Закончив внешний осмотр и ничего, по существу, не обнаружив, вошли в избушку. В глаза сразу бросился справа от входа сбитый из досок топчан с полосатым матрацем, на котором спиной к окну лежал укрытый до пояса байковым одеялом плечистый мужчина в окровавленной под левой лопаткой белой майке-безрукавке. На правом предплечье его синела татуировка американской статуи Свободы со вскинутым факелом в руке. На покрытом клеенкой столике у окна лежали два свежих огурца. Возле стола на табуретке были уложены коричневые рабочие брюки и клетчатая рубаха. На чистом дощатом полу у топчана стояли новые хромовые сапоги. Слева от двери, в углу, чернела круглая печь-буржуйка. На ней - ведро с водой, эмалированная кружка и консервная банка с сигаретными окурками. Под потолком на проволочном крючке висел старомодный керосиновый фонарь "Летучая мышь". Больше в избушке ничего не было.
Тимохина несколько раз щелкнула яркой фотовспышкой. Затем с помощью Лимакина замерила рулеткой расстояние от оконного стекла с пулевым отверстием до спины потерпевшего. Судя по наклонному пути полета пули, можно было предположить, что из-за окна стреляли стоя. Судмедэксперт Медников внимательно осмотрел спину убитого. Чуть повернув труп, он оглядел грудь и мрачно проговорил:
- Навылет, пуля ушла в матрац.
Лимакин и Тимохина тоже склонились над убитым. Бирюков не стал им мешать. Выйдя из избушки, Антон подошел к разговаривающему с Сергеем Ложникову и попросил его рассказать, как он появился здесь сегодня утром и что увидел.
Ложников вроде бы растерялся. Ладонью потер толстый рубец шрама, пересекающего лоб, вздохнул и заговорил издалека. По его словам, как раз сегодня Водорьяпову исполнилось пятьдесят лет. Вчера утром он дал Ложникову сто рублей и попросил съездить в райцентр за коньяком и шампанским, чтобы отметить день рождения. Винный магазин в райцентре оказался закрытым. Пришлось на электричке ехать в Новосибирск. Домой Ложников вернулся поздно ночью. Сегодня с утра пораньше оседлал коня и поскакал в Выселки, где Водорьяпов, как договаривались, должен был остаться на ночь, чтобы приглядывать за стадом…
- Поочередно здесь ночуете? - спросил Антон.
Ложников, словно прикрывая шрам, натянул на лоб голубой солдатский берет. Правый глаз его при этом задергался в нервном тике, а тихий глуховатый голос вроде бы дрогнул:
- Всегда я ночую. Водорьяпов первый раз остался и…
- Он из местных жителей?
- Приезжий, - вместо Ложникова ответил Сергей.
- Откуда?
- Черт его знает. Три года назад Иван Данилыч Манаев где-то отыскал. Короче, манаевский фаворит.
- Кем работал в колхозе до подряда?
- От скуки на все руки. То снабженцем-доставалой, то строительным прорабом, хотя о строительных делах имел представление понаслышке. В прошлом году, когда Манаев не прошел в председатели, я решил избавиться от таких "универсалов". Дипломат из меня неважный, поэтому рубанул Водорьяпову прямо: "Власть, Леонид Николаевич, переменилась. Или переходи вкалывать на крестьянскую работу, или в прощальном салюте пожмем друг другу руки". Он затосковал, дескать, село приглянулось, люди здесь хорошие. Попросил неделю на раздумье. Через день приходит и говорит, что решил с Витей-афганцем, то есть с Виталием Ложниковым, объединиться и заключить с колхозом арендный договор на выращивание сотни бычков. Я за такое предложение ухватился. Ударили по рукам… - На скулах Сергея заходили желваки. - Для меня это убийство как нож в сердце. На примере первого арендного подряда хотел осенью доказать колхозникам, насколько выгодно и в моральном, и в материальном плане работать не из-под палки, как на барщине, а по-хозяйски, с душой. Теперь все кувырком полетело… - Сергей глянул на Ложникова. - Один ведь не справишься?..
Ложников мрачно крутнул головой:
- Понятно, нет.
