Черчилль ждал пять лет, прежде чем вернуться к старому хобби. В июне 1919 года он отправился во Францию, где провел пробный полет недалеко от Парижа. Несмотря на аварийную посадку, он не собирался останавливаться и по возвращении в Англию решил получить сертификат. Его новым инструктором стал глава Центральный летной школы, ас Первой мировой войны полковник Джек Скотт, сбивший 13 самолетов противника.
Восемнадцатого июля 1919 года они отправились в тренировочный полет. Черчилль самостоятельно поднял самолет в воздух, но на высоте 20 – 25 метров машина стала резко терять скорость. Скотт взял управление на себя, но и он оказался бессилен – самолет падал.
"Я увидел под собой залитый солнечным светом аэродром, – вспоминал Черчилль. – В моем сознании успело промелькнуть, что эти блики несут какой-то злобный оттенок. И тут я понял – да это же Смерть".
Машина плашмя рухнула на землю… Черчилль, вылетевший из кабины, отделался несколькими шрамами на лице, многочисленными кровоподтеками и легкой контузией. Скотт получил более серьезные ранения.
Уже вечером несостоявшийся пилот будет председательствовать на званом обеде в палате общин, устроенном в честь командующего американскими войсками во Франции генерала Джона Першинга [541] .
"Я с ужасом думаю о Клемми, что она пережила! – возмущалась кузина Черчилля леди Лондондерри. – Твое поведение, Уинстон, бесчеловечно по отношению к нам" [542] .
После этого прискорбного случая Черчилль был вынужден прекратить летные упражнения. На этот раз навсегда.
Лидер – олицетворение мужества
Вышеприведенные эпизоды не оставляют сомнений в том, что Черчилль был мужественным человеком. Но каким образом это качество может вписаться в модель лидерства? Ответ прост: мужество, смелость – одно из тех качеств, которое формирует лидера. В чем заключается отличие лидера от менеджера? Если положение менеджера определяет занимаемая должность, то лидер выделяется на фоне остальных благодаря личным качествам, ключевое из которых – смелость.
...
ИСКУССТВО УПРАВЛЕНИЯ: Если положение менеджера определяет занимаемая должность, то лидер выделяется на фоне остальных благодаря личным качествам, ключевое из которых – смелость.
Приведем для наглядности эпизод, произошедший с Черчиллем в 1899 году, во время англо-бурской войны. В отличие от других колониальных войн, в южноафриканском военном конфликте потомок генерала Мальборо участвовал в качестве журналиста и по законам военного времени не имел права вступать в боевые действия. Он и не собирался этого делать. Однако обстоятельства оказались выше него, заставив потомка герцога Мальборо на себе испытать, что значит быть лидером.
Вскоре после прибытия в Кейптаун Черчилль оказался на бронепоезде, совершавшем разведывательную операцию. Бронепоезд попал в засаду, несколько вагонов сошли с рельсов. Наш герой, находившийся в уцелевшем вагоне, перелез через стальной щит, спрыгнул на землю и под обстрелом побежал вдоль состава. Когда он пробегал мимо паровоза, в дюйме от него разорвалась шрапнель. "Неужели я все еще жив?" – промелькнуло в голове [543] .
В этот момент Черчилль увидел, как из кабины паровоза вылезает машинист. Его лицо было в крови. Не собираясь погибать среди безлюдных холмов, мужчина намеревался пуститься в бегство.
– Стой! – одернул его будущий лидер нации. – В одном сражении пуля никогда не попадет дважды в одну и ту же голову! [544]
Реплика оказалась убедительной. Машинист стер кровь с лица, залез обратно в кабину и до конца сражения мужественно исполнял свой долг.
Черчилль тем временем принялся очищать пути от завалов, личным примером демонстрируя, что еще не все потеряно и у англичан есть шанс вырваться из западни. Впоследствии путевые рабочие и машинист поезда скажут: "Никто не вел себя отважнее и хладнокровнее, чем мистер Черчилль" [545] .
Вскоре совместными усилиями пути были расчищены, но для отважного Черчилля инцидент закончился неудачно: он замешкался, помогая влезть в поезд солдатам, и был пленен. Однако и в плену он не потерял бодрости духа: сформировав команду, Уинстон совершит дерзкий побег, после чего впервые почувствует терпкий вкус национальной славы.
То, что произошло с Черчиллем в Южной Африке, лишний раз подтверждает известную истину – смелость, исходящая от лидера, передается окружающим. Именно поэтому она относится к одному из основополагающих качеств эмоционального лидерства.
...
