Рик направился к лестнице, поскольку планировал по ней и спуститься. Редакция оказалась именно такой, как он предполагал, - большим, разделенным на выгородки помещением. Повсюду мониторы, груды бумаг. По бокам - крошечные кабинеты. Он двинулся вперед, читая надписи на дверях. Сердце гулко стучало, Рик с трудом сохранял невозмутимый вид.
- Рой! - окликнули его изнутри, и Рик пошел на голос. Хозяином кабинета оказался мужчина лет сорока пяти. Лысеющий - редкие пряди сальных седых волос росли только над ушами. Небритый, толстый, в сползших на переносицу очках для чтения в дешевой оправе. Человек с такой фигурой не заработал бы в школе нагрудного знака, остался без спортивной формы и девчонки из группы поддержки. Мерзкий тип из спортивного отдела газеты не умел играть ни в одну игру, но зарабатывал на жизнь, поднимая на смех профессиональных спортсменов. Он стоял на пороге своего маленького захламленного кабинета и, что-то заподозрив, хмурился.
- Мистер Крей? - Рик был от него в пяти футах и быстро приближался.
- Да, - криво усмехнулся журналист, но внезапно его лицо исказилось.
Рик затолкал его в кабинет и захлопнул за собой дверь. Левой рукой сорвал с головы кепку, а правой схватил репортера за горло.
- Это я, сукин сын, Рик Доккери, твой любимый козел.
Глаза Крея округлились, очки упали на пол.
Рик много раз представлял эту встречу и решил, что ударит только раз. Правой в голову - чтобы противник видел, как приближается кулак. Никаких подлых тычков в промежность и тому подобных штучек. Бой мужчин один на один без оружия. И если повезет, без крови и сломанных костей.
Это был не прямой и не хук - удар справа зародился несколько месяцев назад и настиг противника из-за океана. Крей не оказал сопротивления. Был для этого слишком мягкотел, напуган и долго прятался за клавиатурой компьютера. Кулак угодил точно в левую скулу; раздался хруст, который Рик потом долго с удовольствием вспоминал. Журналист свалился, как куль со старой картошкой, и Рик испытал секундное желание пнуть его в ребра.
Он пытался заранее придумать, что бы такое сказать, но в голову не приходило ничего путного. Угрозы не возымеют действия - их не примут всерьез. Он имел глупость появиться в Кливленде, но больше этого не повторится. Обругать Крея значило сыграть ему на руку - все заявления Рика вскоре появились бы в печати. Поэтому он оставил его валяться на полу, задыхающимся от страха, в полубессознательном после удара состоянии, и ни на миг не пожалел подонка.
Он выскользнул из кабинета, кивнул двум репортерам, очень напоминавшим Крея, и нашел лестницу. Спустился в подвал, несколько минут проплутал, но затем обнаружил служебные ворота. После нокаута прошло не больше пяти минут, а он уже снова сидел в такси.
Обратно в Торонто его тоже доставил самолет компании "Эр-Кэнада". Очутившись на канадской земле, Рик почувствовал, как спадает напряжение. Через три часа он вылетел в Рим.
Глава 22
В воскресенье к обеду в Парме разразилась настоящая буря. Дождь лил как из ведра, небо обложило так, что казалось, облака не рассеются за неделю. Рика разбудил гром, и первое, что бросилось ему в глаза, были пальцы ног с красным педикюром. Только не того красного цвета, что у его последней подружки из Милана. И не бордового, оранжевого или бурого, как у бесчисленных других. Нет, господа. Эти ноги были тщательно ухожены - и не самой хозяйкой, - ногти покрашены в фирменный темно-красный цвет от Шанель. Изящные и очень эротичные пальчики принадлежали совершенно обнаженной мисс Ливви Гэллоуэй из города Саванна, штат Джорджия, к слову сказать, члену афинского студенческого общества "Альфа-Кси-Омега", которая в последнее время проживала в густо населенном общежитии во Флоренции, но теперь находилась квартире, где было не столь многолюдно. И квартира эта располагалась в Парме на третьем этаже старинного здания на тихой улочке вдали от ее до смерти надоевших подружек и еще дальше от рассорившихся родителей.
Рик закрыл глаза и притянул ее к себе под одеялом.
Ливви приехала из Флоренции на поезде вечером в четверг. Они мило поужинали и удалились в его спальню. Рик был готов к такому повороту событий, и Ливви тоже к нему стремилась. Сначала он планировал провести пятницу в кровати или по крайней мере не отходить от нее далеко. Но у Ливви были другие замыслы. В поезде она читала путеводитель по Парме и теперь собиралась на практике изучать историю города.
