Судя по солнцу, было около семи часов вечера, когда я вышел из ателье и направился к своему дому. А значит, Татьяна… Я попробовал вычислить, когда у нее дежурство в больнице. Хотя мне было совершенно по барабану, дома она или нет. Мне в квартире нужен мой паспорт, и только. Ну и, конечно, я с большим удовольствием повидал бы дочек. Не уверен, правда, что с таким же большим удовольствием они повидали б меня…
- Леонидыч? - Дверь мне открыла Лариса. - Какими ветрами? Велено тебя не пускать.
- И ты не пустишь?
- Да нет, проходи. - Она великодушно отодвинулась в сторону. - Тебя вчера потеряли. Мама с Валерой возили на огород продукты, обнаружили там только голодного пса. Он их чуть не сожрал. Не хотел пускать в будку. Они откупились от него колбасой. Ты почему без очков? Потерял?
Что-то Лариса сегодня была разговорчива. Неужели пошли на пользу три дня моего отсутствия?
- Потерял. У тебя все нормально? - спросил я. - Как осетины?
Лариса словно не слышала моего вопроса.
- Ходят слухи, будто тебя поперли с работы. - Она прошла за мной в комнату и внимательно наблюдала за тем, как я достаю из картонной коробки из-под конфет свой паспорт. - Мама сердится. Они с Валерой уверены, что ты сейчас где-нибудь празднуешь свое увольнение.
- Передай им, что это не так.
- Обязательно передам. Зачем тебе паспорт?
Я ловко щелкнул дочку по носу.
- Любопытная чересчур.
- Ладно, теряй. Мне наплевать. Что сказать маме?
- Поцелуй от меня ее и Полину. - Я вздохнул. Мне почему-то сделалось грустно. - Где они, кстати?
- Ушли по магазинам. Ты все взял, что надо?
Очень грустно! Так, что хочется взвыть! Родная дочка стоит над душой и не может дождаться, когда ее отец уберется из дому. Она даже не догадалась предложить ему чаю.
- Пойду я.
- Угу. - Лариса бдительно отконвоировала меня до двери. - Смотри, не бухай, Леонидыч. Загнешься.
Хорошенькое напутствие. Вместо "До свидания, папа".
- До свидания, дочка.
- Угу. - И все… И гром закрывшейся за моей спиной двери… И грохот мощных тяжелых запоров…
Я зло скрипнул зубами и, сунув паспорт в карман, начал спускаться по лестнице.
* * *
При виде меня Бакс взлетел от радости на десятое небо. Ну, может, чуть ниже. Во всяком случае, языком до моего лица он достал. А грязными лапами - до моей светлой рубашки. Хотя пачкать дальше ее было некуда.
Мы замечательно провели вместе вечер. Поужинали вареной картошкой и колбасой, дружно похрустели редиской и огурцами. Я попил чаю, Бакс - молока. Потом я нагрел в ведре воду и тщательно вымылся, использовав вместо мочалки старую платяную щетку, которую выудил из-под тахты.
Будильник остановился, и время приходилось определять по солнцу. Если верить ему, то было примерно десять часов, когда я отправился спать. Чисто вымытый и довольный. И проспал до утра, как младенец. Куда только делась бессонница? Куда только делись ночные кошмары?…
На этот раз, уезжая в Питер, я решил запереть Бакса в будке. Почему-то вбил себе в голову, что он может сбежать, пока меня нет. Сбежит - я расстроюсь, я успел к нему привязаться.
- Сиди здесь, охраняй. - Я навесил замок, и стаффордшир для порядка в течение минуты скулил и царапал когтями дверь. Потом он смирился с судьбой и затих, а я зашагал к автобусной остановке.
В городе я объявился слишком рано и два часа болтался по улицам, прежде чем были готовы мои снимки.
- Получился неплохо. - Я заговорщицки подмигнул бородатому фотографу. - Выручил грим. Спасибо.
В ответ он молча кивнул. В этот момент его активно осаждала ярко накрашенная старуха.
