
* * *
Когда Демарата спросили, почему спартанцы подвергают бесчестию бросающих свой щит, а тех, кто теряет шлем или панцирь, не наказывают, он ответил: "Шлемы и панцири носят ради собственной безопасности, а щиты прикрывают боевые порядки".
* * *
Слушая музыканта, Демарат сказал: "Мне кажется, он неплохо делает свое пустейшее дело".
* * *
На каком-то совещании Демарата спросили, объясняется ли его молчание глупостью или ему не хватает нужных слов. Он ответил: "Только дурак не умеет попридержать свой язык".
* * *
Как-то Демарата спросили, почему он, царь, был вынужден бежать из Спарты. "Потому, - ответил он, - что законы там сильнее, чем я".
* * *
Когда один из персов отложился от царя, Демарат уговорил его вернуться под власть своего государя. Так как царь все-таки намеревался казнить этого перса, Демарат сказал ему: "Позор ляжет на тебя, о царь, если, пока он был твоим врагом, ты не сумел наказать отступника, а теперь, когда он стал твоим другом, ты убьешь его".
* * *
Отвечая какому-то царскому прихлебателю, потешавшемуся над его изгнанием, Демарат сказал: "Не стану спорить с тобой, приятель, ибо я действительно сбился с жизненного пути".
Зевксидам, царевич из рода Еврипонтидов, начало V в. до н. э., когда Спарта принимала участие в отражении персидского нашествия
Когда Зевксидама спросили, почему в Спарте не записаны законы о военной доблести и юношей не знакомят с ними, тот ответил: "Потому что юношам полезнее видеть воочию военную доблесть, чем знакомиться с ней из писаний".
* * *
Какой-то этолиец утверждал, что для людей, способных к подвигам, война лучше мира. "Клянусь богами, - воскликнул Зевксидам, - это не так! Людям, о которых ты говоришь, смерть лучше жизни".
Клеомен, сын Анаксандрида, спартанский царь из рода Агиадов, правивший в эпоху наступления персов на Грецию
Клеомен, сын Анаксандрида, утверждал, что Гомер был спартанским поэтом, а Гесиод - илотским, ибо первый наставляет, как повелевать, а второй - как заниматься сельским хозяйством.
* * *
Послы с острова Самоса убеждали его начать войну с тираном Поликратом и говорили очень долго. "Начало речи, - перебил он, - я не запомнил, поэтому середину не понял, конец я не одобряю".
* * *
Некий пират совершал набеги на страну. Когда его поймали, он стал объяснять: "У меня не было продовольствия для моих воинов; вот я и стал отбирать его у тех, кто им владел, но не хотел отдавать добровольно". На это Клеомен сказал: "Короче говоря, ты разбойничал".
* * *
Услышав, как какой-то негодяй бранит его, Клеомен сказал: "Не для того ли ты постоянно всех поносишь, чтобы мы оправдывались и не находили времени поговорить о твоей собственной зловредности".
* * *
Когда кто-то из граждан сказал, что хорошему царю всегда и во всем следует быть кротким и сдержанным, Клеомен согласился с этим. "Но не до такой степени, - сказал он, - чтобы его стали презирать".
* * *
Терзаемый тяжелой болезнью, он стал прислушиваться к разного рода целителям и прорицателям, на которых раньше не обращал внимания. Кто-то выразил удивление этой перемене. "А чему удивляться? - сказал царь. - Ведь я теперь не тот человек, каким был когда-то; а став другим человеком, я уже по-другому и думаю".
* * *
Когда какой-то софист долго разглагольствовал о мужестве, царь рассмеялся. "Почему, Клеомен, ты, спартанский царь, смеешься, слушая, как человек говорит о мужестве?" - спросил софист. "Я поступил бы так же, чужестранец, - ответил царь, - если бы о мужестве заговорила ласточка, а вот если бы говорил орел, я бы слушал со всем вниманием".
* * *
Аргосцы утверждали, что смоют позор прошлого поражения, сразившись снова. "Удивляюсь, - сказал Клеомен, - не думают же они, что, добавив это словечко из двух слогов, они станут сильнее, чем были раньше".
