Злодейский голос нашептывал в уши: "Вы не узнаете меня в лицо, но я-то в курсе, кто вы такая. Я за вами слежу, от меня не ускользнуть. Всякий раз, продавая цветы незнакомцу, вы будете спрашивать себя: "Не он ли это?" - и не сумеете ответить на вопрос. С людьми, которые оказываются не в то время не в том месте, всегда происходят ужасные вещи…"
Вдоль стены по ступенькам промчалась крыса - ее вспугнула толстопузая тетка в галошах, навьюченная корзинами. Жозетта терпеть не могла эту соседку с третьего этажа, которая с утра до ночи пилила мужа, мастера, шившего плюшевые игрушки. Но сейчас цветочница обрадовалась ей как родной и с облегчением побежала следом по лестнице, обогнала, почти весело отозвавшись на свирепое бормотание, вероятно означавшее "Добрый вечер".
На лестничных площадках сгущался мрак. Жозетта взлетела на свой четвертый этаж, ворвалась в комнатку и заперла дверь. Прислонившись спиной к стене, перевела дух и на цыпочках приблизилась к окну. Темнота неспешно заполняла улицу, по которой фланировали редкие парочки, улизнувшие из душных мансард. Скоро пройдет фонарщик, и повсюду будет свет.
Немного успокоившись, Жозетта зажгла керосинку - слабый огонек, надо экономить. Сил приготовить ужин не осталось - удовольствовалась бутербродом с салом, яблоком и стаканом воды. Снова, не выдержав, подошла к окну, за которым гасли оранжевые отсветы заката. Из-под кустов сирени выползла длинная тень - там стоял мужчина и курил сигарету. Это он, он шел за ней по пятам!
Жозетта отшатнулась от окна.
Обуздать страх, иначе страх ее задушит!
Уняв нервную дрожь, цветочница опять отодвинула занавеску. Двор был пуст.
"Померещилось. Конечно, померещилось. Я так умом тронусь".
Сейчас она спокойно разденется, умоется, накинет ночную рубашку, ляжет и сразу заснет. Да-да, непременно. Крепкий здоровый сон - именно то, что ей нужно.
В дверь постучали, когда девушка расстегивала блузку. В горле застрял крик, сердце заколотилось как бешеное.
- Мадемуазель Фату! Это ваша соседка, мадам Картье. Мой бесенок Кристоф опрокинул туесок с мукой и все рассыпал, я хотела попросить у вас горсточку… Мадемуазель Фату, вы дома?
Жозетта открыла дверь трясущейся рукой. Маленькая круглолицая женщина в безрукавке, нижней юбке и стоптанных башмаках поспешила войти:
- Простите, что побеспокоила. С мальчонкой моим никакого сладу, такой постреленок, ох уж я ему в один прекрасный день устрою! А муку я вам верну на той неделе, как только Жюстен жалованье получит. Извиняюсь, что я в таком виде, - у нас прямо-таки дышать нечем. Ох, раз уж я зашла, может, одолжите еще яйцо и немного сахара?
У Жозетты от этой болтовни голова пошла кругом, и страх отпустил. Она помогла мадам Картье отнести продукты на кухню и с сожалением покинула чужую квартиру. По дороге к себе, перегнувшись через перила, осмотрела в тусклом свете пустые лестничные пролеты. Огромный медный шар, украшавший перила внизу, у основания ступенек, вдруг превратился в страшную призрачную маску. Жозетта вздрогнула от испуга, метнулась в свою комнату, захлопнула дверь, повернула ключ на два оборота…
Он стоял у окна.
И улыбался.
Жозетте показалось, что сердце перестало биться. Мир вокруг подернулся красной пеленой. Она потеряла сознание.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Среда 19 июля
На бульваре Шапель зной иссушил каштаны.
- Простите, вы не знаете человека по имени Гюстав? - спросил Виктор женщину, подметавшую тротуар.