- Слушай, может, сагитировать тебе в помощники кого-нибудь из пенсионеров?
- Кого, например?
- Ну, скажем, того же Кузьму Широнина или Тимку-чекиста…
Ложников вздохнул:
- Кузьма язвенник. Ему после операции через каждый час супчик куриный хлебать надо. А Тимофей Григорьич от прошлогодней волокиты с выплатой за бычка очухаться не может. Только увидит Анну Ивановну, сразу кулаки сжимает. Она ж ему потрепала нервы не меньше, чем мне.
- Экономистка наша, Анна Ивановна Клепикова, - сказал Антону Сергей. - При Манаеве много лет была главным бухгалтером. Себе гребет без зазрения совести, но колхозника старается обчистить, как белку. Чуть у того лишняя рублевка набежит, сразу на дыбы: "Ишь чего захотел! Больше меня получать?!" За такие "аргументированные" выступления по решению общего собрания я из главбухов в рядовые экономисты ее передвинул. И здесь неймется. Накачку дам - неделю ходит тихая, будто рыбка. Потом опять: "Ишь чего захотел!" Жду не дождусь, чтобы осенью спровадить вредную тетку на пенсию. Возраст подходит, последние месяцы дорабатывает.
- Семья у Водорьяпова в Караульном живет? - возвращая разговор к прежней теме, спросил Антон.
- Нет у него никакой семьи. Холостяком жил в колхозной квартире.
- Родственников тоже?..
- Здесь - никого!
- Кто он по специальности?
- Шофер высшего класса. Зимой, бывало, через любой снежный занос на грузовике пробьется. А легковую водил лучше профессионального таксиста. В прошлом году ездил с ним на его "Ниве" в Новосибирск. По запруженному машинами городу шурует так вольготно, как я по деревне! Кстати, нынче весной Водорьяпов продал свою "Ниву" и купил у колхоза вон тот старый "Беларусь", - Сергей, обернувшись, показал на стоявший у избушки колесный трактор.
- Для чего?
- Рассчитывал мужик основательно арендой заняться. Понимаешь, братан, бычков ведь одной зеленой травкой до хорошей упитанности не откормишь. Надо и комбикорм им подвезти, и сена накосить, и силос заготовить. Без трактора в таком деле как без рук.
Антон повернулся к Ложникову:
- Кто из вас, Водорьяпов или вы, были инициатором арендного подряда?
- Как вам сказать, кто инициатор… - Ложников замялся. - У меня есть небольшой опыт по выращиванию бычков. Я вообще-то механизатор широкого профиля, но после ранения в голову врачи запретили работать на технике. Чтобы не сидеть тунеядцем, пришлось взять в колхозе трех телят и откармливать их. При сдаче каждый бычок потянул почти полтонны. По девятьсот с лишним на каждом заработал.
- Наглядный пример выгодности арендного подряда, - обращаясь к Антону, перебил Ложникова Сергей. - Один человек за год с небольшим произвел полторы тонны мяса!
- Не убеждай, я к тебе в арендаторы не пойду, - стараясь хоть как-то развеять гнетущее состояние, улыбнулся Антон.
- Мне такие белоручки и не нужны. Здесь не протоколы писать…
Антон повернулся к Ложникову:
- Выходит, если бы вы с Водорьяповым вырастили сотню бычков до пятисот килограммов каждого, то заработали бы девяносто тысяч?
- Ну, примерно столько бы нам начислили. Чистый же заработок у нас на первых порах получился бы небольшой. Мы ведь трактор купили, коня с упряжью, пастбища у колхоза арендовали… Вот в будущем, когда затраты окупятся, за такой гурт хорошо можно получить. В общем, с такими вот планами пришел ко мне Водорьяпов и уговорил заключить с колхозом договор.
Замолчали. Тишину погожего летнего дня нарушал лишь стрекот кузнечиков в траве, да отмахивающийся от мошкары мерин тихонько позвякивал удилами. Пасущиеся бычки утянулись в самый конец луга, к лесу. Заметив это, Ложников, будто извиняясь, проговорил:
- Комолый заводила опять в лес направился. Сейчас все стадо за ним потащится, потом до конца дня их оттуда не выгонишь.
