...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Я полагаю, что настоящей причиной столь потрясающей исключительности Черчилля является то обстоятельство, что он обладал одним из величайших умов XX столетия".
Сэр Рой Форбс Хэррод
Для нашего исследования это высказывание интересно в первую очередь тем, что обращает внимание на одно из важнейших личных качеств лидера – на его ум. Не случайно Черчилль считал, что "империи будущего будут империями, основанными на уме и интеллекте" [855] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Империи будущего будут империями, основанными на уме и интеллекте".
Какими же свойствами обладал ум британского политика, что получил эпитет "величайший", и почему Рандольф Черчилль назовет образ мышления своего отца "оригинальным"? [856]
Выделим качества, которые, на наш взгляд, представляют квинтэссенцию знаменитого черчиллевского ума:
– образованность;
– гибкость;
– воображение;
– системность;
– предвидение.
Остановимся на этих качествах более подробно.
Образованность
В феврале 1946 года, выступая перед Ученым советом Университета Майами, который отметил заслуги политика присуждением ему почетной степени, Черчилль сказал:
"Я немало удивлен, что в пожилые годы стал настолько искушенным в получении научных степеней. В мою бытность школьником я испытывал трудности при сдаче экзаменов. Можно даже сказать, что никто не сдал так мало экзаменов, не получив при этом так много почетных степеней" [857] .
Мэтр мировой политики нисколько не лукавил. За долгую и насыщенную жизнь почетным доктором его изберет двадцать один университет. И это притом, что будущий премьер-министр Соединенного Королевства не мог похвастаться ни хорошими отметками, ни солидным перечнем учебных заведений. В послужном списке Черчилля всего лишь три школы, среди которых, правда, Хэрроу-скул – альма-матер лорда Байрона и многих известных государственных деятелей Великобритании, а также Королевская военная академия Сандхерст.
Во время вступительных экзаменов в Хэрроу Черчилль сдал чистый лист, на котором стоял номер вопроса и жирная клякса. Учитывая предварительный разговор лорда Рандольфа с мистером Уэллдоном, директором школы, подобного ответа оказалось достаточно.
С Сандхерстом было сложнее. Прежде чем имя потомка генерал-капитана Мальборо включили в число абитуриентов престижного учебного заведения, вступительные экзамены пришлось сдавать трижды.
Отсутствие формального образования нисколько не помешало Черчиллю написать свыше пятидесяти томов и получить Нобелевскую премию по литературе. Среди прочего, это стало возможно по следующим причинам.
Во-первых, плохая успеваемость по основной программе в случае с Черчиллем не была определяющим показателем.
"Там, где дело не задевало мой ум, воображение или интерес, я не мог выучить ничего, – прокомментирует Черчилль свою учебу в частных школах. – Мои учителя считали меня одновременно и отсталым и скороспелым, читающим книги не по годам и в то же время карабкающимся где-то на дне. У них было много способов принуждения, но и я был упрям" [858] .
Испытывая терпение учителей греческого и латинского языков, а также преподавателей по математике, десятилетний Уинстон с упоением читал попадавшиеся под руки газеты, заучивал стихи Маколея и прозу Мильтона и, конечно, проглатывал приключенческие романы, первое место среди которых занимало произведение Генри Райдера Хаггарда "Копи царя Соломона".
"Я люблю учиться, – признается он позже. – Но мне неприятно, когда меня учат" [859] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Я люблю учиться. Но мне неприятно, когда меня учат".
Второй по порядку, но не по значимости фактор энциклопедических познаний британского политика – волшебная сила самообразования. Окончив Сандхерст (между прочим, двадцатым из ста тридцати учеников, что лишний раз говорило об интересе юноши к изучаемым дисциплинам), Черчилль, которому только что исполнился 21 год, расквартировался в составе 4-го гусарского полка Ее Величества в индийском городе Бангалор. Играя в поло и выращивая розы, он задался вопросом о собственном интеллектуальном багаже. Ответ был неутешителен. Открыв словарь, к своему глубочайшему стыду, юноша обнаружил, что "не знает точного значения многих терминов". "Мне нравились эти слова, но я боялся использовать их, опасаясь оказаться абсурдным", – признается он впоследствии.