Я добрался до парка Победы и еще целый час гулял по аллеям в ожидании рандеву с Алиной. Я ни разу не видел ее в лицо, даже на фотографии, зато отлично знал, что она будет на черном "порше". Классная тачка! Удобно устроилась девочка.
Эта девочка оказалась что надо! Манерная, словно кинозвезда, она подъехала раньше на десять минут и, выпорхнув из своей спортивной машинки, спросила что-то у жадно глазевшего на нее плешивого мужика. С того места, где стоял я, было отлично видно, как мужик от восторга подавился слюной и долго не мог прокашляться, судорожно тыкая рукой в сторону подземного перехода. Алина пошла туда. Длинноногая, в коротенькой юбочке, обтягивающей футболке и яркой цыганской косынке, она не могла не привлекать к себе внимания. Ей вслед оборачивались.
- Дура! - прошипел я и отправился следом за ней. Интересно, что она хочет найти в переходе?
Все оказалось банальным. Алина покупала там сигареты. Стояла у окошка торгового павильончика, крутила в руках пачку "Данхилла" и ждала сдачу. Я подошел и встал рядом.
- Привет.
Она не обратила на меня никакого внимания.
- Алина, Али-и-ина. Ты разве не слышишь? Тебя не учили отвечать на приветствия старших?
Она вздрогнула и повернулась ко мне.
- Роман?
- А ты не узнала? Обидно. Постарел… Пошли в машину, красавица.
Плешивый мужик прокашлялся, но все еще топтался на старом месте. Он снова воткнулся взглядом в Алину и не сводил с нее глаз, пока мы устраивались в "порше".
- Дура! Цаца! Кукла дешевая! - сразу же прорвало меня, как только я захлопнул за собой дверцу. - Машина проверена?
- Час назад. - Алина удивленно таращилась на меня. - Я два раза прошла ее сканером.
- Отлично. Тогда продолжу. - Я достал из кармана пачку "Парламента" и воткнул в рот сигарету: - Какого дьявола тебе понадобилось выползать из машины и на всю округу светить своей задницей, словно прожектором? Вообразила, что явилась на вечеринку? Расфуфырилась, будто шлюха! Тебя же сфотографировали все бабки и мужики. И меня с тобой заодно. Давай, трогай с места.
Алина молча повернула ключ зажигания.
- Тебе что, напомнить элементарные правила конспирации? - продолжал я воспитательную работу. - Не хочу! Мне не до этого! Легче тебя убить и заменить на другую. Пустить в расход! Понимаешь?! - орал я, а Алина тем временем согнула ротик в дугу и сделала вид, что хочет расплакаться. - Ладно, проехали. В следующий раз будь умнее. Выгляди незаметно. Что у тебя?
Алина лихо перестроилась в левый ряд.
- Бабки заряжены, - доложила она. - Камера номер четырнадцать. Сто двадцать штук. Сотнями и двадцатками. Достаточно? ~ Вполне. На Варшавском?
- Как обычно, на Варшавском вокзале. Шифр вам известен.
Естественно. Уж об этом-то Голоблад позаботился.
- Снаряжение? - спросил я.
- Готовим по пятому списку. К пятнице. Куда доставить?
- Не знаю. Придумаю - сообщу. - У этой - Алины были неплохие духи. Их запах мне что-то напоминал. И возбуждал меня. Я это отметил с тревогой. Не время сейчас отдаваться на волю инстинктов.
- Какие вам нужны документы? - Притормозив на светофоре, Алина отвлеклась от дороги и повернулась ко мне. Из-под цыганской косынки выбилась темно-каштановая прядка волос. Тонкий курносый носик, немного великоватый рот, густые черные брови. На вид лет двадцать, не больше. И жить ей осталось всего неделю. На большее может и не рассчитывать. Зато покаталась на "порше" и посорила деньгами.