- Дуй наперехват! - сказал Сергей.
Ложников быстро отвязал мерина, взял перекинутый через изгородь длинный пастуший кнут и, вскочив в седло, рысью погнал коня к стаду.
Антон пальцем ткнул Сергея в живот:
- Застегни, председатель, рубаху, пуп видно.
- Подумаешь, беда какая… - Сергей, застегивая нижние пуговицы, усмехнулся: - Иван Данилыч Манаев, будучи председателем, после каждой похмелки приходил в контору с расстегнутой ширинкой.
- Выпивал глава колхоза?
- Он и теперь не просыхает.
- А другие колхозники как?..
- Как все граждане.
- На самогон перешли?
Сергей прищурился:
- Участковый накапал?..
- Почему непременно участковый?
- Не скрывай. У нас с Андрюшей секретов друг от друга нет. Он мне на днях пригрозил, что накатает прокурору телегу. Я говорю: "Катай, Андрюшенька! Мы с братаном по-родственному поллитряк замочим, и он твою бумагу в мусор выкинет".
- Ты без ерничанья говорить можешь?
- С умными людьми могу. Но с дураками или занудами, как Андрюша Ягодин, меня бес подмывает. На прошлой неделе собрали в агропром руководителей хозяйств с отчетами по сенозаготовкам и такой разгон учинили, что мои бедные коллеги еле поспевали пот со лбов смахивать. Дошла очередь до меня. Раскрываю папку со сводками, начинаю докладывать. Председатель объединения товарищ Пупынин повышает голос. Я - тоже. Он кулаком по краю стола! Я - папкой по другому! Его кондрашка хватил. Выкатил зверские глазищи и чуть не шепотом спрашивает: "Ты, Бирюков, почему себя так ведешь?.. Не видел, как другие здесь потели?" Тоже тихонько отвечаю: "Я не в баню приехал и потеть перед вами не собираюсь". На том и разошлись.
Антон укоризненно посмотрел на брата:
- Не сносить тебе головы, смутьян.
- За мою голову не переживай. У меня шея крепкая, неловко гнуть ее.
- Не продержишься ты долго в председателях.
- Я и не держусь. Я работать хочу по-настоящему, без накруток и подстегиваний. Ну а если выпнут, пойду опять главным инженером. Или на комбайн сяду, на трактор. Там проще Героя Соцтруда заработать.
- Даже в Герои метишь?
- А что я, рыжий?..
- От скромности, кажется, не умрешь.
- Никогда!
- Почему ты в селе защищаешь самогонщиков?
- Я… защищаю?! Короче, братан, с этим вопросом после разберемся, в присутствии участкового. Сейчас ломай голову над тем, кто застрелил толкового мужика.
- Ну, а по-твоему кто?..
- Черт их знает!.. - Сергей, стиснув зубы, заиграл желваками. - Какая-то идиотская несуразица…
- Односельчане не могли свести с Водорьяповым счеты?
- Он никому не задолжал. Общительный мужик был, трезвый. С народом умел ладить. В денежных делах чистоплотно вел себя. Даже при Манаеве, насколько мне известно, всякими квитанциями и расписками огораживался, чтобы не влипнуть в махинации. Короче, к казенным деньгам относился сверхосторожно, от заработанных не отказывался.
- Хорошо зарабатывал?
- Меньше трехсот в месяц не выходило.
- Какие были у него отношения с заведующей клубом?
- С Изольдой Аксеновой?.. Она числится не завклубом, а рангом выше: директор сельского Дома культуры. Поговаривают женщины, будто Леонид Николаевич часто ночевал у нее.
- Кто она?