Она окинула его насмешливым взглядом:
- Этих Гюставов тут как собак нерезаных.
Очередную неудачу Виктор потерпел, обратившись с тем же вопросом к мальчишкам, игравшим в чехарду. Один из них еще долго бежал за велосипедом, трубя в свернутую дудкой афишу.
Торговец соленой рыбой поскреб в затылке:
- Был тут один Гюстав, лимонад продавал на улице Пажоль. Но он дуба врезал на прошлой неделе.
Виктор, потеряв всякую надежду, повернул назад. Он прочесал район вдоль и поперек, от товарной станции Северной железной дороги до мрачного газгольдера на улице Эванжиль, обследовал ремонтные мастерские Восточной железной дороги и депо на улице Филиппа де Жирара, пообщался с тремя десятками Гюставов… Увы, никто не знал переплетчика из Латинского квартала, с улицы Месье-ле-Пренс. Ветхие домишки, толкающиеся боками в грязных переулках, и их умученные жизнью обитатели навевали тоску, захотелось вырваться на простор. Если ему нужен тот самый Гюстав, придется дождаться 22 июля, когда вернется на работу гарсон из кафе "У Фюльбера".
На площади Шапель Виктор сделал последнюю попытку - свернув в подворотню, объехал двор большого здания о двух крыльях и вдруг услышал свое имя:
- Месье Легри! Вот это сюрприз! Здравствуйте, неужели вы меня не узнаёте? А в вас что-то изменилось…
Виктор уставился на человека, который, улыбаясь, смотрел на него из окна первого этажа с таким низким подоконником, что его можно было перешагнуть. Конечно, он сразу узнал инспектора Перо и его роскошные усищи, которым позавидовал бы сам Верцингеториг.
- Месье Перо! Вы здесь живете?
- Я здесь работаю. Добро пожаловать в комиссариат Шапели!
Виктор устремился в вестибюль, оставил там свой велосипед и вскоре уже пожимал руку Раулю Перо, который пригласил его в свой кабинет. Обстановка здесь была убогая: выщербленный плиточный пол, облупившаяся коричневая краска на стенах; если бы не застекленный книжный шкаф, набитый разномастными томами, все в точности напоминало бы приемный покой больницы.
- Все еще увлекаетесь верлибрами, месье Перо?
- Я трепетно храню ваш драгоценный подарок - сборник Жюля Лафорга, и верно служу своей музе. Мне даже посчастливилось опубликовать несколько поэм в "Плюм" под псевдонимом Исида. Мы подружились с Леоном Дешаном. Разумеется, это лишь скромный дебют, но я не оставляю надежды, что мои стихи примут к изданию в "Жиль Блаз". Но каким же добрым ветром вас сюда занесло, друг мой?
- Если честно, я заблудился… Искал библиотеку, где берут раритетные издания на экспертизу.
- Ах да, книги, книги!
- А как ваша служба, инспектор? Довольны?
- Не инспектор, а помощник комиссара, меня повысили! Пошел, так сказать, по стопам Оскара Метенье и Эрнеста Рейно, двух одаренных литераторов, занимавших этот пост до меня. Комиссар, правда, в гневе от того, что ему в третий раз подряд подсунули в помощники заядлого крючкотвора. Счастье еще, что он не знает о моих публикациях. Если вам доведется с ним встретиться - уж не выдавайте!
- А ваша черепаха? Нанетта, кажется?
- Я так и не нашел для нее пристанища, так что пришлось удочерить. Люсьен, наш мальчишка на побегушках, души в ней не чает. Еще он вечно возится с бродячими собаками, которых подбирает комиссар - добрая все-таки душа, хоть и ненавидит людей искусства. Заходите к нам посмотреть, как Люсьен выводит своих питомцев на парад - каждый в кепи и пелеринке!
Под окном зашумели - похоже, там собралась целая толпа.
