- Вы им сказали: не забудьте захватить, что надо, - Жаркому петь расхотелось. - А что надо?
- Мелочи разные. Сам увидишь.
Девяткин взял стул и переставил его подальше, к окну. Повернул его спинкой вперед и сел, широко расставив ноги. Вошли два плечистых парня в тренировочных костюмах, по виду - бандиты. Один бросил на свободную кровать сумку, вытащил из нее дубинку, пару пластиковых пакетов, латексные перчатки, полотенца. Второй парень сбросил куртку, проверил, хорошо ли привинчена к полу кровать. Жаркий, быстро впавший в состояние прострации, не поворачивая головы, только вращая глазными яблоками, следил за новыми гостями.
Один из парней подошел к Жаркому, молча, без единого слова схватил и вывернул до хруста пальцы свободной руки. Стальными браслетами пристегнул к койке вторую руку. И без разговоров ударил кулаком в нос.
Другой человек сзади схватил за волосы, запрокинул голову кверху и заклеил рот, обмотав голову и шею скотчем. Сунул резиновую палку между подбородком и грудью, дерную ее на себя, перекрывая воздух. Жаркий захотел закашлялся от крови, попавшей в бронхи. Он почувствовал, что задыхается, захлебывается чем-то горячим. Он сразу поверил, что умирает и спастись уже нельзя.
Девяткин закурил, вытащил из внутреннего кармана пиджака газету, скатанную трубочкой, нашел колонку новостей и погрузился в чтение.
Через полтора часа Девяткин вышел из палаты, спустился вниз и остановился на асфальтовой дорожке, в тени куста сирени. Вынул блокнот, еще раз перечитал несколько строк на последней странице, имена убитых в поселке "Лесное озеро": Ольга Уолш и Чарльз Тревор - возможно, обе жертвы граждане США. Впрочем, эта информация еще нуждается в серьезной проверке и уточнении. Заказчик убийства - Вадим Наумов, младший брат владельца загородного дома, писателя Павла Наумова.
Глава 11
Было светло, когда "Импала" проехала по узкой дороге, поднимавшейся на холм. Ворота поместья "Волчий ручей" были распахнуты настежь, машина остановилась на асфальтовой площадке перед двухэтажным домом, облицованным розовым камнем. Вышел мужчина лет тридцати, одетый в выцветшую майку и шорты цвета хаки. Ученый экономист не был похож на книжного червя: плоский живот, широкие плечи и накаченная грудь производит неплохое впечатление. Лицо не очень выразительное, короткая стрижка светлых волос, высокий лоб, очки в темной пластиковой оправе.
Джон вылез из машины первым, представился, сказал, что он тот самый человек, который ищет жену и будет рад любой помощи, даже самой незначительной. А этот парень, - он показал на Радченко, друг, русский адвокат. Милз тепло улыбнулся и сказал, что они могут поговорить во флигеле, где он сейчас живет. Роберт не представляет, чем может быть полезен в поисках пропавшей женщины, ведь по телефону он уже рассказал все, что знал.
Хозяин провез гостей за собой, в обход дома и гаража на несколько машин. Позади особняка стоял одноэтажный флигель в испанском стиле, отштукатуренные стены покрашены белой краской, на крыше черепица. В гостиной было прохладно, Роберт показал гостям на высокие табуреты возле стойки бара, предложил домашнего лимонада.
- Льда не найдется? - спросил Радченко.
- Для вас просто Боб, - он взял стакан, подошел к холодильнику. - Лед измельчить? Вы отлично говорите по-английски. Если бы я не знал, что вы русский, принял вас за англичанина или канадца.
- Спасибо. А вы, насколько я знаю, светило в области экономики. И наверняка знаете, когда начнется новый экономический кризис. Но никому об этом не говорите. Это же самый большой секрет на свете. Может быть, нам расскажите?
- Когда начнется экономический кризис, не знает никто, - ответил Роберт. - Даже нобелевские лауреаты по экономике. Мировые светила делают вид, будто им известно нечто важное. Вздор, все - вздор. Кризис - это всегда гром среди ясного неба. Что делает русский адвокат в наших краях?