Девушка вооружилась камерой и блокнотом, и они пустились в путешествие по центру, заглядывая в такие здания, которые Рик, проходя мимо, даже не замечал. Первым был собор. Он как-то зашел туда из любопытства, но тут же вернулся на улицу. А Ливви пришла в восторг и без устали таскала его из угла в угол. Что творилось у нее в голове, Рик не представлял, но догадывался по фразочкам вроде: "Это самый замечательный пример романской архитектуры в долине По".
- Когда его построили? - спросил он.
- В тысяча сто шестом году он был освящен папой Паскуале, а в тысяча сто семнадцатом - разрушен землетрясением. В тысяча сто тридцатом году снова началось строительство и, что характерно, продолжалось около трехсот лет. Здорово, правда?
- Еще бы. - Рик старался, чтобы его голос звучал заинтересованно, хотя предпочел бы не тратить на осмотр собора так много времени. Ливви, напротив, словно оказалась в другом мире. Он брел следом, вспоминая их первую ночь, и украдкой поглядывал на соблазнительный задок, представляя, как накинется на нее после обеда.
В центральном проходе Ливви запрокинула голову и сказала:
- Купол в двадцатых годах шестнадцатого столетия расписал фресками Корреджо. Они изображают Успение Богородицы. Даже дух захватывает.
Высоко вверху на сводчатом куполе живописец мастерски изобразил Богоматерь в окружении ангелов. Ливви переполняли чувства. А Рик, чем дольше смотрел на фрески, тем сильнее у него болела шея.
Они обошли главный неф, заглянули в подземную усыпальницу, осмотрели многочисленные приделы, не пропустив ни одной гробницы древних святых. Через час Рику отчаянно захотелось на солнце.
Следующим пунктом программы был баптистерий - красивое восьмиугольное здание неподалеку от собора. Они долго стояли перед северным порталом - Порталом Девы Марии. Изящные скульптуры изображали сцены из жизни Мадонны. Ливви сверилась со своими записями, но, судя по всему, и без того держала всю информацию в голове.
- Ты здесь бывал? - спросила она.
Если сказать правду и ответить "нет", она сочтет его невеждой. А если солгать и сказать "да", грех невелик. Ливви все равно собирается идти дальше - продолжать осмотр города, а он проходил здесь много раз и знал, что это баптистерий. Правда, не вполне понимал, как им пользуются современные люди, но с умным видом кивнул.
Она говорила тихо, словно сама себе, а может, так оно и было:
- Четыре яруса из красного веронского мрамора, начало строительства - тысяча сто девяносто шестой год. Пример перехода от романской к готической архитектуре. - Ливви сделала несколько снимков снаружи и увлекла Рика внутрь, где они принялись разглядывать еще один купол. - Византия, тринадцатый век, - продолжила она. - Царь Давид, бегство из Египта, десять заповедей.
Рик кивал, его шея болела все сильнее.
- Ты католик? - спросила Ливви.
- Лютеранин. А ты?
- По-настоящему никто. В семье обнаруживается протестантский след. А я копаюсь в этих вещах - истории христианства и становлении ранней церкви. Люблю искусство.
- Здесь полно старых церквей, - кивнул Рик. - И все католические.
- Знаю, - ответила Ливви, не покривив душой.
До ленча они осмотрели церковь эпохи Возрождения Сан-Джованни Еванджелиста, являющуюся религиозным центром города, и церковь Сан-Франческо дель Прато. По словам Ливви, это был один из самых замечательных образцов францисканской готической архитектуры в Эмилии. А Рику показался интересным только один факт - красивый собор одно время служил тюрьмой.
В час он настоял на обеде. Они нашли столик в "Сорелле Пикчи" на страда Фарини и принялись изучать меню. Ливви сделала новые записи. Они ели анолини - по мнению Рика, лучшие в городе, - пили вино и обсуждали места, которые посетила Ливви.
За восемь месяцев жизни во Флоренции она съездила в одиннадцать из двадцати областей Италии. Чаще всего путешествовала одна по субботам и воскресеньям, поскольку ее подружки то ленились, то им было неинтересно, то они страдали головной болью после выпитого накануне. Ливви поставила перед собой цель посмотреть все области страны, но у нее не хватало времени. Через две недели предстояли экзамены, и на этом долгие каникулы заканчивались.
Вместо того чтобы после обеда прилечь и отдохнуть, они отправились в церковь Сан-Пьетро Апостоло и Сан-Рокко. Затем прошлись по парку. Ливви, впитывая историю и наслаждаясь искусством, фотографировала и делала записи. А Рик, борясь со сном, тащился следом. В парке он рухнул на солнце на траву и положил голову ей на колени, а Ливви тем временем занялась изучением плана города. Проснувшись, он убедил ее вернуться домой и там уже предаться сну по-настоящему.
