За несколько дней до отъезда Ольга пыталась собрать наличные, чтобы сделать выгодное приобретение. Она не рискнула прибегать к помощи русского специалиста, которого можно было бы пригласить для приблизительной оценки вещей, потому что хозяин антиквариата человек слишком осторожный, напуганный тем беззаконием и произволом, который творится вокруг, он никого не хотел посвящать в свои тайны. И был уверен: как только русский оценщик узнает о существовании коллекции, он продаст информацию бандитам, которые не заплатят ни копейки, даже пулю пожалеют. Ему перережут глотку кухонным ножом - и привет.
Ольга уговорила эксперта по европейскому и русскому антиквариату Чарльза Тревора лететь вместе с ней, чтобы на месте оценить коллекцию. Видимо, она была уверена, что антиквариат стоит гораздо дороже тех денег, что просил Козлов. И все-таки хотела убедиться до конца, что подвоха нет.
Фотографии коллекции прислал Ольге Уолш какой-то московский знакомый, человек, которому она полностью доверяла. Ольга загорелась идеей купить коллекцию. Она ничего не сказала мужу, бабнику и пьянице. Семейная жизнь давно дала трещину, дело шло к разводу. Посвящать Джона в финансовые секреты - просто глупо.
Вот и все подробности истории.
* * *
- Теперь я знаю, что волноваться не стоит, - сказал Джон. - Ольга сейчас в Москве. Скоро она закруглит дела и вернется. Она не позвонила мне только потому, что сердится. Она считает, что я не достоин прощения.
- У тебя другое мнение?
- Может быть, не и вправду не достоин. Что ж… Я готов к тому, что ее сердце оттает не сразу. Потребуется месяц, полгода, чтобы она простила. Я буду ждать. Я уже пересмотрел взгляды на жизнь, свое отношение к женщинам. У меня было время, чтобы обо всем подумать, да… Когда мы встретимся, я пообещаю ей, что больше никогда не изменю. И это правда. Я так решил, так оно и будет. Ты мне веришь?
- Какая разница? - Радченко пожал плечами. - Мне известны случаи, когда ветреные женщины превращались в верных жен. Но я не знаком с бабниками, которые вдруг становились примерными мужьями. Бабник - это навсегда. Впрочем, чего в жизни не бывает…
- Черт побери, у меня было много женщин. Но я люблю, всю жизнь буду любить только ее. Только ее одну.
- Жаль, что ты об этом поздно вспомнил.
Джон ушел, когда рассвело, Радченко вышел на общий балкон и посмотрел ему вслед. Джон прихрамывал, и казалось, что после хорошей выпивки он едва держался на ногах.
Глава 20
На этот раз Роза оказалась в номере Вадима раньше обычного, около часу ночи. После сеанса любви, она лежала, прижавшись к нему, и ждала важных слов, но Вадим молча курил, смотрел в потолок и о чем-то думал.
- Ты что-то решил? - спросила Роза.
- Есть одна мысль, - Вадим надолго замолчал.
Роза не боялась, что муж проснется под утро и бросится на ее поиски, как это уже случалось. Сначала Павел стучался в дверь младшего брата, будто сердцем чувствовал: она здесь. А потом спускался в ресторан или бар, работавший круглые сутки.
В номере Вадима была дверь в другой номер, смежный. Если одного номера постояльцу не хватает, - заплати за второй номер и пользуйся. Вадим быстро оценил это удобство. Теперь у Розы сердце было на месте. Прошлый раз, когда сюда поднялся муж, сходящий с ума от ревности, она ушла в соседний номер, заперла за собой дверь и сидела там какое-то время.
- Твое положение тяжелое, но не безнадежное, - Вадим, приподнявшись, раздавил окурок в пепельнице. - Но есть выход из любой ситуации.
- Правда? - Роза затаила дыхание.
- Ты знаешь, что я люблю тебя, - он произнес последние слова медленно, по слогам. Да, натурально соврал, красиво, так красиво, что сам едва не поверил. - Страстно и нежно люблю. И готов на все ради тебя. Выход из этой ситуации только один: надо сделать так, чтобы Павел умер, погиб. Трагически.