- Тридцатилетняя игрунья. Манаев откуда-то привез. Для укрепления культурно-воспитательной работы. Основная обязанность Изольды заключалась в увеселении руководящих гостей, от которых отбою не было. Изольда и стол накрыть шикарно умеет, и выпить за компанию не дура. Может на гитаре сыграть, спеть…
Разговаривая, Антон Бирюков напряженно пытался выяснить хотя бы малейший повод к убийству, однако пока не только повода, но и намека на него не наклевывалось. В это время, отогнав бычков от леса, подъехал Виталий Ложников. Спешившись, привязал мерина к загону, перекинул кнут через седло и подошел к Антону с Сергеем.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что на заброшенный хутор, сколько Ложников здесь ни ночевал, никогда никто не заходил и не заезжал. Антон попробовал выяснить, кто из карауленцев знал, что Водорьяпов останется в Выселках именно в эту ночь. Насколько Ложникову было известно, его напарник об этом в селе никому не говорил, да и сам Ложников - тоже. Складывалась на редкость непонятная ситуация.
- Почему возле избушки все следы затоптаны бычками? - спросил Антон. - Вы что, сначала бычков выпустили из загона, потом…
- Я не выпускал их, - не дал договорить Ложников. - Когда приехал утром, загон был открыт, а бычки сгуртовались у избушки. Меня это удивило. Заглянул в дверь - у Водорьяпова спина залита кровью. На окно глянул - там дырка от пули. Поэтому не стал мешкать. Вскочил на коня и галопом - в Караульное!.. - Ложников, будто ища поддержки, повернулся к Сергею. - Так ведь, Сергей Игнатьевич?..
Сергей нахмурился:
- Так не так, не знаю как, но примчался ты в контору словно угорелый. Чуть бригадира на крыльце не растоптал.
- Гоша-луноход сам от меня шарахнулся. Наверно, запнулся об порог - и пластом на спину.
- Скажи спасибо, что он Богу душу не отдал. Ударился затылком, аж сознание потерял. Еле-еле привели в чувство, - мрачно проговорил Сергей и глянул на Антона. - Кстати, бригадир Георгий Макарыч Клепиков - муж экономистки Анны Ивановны. Прозвище получил за безропотное повиновение супруге.
Из избушки, наконец, вышли участники следственно-оперативной группы и понятые. Антон сразу подошел к ним. Лена Тимохина показала упакованный в целлофан кусочек сплющенного свинца:
- Пуля, Антон Игнатьевич. Нашли на полу, под топчаном. Прошла насквозь через потерпевшего, матрац и топчанную доску. Убойная сила большая. Судя по кое-где уцелевшим от деформации полоскам на свинце, стреляли из нарезного оружия. Калибр примерно трехлинейной винтовки. Странно, что на пуле нет медной оболочки, вроде самоделка какая-то…
- Это все, что удалось обнаружить? - спросил Антон.
- К сожалению, все.
- В карманах потерпевшего что-нибудь есть?
- Кроме чистого носового платка, ничего. На полу - только отпечатки от хромовых сапог, которые стоят у топчана.
- Значит, убийца в избушку не входил?
- Нет.
- Как же он в темноте через небольшое оконце разглядел цель?
- Прошлую ночь такая лунища сияла, хоть иголки подбирай, - внезапно вклинился Кузьма Широнин. - Я после язвенной операции еженощно по три раза куриный супчик хлебаю. И вот, понимаете ли, прошедшей ночкою можно было кушать, даже не включая электричество в доме. К слову сказать, я сейчас так проголодался, что, кажется, волка бы съел. Может, товарищи следователи, отвезете меня домой? Малость перекушу и еще согласен продолжать с вами следствие.
- Потерпи, Никифорович, ты ж не ребенок, - сказал подошедший Сергей.
- Да я, Игнатьич, что? Я ничего, просто к слову высказался.
- Тебе, Кузьма, надо термос с супчиком при себе таскать, - мрачно ввернул понятой Слабуха.
- А ты, Тимофей, почто фляжку с бормотухой не таскаешь? - огрызнулся Широнин.
- Не твоего ума дело. Привык болтать что попало… - Слабуха скосил взгляд на сурово насупившегося участкового. - Хочешь, зубоскал, чтоб и мне Андрюшка штрафом пригрозил?
- А чем ты лучше меня?
- Тем, что американскую виску не гоню. Если когда и остограммлюсь, так заводской казенкой, по государственной стоимости.
- Тихо, аксакалы, - одернул стариков Сергей.