В пятницу после тренировки Ливви блистала "У Полипо". Все пришли в полный восторг. Квотербек подыскал себе прелестную американку, бывшую участницу группы поддержки футбольной команды и все такое. Итальянцы спешили произвести на нее впечатление и, опустошая кружки с пивом, пели разудалые песни.
История о сумасшедшем броске Рика в Кливленд, чтобы наказать Крея, стала легендой. Рассказ Сэма невольно подкрепил в их сознании Рик, отказавшись распространяться об этом эпизоде. Все почти соответствовало фактам. Кроме одной маленькой детали, заключавшейся в том, что Рик улетел из Италии, дабы прозондировать возможность контракта с другой командой, а значит, бросить "Пантер" в разгар сезона. Здесь об этом никто никогда не узнает.
Негодяй Чарли Крей явился к ним в Италию писать гнусности об их команде и квотербеке. Он их оскорбил. Рик, изрядно потратившись, догнал его, сшиб с ног и тем самым достойно наказал, а затем немедленно вернулся в Парму, где ему ничего не грозило. Здесь он был в полной безопасности: пусть только попробуют преследовать Рика на их земле - им не поздоровится.
Тот факт, что их квотербек в бегах, только добавило ему обаяния и окутало романтическим ореолом, против чего не в силах устоять ни один итальянец. В Италии, где на законы плюют и зачастую идеализируют именно тех, кто их нарушает, тема преследования полицией возникала, едва вместе собирались два игрока "Пантер". Они шумно спорили и нередко добавляли к известному собственные детали.
А Рика, как выяснилось, никто не преследовал. В Кливленде был выписан ордер на его арест за нападение без отягчающих обстоятельств и мисдиминор, но с наручниками за ним не гнались. Власти знали, где он находится. Подразумевалось, что преступник немедленно подвергнется наказанию, если снова окажется в Кливленде.
Но в глазах товарищей по команде он был беглецом, и его требовалось защищать во время игры и за пределами поля.
Суббота, как и пятница, была тоже посвящена повышению образовательного уровня. Ливви сводила Рика в театр "Реджо", и он испытывал огромную гордость, поскольку уже успел побывать в этом месте. Затем на очереди оказались Епархиальный музей, церковь Сан-Марселино и часовня Сан-Томазо Апостоло. Перекусили они пиццей возле палаццо делла Пилотта.
- С церквями покончено, - заявил сытый по горло достопримечательностями Рик. - Больше не выдержу ни одной. - Он растянулся на траве, млея на солнце.
- Я хотела бы заглянуть в Национальную галерею, - возразила Ливви.
- А что там?
- Много живописи со всей Италии.
- Нет.
- Да. А потом в археологический музей.
- А после него?
- После него я устану. Вернемся домой, поспим и подумаем насчет ужина.
- У меня завтра игра. Хочешь меня убить?
- Да.
После двух дней прилежного туризма Рик рвался на поле, несмотря на дождь. Чтобы больше никаких древних церквей. Пусть покрытие сплошная грязь, он облачится в форму, вступит в игру и, может быть, отведет душу, устроив кому-нибудь взбучку.
- Очень мокро, - проворковала из-под одеяла Ливви.
- Придется не сладко, моя болельщица, - ответил он. - Но представление не отменяется.
Ливви повернулась на бок и положила ногу ему на живот.
- Нет, - решительно мотнул головой Рик. - Перед игрой - ни-ни. У меня и так дрожат колени.
- А я считала, что ты квотербек из породы половых гигантов.
- Сейчас только квотербек.
Ливви убрала ногу и свесила ее с кровати.
- С кем сегодня сражаются "Пантеры"? - Она встала и повернулась боком, очень соблазнительная.
- С "Гладиаторами" Рима.
- Вот это название! Они умеют играть?
- Еще как. Нам пора.
Рик усадил ее под навес с пармской стороны трибун, где за час до игры собралось не больше десятка болельщиков. Ливви закуталась в пончо и съежилась под зонтом, относительно укрытая от непрекращающегося дождя. Он даже пожалел ее. Через двадцать минут Рик вышел на поле в форме и, косясь на Ливви, начал с товарищами по команде разминаться и разогревать мышцы. Он почувствовал себя студентом или даже школьником, выбегающим на поле не только из любви к игре и ради победы, но еще и для того, чтобы им залюбовалась симпатичная девчонка на трибунах.
Получилась не игра, а возня в грязи - дождь не затихал ни на минуту. Франко дважды выпускал из рук мяч, Фабрицио пару раз не сумел принять пас. Но и "Гладиаторы" увязали в трясине. За минуту до перерыва Рик ушел от опеки и, пробежав тридцать ярдов, обеспечил успешную атаку. Фабрицио, получив после отрыва мяч, открыл счет - 6:0. Сэм две недели не имел возможности отругать подопечных и в раздевалке отвел душу. Всем сразу стало легче.
