Тереска обернулась. Кристина, которая сидела за нею, была, несомненно, самой красивой девушкой в школе, а может быть, и во всех школах целого города. Вот так должна была бы выглядеть Хелена Курцевич. Глаза и волосы черные, черты лица выразительные и нежные, несравненная персиковая кожа - все идеально совпадало.
И все-таки, невзирая на ее потрясающую красоту, Кристина пользовалась непропорционально небольшим успехом. Участвуя в уроке математики только крохотным уголком сознания, Тереска раздумывала о причинах этого непонятного явления. Любой парень при виде Кристины сперва немел от восхищения, а потом начинал относиться к ней со своеобразной опаской, оказывая знаки внимания другим, менее красивым. Кристина вела себя нормально, относясь ко всем с одинаковым дружелюбным равнодушием, никого не выделяя и никому не стараясь понравиться.
"Какая собака тут зарыта? - думала Тереска. - Парням же должно нравиться завоевывать недоступных женщин, пусть для разнообразия. Да и разве она недоступная? Ничего подобного, ее можно было бы покорить, если бы только кто-нибудь попробовал. А, ну да, один попробовал… За нее же должны драться! Ей, наверное, просто все безразлично, в ней словно нет жизни, она все-таки перебарщивает с этим своим спокойствием…"
Апатия и равнодушие. Кристина была абсолютно апатична и равнодушна, лишена всякой инициативы, временами казалось, что ей и жить-то не очень хочется. Если ее подбивали на какое-нибудь дело, она пассивно сопротивлялась, а если уж удавалось ее заставить в чем-то участвовать, она делала это абсолютно равнодушно, без малейшего желания, даже не скрывая, насколько ей все это скучно и нудно. Школу она собиралась заканчивать только для того, чтобы ее не трогали, потом выйти замуж, иметь дом и детей, при условии, что это все произойдет само, без особых усилий и стараний с ее стороны. Да, если долго с ней общаться, становилось скучно и муторно…
"Вот, наверное, в чем дело, - подумала Тереска. - Никто же не выдержит такого: жить и за себя, и за нее. Пару дней - это пожалуйста, но ведь не постоянно. Они, наверное, это чувствуют и боятся из-за лени…"
- По-моему, лучше всех с этим справится Кемпиньская, - сказала с кафедры Каракатица ядовито-сладким голоском. - В конце концов, сможете сделать это вдвоем, вместе с Букатувной…
Не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, Тереска при звуке своей фамилии машинально поднялась из-за парты. Она смутно почувствовала, что Каракатица ни о чем не спрашивала, поэтому не пыталась отвечать, глядя на классную руководительницу совершенно бессмысленным взглядом. Сидящая рядом Шпулька застыла как изваяние и не пыталась ничем помочь.
- Ну вот, теперь вы знаете, что вам делать, - сказала Каракатица. - Разумеется, ты согласна. Жертвователей, если они захотят, можете записывать. Сама понимаешь, что от результата твоих стараний зависит все. Можешь сесть.
- Господи, ты что, совсем сдурела?! - отчаянным шепотом прошипела Шпулька. - Ты зачем согласилась?!
- Не знаю, - виновато и тревожно ответила Тереска, тоже шепотом. - Она меня застала врасплох. А чего ей надо? Я ни слова не слышала.
- Кемпиньская, это не значит, что вы с Букатувной должны уговариваться немедленно!
Только после звонка с урока Тереска узнала, на что она выразила молчаливое согласие.
- Ты что, оглохла, что ли? - сказала сердитая Шпулька - Я просто остолбенела! Кто нам даст деревца, люди ведь продают их за большие деньги, и как ты себе это представляешь - носильщика, что ли, наймешь?!
- Я вообще не понимаю, что ты такое говоришь, - сказала не менее сердитая Тереска. - Какие деревца, какого носильщика?! Что нам нужно делать?!
- Посадить сад.
- Нам?
- Всему классу. А мы с тобой должны обеспечить саженцы или что-то там в этом роде, которые надо выпросить. Люди должны нам это подарить. Пожертвовать. Как гуманитарную помощь. А фрукты из этого сада пойдут в детский дом. Не помню который.
