* * *
На второе свидание Волков пришел прямо со службы. Настя с интересом окинула взглядом его статную спортивную фигуру, облаченную в идеально подогнанную по размеру темно-зеленую форму.
− Ты очень эффектно выглядишь, − заметила она, мягко улыбаясь.
− Редкому мужчине форма не идет, разве что моему тезке, Сереже Звереву, − шутливо заметил молодой человек, − а вот ты сегодня действительно выглядишь… Сейчас, секунду, подберу подходящее словечко… − он на секунду задумался, − мужчинопривлекательно! Да, вот именно, мужчинопривлекательно!
Казалось, он смотрит прямо в глаза Насте, но на самом деле Сергей уже успел по высшему баллу оценить обалденные ножки, любоваться которыми нисколько не мешала сиреневая миниюбка. Искусством бокового зрения Волков старательно овладевал несколько последних лет, и молодым женщинам импонировала его привычка во время беседы смотреть непосредственно в глаза, а не пялиться с открытым ртом в глубокий вырез платья или блузки.
Место, куда направились молодые люди, разительно отличалось от романтического "Парадиза". Большой зал с высоким потолком, на девятом этаже недавно выстроенного высотного билдинга. Сквозь широкие окна открывается роскошный вид на городской пруд и старую часть Города. Громкая современная музыка. Мелькающие огни под потолком. Обширный танцевальная площадка, по которой в меру своих способностей двигались парочки и одинокие девушки. Наблюдалась также высокая концентрация кавказского элемента среди посетителей, причем двое молодых армян за соседним столиком приветствовали Волкова дружелюбными жестами.
Сергей и Настя с аппетитом поглощали обильную вкусную пищу, пили превосходное цимлянское шампанское, смотрели друг на друга и говорили, говорили, говорили… Когда зазвучала популярная в конце прошлого века песня группы "Белый орел", Волков слегка привстал, наклонился к уху девушки и шепотом предложил потанцевать. Нет, он не сказал просто "пойдем потанцуем", а сказал "может быть, мы принесем жертву Терпсихоре…" С первых же движений они оценили мастерство друг друга. Оба имели опыт занятий в хореографических кружках, оба великолепно владели своим телом и очень точно воспринимали музыкальный темп. Никогда прежде Волков не испытывал такой легкости, танцуя с девушкой в первый раз. Им не нужно было притираться, приспосабливаться друг к другу, "станцовываться", как говорят специалисты; они уже смотрелись со стороны как единое целое и сами себя ощущали так же. Изо всех сил борясь с собой и стараясь не прижимать к себе гибкий стан партнерши, Сергей остро чувствовал нарастающее возбуждение, не столько эротическое, сколько эмоциональное. И еще ему казалось, что и Настя сейчас чувствует нечто похожее… Однозначно, древнегреческая муза танцев Терпсихора в тот вечер имела все основания быть довольной.
− А ты уверен, что это хорошая идея? - с сомнением спросила Настя, когда они вышли из прокуренного ресторанного зала в теплый майский воздух и направились к паркингу. - Шампанское все же… Может, лучше на маршрутке?
− Да ты не беспокооойся, я сто раз так делал, − категорично ответил Сергей, открывая дверь своей "Нексии", и это было настолько неожиданно, настолько похоже на персонажей юмористического сериала, дегенеративных Славика и Димона, настолько не вязалось с образом Волкова в Настиных глазах, что девушка звонко и заливисто рассмеялась.
− Высокое иногда может веселья ради притвориться низким, это не страшно, − высокопарно изрек Сергей, − гораздо страшнее, когда низкое пытается притвориться высоким… Умный человек, который кажется окружающим круглым дураком, куда менее опасен, чем дурак, кажущийся умником.
− В современном мире более распространен именно второй вариант, − кивнула Настя, − ты меня домой отвезешь?
− Без проблем, Снежная Королева, − ответил Сергей и повел машину так ловко и так аккуратно, как будто в последние три дня не употреблял ничего крепче питьевого йогурта.
− Сереж, а ты в параде участвуешь? - спросила девушка, когда они уже подъезжали к ее дому. - Послезавтра День Победы…
− Который порохом пропах… Нет, Настюша, не участвую. То есть я не буду маршировать по брусчатке нашей Центральной площади, но присутствовать там буду обязательно. Должность обязывает.
− А какая у тебя должность?
− Старший офицер пресс-службы Центрального военного округа.
− Военный корреспондент?
− Да, можно и так сказать. Где же еще может служить выпускник факультета журналистики?… Начинал я свою службу с должности офицера-воспитателя в заурядной мотострелковой части, а потом написал несколько статей для военной окружной газеты. Анализировал политическую и стратегическую обстановку на наших южных границах, рассуждал о перспективах военного сотрудничества с мусульманскими государствами, о возможностях создания евразийского блока, в составе России, Индии и Китая. Статьи мои понравились одному бравому полковнику, ветерану Афганистана, вот он и перетащил меня в штаб.
