Мы с Генри переглянулись. Я отлично понимала, что он не хочет оставлять меня один на один с врагом.
– Кстати, – сказал Генри, – насчет твоей просьбы. Я все выяснил.
– Да? – промямлила я. Какая еще просьба?
– Тебе надо обратиться к Сирилу Ламбру, он живет в Лос-Анджелесе. Женщина, с которой я беседовал, продала ему драгоценности, оставшиеся от матери. Она их почти не носила, и ей надоело платить огромную страховку.
Я готова была сквозь землю провалиться. Только что я отказалась от плана Мерайи, а тут Генри сам забрасывает наживку. Я сразу догадалась, зачем он это делает. Если сведения о ювелире поступят от него, то с меня и взятки гладки. Генри с Томми провели прошлый вечер вместе. И Томми проникся к нему доверием.
– Как я ее понимаю! – сказала я. – Мне самой эта страховка поперек горла. Предпочитаю наличные.
Генри держался как опытный шулер – легко и непринужденно.
– Я сам позвонил этому мужику, и мы чудесно поболтали. Я описал ему бриллиант, и он, похоже, заинтересовался. Я понимаю, тебе жаль расставаться с кольцом, но надо реально смотреть на вещи.
Во рту у меня пересохло.
– А он не сказал, сколько приблизительно можно выручить?
– От восьми до десяти тысяч. Он говорит, надо посмотреть камень, узнать насчет вторичного рынка, но клялся, что все будет по-честному.
– Да кольцо стоит раз в пять дороже! – воскликнула я возмущенно.
– Проверь сама, если хочешь, – пожал плечами Генри. – Есть и другие ювелиры, но, как говорится, старый черт лучше нового.
– Ладно, посмотрим.
На лице у Томми не дрогнул ни один мускул. Он вежливо слушал нас, не проявляя особого интереса. Генри сказал:
– Пора мне домой, а то мясо подгорит.
Я понимала, что ему не хочется меня оставлять, но излишняя назойливость тоже ни к чему. Генри мило распрощался с Томми и исчез. Пора было и мне сматываться.
– Ты уж извини, но меня ждет работа. Поужинаем в другой раз, хорошо?
Я не могла заставить себя провести вечер с ним вдвоем. Мерайя, должно быть, уже ушла, а нет – пусть пеняет на себя.
– Что за резкая смена настроения? – изумился Томми. – Может, тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили?
Я внутренне напряглась.
– А что, есть за тобой грешки? Ты что-нибудь скрываешь?
– Нет, конечно. Но мало ли чего люди не напридумывают.
– А я вот никогда ничего не придумываю. Если я говорю, что у меня работа, можешь мне верить.
– Ну, тогда я тебя отпускаю. Завтра позвоню. Или лучше ты сама звони.
– Договорились.
Мы встали одновременно. Томми надел плащ, взял зонтик. У выхода я подхватила свой дождевик с зонтиком. Томми придержал мне дверь. Я коротко с ним попрощалась и пошла к дому, а он зашагал в другую сторону. Я заставляла себя идти помедленнее, хотя ноги так и несли меня от него подальше.
Дома я заперлась на ключ, села за стол и достала визитку Мерайи Толбот. Меня очень беспокоила наша с ней игра. Томми, похоже, что-то заподозрил. Как это свойственно психопатам, он тут же почувствовал, что я его боюсь. И теперь наверняка захочет выяснить, из-за чего или из-за кого мое отношение к нему так переменилось.
Я набрала техасский номер Мерайи Толбот. Конечно, я до нее не дозвонюсь, но хотя бы оставлю сообщение, попрошу со мной связаться. Как же ловко, подумала я, Генри ввернул в разговор этого ювелира. Лгал он не хуже меня и так же складно. Вопрос в том, как Томми отреагирует на эту информацию.
На следующий день в девять утра я позвонила Фионе. Естественно, дома ее не оказалось. Я оставила сообщение: сказала, что постараюсь отыскать исчезнувшие со счета Перселла тридцать тысяч, и высказала предположение, что виновного в краже надо искать в доме Кристал. И добавила, что могу поработать еще несколько часов, если ее эти расходы не слишком обременят. Я надеялась, что она не откажет себе в удовольствии вывести на чистую воду Кристал или кого-то из близких ей людей.