- Сейчас я не адвокат, а турист, - сказал Радченко. - Набираюсь впечатлений.
- Я отвечу на все ваши вопросы, - Роберт взглянул на Джона и нарисовал на лице вымученную улыбку. - Кстати, вы играете в теннис? Тогда давайте так: сейчас моя подача. У меня тоже есть к вам пара вопросов. Джон, у вашей супруги довольно странный бизнес. Беспокоить людей, только что переживших трагедию. Вопрос: почему она позвонила именно мне?
- Ну, ответ есть в самом вопросе. Это бизнес. Пусть не совсем обычный, на перепродаже мебели можно заработать несколько центов, - этим мы с женой и занимаемся. Я ответил на вопрос?
- Да, да… Ответ принимается. Ну, с экономической точки зрения все логично. Купить там, где продают дешево. И наоборот. Откуда ваша жена узнала мой номер телефона?
- Заметки о страшной трагедии в вашем доме были во всех газетах. А телефон есть в городском справочнике. Это открытая информация.
- Вот как? Ага… Почему вашу жену не ищет полиция? - прищурив глаза, Роберт внимательно посмотрел на Джона. - Это странно, когда поисками женщины занимается ее муж, а не полиция. Вам лед положить?
- Спасибо. Ну, я просто решил, что бить тревогу еще рано. Через два-три дня, пожалуй, обращусь в полицию. Если Ольга к тому времени не найдется. У нас с супругой произошла размолвка. Как раз накануне ее отъезда в Лос-Анджелес. И я пока не хочу посвящать полицию в небольшие семейные тайны.
- Допустим, - кивнул Роберт. - Семейные тайны - это не для полиции. Итак, что именно вы хотите узнать?
- Подробности разговора с Ольгой. Я буду благодарен за любую информацию, любые подробности вашей встречи. Даже незначительные.
- Так… Ваша супруга позвонила мне в прошлый понедельник, - Роберт поглядел на календарь, висевший на стене. - За два дня до этого прошли похороны моих родителей. Я находился в таком нервном взвинченном состоянии, что не сразу понял, о чем она вела речь. Ольга спрашивала, не продаю ли я мебель. Какую мебель, чью? Потом я сообразил. Согласитесь, звонить человеку в такую минуту - это не совсем этично. Короче, я в раздражении ответил, что не считаю нужным обсуждать эти вопросы. И положил трубку.
- Но затем перезвонили?
- Я подумал: а ведь это неплохая идея, избавиться от мебели. Продавать дом в ближайшее время я не хочу. Высокую цену не дадут, опять же из-за этой стрельбы и крови. Отдавать дешево - не хочется. Мой риэлтер посоветовал выждать время и уже тогда, по прошествии года… Но предметы обстановки будут напоминать мне о трагедии. Словом, я перезвонил Ольге и сказал, что могу отдать всю мебель и многие другие вещи оптом, если она быстро все вывезет из дома. Не хочу лишний раз их видеть. Мы договорились встретиться на следующий день в десять утра. Можете курить, если хотите.
Роберт поставил пепельницу, присел на табурет с другой стороны стойки, взял тонкую серебряную ложечку и стал размешивать лед в стакане. Он морщил лоб, будто что-то вспоминал. Джон закурил, он молчал, втягивал через соломинку лимонад и, кажется, готов был наслаждаться кисленькой водичкой бесконечно.
- Она приехала чуть раньше, - сказал Роберт. - Машина арендованная "Тойота", красная. Мы часа полтора, даже больше, ходили по дому. Внизу две столовые, большая и малая. Ольгу заинтересовала мебель, которая там стоит. И еще мебель из кабинета и курительной комнаты отца, а также из комнат отдыха. Еще она сказала, что купит мебельные гарнитуры из пяти спален, что на втором этаже. Плюс кое-что из тех комнат, что находятся в подвале. И еще ее заинтересовали ковры. Там есть редкие, старинные, их привез отец с Ближнего Востока. Правда, два-три ковра с пятнами крови. Но ведь я дешево отдавал. С вашей женой мы говорили в основном о мебели.
- Только о мебели? - переспросил Джон.