- Матерь Божия! Где этот сад?! У школы?
- В Пырах. В рамках движения озеленения страны. О чем ты думала, Господи, что оглохла на уроке до такой степени?!
Тереска была ошарашена.
- О Кристине, - призналась она. - Кто выдумал этот идиотизм?
- Вот уж не думала, что я такая интересная, - с вежливым удивлением вмешалась Кристина. - Только не сваливай вину на меня.
- Педагогический коллектив школы, - мрачно ответила Шпулька. - Долгосрочная общественная работа с долгосрочной пользой. А о чем ты там думала?
- Погоди. Это же глупость. Фрукты из этого сада будут только через пару лет! Мы что, должны будем и после окончания школы возделывать этот садик? Всю жизнь? И кто будет за этим следить?
- Нет, я с тобой больше не могу, - ответила Шпулька. - Сил моих нету. Ты и впрямь ни слова не слышишь! Кристина, скажи ей ты, а я должна прийти в себя.
- Мы будем ухаживать за садом только до окончания школы, - объяснила Кристина. - Потом, после нас, следующий класс и так далее, столько времени, сколько будет существовать эта школа или этот сад. То есть мы будем только помогать, потому что детский дом будет стоять тут же рядом, его только еще собираются строить. Сторожить будет специальный дядька, с псом. Ему кто-то там будет платить. Лучше, чтобы был беспризорный, над ним тоже можно будет взять шефство. Пес… то есть… беспризорный, а не сторож. Ухаживать за садом будет вся школа после уроков и в воскресенье, а мы только посадим. Благодаря этому ученики будут на свежем воздухе.
- Иными словами, двух зайцев сразу? - обрадовалась Тереска, до которой еще не дошло, какие обязанности она на себя взвалила несколько минут назад. - И дети, и пес, и свежий воздух… Одна польза!
- Дура ты, - горько буркнула Шпулька, которая сидела, опустив голову на руки в позе крайнего отчаяния. - Она что-то там болтала насчет помощи и организации работы, чтобы распределить обязанности на все двадцать пять девок, чтобы каждая понемножку… Как же, разбежались! Не верю ни единому слову! А ты согласилась, как не знаю кто! Ни одна даже не шелохнулась, теперь черт с рогами нам поможет, больше никто, можем утереться! Теперь мы ответственные, и конец! И мы обе должны теперь разыскать эти деревца, да еще и постараться, чтобы это были хорошие сорта. Ты понимаешь в деревьях? Я вообще себе не представляю, как мы их будем перетаскивать! На своем горбу? Если вообще хоть что-то достанем. Я так и вовсе не представляю, где надо искать!
Тереске эта идея начала нравиться, главным образом из-за беспризорного пса, который получит в результате стол и кров. Животных она любила.
- Найдутся, - сказала она беззаботно. - Мало, что ли, вокруг садоводов? Мало дачников? От одного деревца никто не обеднеет, можно будет уговорить. Кроме того, ты что, решила, что это будут дубовые коряги? Такое деревце маленькое и легкое, можно за один раз пять штук принести. Ну, подумаешь, пару раз прогуляемся.
- На тебя просто затмение нашло, - с некоторым ужасом убежденно сказала Шпулька и выпрямилась. - Не понимаю, как ты могла согласиться на то, чтобы мы все сделали вдвоем. Она же спрашивала, кто в силах это сделать! Ты понимаешь, сколько этого должно быть?!
- Сколько?
- Тысяча штук!
- Сколько?!
- Тысяча штук. В скобках прописью: ты-ся-ча! Пусть даже каждое весит килограмм, это значит, что мы должны перетаскать тонну! А может быть, и десять тонн!
- О Господи! - сказала Тереска и в шоке умолкла.
Шпулька села спиной к парте, лицом к Кристине, в отчаянии ероша волосы.
- Видишь, каково мне с ней приходится? Ведь от нее рехнуться можно! Скажи хотя бы, о чем ты думала?! - рявкнула она вдруг на Тереску. - О чем таком, Бога ради, можно думать, чтобы согласиться выпросить у людей и притащить десять тонн древесины? Что такого эта Кристина сделала?!