К полудню я разобралась со всеми текущими делами и сделала несколько звонков, после чего отправилась в полицейский участок, рассчитывая застать детектива Одессу. Но, как выяснилось, он с приятелем ушел за пять минут до моего прихода. Я спросила у дежурного, не знает ли он, куда они пошли.
– Скорее всего, в "Дель Map". Если там их нет, загляните в "Аркаду".
Я положила на конторку свою визитную карточку.
– Спасибо. Если я его не найду, будьте добры, попросите его мне позвонить.
– Конечно.
В "Дель Map" Одессы не оказалось, и я пошла в "Аркаду" – крохотную кафешку на три столика. Детектив Одесса сидел, склонившись над пластиковой корзинкой с гамбургером и жареной картошкой. Напротив сидел детектив Джона Робб.
С Джоной Роббом я познакомилась четыре года назад, он занимался пропавшими без вести, а меня как раз один такой и интересовал. Затем его перевели в отдел расследования убийств, дали лейтенанта и назначили заведующим сектором – то есть он стал непосредственным начальником Пальи. Когда мы познакомились, Джона, который то сходился, то расходился с женой, в очередной раз с ней разошелся, и мы несколько месяцев сладко проводили время в моей квартирке. Затем его супруга Камилла с двумя дочками снова вернулась.
Винс Одесса, заметив меня, помахал рукой.
– Всем привет! – сказала я.
– Присаживайтесь, – предложил Одесса. – Есть будете?
Джона тут же пододвинул мне свою корзиночку:
– Готов поделиться. Камилла посадила меня на диету.
Я уселась с ним рядом и осмотрела его сандвич: бекон, салат и помидоры с майонезом. Все это я обильно посыпала солью. Обожаю будоражить почки.
– Мы как раз говорили о Перселле, – сообщил Одесса. – Джона только что ознакомился с результатами вскрытия.
– Доктор Уи сказал, что из-за состояния тела ни биохимических, ни биофизических анализов он сделать не может. Но, похоже, умер Дауэн Перселл от выстрела в голову. На перед нем сиденье мы обнаружили ствол. Револьвер "Чартер Армз" тридцать пятого калибра. Одной пули не хватает. Гильза осталась в барабане. Уи считает, что, скорее всего, утопили его уже мертвым.
– Револьвер его? – спросила я. Джона вытер салфеткой рот.
– Перселл купил его перед разводом с Фионой. Кристал запрещала держать оружие дома – из-за ребенка. Она думает, что он хранил его либо у себя в столе в клинике, либо в бардачке машины.
– Мы пытаемся понять, как он оказался у пруда, – сказал Одесса.
– Перселл собирался встретиться с Фионой, – напомнила я. – Она говорит, что он не появлялся, но, возможно, лжет.
Одесса кивнул:
– Да уж мы обратили внимание на то, что мужика нашли мертвым почти что у нее во дворе.
– А она – единственная, кто получает в случае его смерти страховку. Это было оговорено при разводе, – сказал Джона.
– И сколько же?
– Миллион.
– Рискованно убивать человека так близко от собственного дома, – заметила я.
– Вдруг в этом и состояла вся прелесть плана, – сказал Джона. – А может, кто-то другой заманил его туда и продырявил бедняге башку.
– Да как бы ты его туда затащил? – фыркнул Одесса.
– Убийца мог сесть к нему в машину, – сказал Джона. – Назначаешь встречу, говоришь, что хочешь побеседовать в укромном месте, заодно просишь подвезти.
– А как потом в темноте оттуда выбираться?
– Хотя бы на попутке. Это недалеко, – сказал Джона.
– А если кто тебя увидит? – предположила я.
– Их могло быть двое, – сказал Одесса. – Один встречается с ним и делает свое дело, а второй ждет в машине где-нибудь неподалеку.
– С напарником риска вдвое больше.