Перед отъездом в Индию один из знакомых Уинстона в беседе с ним упомянул слово "этика". "Звучало красиво, но что это значило на самом деле? Ни в Хэрроу, ни в Сандхерсте я не встречал этого понятия". В результате Черчилль нашел человека, который за два фунта согласился разъяснить ему основные принципы этой философской категории. Юноша был удовлетворен результатом, но… он все чаще сталкивался с понятиями, которые вызывали у него лишь смутное ощущение чего-то знакомого, но не более того [860] .
Леди Рандольф, мать Черчилля, призывала сына не терять времени зря и заняться самообразованием.
"Надеюсь, ты найдешь время для чтения, – писала она из Лондона. – Ты пожалеешь о потерянном времени, едва погрузишься в мир политики и ощутишь недостаток собственных знаний" [861] .
Уинстон и сам все чаще приходил к подобному выводу. "Я хотел бы иметь представление о многих сферах мысли", – будет написано в его книге "Моя ранняя жизнь" [862] . Там же он скажет:
"У меня был пустой, голодный ум и крепкие челюсти. Я решил заняться изучением истории, философии, экономики и других общественных наук" [863] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "У меня был пустой, голодный ум и крепкие челюсти. Я решил заняться изучением истории, философии, экономики и других общественных наук".
Изучение истории молодой субалтерн начнет с классического восьмитомного труда Эдварда Гиббона "История упадка и разрушения Римской империи". Один из друзей его отца однажды заметил, что Гиббон был любимым автором лорда Рандольфа. Черчилль-старший знал наизусть целые куски из сочинений британского классика и часто цитировал его в своих речах. Для Уинстона этого было достаточно, чтобы с головой окунуться в монументальный труд.
"Я был тут же пленен силой повествования, – делится он своими впечатлениями. – Теперь, во второй половине залитого солнечными лучами индийского дня, когда мы покидали свои казармы, я был поглощен чтением Гиббона. Я безоглядно погрузился в это повествование и наслаждался каждой деталью. Свои собственные мысли я заносил на полях" [864] .
Потрясенный прочитанным, он проглатывает "Автобиографию" Гиббона, после чего переходит к Томасу Бабингтону Маколею. Во время учебы в Хэрроу он учил его стихи из сборника "Песни Древнего Рима", теперь же с не меньшим воодушевлением погрузился в изучение двенадцатитомного исторического полотна.
"Маколея легче читать, чем Гиббона, – делится он с матерью. – Маколей – это сила и ясность. Гиббон больше напоминает государственного деятеля, он монументален, больше впечатляет. Оба они восхитительны и демонстрируют, сколь прекрасным может быть английский язык, каким разнообразным может быть изложение на нем" [865] .
Одновременно с историей Черчилль изучает труды крупнейших философов и экономистов. Бо́льшую часть дня он тратит на сочинения Платона, Аристотеля, Мальтуса, Дарвина, Адама Смита, Паскаля, Шопенгауэра, Сен-Симона, Уильяма Леки и Рошфора. В письмах он сетует на то, что не владеет латинским и греческим языками, в противном случае "я оставил бы армию и попытался получить научную степень по истории, философии и экономике" [866] .
Для того чтобы лучше разбираться в политической обстановке, Черчилль просит прислать ему сто томов знаменитого ежегодного альманаха Annual Register . Он разрабатывает собственную методику работы с этим кладезем информации.
"Прежде чем начать читать политические дебаты по какому-либо вопросу, я сначала, основываясь лишь на здравом смысле, излагаю на бумаге свою точку зрения по обсуждаемой проблеме. После чтения я сравниваю то, что написал, с тем, что прочитал. Я размышляю над вопросом и снова начинаю писать. Я надеюсь, что подобной практикой создам совокупность логически и последовательно связанных точек зрения, которые помогут в образовании логического и последовательного образа мышления. Альманах хорош тем, что сообщает факты, которые позволят наточить умственный меч. Натренировать же мускулы и научить, максимально эффективно использовать этот меч помогают Маколей, Гиббон, Платон и прочие" [867] .