- Не полицейский участок, а проходной двор, - вздохнул Рауль Перо. - Все потому, что на воротах нет часового, и сержантов тут днем с огнем не сыщешь - только инспекторы, да и тех всего двое…
Его жалобы прервало появление забавной троицы: белобородый старик и веселый парнишка втащили в кабинет мужика, который двумя руками придерживал спадающие штаны.
- Драка на улице Департеман, - доложил старик. - Этот сводник делал отбивную из своего собрата и уже достал перышко - почикать его на порции, тут-то мы буяна и прихватили. Пришлось действовать быстро, пока их ватаги не сбежались. А поскольку наручников при мне не было, мы срезали ему пуговицы на портках, чтоб не утек.
- Спасибо, инспектор Гастон, и вам спасибо, Люсьен. Нет-нет, не уходите, месье Легри, мы с гражданином сутенером сейчас быстро разберемся. Сесть! - велел Рауль Перо арестованному. - Люсьен, будьте любезны, разгоните публику во дворе. Как зовут?
Мужик, поддернув штаны, плюхнулся на стул.
- Роже, но все кличут меня Лишаём. Я ни при чем, господин инспектор, тот урод во всем виноват.
- Какой урод? Что он тебе сделал?
- Влез на мой участок, сам-то он из Ла Виллетт. Зацените: пока я в Сантешке парился, этот урод жарил мою Леони. Откинулся я, значит, глядь - а у нее пузо как два арбуза. Много она теперь наработает с пассажиром в трюме? А жрать чего? Леони мне не кто-нибудь, а законная половина, девка что надо была, нарасхват. Но теперь - всё, ни на что не годная! - Пока Лишай говорил, его глаза наливались кровью, на губах выступила пена. Он вдруг вскочил, шарахнул кулаком по стене и завопил: - Господин инспектор! Ничего не могу с собой поделать! Прям крышу сносит, когда взаперти оказываюсь! Чуть с катух в тюряге не слетел!
Штаны сползли, оголив тощие ляжки. Окно распахнулось, и в кабинет со двора всунулась взлохмаченная голова, какой-то заспанный тип оперся на подоконник:
- Заткните ему пасть, или я за себя не ручаюсь! Вот дерьмище, всю ночь вкалываешь - утром поспать не дают! Что у вас тут за гвалт?
Лишай, путаясь в штанах, рванулся к нему:
- А тебе какое дело, козел?!
- Мне? А я что, я ничего… - заробел разбуженный работяга и благоразумно убрался восвояси.
В этот момент дверь открылась, в кабинет вкатился пузатый человечек средних лет в клетчатой мелоне, одетый, как мелкий буржуа. Не удостоив и взглядом Рауля Перо, он подступил к Лишаю, который при виде его уставился в потолок.
- Слышь, ты, перед судьей разоряться будешь, а здесь хлебало подбери, тебя за километр слыхать, - прошипел в кадык Лишаю человечек в мелоне и так же стремительно, как появился, выкатился в коридор, чуть не сбив с ног вернувшегося Люсьена.
Рауль Перо наклонился к Виктору:
- Это Корколь, второй инспектор. Суровый дядька, не дипломат… Ну, Роже, надень штаны и садись на стул. Мы поняли, что у тебя была предъява к сопернику. Ты хотел его завалить?
- Это смотря что вы имеете в виду под словом "завалить", господин инспектор, - вздохнул притихший Лишай. - Я-то хотел ему по рылу съездить, чтоб неповадно было. Никакой он мне не соперник, потому что Леони и так уже все поняла - некуда ей податься с депутатом в урне. Я ж просто порядок восстановил, а так-то я смирный.
- Смирный, ага. Мухи не обидишь. Когда трезвый.
Словно в поддержку Лишаю со двора донеслось хорошо поставленное сопрано:
- Да здравствуют кабак, любовь и табак!