− А я думала, в армейскую пресс-службу не берут людей без боевого опыта, с чисто гражданским образованием, − заметила Настя, − или ты все-таки… все-таки был в горячих точках?
− Военная тайна, − отшутился Сергей, останавливая машину и заглушая мотор. - Все тебе расскажи, шпионочка юная… − Кошачьим движением он положил руку на Настино колено и аккуратно погладил. По некоторым признакам ему показалось, что девушка не будет возражать и против более откровенных ласк, но вовремя совладал с собой. В конце концов, салон "Нексии" совсем не приспособлен для интимных утех, тем более если речь идет о первой близости. А вот удержаться от поцелуя он не смог, и примерно две минуты они исступленно ласкали губы друг друга… И опять от Насти исходил все тот же северный холод, и Волков кожей чувствовал, какой он теплый и приятный, этот холод, и всю обратную дорогу безуспешно пытался объяснить столь парадоксальное явление, классический оксиморон… И опять не смог.
Глава 3
Вот и третья ночь в камере прошла… Правда, первую можно и за ночь не считать: сначала привезли в пункт временного содержания при отделе полиции, потом уже этапировали в изолятор, там надолго затянулось проведение всяких формальностей, заполнение анкет, медосмотр… Короче, в первую ночь Настя не выспалась.
Никогда прежде она не соотносила свою личность с такими понятиями как "тюрьма", "зона", "камера", "скамья подсудимых". В ее сознании существовали два мира, светлый и темный. В первом она жила, второй знала только по книжкам и фильмам. В первом мире были папа и мама, уютная квартира в центре Города, музыка, театры и торгово-развлекательные центры, салоны красоты, спортивные соревнования, наконец, занятия в Академии… В другом мире были организованные и неорганизованные преступные группировки, наркота, дешевые шлюхи, лязг стальных замков и вертухаи на вышках. Для Насти Трофимовой пересечение двух миров случилось в тот момент, когда некрасивый мужик с простецкой фамилией Харченко, подошел к ней, сидевшей в оцепенении прямо на земле, под сосной, и скучным голосом пробормотал: "Анастасия Александровна, вы задержаны в порядке статьи девяносто первой… Я вынужден это сделать… Прошу сесть в машину".
Женское отделение следственного изолятора оказалось местом совершенно мерзопакостным. Однако на третьи сутки Настя, к своему удивлению, уже более спокойно стала воспринимать окружающую обстановку. Может быть, дело было в соседках по камере. Из художественной литературы и кинематографа она знала о нелегкой судьбе не имеющих опыта внутрикамерной жизни молоденьких девушек, имеющих несчастье оказаться в местах лишения свободы или в изоляторах временного содержания. Особенно красивых девушек… Плевки, оскорбления, физические и моральные издевательства со стороны матерых уголовниц, и даже самое худшее − сексуальное насилие… Ей повезло, ничего подобного не было. Из трех соседок по камере одна была сотрудницей отдела образования и обвинялась в вымогательстве взятки за устройство ребенка в детский сад, другая попалась на сбыте недоброкачественных продуктов питания и третья − на мошеннических действиях в сфере недвижимости. Последняя обитала в камере уже давно, сотрудники следственного отдела раскручивали ее преступную деятельность эпизод за эпизодом. Две другие заселились неделей раньше, чем сама Настя.
С утра девушка сделала несколько простых упражнений для разминки. На свободе она обычно не утруждала себя утренней гимнастикой, и без нее много двигалась, а худеть ей было незачем. Но здесь, в ограниченном пространстве камеры, следовало позаботиться о поддержании тонуса мышц и связок. К своеобразному рациону питания для следственно-арестованных девушка пока не привыкла, на завтрак съела два ломтика серого хлеба с символическим кусочком масла и попила невкусного чая. После завтрака лежала на сером одеяле, смотрела в потолок и думала… нет, не о своем сегодняшнем положении, а о своих былых ошибках.
Первой ошибкой был Коля Абрамов. Два с половиной года назад третьекурсница Анастасия Трофимова впервые увидела его на сцене в актовом зале Академии Высоких Технологий. Проводился творческий конкурс между факультетами. Вообще, самодеятельность в вузе была поставлена на широкую ногу: должность художественного руководителя творческого коллектива Академии занимала заслуженная артистка России, много лет проработавшая в театре музыкальной комедии. Чрезвычайно экстравагантная и необыкновенно талантливая особа, она всегда старалась поддерживать планку студенческих выступлений на неизменно высоком уровне. Если юмор − то ни в коем случае не допустить обвала в область анально-вагинальных шуток. Если песня − то хотя бы с голосом. Если театральная постановка − то с глубоким знанием заявленной темы, с прочувствованными характерами персонажей. Очень любила цитировать француженку Бриджит Бардо, неоднократно называвшую современное искусство полупечатным словом из пяти букв… Настя Трофимова не была настроена так же категорично, но во многом разделяла взгляды наставницы.