– Это зависит от того, кого берешь в напарники. – Джона отхлебнул кока-колы.
– Но, с другой стороны, у Перселла были проблемы с властями, – сказала я. – Дело шло к скандалу. Он мог подумывать и о самоубийстве. Вы бы на его месте как поступили?
– Может, и так же, – мрачно кивнул Джона. – Ребята еще возятся с "мерседесом". У него на коленях лежал мохеровый плед, на полу валялась бутылка из-под виски. Фары потушены. Судя по положению ключа, зажигание было включено. Права и бумажник остались при нем.
– Что еще? – спросил Одесса.
– Немногое. Стекло со стороны водителя разбито – оттуда вылетела пуля. Я послал двух ребят с металлодетектором, вдруг они ее найдут. Остальные стекла – со стороны пассажира и сзади – опущены, чтобы машину быстрее затопило.
Одесса скомкал салфетку.
– Не верю я в самоубийство.
– Давайте предположим, что он застрелился, – сказал Джона. – Как он ухитрился спихнуть машину в воду? Да и за чем было это делать?
– А стекло со стороны водителя? Почему оно поднято, а остальные опущены?
– Чтобы приглушить звук выстрела, – сказала я.
– Это понятно, но ему-то что до того, услышат выстрел или нет?
– Если остальные три стекла были опущены, все равно шуму было достаточно, – отметил Одесса.
– Вот именно, – кивнул Джона. – И вообще, к чему столько усилий? Зачем стреляться, когда хочешь утопиться?
– Так часто делают, – сказал Одесса. – Принимают кучу снотворного и суют голову в пластиковый мешок. Напиваются водки с валиумом и режут себе вены. Не одно, так другое сработает.
– Вот еще что. Меня смущает бутылка из-под виски. Если собрался покончить с собой, зачем напиваться?
– Может, чтобы нервы успокоить? – предположила я. – Перселл вообще много пил. Его друг рассказывал: он, когда раньше исчезал, отправлялся в клинику, лечился от алкоголизма. Полгода назад он, кажется, опять сорвался.
Джона все еще сомневался.
– Меня насторожило отсутствие записки. Может, он действительно впал в депрессию, но ведь злым человеком его не назовешь. А если бы "мерседес" вообще не нашли? Так никто бы и не знал, где он и что он. И для чего понадобилось топить машину в пруду?
– Точно, – сказал Джона. – Выходит, это сделал кто-то другой. Пристрелил его, вышел из машины и спокойно столкнул ее в пруд.
– Да, если считать это убийством, тогда понятно, зачем утопили машину, – согласился Одесса.
– Убийца решил, что машину уже не отыщут, – сказала я.
– Вот именно. Но сюжет разворачивается совсем по-другому. Вы машину нашли, и теперь преступнику придется столкнуться с новыми обстоятельствами, а он к ним не готов.
– Если ищете мотив, могу подсказать: ходят сплетни, что Кристал завела роман.
– И с кем?
– Со своим тренером. Она с ним занималась месяцев восемь-десять назад.
Одесса взглянул на часы.
– Мне пора бежать. – Он встал. – Джона, встретимся в участке.
– Я, пожалуй, тоже пойду. Вы сейчас туда?
– Да.
Я взяла сумку, и мы вышли.
– Вы правда думаете, что его убили? – спросила я.
– Полагаю, пока нет других данных, мы будем придерживаться этой версии.
Я вернулась к себе на работу. Фиона оставила мне сообщение: разрешила потратить еще два часа, не больше. Я уселась в кресло и уставилась на телефон. С Кристал мне сейчас беседовать очень не хотелось, но я все-таки позвонила в дом на берегу. Трубку сняла Аника.
– Аника, это Кинси. Как она там?
– Ужасно. Ее это совершенно доконало. Да, она твердила, что с ним случилось что-то страшное, но в глубине души все надеялась.
– А Лейла? Она как это восприняла?
– Ну, вы же ее знаете. Сидела у себя в комнате, врубив музыку на всю катушку. Всех довела. В конце концов я позвонила Ллойду, попросила забрать ее хотя бы на день.