* * *
Когда кто-то бранил его, говоря: "Ты, Клеомен, роскошествуешь" - он отвечал: "Это все-таки лучше, чем быть ненасытным. Вот ты, например, имея достаточно, все-таки жадничаешь".
* * *
Когда самосский тиран Меандрий бежал в Спарту, спасаясь от вторжения персов, он показал Клеомену, сколько золотых и серебряных сосудов он привез с собой, и предложил подарить их, сколько бы он ни пожелал. Царь не взял ни одного, но принял меры, чтобы Меандрий не раздавал сосуды и другим гражданам. Отправившись к эфорам, он сказал, что для Спарты будет лучше, если самосец, хотя тот и был его кунаком, все же будет удален из Пелопоннеса, чтобы он не подтолкнул кого-либо из спартанцев к предательству. Выслушав его, эфоры в тот же день объявили об изгнании Меандрия.
* * *
Когда кто-то спросил его, почему часто побеждавшие спартанцы не уничтожили нападавших на них аргосцев, Клеомен ответил: "И, наверно, не уничтожим никогда. Нашей молодежи нужно ведь на ком-то упражняться".
* * *
Когда кто-то спросил, почему спартанцы не посвящают богам захваченные у врага доспехи, он ответил: "Потому что они принадлежали трусам".
Леонид, сын Анаксандрида, сводный брат Клеомена I и внук мудрого Леонта (см. выше), правил с 488 по 480 г. до н. э. и погиб во главе отряда из 300 спартанцев, защищавших Фермопилы
Один человек сказал Леониду, сыну Анаксандрида, брату Клеомена: "Ты ведь ничем не лучше нас, за исключением того, что ты царь". Тот ответил: "Если бы я не был лучше, то не был бы и царем над вами".
* * *
Когда он шел на битву с Персом под Фермопилы, его жена Горго спросила, какие он оставляет ей распоряжения, Леонид ответил: "Вступать в брак с благородными людьми и рожать только благородных".
* * *
Когда эфоры указывали ему, что он берет под Фермопилы слишком мало людей, он ответил: "Для того дела, на которое мы идем, даже слишком много".
* * *
Эфоры спросили: "Уж не думаешь ли ты, что идешь для того, чтобы задержать варваров у прохода?" "В речах так, - сказал он, - а на деле иду умирать за эллинов".
Памятник Леониду. Спарта
* * *
Придя к Фермопилам, он обратился к своим соратникам: "Говорят, что варвар близко и выступает, пока мы теряем время. Ну что ж, либо перебьем их, либо самим умирать".
* * *
Когда во время боя кто-то воскликнул: "Из-за варварских стрел не видно солнца", Леонид сказал: "И хорошо, будем сражаться в тени".
* * *
Другой сказал: "Варвары уже рядом". Леонид ответил: "Стало быть, и мы рядом с ними".
* * *
Кто-то спросил его: "Неужели, Леонид, ты пришел сюда с немногими, чтобы сразиться с таким множеством". Царь ответил: "Если бить числом, то не хватит и всего эллинства; ведь оно составляет лишь малую часть варварского мира. Если же полагаться на доблесть, то моих вполне достаточно".
* * *
Когда другой человек тоже удивился немногочисленности его воинов, Леонид сказал: "Чтобы умереть, хватит и этих".
* * *
Ксеркс написал ему: "Перейдя на мою сторону, можешь, не борясь с богом, сделаться единоличным правителем всей Эллады". В ответ Леонид написал: "Если бы ты понимал истинные блага жизни, не стал бы домогаться чужих владений. Я же предпочитаю умереть за Элладу, чем единолично властвовать над нею".
* * *
Тогда Ксеркс снова написал ему: "Сдавай оружие!" Он ответил: "Приди и возьми".
* * *
Леонид хотел напасть на врага не медля, но полемархи требовали, чтобы он подождал остальных союзников. Леонид сказал: "Разве здесь не все, кто будет сражаться? Вы что, не знаете, что с врагом дерутся только те, у кого есть цари, которых почитают и боятся?"