- Я рассказал, что отец собирал всякие деревяшки. Несколько гарнитуров он купил в Европе. Есть еще пара буфетов от известной бостонской фирмы. Конец девятнадцатого века. Правда, мебель из курительной комнаты в налете табака. Отец курил слишком много. Когда прикасаешься, кажется, что руки прилипают к спинкам стульев или креслам. Ольга достала чековую книжку и сказала, что половину заплатит вперед. Но я ответил, что аванс не нужен. Пусть заплатит в тот день, когда будет все выводить. И желательно наличными, а не чеком.
- Не секрет, о какой сумме шла речь?
- Я сам не люблю секреты. Шестьдесят тысяч долларов. Совсем недорого за коллекционную мебель и роскошные ковры.
- Может быть, Ольга рассказала вам о своих планах или…
- Нет, нет. Я спросил, была ли она раньше в наших краях и как ей нравится в Лос-Анджелесе. Она ответила, что училась в калифорнийском университете. Сказала, что всегда любила Лос-Анджелес. Я позволил себе не согласиться, сказал, что Лос-Анджелес на мой вкус - это большая унылая деревня. Вот и все. Она села в машину. И больше не позвонила и не приехала. Позже я подумал, что аванс надо было взять.
Роберт проводил гостей к машине, протянул руку и пожелал удачи. А потом добавил:
- Все-таки на вашем месте, Джон, я бы обратился в полицию. Заниматься частным расследованием - опасно. Да, да… Один мой знакомый, от которого ушла жена, попытался ее искать. И что же? Ему сломали обе ноги и еще несколько костей. Да… В разных местах тела. Любовником его супруги оказался опасный гангстер. Этому типу не понравилось, что за ним наблюдает самодеятельный сыщик и… Иногда лучше отпустить женщину, которая тебя разлюбила, чем приниматься за ее поиски. Это мое мнение. Надеюсь, что в вашем случае до увечий не дойдет.
Джон с невозмутимым видом выслушал монолог хозяина поместья, кивнул в ответ, собрав душевные силы, изобразил улыбку.
- Я тоже на это надеюсь. Все-таки хочется пожить здоровым человеком.
Машина развернулась на круглой площадке перед домом и стала медленно спускаться вниз с холма по извилистой дороге. Радченко сидел на пассажирском сидении и посмеивался. Лицо Джона сначала порозовело, затем сделалось бурым, как кирпич. Через минуту кожа пошла багровыми пятнами, будто ему надавали пощечин, но не рукой, а строительной лопатой. Радченко отвернулся и стал смотреть на придорожные кустики и красноватую землю, выжженную солнцем.
- Ты слышал: этот сукин сын мне угрожал? - сказал Джон. - Ушам своим не верю. Он устроил мне настоящий допрос. А потом еще и угрожал. Господи… Еще минута - и я бы его кончил.
- Но ты этого не сделал. Это было мудрое решение.
* * *
До цели пришлось добираться более часа. Машина свернула с дороги, проехала между двух холмов и остановилась перед кирпичным двухэтажным домом, обвитым плющом, словно старинный склеп. Домом владел Питер Брей, бывший оперативник ФБР, ныне частный сыщик. Смеркалось, а здесь, между холмами, среди деревьев, казалось, будто наступила ночь. Света в окнах не видно, на низком крыльце, покрытым ворсистым половиком, разлеглась белая кошка с темным пятном на боку. Она лениво посматривала на машину чужаков и щурилась от удовольствия.
Джон трижды мигнул фарами и стал ждать. Это была простая мера предосторожности, обговоренная заранее. В дверь не звонить, телефоном пользоваться лишь в крайнем случае, вместо этого - просто мигнуть фарами. Если хозяин сейчас дома, он зажжет свет в окне. Такой уговор.
Свет в окнах не загорелся, никто не вышел на порог.
- Он здесь, - сказал Джон. - Питер много работает по ночам, поэтому не высыпается. А днем и вечером наверстывает упущенное.
- Зачем нам вообще нужен этот частный сыщик? - спросил Радченко.