В молодости Черчилль будет завидовать людям, имевшим возможность закончить университет. Хотя он прекрасно отдавал себе отчет в том, что образованность человека в первую очередь зависит от него самого и далеко не всегда связана с учебой в престижных заведениях. В конце 1920-х годов, вспоминая о периоде самообразования в Индии, Черчилль напишет:
"В тот момент я впервые стал завидовать юнцам из университетов, которые имели рядом с собой замечательных преподавателей, объясняющих им, что есть что; профессоров, которые посвятили свою жизнь тому, чтобы овладеть и собрать мысли в каждой области знаний; тех, кто с охотой поделится своими сокровищами. Сейчас же мне жалко выпускников, когда я вижу, насколько фривольно они обращаются со своими жизнями. В конце концов, жизнь человека должна быть посвящена либо Деятельности, либо Мысли. Без тяжкого труда – никаких забав" [868] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: "Жизнь человека должна быть посвящена либо Деятельности, либо Мысли. Без тяжкого труда – никаких забав".
По словам Рандольфа Черчилля, "отец стал своим собственным университетом" [869] . Даже в напряженные дни Второй мировой войны, если у Черчилля появлялись свободные минутки, он старался проводить их за любимым занятием – чтением. Так, например, когда линкор "Герцог Йоркский", на котором плыл премьер во время своего первого военного путешествия в США, по соображениям безопасности был вынужден несколько дней держать курс в условиях радиотишины, наш герой умудрился прочитать две книги – произведение известного английского писателя Сесила Скотта Форестера "Браун на острове Решимости" и "Сорок веков смотрят на нас" [870] . Со своей супругой он делился впечатлениями: "Тебе понравятся оба эти произведения, особенно первая часть "Брауна", которая представляет собой восхитительную любовную историю, написанную великолепным языком. Вторая книга посвящена взаимоотношениям Наполеона и Жозефины, а также его многочисленным поездкам, в том числе в Египет" [871] .
В мае 1942 года Черчилль написал известному романисту Роберту Грейвсу, две книги которого о сержанте Лэме он прочитал накануне:
"Я прочел немного книг во время этой войны. Думаю, шесть или семь. Произведение живет со мной несколько месяцев, и я время от времени прочитываю главу-две. Я получил огромное удовольствие от Ваших книг. Я большой поклонник повествовательного жанра, в котором Вы преуспели" [872] .
Черчилль не разделял мнения о том, что в зрелом возрасте не имеет смысла продолжать образование, поскольку с годами способности мозга к восприятию новой информации резко снижаются. Современные неврологические исследования доказали, что политик был прав. "На всем протяжении периода зрелости человеческий мозг способен создавать новые нервные ткани, так же как новые нейроны, связи и проводящие пути", – отмечают ученые [873] .
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Черчилль не разделял мнения о том, что в зрелом возрасте не имеет смысла продолжать образование, поскольку с годами способности мозга к восприятию новой информации резко снижаются. Современные неврологические исследования доказали, что политик был прав.
"Высокоэффективные работники успешно обучаются на эмпирическом опыте, – делится результатами своих исследований Томас Дейвенпорт. – Они склонны тратить время и силы на развитие новых сфер компетенции, зачастую не являющихся естественным продолжением специальных знаний, которыми они обладают и которые определили их карьеру. Это постоянное обучение позволяет им извлекать выгоду из любого опыта" [874] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: "Высокоэффективные работники успешно обучаются на эмпирическом опыте. Они склонны тратить время и силы на развитие новых сфер компетенции".
Томас Дейвенпорт
Черчилль не случайно говорил, что высоко ценит власть фактов [875] . Отлично отдавая себе отчет о той огромной роли, которую общая образованность играет в деятельности лидера, он на протяжении всей своей жизни постоянно пополнял багаж знаний. Со временем в его загородном доме соберется солидная библиотека в несколько тысяч томов, а сам хозяин Чартвелла станет одним из самых эрудированных людей своей эпохи.