- Документы? - я протянул ей свои фотографии. - Здесь на обороте все мои данные. Сделай права и комитетскую корку с допуском на оружие. Все. Паспорт у меня есть.
Прежде чем тронуться на зеленый свет, Алина успела засунуть мои фотографии в сумочку.
- Завтра утром все будет готово, - пообещала она. - Скажите, куда привезти?
- Сюда. - Мы как раз проезжали мимо моего любимого вытрезвителя около Московских ворот. - Завтра в час дня припаркуешься здесь. Я к тебе подойду.
Алина молча кивнула в ответ. Она высадила меня у Варшавского вокзала, напомнила:
- Завтра в час дня, - и уехала. Я же прямым ходом пошел в сторону камер хранения.
Деньги были аккуратно уложены в спортивную сумку - десять пачек стодолларовых купюр и десять пачек двадцаток. Сто двадцать тысяч - все точно. Я повесил сумку на плечо и неспеша дошел до метро, где возле обменного пункта загнал две сотенных бумажки невзрачному типу с трясущимися руками. Тип совершенно не внушал мне доверия, но, как ни странно, он даже не попытался меня надуть.
- Удачи, - шепнул трясущийся мне на прощание, и я, не ответив, пошел к стоянке такси.
Часы у входа в вокзал показывали половину четвертого, а меня впереди ожидал еще целый ворох проблем, который я надеялся разгрести до вечера. Для начала заеду в гости к Иосифу, верну ему долг. Потом надо прикупить себе кое-какие вещички, чтобы не пугать народ рваными джинсами, и постараться снять какую-нибудь квартиру. Вернее, не какую-нибудь, а хорошую. И, конечно, побыстрее добраться до стаффордшира, не то он устроит в будке свинарник. Если уже не устроил. Но это, скорее, проблемы Валеры. Хорошо бы, Баксик нагадил ему на тахту… Иосиф Давидович был поражен, когда я с огромным'тортом в руках ввалился в его квартиру.
- Слава, вот уж не ожидал!
- Но я же обещал вам вчера.
- Да, да, конечно. - Больше он не нашел, что сказать. И убежал заваривать кофе, оставив меня наедине с телефоном.
Я быстро обзвонил три агентства недвижимости, и в третьем сразу наткнулся на то, что нужно. Квартира в Сосновой Поляне в новом многоквартирном доме. Уютная, как мне сказали, с итальянской кухней и финской мебелью. Дороговато, но я не стал торговаться - хорошо, когда достаточно денег, - и договорился на вечер о встрече с риэлтером.
Иосиф Давидович немного обиделся на меня за то, что я посидел с ним на кухне всего пятнадцать минут. Обжигаясь, хлебал отлично заваренный кофе, давился бутербродами с колбасой и невразумительно отвечал на вопросы. Самые нейтральные, самые будничные вопросы. Ни слова о том, где я добыл денег и чем сейчас занимаюсь. Это Иосиф Давидович тактично обходил стороной. Он чувствовал, что здесь не все чисто и играл роль человека-"меня ничего не касается". Допив кофе и тепло распрощавшись с Иосифом, я за десять минут добрался до довольно приличного и дорогого универмага, где в течение часа отводил душу в просторных примерочных и напротив блестящих витрин. На улицу я вышел упакованным в шикарный летний костюм за четыреста долларов и в удивительно легкие сверкающие ботиночки. Я успел замазать французской крем-пудрой синяк и остатки ссадин на роже. От меня за милю разило дорогой туалетной водой, карманы были набиты безделушками вроде бумажника от Валентини и инкрустированной пластинками из палисандра зажигалки "Зиппо", а на левой руке болтались часы "Лонжин". Я сменил на себе даже трусы и носки, а в спортивную сумку уложил поверх денег новые кроссовки и джинсы.