- Питер может помочь. Что-то в поведении Ольги мне не нравится… В последние две-три недели она выглядела очень напряженной. Бывало, когда я входил в комнату, она прекращала телефонный разговор. Словом, у меня давно были смутные неясные подозрения, но проверять их я не стал. Может быть, на подсознательном уровне я боялся, что мои догадки окажутся правдой. Я упустил время. А теперь все осложнилось.
- Питер женат? - спросил Радченко.
- Какая женщина будет жить с сыщиком? Кроме того, у Питера ужасный характер. Подозрительный, патологически ревнивый парень, который превращает жизнь окружающих людей в ад. Если он все-таки дома, я зайду один. Возможно, Питеру будет неприятно видеть тебя, разговаривать с иностранцем.
- Неприятно разговаривать русским? Он расист?
- Так сразу и расист. Просто не любит иностранцев. Я же говорю, он с чудинкой. Кстати, обе его жены по странному стечению обстоятельств покончили с собой. Повесились. Хотя, нет… Последняя жена Сидни сожгла себя на конюшне, в парке развлечений. Облилась какой-то дрянью и чиркнула спичкой.
- Сама себя сожгла? - Радченко выпучил глаза.
- Почему бы и нет. Существуют разные способы ухода из жизни. Последний год перед своей гибелью она была немного не в себе. Надо было сходить к психиатру, а не баловаться с огнем.
- Господи, какая дикость. Это ужасно.
- Ужасно, когда люди не понимают юмора, - Джон вдруг рассмеялся, он хохотал долго, чуть не до слез, хлопал ладонями по ляжкам и снова хохотал. - У вас в России все такие, верят любой ерунде? Люди без чувства юмора?
- Такой юмор не сразу поймешь, - нахмурился Радченко. - В следующий раз, когда надумаешь шутить, предупреждай.
* * *
Свет загорелся в крайнем окне. Кошка с черным пятном убежала. Джон вышел из машины, Радченко за ним. Входная дверь, на вид фанерная, оказалась подозрительно тяжелой, видимо, сделанной из металла. Закрываясь, она лязгнула, как старый банковский сейф, что-то повернулось и щелкнуло внутри.
Деталей интерьера Радченко разглядеть не мог, было слишком темно. Джон судя по его уверенным движениям, столько раз здесь бывал, что смог бы ориентироваться в полной темноте. Он свернул за угол, дальше была лестница, спускавшаяся в подвал, довольно глубокий. Внизу их ждал высокий грузный мужчина лет пятидесяти с гаком, одетый в белую майку и брюки на широких подтяжках. Волосы зачесаны назад, на губе висела дымящаяся сигарета. Он протянул Радченко руку, мягкую и теплую, как свежий батон хлеба.
- У вас тут хорошо, - сказал Радченко. - Все условия для спокойной работы.
- Это не простой подвал, - Питер говорил глубоким басом и, не отрываясь, смотрел в глаза собеседника. - Даже не подвал, а секретная комната для переговоров, какие устраивают в заграничных посольствах или на конспиративных квартирах ФБР. Изнутри в стенах проложены пластины меди и свинца. Это чтобы наши противники не могли прослушать, о чем мы тут шепчемся. С электронных приборов, которыми я пользуюсь, нельзя снять информацию.
Питер повернулся к Джону, предложил ему стул и сказал:
- Пришли новости. Не так много этих новостей, но все же…
Верхнего света не было и здесь, но в разных частях подвала горели три настольных лампы. От стены до стены тянулась столешница, заставленная множеством предметов. Корпус настольного компьютера, пара бутылок кетчупа, разобранный ноутбук, мотки кабеля, коробочки с радиодеталями.
Внизу две корзины, доверху наполненные мусором, рядом - измельчитель для бумаг. В левом углу на уровне человеческого роста укреплен большой плазменный телевизор, по которому транслировали городские новости. Большая часть комнаты заставлена железными полками с выдвижными ящиками, на каждом - буква алфавита.
Питер расчистил место на столешнице, сбросив в корзину бумажные тарелки и стаканчики. Затем исчез в темноте и через пару минут вернулся с двумя тощими папками. В первой паке содержались листки с распечатками банковского счета Ольги Уолш.