Виктор, сдерживая смех, покосился на Рауля Перо. Тот хмыкнул:
- Оперетта потешается над законом и порядком, месье Легри. У нас тут по соседству есть заведение, которое облюбовали для репетиций театральные труппы. С тех пор мы отправляем правосудие под музыку. Невольно вспомнишь вопрос Верлена: "Такая ли уж важная и серьезная штука жизнь?" Роже, - обратился он к Лишаю, - вести с тобой душеспасительные беседы бесполезно, я ограничусь тем, что конфискую у тебя нож и дам дружеский совет: не бузи, понял?
- А мои пуговицы? - спохватился Лишай. - Они у меня с портков все пуговицы потырили!
- Это послужит тебе уроком. Люсьен, проводите нашего санкюлота на улицу Департеман.
- Вы его не арестуете? - удивился Виктор.
- Зачем? Еще одна неделя в кутузке не превратит его в мальчика из церковного хора. А нашей энергии найдется более достойное применение, ведь жизнь коротка, надо многое успеть.
- Странный вы полицейский, - улыбнулся Виктор.
- Несомненно, сказывается влияние литературы, месье Легри. Позвольте пригласить вас отобедать. Велосипед можете оставить здесь под присмотром инспектора Гастона - он покидает эти стены только на ночь.
Они вдвоем пересекли двор и через потайную дверцу попали в заведение "Милан", где помощника комиссара как постоянного клиента всегда ждал столик за шторкой.
Зал был полон, посетители болтали и смеялись в клубах сигарного дыма. Виктор изучил написанное изящным почерком меню и заказал фрикандо.
- Отличный выбор, месье Легри, - одобрил Рауль Перо. - Весьма питательное и экономичное блюдо. Мне то же самое, мадам Милан, и кувшин вина.
За спиной Виктора в одиночестве сидел за столиком инспектор Корколь и читал газету.
- Не оборачивайтесь, месье Легри, - шепнул Перо. - Там мой давешний коллега, мы с ним на ножах.
- Отчего же?
- На службе новичков не любят, особенно когда сильна старая гвардия. Он метил на мое место. Сейчас у нас вооруженное перемирие… Месье Легри, а где находится та библиотека, в которой проводят экспертизу?
- На улице… Вот незадача, запамятовал. Наверное, вино виновато.
- Я слышал про вашего друга.
- Простите?
- Про переплетчика с улицы Месье-ле-Пренс. Шаваньяк и Жербекур, мои бывшие подчиненные из Шестого округа, были на пепелище.
- Да-да, бедный Пьер Андрези, это ужасно. Вы не в курсе, чем закончилось расследование? Инспектор Лекашер дал понять, что мог иметь место намеренный поджог.
- Неужели? Об этом я не знал. А как поживает ваш управляющий?
За спиной Виктора скрипнул стул. Инспектор Корколь поднялся и направился к стойке.
- Жозеф? Прекрасно. Заканчивает очередной роман-фельетон. - Виктор поднял голову, собираясь сделать глоток вина, и перехватил взгляд Корколя. Тот попрощался с хозяйкой и, напяливая мелону, неприветливо посмотрел на собеседника Рауля Перо. Его уход был похож на бегство.
Мадам Милан ликовала. Она не упустила ни слова из разговора помощника комиссара и безусого незнакомца. "Как его там назвал месье Перо? Леблан? Нет-нет, Легри. Красивый мужчина, почти как месье Даглан. Интересно, кто он такой?.. В любом случае месье Даглан может мною гордиться - сейчас я ему запишу… как он там выразился, месье Даглан? Ах да, "результаты моих тайных наблюдений"!"
На улице Люн Жозеф вдохнул восхитительный аромат сдобных булочек и поддался гастрономическому искушению - уплел пару за милую душу. В конце концов, как говорит месье Мори, "желудку - радость, мозгам - польза".