У меня еще оставалось время до встречи с квартирным агентом, и я заглянул в парикмахерскую - простенькую, без претензий на шик, но подстригли меня там хорошо. Тоненькая, как кукла Барби, девочка-парикмахер нянчилась с моей шевелюрой сорок минут. Она успела рассказать, что зовут ее Нина, что живет она с мамой в том же районе, куда я еду сегодня смотреть квартиру, и что неделю назад она бросила своего парня за то, что он серьезно подсел на иглу, а она боится подхватить от него что-нибудь вроде СПИДа.
- К тому же у него никогда не бывает денег, - вздыхала парикмахерша Барби, и я, недолго думая, выклянчил у нее телефончик.
Из парикмахерской я вышел в отличнейшем настроении, весь стерильный и гладенький, будто клерк с Уолл-Стрит. Оценил свое отражение в большой зеркальной витрине, недовольно поморщился, подумав, что терпеть не могу подобных прилизанных типов, и, встав на обочине, начал ловить такси.
Такси не ловилось, а я не спешил - у меня было немного лишнего времени до встречи насчет квартиры - и решил сменить место, дойти до проспекта. Купил мороженое и пошел… и нос к носу столкнулся с Татьяной. Ничего удивительного - до нашего дома всего две троллейбусных остановки, и она часто, возвращаясь с работы, заглядывает в эти края за продуктами. Татьяна перла на себе огромную сумку, из которой торчал длинный французский батон и, прищурившись, удивленно пялилась на меня. Она просто вцепилась в меня глазами. И до нее оставалось не более десяти метров. Еще секунда, и она сметет меня своей неподъемной сумкой.
Я состроил растерянную физиономию и отступил на шаг в сторону. Татьяна начала притормаживать. У нее всегда была идеальная память на лица, и она часто хвасталась тем, что ей достаточно один раз мимоходом взглянуть на кого-либо, чтобы запомнить его на всю жизнь. А уж мужа родного она узнает… Я не хотел, чтобы меня узнавали, и перешел в атаку.
- Мы с вами встречались? - Я, как мог, изменил голос.
У Татьяны от неожиданности подвернулся каблук, и она чуть не уткнулась носом в асфальт. Но устояла.
- Нет. Извините.
И, увеличив скорость, благополучно миновала меня, помахивая французским батоном. Я успел почувствовать запах ее духов. Стоял и смотрел ей вслед, дожидаясь, когда она обернется…
* * *
Естественно, она обернулась. И увидела придурка в богатом костюме, который, ни во что не врубаясь, растерянно пожимает плечами иразводит руками - в одной из них эскимо. Татьяна виновато улыбнулась и заспешила домой, стараясь выкинуть из головы это маленькое необычное приключение.
Подумать только! Вылитый муженек-алкоголик, разве что без синяков, без очков и нормально одетый. И немного с другими манерами. Славка никогда так не пожмет плечами. И не любит мороженое - предпочитает бутылочку пива. Интересно, как он там, в этой будке. Лариса говорит, что вчера заходил трезвый, как стеклышко. Интересно! Надо бы к нему поскорее наведаться, отвезти сигареты. Вот ведь, забыли совсем в понедельник про сигареты. Про жратву не забыли, а про курево… Загнется мужичок непутевый без курева. Жалко…
* * *
Тем временем я выбросил в урну обертку от эскимо и достал из кармана пачку "Парламента". Прикурил от палисандровой "Зиппо" и порулил к проспекту ловить такси. Минуты уносилось прочь со скоростью света, и я опасался, что могу оказаться в цейтноте. Нехорошо опаздывать на деловые свидания.
* * *
Умница-стаффордшир сумел дотерпеть до моего возвращения. Зато стоило мне открыть дверь, он, не здороваясь, вылетел пробкой на улицу и, отбежав от будки лишь на пару шагов, напустил глубочайшую лужу.
- Извини меня, Бакс, - сказал я. - Так получилось. - И пошел собирать в пакет оставшиеся продукты. Не пропадать же добру.
Таксист, который привез меня в Пулково, ждал в ста метрах от будки, открыв в машине нараспашку все двери. Несмотря на поздний вечер, на улице было душно. И опять собиралась гроза.