- Вот посмотри, - Питер сел в кресло и подвинул папку к Джону. - Ты знал об этом счете?
Накопительный счет был открыт в одном из крупных банков два года назад, Ольга пополняла его два-три раза в месяц. В начале этого года на счете было шестьсот восемьдесят три тысячи долларов, теперь - около ста тысяч.
- Даже не догадывался, - ответил Джон. - Я и не знал, что у нее есть такие большие деньги.
Он переворачивал страницы, водил пальцем по строкам и столбикам цифр. За двенадцать месяцев деньги были сняты несколько десятков раз. В основном небольшие суммы. Первый раз в декабре прошлого года, что-то около трех тысяч долларов. Последний раз - полмиллиона шестьдесят тысяч. Это было тринадцать дней назад.
- Что ж, мужья всегда обо всем узнают последними, - кажется, Джон потерял душевную бодрость. - Особенно если дело касается женских финансовых секретов. Такова уж наша участь - всю жизнь оставаться в дураках. Что еще у тебя?
- Мобильный телефон Ольги, который все это время был отключен и не подавал признаков жизни, ожил, - Питер открыл другую папку, содержащую всего две бумажки. - Позавчера с него сделали два звонка. Куда звонила Ольга, узнать не удалось. Первый разговор продолжался двадцать одну минуту, второй девять минут. После этого телефон снова отключили. Звонки были из Калифорнии, с юга штата.
- Откуда информация?
- Ты слишком любопытен даже человека, работавшего в ФБР, - Питер прикурил новую сигарету. - Товар свежий, первого сорта. Это все, что тебе нужно знать. С сегодняшнего дня, информация о звонках с телефона твоей жены будет поступать мне в режиме реального времени. Как только она активирует телефон, я об этом узнаю.
- Слушай, Питер, мы знакомы больше десяти лет. Почему ты не хочешь ответить на простой вопрос: откуда информация?
- Я не могу раскрывать источники даже друзьям. Будь уверен в одном: если телефон Ольги снова включат, ты узнаешь об этом сразу же после меня. Буквально через минуту. Я обязательно позвоню, хотя не люблю разговоры по телефону.
В воздухе плавал густой сигаретный дым, он поднимался к потолку, слоился, словно легкие облака. Пришла кошка, эта была рыжая и толстая, с короткими лапами, похожая на маленького колченогого тигра. Она встала рядом с хозяином и стала тереться мордой о его ногу. Радченко сказал, что хочет подышать свежим воздухом, поднялся по лестнице. Подергал ручку входной двери, - заперто. Но тут внутри двери что-то заскрипело, раздался лязгающий звук металла, дверь приоткрылась.
* * *
Радченко вышел, вдохнул полные легкие свежего воздуха, - и даже голова закружилась. Луна, висевшая над головой, напоминала зенитный прожектор, луч которого скользил по земле. Пели цикады, на небосклоне были рассыпаны крупные звезды. Так хорошо, что захотелось жить вечно. Стоять вот так вот под этим черным бездонным небом, думать о любви и тайнах мироздания, непостижимых и романтических. Вдыхать запах горячей земли, цветов и листвы, любоваться звездами и луной.
Он вспомнилось лицо жены. В тот последний день, когда Галя проводила его до аэропорта, она была напряженной и скованной. Он наклонил голову, жена обняла его, чмокнула в губы. Это был дежурный поцелуй, холодный и пустой, лишенный человеческой теплоты. Кажется, ее мысли были где-то далеко. Она ждала другого человека, других ощущений.
Что она чувствовала тогда, в последнюю минуту прощания? Какие строила планы? Наверное, думала о встрече с тем разодетым пижоном, они уже обо всем договорились, условились. Осталось дождаться, когда самолет, уносящий мужа за тысячи километров от дома, оторвется от земли. Что ж, ждать им оставалось совсем недолго.
На душе стало муторно и гадко. Романтика ночи рассыпалась в пыль, а пыль унесло ветром. Запахи листвы и цветов исчезли, пахнуло навозом и какой-то кислой дрянью, луна сделалась блеклой, похожей на истертую никелевую монетку. А потом и вовсе пропала в тяжелом черном облаке.