Гибкость
По мнению академика Владимира Григорьевича Трухановского, "трудолюбие, огромная работоспособность, умение концентрировать внимание и волю на решении избранной задачи в сочетании с незаурядными способностями дали Уинстону возможность в дальнейшем сравняться в интеллектуальном отношении с людьми, имевшими университетское образование" [876] . И действительно, самообразование не только позволило Черчиллю сравняться со своими сверстниками, но оно также выделило его на их фоне, оказав большое влияние на становление политика и лидера.
Дочь Герберта Асквита и близкая подруга нашего героя Вайолет Бонэм Картер считала, что особенностью черчиллевского образования был особый способ восприятия информации.
"Влияние, которые оказывали на его ум жизнь и идеи, было не только быстрым и ярким, оно было прямым (выделено в оригинале. – Д. М .), – объясняет она. – Его опыт всегда был из первых рук. Мой отец и его друзья – по большей части ученые, воспитанные в классических традициях, владеющие академическими знаниями, эрудицией, опытом. По многим вопросам для них не было ничего нового. Для Уинстона Черчилля новым было все, словно в первый день Творения. Его отношение к жизни было полно азарта и удивления. Его ум всегда находил свой путь. Весь мир был для него девственной почвой" [877] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: "Для Уинстона Черчилля новым было все, словно в первый день Творения. Его отношение к жизни было полно азарта и удивления. Его ум всегда находил свой путь. Весь мир был для него девственной почвой".
Леди Вайолет Бонэм Картер
И это еще не все. По словам доктора Франка Майера, "результатом самообразования Черчилля стало то, что его пытливый ум был лишен многих традиционных догм, свойственных его сверстникам". В частности, отмечает Майер, "подобная независимость мышления помогла ему сформировать политический характер, которому было трудно приспособиться к рутинной партийной дисциплине" [878] .
Действительно, на протяжении своей более чем полувековой карьеры в политике Черчилль дважды поменяет партийную принадлежность, выступая в парламенте то в качестве консерватора, то – либерала, то – независимого конституционалиста, то – снова консерватора. Когда сэр Чарльз Дилк предупредит Черчилля о нежелательности повторной смены партии: "Тебе следует быть внимательным. Крыса может покинуть тонущий корабль только один раз", – Уинстон спокойно ответит: "Каждый может быть крысой, но для того, чтобы стать дважды крысой, необходимы находчивость и изобретательность" [879] .
Все эти политические зигзаги еще раз подтверждают репутацию Черчилля, как переменчивого политика. У многих его коллег подобное поведение не вызывало ничего, кроме критики и обвинений в конъюнктурности и оппортунизме. "Уинстон уже второй раз покидает тонущий корабль и вторично в награду за свой ценный инстинкт получает не только возможность выплыть, но и высокий пост", – возмущались на Флит-стрит [880] .
Сам Черчилль считал, что изменения составляют основу современной динамичной среды.
"Мы живем в настолько лихорадочную и полную сенсаций эпоху, что даже месяца или двух бывает достаточно, чтобы люди не просто изменили свои взгляды, но забыли о том, что отстаивали совсем недавно" [881] .
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Черчилль считал, что изменения составляют основу современной динамичной среды.
Как же вести себя в подобной ситуации?
"Частые изменения неизбежны, – отвечает Черчилль. – Как правило, для принятия новой политики необходимо отбросить старую" [882] .
Одним из наиболее характерных примеров, иллюстрирующих эту мысль, является поведение британского политика в отношении финансирования военно-морского флота. По мнению Черчилля, ВМФ составлял основу военной мощи Великобритании. Именно с этим убеждением молодой политик и начинал свою карьеру в возрасте двадцати шести лет, став депутатом палаты общин от Консервативной партии. Что же касается сухопутной армии, то она, как он считал, должна иметь небольшие размеры, достаточные для обороны острова и поддержания порядка в отдаленных уголках империи. Именно под этим лозунгом – сокращение средств на армию – Черчилль обрушился на предложения военного министра Уильяма Бродрика в первые годы XX века.