Бакс даже и не подумал дожидаться особого приглашения и, опередив меня метров на тридцать, с ходу влетел в заднюю дверцу и устроился на сиденье. К путешествиям на авто он был явно привычен.
- Утю-тю, какой умненький, - засюсюкал таксист. - Ты меня не укусишь?
- Может. - Я бросил назад пакет с продовольствием и уселся рядом с водилой. - Чего же так душно? Не продохнуть.
- Эт-та да. - Таксист воткнул передачу и начал пробираться по бугристой дороге. - Не нассал в доме-то? - Он ткнул пальцем назад, в сторону стаффордшира.
- Нет.
- Вот видишь. Зря, значит, боялся. - Машина выбралась на шоссе и начала набирать скорость. - Назад едем? На Ветеранов.
- На Ветеранов. Домой.
На проспекте Ветеранов в Сосновой Поляне теперь был мой новый дом. Отличная четырехкомнатная квартира, со вкусом отделанная и обставленная новой роскошной мебелью. С холодильником, с двумя телевизорами и музыкальным центром. Даже со спутниковой антенной. Даже с микроволновкой. Даже со стиральной машиной. Специально я не смог бы придумать чего-то, что нужно мне для нормальной жизни и чего там нет. Сегодня, стоило мне один раз прогуляться по этой квартире, как я сразу решил: "Беру!" и, удивив хозяев, даже не стал торговаться. Отсчитал им плату за месяц вперед, подписал договор…
- Здесь вся посуда, что вам может понадобиться… Восемь комплектов белья… Компьютер подключен к Интернету… Пылесос… Извините, у нас нет кондишна, но, надеюсь, таких душных дней будет немного. - Хозяйка, довольная тем, что заключила удачную сделку, долго таскала меня из комнаты в комнату, и я никак не мог от нее отделаться. И страдал из-за того, что у меня не хватает решимости послать ее к черту и ехать за стаффордширом.
Напоследок хозяйка показала, как включать-выключать охранную систему квартиры, и мы вместе вышли на улицу.
- К сожалению, в подъезде нету консьержа, - жеманно скривила мордашку хозяйка. А я подумал, что фиг бы она сдала мне эту квартиру, даже такую желанную, если бы консьерж был…
- Здесь? - Таксист притормозил у подъезда красного кирпичного дома и обернулся к Баксу. - Узнал, слюнявый, куда приехали? Верно, домой приехали с папочкой. Ишь, хвостом завертел. Где ж твой ошейник?
Ошейника не было. Сегодня я про него забыл. Ничего, куплю завтра.
Я расплатился и выбрался из машины. Выпустил Бакса, забрал пакет со жратвой и долго торчал возле подъезда, наблюдая за тем, как стаффордшир исследует окружающие кусты и пристает к доберманше, тоже любительнице гулять по ночам.
- Добрый вечер, - приветливо сказал мне ее хозяин.
- Уже добрая ночь. Полвторого.
- И правда.
Мы поговорили о том, что снова, наверное, будут гореть торфяники, что "Зенит" в этом сезоне вполне в состоянии выиграть медали. Чуть-чуть о политике, чуть-чуть о преступности. И в третьем часу разошлись по домам.
- Спать, спать, Баксик. Хотя ты сегодня продрых целый день. Сейчас налью тебе молока и дам колбасы. А завтра мы купим "Чаппи" и модный ошейник. Где ты устроишься? В кресле? Отлично. В кресле так в кресле. А мне еще надо застелить постель и помыться. Черт, четвертый час ночи! Завтра рано вставать. Просплю ведь я, псина. Ты меня разбуди. В десять утра. Договорились?
Договорились… В десять утра меня разбудил будильник. Взвыл сиреной в самое ухо так, что я подлетел к потолку. А псина все утро валялась в кресле, найдя в себе силы расстаться с ним только тогда, когда я, по-быстрому сгоняв в магазин, навалил ей полную миску собачьих консервов и призывно постучал по ней ножиком.