Антон притворил дверь избушки и подошел к окну. Следом за ним, будто по команде, потянулись остальные. Через оконное стекло отчетливо виднелась спина лежащего на топчане Водорьяпова в белой майке с почерневшим пятном засохшей крови. Прищурив, как при стрельбе, левый глаз, Антон сделал несколько шагов к окну, стараясь совместить пулевое отверстие в стекле с кровавым пятном. Совмещение произошло, когда до окна осталось каких-нибудь полтора метра. При стрельбе с такого близкого расстояния, учитывая длину винтовочного ствола или вытянутую руку, скажем с наганом, вырвавшиеся вместе с пулей пороховые газы разнесли бы стекло вдребезги. Поскольку этого не случилось, напрашивался вывод, что стрелявший находился от окна значительно дальше и был очень высокого роста. Во всяком случае, не ниже двух метров. Не объясняя сути вопроса, Антон повернулся к Сергею:
- Кто в Караульном самый высокий из мужчин?
Сергей пожал плечами:
- Лично я на метр восемьдесят тяну. С другими не мерился ростом.
- Повыше будет, пожалуй, только Эдик, - быстро проговорил Кузьма Широнин. - Он как-то перед конторскими женщинами хвастал, что до двух метров дотягивается макушкой.
- Кто?.. - уточнил Антон.
- Главный зоотехник колхоза Эдуард Баранов, - ответил Сергей.
Судмедэксперт Борис Медников, укладывая резиновые перчатки в саквояж, тихо сказал Антону:
- Надо везти труп на вскрытие.
Антон обратился к Сергею:
- У тебя найдется транспорт, чтобы увезти потерпевшего в райцентр?
- Найдем, если прокурор просит.
Оставив участников опергруппы на месте происшествия завершать юридические формальности, связанные с официальным допросом Виталия Ложникова, Антон Бирюков, прихватив с собою понятых и участкового Ягодина, поехал в "газике" Сергея в Караульное. Не тратя попусту время, он решил в первую очередь выяснить у бывшего председателя Манаева, откуда тот привез в село Водорьяпова.
Глава 3
Окруженное березовым подлеском Караульное открылось внезапно. Типичное сибирское село, примерно из сотни усадеб, вытянулось длинной улицей вдоль беловатой от укатанного щебня дороги. Деревянные частные дома чередовались с кирпичными колхозными домами на двух хозяев. На задворках домов - прямоугольники огородов с картофельной ботвой и шапками подсолнухов. С правой стороны от въезда в село, на низкой зеленой пойме, разлился широкий пруд. Слева, в центре села, среди молодых березок возвышались два двухэтажных особняка с большими светлыми окнами. Сложенные из белого силикатного кирпича и обнесенные высокими плотными заборами, они походили друг на друга, как две капли воды.
- Это что за правительственные дачи? - спросил Антон.
Сергей, не отрывая взгляда от дороги, усмехнулся:
- Результат теневой экономики. Иван Данилыч Манаев с главбухом Клепиковой за счет колхоза отгрохали себе такие терема. Правый, председательский, обошелся в семьдесят пять тысяч рубликов. У левого, главбуховского, сауны нет. Поэтому всего-то пятьдесят тысчонок стоит.
- Они что, одурели?..
- Ничего подобного. Стройка шла на глазах у районного начальства, стало быть, с их высочайшего соизволения. Вот об этом я и говорил на отчетно-выборном собрании. Кстати, Ивана Данилыча мы раскулачили. Теперь в этом особняке колхозный детский сад вместе с яслями разместились, а бывший председатель переселился в скромную колхозную квартирку. Хотели национализировать дворец и у бывшего главбуха, но Анна Ивановна выкупила у колхоза строение и теперь владеет им на правах личной собственности… - Сергей вдруг показал взглядом вправо от дороги, на груду черных головешек, оставшихся, похоже, от дотла сгоревшей усадьбы. - А вот этот печальный след костра - результат профилактической работы участкового инспектора Ягодина по преодолению пьянства и алкоголизма…
Участковый будто воды в рот набрал.
- Что притих, Андрей Александрович? - спросил Сергей. - Рассказать товарищу прокурору, как ты воюешь с алкашами и как я защищаю их?..
- Дело твое, - мрачно ответил Ягодин.