ИСКУССТВО УПРАВЛЕНИЯ: Смелость, исходящая от лидера, передается окружающим. Именно поэтому она относится к одному из основополагающих качеств эмоционального лидерства.
"Лидеру постоянно приходится сталкиваться с опасностями, требующими мужества, – делится своими ощущениями генеральный директор Federal Express Фредерик Смит. – Как правило, не трудно быть невозмутимым и бесстрастным, но оставаться спокойным в условиях подступающей угрозы – совершенно другое. Подчиненные должны видеть, что вы способны сохранять спокойствие, которое означает не безразличие, а готовность к действиям. Лидеры должны быть решительными, отдавать ясные распоряжения и держать руку на пульсе. Нельзя показывать, что вы раздавлены кризисом" [546] .
Подобное поведение продиктовано самой природой и находит подтверждение в мире животных. В частности, ученые обнаружили, что в стаях шимпанзе очень легко определить, какая из особей является вожаком. Как правило, это тот самец, на которого другие животные смотрят намного чаще, чем на остальных.
"Вожак шимпанзе всегда находится в центре стаи и принимает информацию со всех сторон – от самцов, которые располагаются по периметру, выполняя функции защиты и охраны, а также от самок и детенышей, – объясняет профессор кафедры антропологии им. Чарлза Дарвина в Университете Ратджерса Лайонел Тайгер. – В среднем каждый шимпанзе оборачивается к вожаку один раз в тридцать секунд. Если его нервная система не отличается устойчивостью, остальные приматы тоже становятся возбужденными" [547] .
Аналогичное поведение распространенно и среди людей. В ходе многочисленных наблюдений за группами было обнаружено, что, даже когда лидеры сохраняют молчание, за их поведением наблюдают более внимательно, чем за поведением других членов коллектива. Например, когда на всеобщее обсуждение выносится какой-либо вопрос, первым делом члены группы смотрят на лидера, чтобы получить представление о его реакции.
"Подчиненные воспринимают эмоциональную реакцию лидера как самое надежное свидетельство его мнения и соответственно строят собственное поведение – особенно в неоднозначных ситуациях, которые члены группы воспринимают по-разному, – отмечают ученые Дэниел Гоулман, Ричард Бояцис и Энни Макки. – В известном смысле лидер устанавливает стандарт, на который равняются все остальные" [548] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: "Подчиненные воспринимают эмоциональную реакцию лидера как самое надежное свидетельство его мнения. В известном смысле лидер устанавливает стандарт, на который равняются все остальные".
Дэниел Гоулман, Ричард Бояцис и Энни Макки
Впервые Черчилль столкнулся с этой особенностью лидерства в одной из своих колониальных кампаний. Он был приписан в 31-й Пенджабский пехотный полк. Не считая полковника, в полку было всего три белых офицера, остальные – рекруты из местных.
"Пенджабцам несомненно нравилось, что в боевых условиях среди них присутствует белый офицер, – вспоминал Черчилль. – Они внимательно следили за ним, чтобы понять, как идут дела. Если ты был весел и улыбался, на их лицах тоже появлялись улыбки" [549] .
В последующие годы Черчилль не раз будет убеждаться, что, когда на тебя устремлены множество глаз, такое качество, как смелость, приобретает особое значение. Возглавив в 1940 году британское правительство, он понимал, что отныне должен стать олицетворением смелости. И он стал им. "В Уинстоне столько мужества, что хватит на всех", – восторженно отмечал генерал Эдмунд Айронсайд [550] .
Когда один из секретарей Черчилля сообщил ему, что в результате предупреждения об авианалете шесть человек скончались от инфаркта, премьер не смог скрыть удивления.
– Я бы лучше скончался от переедания, – заявил он. – А вообще, я не хочу умирать, когда столько интересных и волнующих событий происходит вокруг [551] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "В Уинстоне столько мужества, что хватит на всех".
Генерал Эдмунд Айронсайд
Черчилль с его закаленным в многочисленных сражениях характером оказался именно тем лидером, в котором нуждалась Британия. Звуки сирен и разрывы падающих бомб нисколько не могли поколебать решимость лидера нации. В самый разгар Битвы за Британию, в сентябре 1940 года, рядом с резиденцией премьер-министра были оборудованы специальные помещения, где глава правительства мог в безопасности продолжать руководство страной. Однако Черчилль старался пользоваться ими как можно реже.
"Несмотря на всю небезопасность комплекса зданий на Даунинг-стрит, Черчилль именно им отдавал предпочтение перед подземными сооружениями", – вспоминает Джон Пек [552] .