* * *
Он приказал своим воинам завтракать, объявив, что обедать будут уже в Аиде.
* * *
Когда его спросили, почему лучшие люди предпочитают славную смерть бесславной жизни, он ответил: "Они считают, что жизнь и смерть - дело природы, а слава и бесславие - наше".
* * *
Леонид желал сохранить цвет молодежи, но был уверен, что юноши не захотят, чтобы их щадили. Поэтому он пустился на хитрость: дал каждому юноше по скитале и отослал как бы с поручением к эфорам. Он хотел также спасти и троих зрелых мужей, но те догадались и не согласились взять скиталы. "Я пришел сюда не вестником, а воином", - сказал один. "Останусь здесь, лучше будет", - сказал второй. А третий: "Не отстану от друзей, впереди буду биться".
Леотихид II, сын Аристона из рода Еврипонтидов, правившего в Спарте с 491 по 469 г. до н. э
Когда Леотихиду, сыну Аристона, сказали, что сыновья Демарата говорят о нем дурно, он воскликнул: "Клянусь богами, ничего удивительного: ни один из них ничего хорошего и не способен сказать".
* * *
Когда на ближних воротах змея обвилась вокруг ключа, прорицатели объявили, что это чудо. "А мне кажется, - сказал Леотихид, - в этом нет ничего чудесного. Вот если бы ключ обвился вокруг змеи - тогда было бы чудо".
* * *
Нищий орфический жрец Филипп уверял, что те, кого он посвятил в мистерии, после смерти будут счастливы. Леотихид сказал: "Что же, неразумный, ты не умрешь как можно скорей, чтобы разом покончить и с бедностью, и с постоянными несчастьями".
* * *
Когда кто-то спросил Леотихида, почему спартанцы не посвящают богам захваченное у врагов оружие, он ответил, что вещи, отобранные у трусов, нехорошо ни выставлять на обозрение молодым, ни посвящать богам.
Памятник Леониду в Фермопилах
Фемистей
Прорицатель Фемистей предсказал царю Леониду и его соратникам гибель под Фермопилами. Леонид послал Фемистея в Спарту якобы для того, чтобы сообщить о том, что должно произойти, а на самом деле чтобы он не погиб вместе со всеми. Тот, однако, не согласился, сказав: "Я прислан сюда воином, а не вестником".
Павсаний, сын Клеомброта, был регентом при малолетнем сыне Леонида Плистарха в 480 г. до н. э. и командовал объединенными силами греков, разбивших персов в битве при Платеях
Когда делосцы справедливо отстаивали перед афинянами право на свой родной остров, говоря, что, согласно их законам, ни женщины не имеют право рожать на нем, ни похороны не могут производиться, Павсаний, сын Клеомброта, сказал: "Как же этот остров может быть вашей родиной, если никто из вас не был здесь рожден и никто не будет похоронен".
* * *
Некоторые из изгнанников склоняли Павсания повести войска на Афины, утверждая, что, когда в Олимпии было названо его имя, афиняне одни-единственные свистели. Павсаний ответил: "Как же, вы думаете, поступят эти люди, которые при хорошем к ним отношении освистали меня, если я поступлю с ними плохо?"
* * *
Кто-то спросил Павсания, зачем спартанцы предоставили права гражданства поэту Тиртею. "Для того, - ответил Павсаний, - чтобы ни при каких обстоятельствах во главе нас не шел иноземец".
* * *
Какой-то слабосильный человек советовал ему дать врагам бой как на суше, так и на море. "Так, может быть, ты разденешься, - сказал Павсаний, - и покажешь всем, каков тот, кто советует нам вступить в сражение?"
* * *
Людям, удивлявшимся великолепию одежд, обнаруженных в захваченной у варваров добыче, Павсаний сказал, что лучше быть великолепными людьми, чем носить великолепные одежды.
* * *
После победы над персами при Платеях Павсаний приказал подать его свите обед, который был приготовлен для персов. Удивляясь его великолепию, он сказал: "Клянусь богами, каким же извращенным должен быть вкус этого перса, если, располагая такой пищей, он позарился на наш ячменный хлеб".