- Ну как это, она же обручилась! - оживилась Тереска. - Ты мне сама сказала. Кристина, это правда?
Кристина подтвердила.
- И что? Ты собираешься за него выйти замуж? А вообще, зачем тебе это? Ты всерьез обручилась? Официально? А что родители?
- На кой леший я сказала ей про это перед чертовой математикой?! - стонала Шпулька. - Надо было подождать…
- Родители ничего, согласны, - спокойно ответила Кристина. - Им это даже нравится. Они его с детства знают. Замуж за него выйти я собираюсь, но не знаю, получится из этого что-нибудь или нет.
- Как это? Раз ты обручилась с ним, раз ты его выбрала, раз он тебя выбрал, раз семья согласна, раз никаких препятствий нет?..
- Но ведь я же не завтра замуж выхожу, верно? Самое раннее - после выпускных экзаменов. Откуда мне знать, что до тех пор может случиться?
- Так какого черта ты обручалась?
- А чтобы родители отвязались. Они такие старомодные…
Тереска сидела, уставясь на прелестное личико, на котором отражалась только равнодушная покорность судьбе. Она остолбенела. Жених… Какая глупость, кто сейчас мучается с помолвками… И вообще, что с таким женихом делать? Эта Кристина какая-то действительно не такая… И одновременно Кристина вдруг показалась ей страшно опытной и взрослой. Каким-то непонятным образом она несла тяготы взрослой жизни и ответственность за нее, хотя и была только на год старше Терески. В семнадцать лет уже конкретные матримониальные планы, стабильные, утвержденные, а она при этом по-взрослому предвидела, что по-всякому бывает, неизвестно, как сложится…
Шпулька перестала причитать над десятью тоннами древесины и тоже уставилась на Кристину.
- Ты преувеличиваешь, - сказала она неуверенно. - Ведь он тебя любит? Ты же ему нужна?
- Боюсь, что я влюблена больше, - призналась со вздохом Кристина. - Но он, конечно, тоже. Только у него это может пройти.
- А у тебя нет?
- У меня нет. Никогда в жизни я ни в кого не была влюблена. Он единственный такой на свете. Он вообще чудесный, совершенно исключительный…
В глазах у нее появилось что-то вроде внутреннего сияния, и Тереска почувствовала в душе укол зависти. Вот, пожалуйста, она свидетельница расцвета великой взаимной любви, а все, что ей остается - смотреть на них со стороны. А сама? Она тоже хотела бы, чтобы ОН был чудесный, исключительный и был бы в нее влюблен…
Ей в голову пришел Богусь, но уколы зависти стали только больнее. Богусь, разумеется, был и чудесным, и исключительным, но вопроса о его влюбленности лучше было не поднимать. Что за такая невезуха! Ведь она могла бы так же, как Кристина, чувствовать себя на седьмом небе от счастья, а вместо этого должна снова в напряжении ждать, изнывая от неуверенности. Может быть, старомодность просто необходима для того, чтобы чувствовать себя такой вот счастливой? Богусь в качестве жениха…
А-а-а, в каком бы то ни было качестве, главное, что он вообще есть, что ей есть чего ждать и есть для кого становиться красивее. Ну как она вообще могла прожить шестнадцать лет без Богуся?
* * *
- Выбей из головы всякую беззаботность, - рассерженно говорила Шпулька, когда они вместе возвращались из школы. - Эти чертовы деревья высаживают, если я не ошибаюсь, весной. Это означает, что собрать их надо заранее. То есть начинать нам придется сейчас. То есть мы теперь влипли на весь год, то есть беги и ищи охотников дарить саженцы. И я тебе сразу скажу, что разговаривать с людьми будешь ты, потому что я не умею.
Тот факт, что они дошли до трамвайной остановки, как-то ускользнул от их внимания, и теперь подруги шли пешком до следующей. С Кристиной они расстались сразу при выходе, потому что ее поджидало существо из книжек: жених.
- Вот мой парень, - сказала она, заметив его издалека. - Он все еще меня любит. Пока!