О том, насколько небезопасна резиденция премьер-министра, люфтваффе наглядно продемонстрировало 14 октября 1940 года. Во время авианалета бомбы упали на Пэлл-Мэлл, разрушив здание "самого старого, элитного и наиболее важного из всех консервативных клубов" – Карлтон-клуба. Также бомбы упали на Уайтхолл и Даунинг-стрит, повредив часть здания, отведенную канцлеру Казначейства.
В тот день Черчилль ужинал на Даунинг-стрит с Арчибальдом Синклером, Оливером Литтелтоном, а также с недавно назначенным министром транспорта полковником Муром-Брабазоном.
Когда на Пэлл-Мэлл упала первая бомба, Черчилль приказал дворецкому, слугам и поварам направиться в подвал. Буквально через несколько минут прогремел новый взрыв. В комнату вбежал один из помощников премьер-министра и сообщил, что в результате попадания снаряда в помещениях канц лера Казначейства разрушены буфет, кухня и несколько кабинетов.
"Мы проследовали на кухню, чтобы увидеть все своими глазами, – вспоминал Черчилль. – Бомба упала в пятидесяти метрах от Казначейства. Взрывная волна превратила просторное и аккуратное помещение с яркими кастрюлями и прочей утварью в черную пыль и груду каменных обломков".
Бомба убила одного гражданского служащего и ранила двоих.
Черчилль и Синклер поднялись на крышу, чтобы сверху посмотреть на центр города, подвергшийся бомбежке.
"Была ясная ночь, и поэтому открывался прекрасный обзор Лондона, – делился впечатлениями британский премьер. – Возникало такое ощущение, что бо́льшая часть Пэлл-Мэлл была в огне. Было заметно, по меньшей мере, пять очагов возгорания. Также огни полыхали на Пиккадилли и Сент-Джеймс-стрит" [553] .
На следующий день после бомбежки Мур-Бра базон отправил Черчиллю письмо, в котором поблагодарил его за "оживленный обед, бомбы и все, все, все" [554] .
Другим примером эмоциональной скупости англичан в отношении происходящих бедствий стал ответ дворецкого Реформ-клуба, здание которого, располагающееся рядом с Карлтон-клубом, также подверглось разрушительному воздействию ночной бомбардировки. Секретарь Черчилля Джон Мартин позвонил в Реформ-клуб, чтобы узнать, насколько серьезны повреждения.
– Клуб горит, сэр, – услышал он в трубке невозмутимый голос дворецкого [555] .
В глубине души Черчилль был рад, что в момент налета находился на Даунинг-стрит. Прекрасно понимая важность личного присутствия в Лондоне для поднятия морального духа своих соотечественников, британский премьер старался не покидать столицу, если заранее узнавал от дешифровщиков из Блетчли-парка о предстоящей бомбежке. "Я не могу мирно отсыпаться в сельской местности, в то время как город подвергается тяжелейшей атаке с воздуха", – комментировал он свое поведение [556] .
Черчилль не боялся, глядя опасности в глаза, наблюдать за налетами люфтваффе. Капитан Ричард Пим вспоминал об одном из таких эпизодов:
"Узнав, что налет состоится совсем скоро, его первой реакцией было схватить пальто, шляпу и, как только раздадутся первые взрывы, вскарабкаться на крышу здания, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим. Вопрос о том, чтобы спрятаться в укрытие, никогда, по-видимому, не приходил Уинстону в голову" [557] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Вопрос о том, чтобы спрятаться в укрытие, никогда, по-видимому, не приходил Уинстону в голову".
Капитан Ричард Пим
Когда Черчиллю указывали на небезопасность подобного поведения, он спокойно цитировал слова французского математика Жюля Анри Пуанкаре: "Я нахожу укрытие под неприступным сводом теории вероятности" [558] . В другой раз он сослался на свой неуступчивый характер: "Когда я был маленький, няня была не в состоянии мне помешать погулять в парке, если я этого очень хотел. И Адольф Гитлер также вряд ли преуспеет в этом" [559] .
Неудивительно, что, когда на Британию обрушилось "оружие возмездия" – ракеты "Фау", – Черчилль был одним из тех, кто решил воочию убедиться в его чудовищной разрушительной мощи. В ночь на 15 июня 1944 года свыше ста пятидесяти ракет достигли берегов Британии. Треть из них предназначались для поражения Лондона и его предместий. Двадцать ракет удалось сбить, остальные достигли цели. Брендан Брекен, находившийся в этот момент на Даунинг-стрит, предложил Кристоферу Доддсу, одному из личных секретарей Черчилля, своими глазами увидеть происходящее, чтобы потом поделиться впечатлениями с премьером. Каково же было удивление этих джентльменов, когда, выйдя из резиденции, они увидели Черчилля, который уже наблюдал за обстрелом.