Роза то ли вскрикнула, то ли застонала после этих слов. Вадим погладил ее по щеке.
- Только не бойся, тебе ничего делать не придется. Просто откроешь входную дверь в три-четыре утра, - и привет. Один выстрел в висок - всех дел. Это называется - инсценировка самоубийства.
- А пистолет? Откуда его взять?
- У меня уже есть пистолет. Старый ствол со спиленным номером. Полицейские не усомнятся, что это было самоубийство. Он свел счеты с жизнью, потому что знал: в России в подвале его загородного дома найдены два тела. Как только он вернется назад, полицейские предъявят ему обвинение в умышленном убийстве. И отвертеться будет чертовски трудно. Кроме того, его душу терзала ревность, которая переродилась в опасную маниакальную идею. До поры до времени, он глушил свои чувства, свои страхи алкоголем. Но пришла минута трезвости. И жить дальше стало страшно.
- А если полицейские все-таки усомнятся? Ну, что это самоубийство.
- Мы все сделаем правильно. И не допустим ни одной ошибки. Ты позвонишь мне по телефону в четыре тридцать. И скажешь, что была в ванной, когда услышала что-то похожее на громкий хлопок или выстрел. Тебе страшно зажигать свет в спальной. Кажется, Павел что-то сделал с собой. Но ты не уверена до конца. Я отвечу, что сейчас же приду.
- К чему эти разговоры?
- Разговоры иногда слушает администрация отеля. На всякий случай. В целях безопасности. В коридорах и лифтах - видеокамеры. Но они не помешают. Я приду и все сделаю за минуту. Мы вызовем полицию. Время смерти определяют по температуре трупа. Здесь все будет совпадать. Ни к чему не придерешься.
- А нельзя, чтобы вместо тебя это сделал другой человек… Ведь можно кого-то нанять.
- Можно нанять. Если хочешь провести в тюрьме остаток жизни. Я же говорю: на автомобильной стоянке, в коридорах и на лестницах - камеры. Полицейские первым делом просмотрят записи. И найдут убийцу, когда он еще не успеет пересечь границу штата.
- Господи, как страшно…
- Глупости. Я видел ежедневник Павла. Он что-то записывает в тетрадке для нового романа. В основном там мысли о смерти и рисунки надгробий, крестов и кладбищенских склепов. Его дневник должны увидеть полицейские, которые приедут по вызову. Ясно же, что человек душевно нездоров, если он готовится к смерти. Даже рисует памятники самому себе. Ты ответишь на десяток простых вопросов. Тело увезут в морг. Ты получишь пятнадцать процентов от суммы завещания. Еще до смерти отца я могу дать тебе некоторую сумму. Ну, как бы от себя.
- Да, немного наличных не помешает. А сколько я получу после смерти отца?
- Хватит на булавки и мороженое. Примерно семь-восемь миллионов долларов. Ты захочешь спросить: где гарантии, что я не обману? Первая гарантия - моя любовь к тебе. Если ты не веришь в любовь…
- Я верю.
- И все-таки… Если ты не веришь в любовь, остается еще кое-что. Если я нарушу обещание, ты можешь рассказать полиции правду о том, как погиб твой муж, кто его убил. Тогда меня достанут, где бы я не находился, и прихлопнут как муху. Вот это и есть вторая гарантия. Ну, теперь ты веришь?
- Верю. Но неужели тебе его не жалко? Все-таки он брат.
- Мы с Павлом никогда не были душевно близкими людьми. Он для меня остается чужим посторонним человеком.
- А когда? - щеки Розы полыхали румянцем.
- Старик плох, поэтому не будем тянуть время. Следующей ночью все утроим. Я жду твоего звонка в четыре тридцать утра. Это время, когда спят все люди, даже те, кто мучается бессонницей. Не опоздай. Всего через сутки ты станешь вдовой. Претенденты на твое сердце будут выстраиваться в огромную очередь. Но тебе эти люди будут неинтересны, ты ведь любишь только меня одного. Или я не прав?
- Но мне страшно.
- Страх пройдет. Я тебе подробно объясню все, что надо делать. Слушай и запоминай.
Губы Розы расцвели в счастливой улыбке, Вадим почувствовал, как в нем снова просыпается желание.