Большие бульвары встретили его гомонящей суетливой толпой, пришлось выписывать зигзаги с тротуара на мостовую, где то сбивались в кучу, то разъезжались бесчисленные экипажи: переполненные омнибусы, наемные кареты, двуколки, кабриолеты с откинутым навощенным верхом, шустрые фиакры. Жозеф обожал неистовую, бурлящую жизнью атмосферу столицы, ее кафе, кабаре, театры. Он шел и представлял себе прекрасное будущее: однажды по его роману-фельетону напишут пьесу и поставят ее на сцене, публика вмиг расхватает билеты, а литератор Пиньо присоединится к созвездию знаменитостей.
""Кубок Туле" с Сарой Бернар или Режан в роли Фриды фон Глокеншпиль… С кандидатом на роль мастифа Элевтерия будет потруднее, но тоже что-нибудь придумаем. В театре Гимназии - why not? О спектакле раструбят на всех углах, аншлаг последует за аншлагом, счастливые абоненты телефонной сети будут слушать избранные отрывки по театрофону, а клиентам дорогих отелей и особых клубов достаточно будет бросить монетку в волшебный ящик, чтобы насладиться лучшими репликами".
Жозеф вообразил себе месье Мори, ярого поборника технических новшеств конца века, с двумя телефонными рожками, прижатыми к ушам. Вот он одобрительно покачивает головой, слушая, как Элевтерий - а вдруг получится уговорить самого месье Коклена-младшего загримироваться собакой? - произносит поставленным голосом "гав" и "гррр"…
Насытившись булочками и собственными мечтами, Жозеф добрался до театра "Эшикье".
"На вид как-то не очень, - решил он, окинув взглядом фасад. - Пожалуй, не отдам сюда свою пьесу, разве что посулят золотые горы…"
Он пересек холл и постучал во внушительную дверь с табличкой "КОНСЬЕРЖ".
Из-за двери прозвучал неприветливый хриплый голос:
- Что там еще?
- Я принес текст и должен передать его из рук в руки.
Раздался скрежет, как будто по полу двигали что-то тяжелое, створка приоткрылась, и в щелке показался острый нос.
- Вам назначено?
- Разумеется. Я Жозеф Пиньо, автор "Кубка Туле", сенсационного романа-фельетона, который будет напечатан в "Пасс-парту", там же, где уже опубликовано "Странное дело о водосборах", произведение, примечательное во всех отношениях.
- С кем у вас встреча?
- С директором.
- Ничего не выйдет. Месье Леглантье с понедельника мертвее мертвого.
Нос убрался, дверь захлопнулась.
Озадаченный Жозеф подытожил беседу яростным "Хам!". Однако сведения удалось получить прелюбопытные. Фигляр и актеришка, упомянутый графиней де Салиньяк, уже не ответит за аферу с акциями "Амбрекса". Но вот естественной ли смертью он умер?..
В фойе появилась прелестная девушка. Она шмыгнула под портик, Жозеф пошел за ней и оказался на пороге зрительного зала в итальянском стиле. Здесь царил полумрак, только на сцене горели масляные лампы. Там, на подмостках, сбились в кучку особы обоих полов и что-то ожесточенно обсуждали на фоне декораций в духе века плаща и шпаги. В надежде остаться незамеченным Жозеф с непринужденным видом затесался в толпу. Но фокус не удался.
- Вы не из нашей труппы, - констатировал какой-то мужчина, ткнув в него пальцем.
- Я журналист, - не растерялся Жозеф. - Меня заинтересовала смерть вашего директора.
- Бедняга Леглантье впервые вызвал интерес у кого-то, кроме своих кредиторов, - буркнул помощник режиссера.
- И все-таки он был очень славный, - заявила миловидная молодая особа, которая и привела Жозефа в зал.
- А не могли бы вы, - подскочил он к ней, вооружившись блокнотом и карандашом, - поведать об этом поподробнее, мадемуазель?
- Меня зовут Андреа. Месье Леглантье предсказал, что я стану звездой!
- Несомненно, падающей, - фыркнула пышнотелая дама, - то есть падшей.