К четвертой четверти лужи стояли по всему полю, и игра превратилась в драку на линии схватки. Во время второй попытки, имея в запасе два ярда, Рик сделал обманное движение, будто собирался отдать мяч Франко, затем - Джанкарло, замыкающему нападение третьего состава, а сам бросил вышедшему вперед Фабрицио, и тот пробежал двадцать ярдов без всяких помех. После двух удачных взятий зачетной зоны противника Сэм при каждом розыгрыше давал указание блокировать квотербека "Гладиаторов", и те ни в одной серии из четырех попыток не продвинули мяч и на десять ярдов вперед. За всю игру максимум наскребли пять.
Рик простился с Ливви в воскресенье вечером на вокзале и смотрел вслед уходящему "Евростару" одновременно с грустью и облегчением. До этого он едва ли сознавал степень своего одиночества. Прекрасно понимал, что ему не хватает женского общества, но Ливви заставила его снова почувствовать себя студентом. И с ней было не просто. Она требовала внимания и обладала гиперактивностью. А ему иногда требовался отдых.
В воскресенье вечером пришла электронная почта от матери:
"Дорогой Рикки! Твой отец все-таки решил не ехать в Италию. Он сердит на тебя из-за твоей выходки в Кливленде. С нас хватило той игры, а теперь журналисты и вовсе обнаглели - постоянно спрашивают, как ты избил человека. Я презираю этих людей и начинаю понимать, почему ты ударил того несчастного в Кливленде. Но коль скоро ты был в Штатах, мог бы задержаться и заглянуть хотя бы поздороваться. Мы не видели тебя с Рождества. Я бы приехала одна, но боюсь, что обострится мой дивертикулез. Уж лучше посижу дома. Обещай, что появишься через месяц. Неужели тебя в самом деле намерены арестовать? Любящая тебя мама".
Мать относилась к своему дивертикулезу как к активному вулкану, дремлющему в ее кишке, но готовому к извержению, если она вознамерится сделать то, чего ей не хочется. Пять лет назад они с Рэндаллом совершили ошибку - отправились с группой пенсионеров в Испанию и до сих пор ворчат по поводу того, сколько им пришлось заплатить, каким трудным оказался перелет и до чего грубы и потрясающе невежественны неспособные изъясняться по-английски европейцы.
Рику вовсе не хотелось, чтобы родители приезжали в Италию.
Электронная почта матери:
"Дорогая мама! Мне очень жаль, что вы не можете прилететь ко мне, но должен сказать, что погода здесь стоит ужасная. Меня не арестуют - мои адвокаты занимаются этим вопросом - недоразумением, не более того. Передай отцу, чтобы не волновался: все будет хорошо. Жизнь здесь прекрасная, но я скучаю по дому. Любящий тебя Рик".
Воскресная электронная почта от Арни:
"Дорогой придурок! Адвокат в Кливленде пытается договориться, что если ты признаешь себя виновным, то дело ограничится порицанием. Но если ты признаешь себя виновным, Крей может этим воспользоваться и предъявить гражданский иск. Он утверждает, будто у него сломана челюсть, и кричит на всех углах о гражданском иске. Не сомневаюсь, что в Кливленде все его к этому подстрекают. Как тебе перспектива предстать перед судом присяжных? Будь уверен: в Кливленде тебе за драку присудят смертную казнь, а Крею в качестве компенсации - миллиард долларов. Я вожусь со всем этим, хотя не знаю почему.
Рэт вчера обругал меня в последний раз. Надеюсь, что в последний. Тиффани родила ребенка смешанной расы, так что в этом смысле ты вне опасности.
Я в настоящее время, являясь твоим агентом, официально теряю деньги. Просто хочу, чтобы ты об этом знал".
Электронная почта Арни:
"Ты мне нравишься, Арни. Ты - лучший из лучших. Держись и продолжай отбиваться от стервятников. Сегодня могучие "Пантеры" раскатали противника - наголову разбили римских "Гладиаторов". Твой покорный слуга был великолепен.
Если у Крея сломана одна челюсть, ему необходимо сломать другую. Посоветуй Крею предъявить мне иск, и я тут же объявлю себя банкротом - в Италии. Пусть его адвокаты над этим поразмыслят.
Еда и женщины продолжают поражать. Большое спасибо, что ты оказался настолько мудр, что отправил меня в Парму. Р. Д.".
Электронная почта Габриэлле:
"Благодарю за те строки, которые ты прислала мне несколько дней назад. Не переживай по поводу случая во Флоренции. Меня накалывали женщины получше тебя. И не забивай голову, что нам необходимо продолжать знакомство".