В ее голосе из-под насмешливого равнодушия пробивалось теплое умиление. Тереску это снова взволновало. Ни ее, ни Шпульку так никто никогда не ждал. Она пыталась понять, как на это реагирует ее лучшая подруга, но Шпульке было не до нежных чувств. Саженцы заняли ее ум основательно, ни на что другое места не осталось.
- И я просто удивляюсь, как это тебе не пришло в голову, что Богусь придет наверняка аккурат тогда, когда ты будешь бегать по садоводам, - зловеще продолжала она. - А еще ты говорила, что будешь давать уроки. Не знаю, как ты собираешься на все это найти время. Ты наверняка сошла с ума, это точно. Никто не ожидал, что ты согласишься, сама Каракатица сомневалась. Надо было слышать, каким тоном она говорила про эти саженцы! Как улещивала!
- А я ничего не слышала - значит, все, конец, - твердо сказала Тереска, которая сразу же опамятовалась, едва речь зашла про все ее обязанности и планы. - Погоди, перестань каркать. Во-первых, если окажется, что мы не справляемся и нам нужна помощь, она нам это устроит. Каракатица. Не бойся, она эту помощь нам обеспечит, если не из нашего класса, так уж из "Б" - точно. Во-вторых, ты права, по садоводам нам придется бегать только сразу же после школы, потому что в такое время Богусь наверняка не придет. В-третьих…
Она осеклась, потому что сообразила, что еще должна проделывать многочисленные косметические процедуры и приводить в порядок гардероб. Дело было срочное. Богусь мог прийти в любой день. И маски…
- Не представляю, когда и как я смогу все это сделать, - самокритично призналась она. - Действительно, я, наверное, сошла с ума.
- Я бы вообще смотреть не стала на это дело, если бы не дети, - мрачно сказала Шпулька. - Кабы не то, что этот паршивый сад мы сажаем для детского дома, и Каракатица даже назвала какого именно. Сад - это для них богатство!
- Не понимаю, какое отношение это имеет к делу. Сейчас в Польше нет уже голодных и покинутых детей.
- Да ты сдурела! - воскликнула изумленная Шпулька, резко остановившись. - Конечно, есть!
Тереска тоже остановилась, потому что страшно удивилась.
- Как это? - спросила она недоверчиво. - Где это они есть?
- Всюду! Хотя бы в нашем доме! Там живет одна такая… У нее трое детей. Может быть, муж у нее когда-то тоже был, не знаю, сейчас нет. И она водит к себе разных типов, а этим детям вообще некуда деваться, они временами ночуют во дворе, случается, что и крадут. Она их по пьянке колошматит. Моя мама иногда дает им что-нибудь поесть, пару раз милиция приходила, и я сама слышала, как люди говорили, что она ненормальная и что детей этих надо у нее забрать или ее саму куда-нибудь забрать. Во всяком случае обязательно надо что-нибудь сделать. Там есть такой маленький мальчонка, самый младший, так он все время такой перепуганный… Я на это смотреть не могу. Только потому и согласилась на этот чертов сад!
Возбужденная и огорченная, Шпулька прошла несколько шагов и снова остановилась. Тереска поспешила за ней.
- Да все потому, что некоторым людям просто нельзя иметь детей… - начала она с отвращением.
- Ага! - сердито перебила ее Шпулька. - Попробуй не иметь! Оглянуться не успеешь, а уже у тебя ребенок! И что? Утопишь? А если уж ты собираешься над ним по пьянке издеваться, так не лучше ли отдать в детский дом? Можешь и не отдавать, Бога ради, только тогда жизни не будет! Ни тебе, ни твоему ребенку!
Тереска остолбенела. Упрек, что она по пьянке измывалась над каким бы то ни было ребенком, не говоря уже о своем собственном, отказываясь отдать его в хорошие руки или под опеку, потряс ее так, что у нее язык отнялся.
- Господи, да у меня же еще нет детей! - попыталась она протестовать, окончательно сбитая с толку. Она смутно чувствовала, что Шпулька высказала ей лишь крохотный кусочек сложных и великих мыслей, разобраться в которых можно будет только после того, как они распутают этот чудовищный клубок проблем.