– А что насчет похорон?
– Кристал хочет в субботу, если сможет взять себя в руки. Ей надо опубликовать в газете некролог, договориться со священником. Я только что звонила в похоронное бюро, они пообещали его забрать. Его будут кремировать, впрочем, других вариантов, похоже, нет.
– Пожалуй.
– А что произошло? Детектив Палья ничего не сказал, но, как я поняла, он утонул, да?
Я вздрогнула.
– Толком и не знаю. Обстоятельства все еще выясняют. Могу я вам чем-нибудь помочь? – Прозвучало это довольно фальшиво, но мне было необходимо сменить тему.
– Да нет, пока не нужно, но все равно спасибо. Мне пора к Кристал. Я ей передам, что вы звонили.
– Знаете, я хотела еще кое-что уточнить. Кристал говорила, что у нее где-то в городе есть абонентский ящик. Мне надо знать где.
– Подождите минутку. – Аника, прикрыв трубку рукой, что-то спросила. – Номер пятьсот пять. Компания "Мейл энд Мор" в "Лагуна плаза". Если что-нибудь обнаружите, сообщите ей, хорошо?
– Непременно.
Только я повесила трубку, как телефон зазвонил.
– Привет, – сказала Мерайя Толбот. – Что случилось?
– Вот какое дело… – Я сообщила ей, что вчера Генри сам рассказал Томми о ювелире из Лос-Анджелеса.
– Думаете, Томми купился?
– Понятия не имею, – сказала я. – Ужин я отменила, и ему это не понравилось. Он, конечно, виду не подал, но, по-моему, страшно разозлился. Теперь я ломаю голову, как бы от него избавиться.
– Желаю удачи. Только он вас так просто не отпустит. Томми – эгоист до мозга костей. Таких не бросают, они сами бросают, когда захотят.
– Спасибо за поддержку. Впрочем, я все равно с этим завязываю. А вам звонила, чтобы предупредить. Вдруг братья действительно предпримут какие-то шаги.
– Да вы что? Не бросите же вы меня на полпути! А как же сейф? Вы уж сначала его найдите.
– Нет, спасибо. Приятно было иметь с вами дело, – сказала я и повесила трубку.
И тут, подняв глаза, увидела в дверях Ричарда Хевенера. Я понятия не имела, сколько времени он там стоит, и не помнила, называла ли его имя или имя Томми в конце беседы. К Мерайе я, кажется, по имени не обращалась.
– Добрый день, – сказала я как могла приветливо.
– Это что такое? – Он швырнул на стол мое письмо. У меня застучало в висках.
– Мне очень жаль, что так получилось. Но помещение мне не понадобится. Так уж вышло.
– Но вы подписали договор аренды!
– Да, знаю и приношу извинения за неудобства…
– Речь не о неудобстве. Мы заключили контракт.
– Что вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы вы соблюдали условия вами же подписанного контракта.
– Знаете что? Об этом вы лучше побеседуйте с моим поверенным. Его зовут Лонни Кингман. Его кабинет здесь рядом.
За спиной Ричарда возникла Ида Рут.
– Все в порядке?
– Все просто замечательно, – ответил Ричард. – Думаю, мы сами решим все наши проблемы.
Он вышел, аккуратно обойдя Иду.
– Что это с ним? – спросила она. – Псих, что ли?
– Хуже. Если он снова появится, вызывай полицию.
7
Свой "фольксваген" я поставила на стоянке торгового центра "Лагуна плаза", как раз напротив "Мейл энд Мор", компании, которая предоставляет в аренду абонентские ящики, пересылает по необходимости почту, оказывает нотариальные услуги, занимается изготовлением визитных карточек, печатей и штампов и при всем при том работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
Зал был разделен на две части стеклянной перегородкой с дверью. Справа находился прилавок, за ним – служащий, который должен был помогать клиентам паковать и отправлять посылки. Только служащего на месте не оказалось. В "Мейл энд Мор" вообще не было ни души.