* * *
Днем позвонили из приемной начальника следственного управления и попросили Девяткина зайти. Полковник Николай Богатырев был очень любезен, он сказал, что доволен результатом расследования. Девяткину удалось в короткий срок раскрутить сложное дело, он много работал и, конечно же, устал. Поэтому с завтрашнего дня может отправляться в отпуск. Когда отдых закончится, будут готовы бумаги о награждении Девяткина медалью "За отличие в охране общественного порядка". Еще и хорошую премию дадут. Вопрос уже согласован с начальством. Богатырев помял руку подчиненного, пожелал хорошего отпуска и отпустил.
Вечером Девяткин завернул в модный магазин и купил женские бусы, рекламу которых видел одном из журналов. В соседнем магазине взял шампанского, торт и напросился в гости к подруге по имени Тамара. Вечер получился, французское шампанское стоило своих денег, а двуспальная кровать Тамары разбудила сокровенные мечты о женитьбе и спокойной семейной жизни. Эти мечты показались такими близкими и реальными, что от счастья кружилась голова.
Девяткин сделал бы предложение руки и сердца прямо сейчас, не откладывая до завтра, но начинать этот разговор, не имея в кармане колечка с бриллиантом, хотя бы маленьким, было неприлично. Он же не бедный дурно воспитанный парень из провинции, а крутой московский мужчина, который всегда сможет достать деньги на подарок любимой женщины.
Тамара приняла душ и ушла на кухню. Девяткин надел майку, сел на кровати и позвонил на мобильник Радченко. Автоответчик сообщил, что хозяин телефона временно недоступен. Девяткин перезвонил через четверть часа, на этот раз настойчивость была вознаграждена.
- Слышал, что ты состоишь адвокатом при Павле Наумове, - сказал Девяткин. - Поэтому кое-что тебе полезно знать. Разговор не телефонный, а я дал подписку о неразглашении государственной тайны. Но сейчас не до этой ерунды. Если кому интересно, пусть слушает.
Девяткин коротко пересказал результаты расследования и добавил:
- Трупы были спрятана так хитро, чтобы любой человек, спустившийся в подвал не смог пройти мимо. Дом Павла Наумова должен был посетить сотрудники банка, чтобы составить отчет о состоянии объекта. Он и обнаружил трупы.
- Что ты хочешь сказать?
- Мне кажется, кто-то подставляет Павла Наумова. Этот кто-то - Вадим, младший брат. Я не знаю, что за игра идет вокруг умирающего старика и его денег. Но, мне кажется, Вадим сделает все, чтобы число наследников сократилось до минимума. Ольга уже выбыла. Теперь очередь за Джоном и за твоим клиентом Павлом Наумовым.
- И что мне теперь делать? - сказал Радченко. - Я не могу пойти в полицию или ФРБ и заявить им, что Вадим Наумов убийца. Мне зададут пару вопросов и скажут: до свидания. Потому что с сумасшедшими они не разговаривают. А доказательств у меня никаких. Я даже не могу позвонить Павлу Наумову: он мне не поверит. Надо, чтобы ты переговорил с кем-то из ФСБ. Они должны, они просто обязаны, связаться с ФБР. И направить в Америку копии материалов дела. Тогда никто не пострадает.
- В ФСБ уже принято решение, причем на самом высоком уровне. Эти ребята решений не меняют. Они хотят превратить уголовное преступление в политическое дело. Потому что за каждым кустом им мерещится политика. А сколько народу погибнет - их не касается.
Последовала долгая пауза.
- Я не могу сказать Джону, что его жена погибла в Москве, - Радченко тяжело вздохнул. - Он решит, что я рехнулся. И я бы на его месте так решил. Но ФСБ может хотя бы уведомить Джона: так и так, его жена убита в России при невыясненных обстоятельствах.
- Я сказал: они этим заниматься не будут.
- Хорошо, тогда ты можешь прилететь в Америку? Прошлой осенью ты был на Ассамблеи детективов в Нью-Йорке. Значит, виза у тебя есть. Ты встретишься с Джоном и сможешь все ему объяснить. Затем надо будет поговорить со стариком Наумовым и Павлом. И рассказать им эту историю от начала и до конца. Другого выхода просто нет. Я свяжусь с хозяином моей адвокатской конторы и решу вопрос насчет оплаты. Ты получишь хорошие деньги. Ведь это вопрос жизни и смерти моего клиента Павла Наумова.