- Но можешь родить! - сказала Шпулька с мрачным торжеством в голосе. - В любой момент.
Тереска с упреком посмотрела на подругу и стряхнула с себя оторопь.
- К завтрашнему дню у меня это не получится, хоть бы я в лепешку расшиблась, это я тебе гарантирую, - сказала она трезво и пошла дальше. - Кроме того, мы что, должны создавать материальные блага для этого детского дома, имея в виду собственных будущих детей и ужасающее падение наших нравов? А вообще-то я понимаю, что ты имеешь в виду… На здоровье, я согласна. Тогда тем более не придирайся, что я согласилась…
Они пошли дальше, вдоль ограды садов, существование которых просто не доходило до их сознания. На том месте, где они только что взволнованно обменивались мнениями, по другую сторону сетчатой ограды стояла невольная свидетельница их разговора. Эго была некая пани Мендлевская, старая дева, "совесть общества", которая знала Тереску в лицо и по рассказам, как, впрочем, и всю молодежь в этом районе. Она была безгранично потрясена, поэтому подошла к живой изгороди и посмотрела вслед уходящим подругам, а во взгляде ее читались тревога и озабоченность.
- Да мы с тобой ослепли! - вдруг сказала Тереска, остановившись около дальнего угла ограды. - Ты только посмотри, где мы!
Шпулька неуверенно огляделась по сторонам.
- Наверное, нет смысла возвращаться к трамваю? - сказала она. - До дома пешком ближе…
- Господи, ты совсем поглупела, да? Посмотри, что тут есть!
- Сетка.
- А за этой сеткой что?
- Зелень. А-а-а, огороды и сады! Действительно! Как это, ты хочешь прямо сразу?
- Ну, конечно, сразу! Раз уж мы здесь, можем попробовать. По крайней мере, можем узнать, откуда они берут саженцы. Пошли!
Шпулька вцепилась в ячейки сетки всеми десятью пальцами.
- Подожди! - нервно сказала она. - Я так сразу не могу. Ты меня застала врасплох. Мне нужно душевно настроиться.
Тереска решительно потащила ее за собой.
- Ты настроилась уже с утра, с самого первого урока. Надо же когда-то начинать.
Шпулька вцепилась в сетку через пару метров.
- Здесь ничего не видно, - запротестовала она. - Ничего такого тут не растет. Это должен быть питомник… Твой отец… Ты же говорила, что он когда-то привозил…
- Ты рехнулась, какой питомник в огороде! Да отцепись ты от сетки! Мой отец привез, действительно, лет двадцать назад, раз и навеки, от одного знакомого в Блендове, посадил себе сад, и сад растет. Я тебе, уж так и быть, скажу правду. Я знаю, как это сажают и как это все должно выглядеть, я имею в виду молодые деревца, вообще я почти все про это знаю, только понятия не имею, откуда брать этот самый посадочный материал. Эти люди здесь тоже себе доставали и сажали, позже, чем мой отец, они должны знать. Может быть, у них у самих в глубинке есть знакомые…
Шпулька всеми силами старалась навеки прицепиться к сетке.
- Ну тогда не сейчас! Слушай, после обеда… Сейчас же здесь никого нет. Я не могу начинать вот так, сразу, не подумав! И вообще тут калитки нет!
- Ну так она есть где-нибудь. Пошли, черт возьми, ведь хозяева нас не укусят! Мы обойдем вокруг и найдем!
Шпулька позволила протащить себя вдоль всей ограды, в глубине души лелея абсурдную надежду, что калитки вообще не окажется. Нигде. На территорию огородов не удастся войти, снаружи они никого не увидят, и эта страшная, излучающая нечеловеческую энергию Тереска оставит ее в покое по крайней мере на сегодня. Начнут собирать завтра или даже послезавтра, а Шпулька за это время как-нибудь сможет смириться с мыслью, что надо будет приставать к совершенно незнакомым людям с такой дурацкой целью… Шпулька по природе была довольно несмелой, а тут робела больше обычного.