Я подошла к стеклянной перегородке и заглянула в соседнее помещение, где увидела ряды пронумерованных почтовых ящиков с прозрачными дверцами, а на дальней стене – прорезь, куда опускали письма и небольшие бандероли. Я дошла до ящика под номером 505, наклонилась и присмотрелась повнимательнее. Никакой корреспонденции внутри я не разглядела, зато заметила парня, который шел вдоль ящиков и раскладывал письма. Когда он приблизился, я постучала в окошко ящика номер 505. Он наклонился, и лицо его оказалось вровень с моим.
– Можно вас? – сказала я. – Мне нужна помощь.
Он махнул рукой вправо:
– Подойдите к прорези для писем.
Мы оба направились туда. Прорезь находилась на высоте груди.
– В чем дело? – спросил парень.
Я просунула ему свою визитку, чтобы он понял, с кем имеет дело.
– Мне нужны сведения о том, кто арендует ящик под номером пятьсот пять.
Он взял визитку и внимательно ее изучил.
– Зачем это?
– Расследуется убийство. Мне необходимо взглянуть на за явление арендатора.
– То есть как?
– Мне надо только узнать, кто написал заявление.
– Не положено.
– А нельзя ли в порядке исключения? Понимаете, это очень важно.
Он уставился в пол. Ему было уже лет сорок, для такой работы староват. Я отлично понимала, что его мучает. Правила есть правила, впрочем, я лично сомневалась, что ему никак нельзя выполнить мою просьбу. Если он и получает на пятьдесят центов в час больше минимальной ставки, уже хорошо.
– Я только что беседовала со следователями, – сказала я, – и предупредила их. Они дали добро.
Ответа не последовало.
– Предлагаю двадцать баксов, – добавила я.
– Подождите здесь.
Исчез он надолго. Я достала из бумажника двадцатку, согнула ее вдоль и положила на край прорези. Ждала я, повернувшись лицом ко входу. Почему-то воображение нарисовало мне Ричарда Хевенера, который на своей спортивной машине въезжает в витрину и катит прямиком на меня.
– Мадам!
Мужчина появился снова, а двадцатка исчезла. Он принес заявление, но держал его за спиной. Я решила его порасспрашивать – чтобы наладить контакт.
– А как это делается? Человек приходит и вносит абонентскую плату за год?
– Можно и так. А можно по почте. Когда наступает пора нового взноса, мы кладем в ящик записку.
– Платить надо наличными?
– Или чеком. Все равно.
– Значит, вы иногда и вовсе не видите человека, который арендует ящик?
– Чаще всего не видим. Нам без разницы, кто они такие, лишь бы платили вовремя.
– А вы не могли бы просунуть заявление вот сюда? Я хочу его получше рассмотреть.
– Нет. В руки не дам. Я вам его покажу, но на тридцать секунд, не больше.
Он поднес бланк к стеклу. Форма заявления была самая примитивная. Я увидела внизу подпись Дау, но заполняла бланк Лейла. Я узнала почерк – косые "т" и пузатые "а". Так, очень интересно!
– М-да… – хмыкнул он.
– Огромное спасибо! Вы мне очень помогли.
Я вышла, села в машину и задумалась. Вот какие выводы я сделала: по-видимому, Лейла перехватила извещение с просьбой внести ежегодную плату. Кристал мне говорила, что сообщения о счете в банке "Мид-Сити" приходили на абонентский ящик. Скорее всего, Лейла сама написала, возможно, на бланке "Пасифик Медоуз", письмо в банк с просьбой пересылать сообщения о счете на ящик 505, а подпись Перселла подделала или сделала фотокопию. А в "Мейл энд Мор" она могла заезжать, например, по дороге из школы.
Я завела мотор и выехала со стоянки. На улице я вдруг сообразила: отделение "Мид-Сити" в "Лагуна плаза" находится рядом, на углу. Я даже увидела банкомат, из которого Лейла брала деньги. Для этого ей были нужны кредитная карточка и пин-код, который наверняка был записан где-то у Дау дома.
Вернувшись к себе в контору, я позвонила Джоне:
– Это Кинси. Если не будешь меня ругать за примененные методы, я тебе кое-что расскажу.