- А конкретнее?
- Ну, может быть, тридцать-сорок тысяч долларов. Даже больше. Плюс все дорожные расходы, питание и гостиница. Выручай. Мне одному из этой переделки не выбраться.
Девяткин ответил, что подумает и перезвонит. Когда он сидел на кровати, задумчиво смотрел в пустоту темного окна и тер ладонью подбородок, пришла Тамара, встала на пороге и сказала, что ужин будет на столе через двадцать минут. Ее ладони и край халатика были в муке.
- Я только что говорил по телефону с моим другом, адвокатом, - сказал Девяткин. - Он сейчас в Америке. Короче говоря, мне надо вылететь туда. Ну, десять дней, - не дольше. А затем я вернусь. И мы отправимся…
- Но еще сегодня, буквально час назад, ты говорил, что мы через четыре дня улетаем в Сочи, - Тамара часто моргала глазами. - Ты же сам это говорил. И я ответила, что смогу уйти в отпуск уже послезавтра. И мы улетим… Поваляемся на пляже и поплаваем в море.
- Да, но… Черт побери, мне очень жаль, но обстоятельства изменились. Понимаешь, я не могу, не имею права рассказать о том, что происходит. Это государственная тайна. Поэтому…
- Ты ловишь воров карманников. Какая в этом может быть государственная тайна? Ну, хорошо, пусть будет по-твоему. Тогда скажи: как зовут государственную тайну? Марина, Таня, Лора? У нее есть имя? Или оно строго засекречено? Все, больше не хочу слушать твое вранье. Теперь уходи.
Тамара смахнула пробежавшую слезинку. На щеке остался след от муки. Девяткин вздохнул и подумал, что испортил не только этот прекрасный вечер, но и нечто гораздо более важное, испортил личную жизнь.
- Господи, ну, что ты…
- Уходи, я не желаю тебя видеть, - и вышла из комнаты.
* * *
Вадим проснулся в три часа. Понимая, что больше не уснет, он лежал в постели, курил и таращился в потолок. В комнате было темно, рассветет позже, из-за водяной глади выплывет багровое солнце и проложит долгую красную дорожку по глади океана. Должно быть это красиво. Но сейчас нужно сосредоточиться на практических соображениях.
Он принял душ, побрился и, раздвинув шторы, выглянул за окно. Солнце не появлялось, в предрассветных сумерках, еще не виден горизонт, только то место, где серые воды океана сливаются с серым небом. Справа стоял второй гостиничный корпус, пятнадцать этажей из стекла и бетона, полукруглые широкие балконы, окна номеров занавешены плотными шторами. В это время люди видят самые сладкие сны.
Вадим сварил кофе и сел к столу. Он делал маленькие глотки и думал, что впереди очень важный день. Все, что произойдет дальше должно выглядеть убедительно, не вызвать подозрений полиции.
Детективы зададут ряд неприятных вопросов, на которые придется ответить, впрочем, к этому Вадим готов. Полицейские тщательно обыщут номер Павла, затем поднимутся сюда. Как работают их судебные эксперты? Во всех цивилизованных странах они делают примерно одно и то же. Снимут отпечатки пальцев с гладких поверхностей, стекла, столов, телевизионного экрана, соберут пыль, микрочастицы кожи, одежды… Они проведут экспертизу и установят, что Вадим бывал в номере Павла, а Павел и Роза в свою очередь, заходили сюда. Что ж, это вполне естественно, ну что здесь необычного.
Эксперты будут искать следы горелого пороха, которые остаются на коже после пистолетного выстрела. Возьмут смывы с рук Вадима, Розы и Павла. Потрут ладони с внешней и внутренней стороны влажными марлевыми тампонами и поймут, кто именно сделал роковой выстрел. Будет еще множество всяких экспертиз, но эта - одна из главных.
Когда зазвонил телефон, он взял трубку, выслушал Розу и сказал:
- Успокойся, я сейчас же спущусь.