"Этот эпизод стал характерным примером безграничной энергии премьер-министра и его потрясающим пренебрежением к собственной безопасности", – скажет Доддс [560] .
Как и следовало ожидать, новое оружие Гитлера Черчилля не напугало. Он спокойно продолжал работать под характерный свист ракет, сохраняя мужество и производя впечатление на своих подчиненных.
"Я находилась несколько часов с премьер-министром, который работал и время от времени просил меня что-нибудь записать под диктовку, – делилась с родителями Элизабет Лэйтон в июне 1944 года. – В помещении было очень тихо. Я сидела абсолютно спокойно, погруженная в свои мысли. Неожиданно вдалеке я услышала грохочущий рев. Звук становился все громче и громче, пока не возникло такое ощущение, что он раздается прямо над головой. Ни один мускул не дрогнул на лице премьер-министра. Я продолжала сидеть как ни в чем не бывало, искоса наблюдая за ним. И в этот момент – б-а-а-х ! Я смотрю на реакцию мистера Черчилля. Полнейшая (выделено в оригинале. – Д. М .) скука! Лишь однажды после очередного взрыва он посмотрел на меня и сказал: "Этот шум вас не беспокоит?"" [561] .
Отлично понимая, что его мужество необходимо не только тем, с кем он сталкивается ежедневно, но и непосредственным участникам кровопролитных событий, Черчилль никогда не упускал возможности лично присутствовать на месте сражения. Так, например, в решающий момент Битвы за Британию, 15 сентября 1940 года, премьер-министр наблюдал за схваткой в воздухе в штабе Королевских ВВС.
"Это была одна из решающих битв, и, подобно битве при Ватерлоо, она произошла в воскресенье, – напишет Черчилль об этом дне спустя годы. – Я находился в Чекерсе. Уже несколько раз я посещал штаб 11-й истребительной авиагруппы, чтобы понаблюдать, как ведется воздушный бой, однако тогда ничего особенно не происходило. Но в тот день погода, казалось, благоприятствовала противнику, и я, отправившись на машине в Аксбридж, прибыл в штаб авиагруппы. В 11-ю авиагруппу входило не менее 25 эскадрилий, прикрывавших всю территорию Эссекса, Кента, Сассекса и Гемпшира, а также все подступы от них к Лондону. Нас с женой проводили в оперативный центр, расположенный в бомбоубежище на глубине 50 футов под землей. Хотя полученные после войны данные показали, что потери противника составили всего 56 самолетов, 15 сентября явилось переломным моментом в Битве за Британию. Как мы теперь знаем, 17 сентября фюрер решил отложить на неопределенный срок операцию "Морской лев"" [562] .
Присутствие в штабе Черчилля объяснимо – он хотел, чтобы все пилоты знали: от их действий зависит судьба британского народа, глава правительства сопереживает им, и, будь его воля, он сам сел бы в кабину к каждому пилоту, чтобы передать частичку своей храбрости, своего настроя разгромить противника, своей уверенности в предстоящей победе.
В некоторых случаях стремление Черчилля лично присутствовать на месте событий было излишним и вряд ли может служить примером для подражания. Однако таким был Черчилль, и описание его лидерского стиля будет не полным без упоминания подобных эпизодов. К ним можно отнести и желание британского премьера принять участие в операции "Оверлорд", ознаменовавшей долгожданное открытие второго фронта. Впервые Черчилль поделился своими мыслями на этот счет за полтора месяца до так называемого Дня Д – дня высадки союзных войск в Нормандии. Своему секретарю он признался, что "хотел бы лично быть на позиции, если бы только мог". Поймав на себе удивленный взгляд, он добавил: "Каким наслаждением было бы оказаться там раньше Монти" [563] [564] .
В конце мая Черчилль связался с главнокомандующим военно-морскими экспедиционными силами адмиралом Рамсеем, поручив ему разработать план участия его (Черчилля) в предстоящей кампании. Подумав, Рамсей сказал, что премьер мог бы находиться на борту крейсера "Белфаст", которому поручался обстрел береговых укреплений противника. Вместе с тем Рамсей отметил, что генерал Эйзенхауэр, отвечающий за исход операции, крайне негативно относится к идее участия Черчилля в высадке:
"Вы слишком много значите для нации. Я осмелюсь предположить, что любой риск для вашей жизни, каким бы незначительным он ни был, не должен допускаться без особой надобности" [565] .