В тот вечер они с двумя подругами исполняли на сцене искрометно-зажигательный танец из модного на тот момент фильма "Стиляги", с соответствующим музыкальным сопровождением и в соответствующем одеянии. Ее сильное, гибкое, тренированное тело всегда получало жгучее удовольствие от быстрых танцев. Через несколько минут, уже за кулисами, запыхавшаяся и немного возбужденная Настя услышала знакомые трем поколениям звуки песни биттловской "Yesterday". Взглянув на сцену, девушка увидела четверых незнакомых студентов, исполнявших знаменитый шлягер и довольно умело пародировавших легендарную ливерпульскую четверку. Настя остановила взгляд на том молодом человеке, который стоял ближе всех к ней, и в сердце ее шевельнулось Нечто. Как раз в этот момент прозвучали последние слова песни, студент слегка повернул голову и заинтересованно посмотрел на Настю.
Так завертелся ее роман с Колей Абрамовым. Сейчас, анализируя с высоты двухлетнего опыта их отношения, Настя вряд ли могла точно сказать, любила ли она этого молодого человека. Артистичный, творческий, достаточно талантливый человек, с неплохим голосом, красивыми манерами, умевший вести себя в обществе… Все эти качества Коли нравились девушке, но еще больше нравилось его отношение к ней. Казалось, все свое свободное время он стремится провести рядом с ней. Занятия у них проходили, естественно, в разных аудиториях, но в перерывах между парами они бродили по длинным коридорам, взявшись за руки, вместе перекусывали в студенческой столовой, после занятий гуляли по Городу, чаще всего в направлении Настиного дома, или сидели в кафе, если погода была сырой или холодной. Настя перезнакомилась с его друзьями и познакомила его со своими подругами. К одной из них она его даже немножко взревновала, слишком уж откровенно Екатерина проявляла свою симпатию… Коля тогда делал вид, что ничего не замечает и что никто, кроме нее, Насти, ему не нужен. Теперь-то причина его поведения была совершенно очевидна, тогда же неопытная Настя воспринимала Колино поведение как подтверждение верности, постоянства и серьезного отношения к ней. Ошибалась, как оказалось…
Осталась позади летняя сессия, самая тяжелая за все пять лет студенчества. Настя уверенно шла на красный диплом, собирала зачеты-автоматы и отличные отметки в зачетную книжку. Коля тоже неплохо учился, успевая при этом регулярно заниматься пейнтболом, к которому приохотил и свою подругу. В начале июля он вдруг исчез. Не то чтобы совсем внезапно… Как-то раз они ехали в такси и услышали по радио сообщение об очередном теракте на Северном Кавказе. На следующий день Абрамов позвонил ей и срывающимся голосом сообщил, что в этом теракте пострадала его родная тетя, которая долгое время жила с ним и фактически была ему как вторая мать… Теперь она в госпитале, в тяжелом состоянии, срочно надо лететь, хотя бы ради того чтобы попрощаться. Поездка в горные края затянулась почти на полтора месяца, Коля звонил редко, иногда писал смс-сообщения. Тетя лежит, прикованная к больничной койке… состояние тяжелое… средней тяжести… удовлетворительное… встала на ноги… В середине августа выздоровление любимой родственницы завершилось, и Коля Абрамов вернулся в Город.
Радость встречи произвела на соскучившуюся Настю такое воздействие, что она чуть было не отдалась Коле у него дома. За десять месяцев отношений они так вплотную и не подошли к заветной черте, которая для большинства мужчин сравнима с морковкой, повешенной перед мордой бредущего в караване ишака. Определенной степени интимной близости они достигли, во всяком случае, Коле пару раз удавалось словить то самое сладострастное ощущение, обычно являющееся заключительным этапом полового соития. Сама Настя упорно противилась окончательному решению сексуального вопроса и своему превращению из девушки в женщину. Она не была ханжей, не считала девственность бесценным даром и вовсе не ставила прощание с этим даром в зависимость от наличия или отсутствия штампа в паспорте, но внутренний голос упрямо твердил ей: не торопись, не спеши, убедись, что это именно твой человек…
В золотистый сентябрьский день зов природы и достигшее своего пика доверие к Николаю сделали свое коварное дело. Настю и Колю их общие друзья и знакомые давно уже рассматривали как пару, и на все праздники приглашали вдвоем. На сей раз они тоже пришли на день рождения вместе. Отмечали в трехкомнатной квартире, народу сначала было много, а ближе к ночи все как-то незаметно рассосались, сам виновник торжества явно перестарался со спиртными напитками и нашел прибежище в дальней комнате, а Настя и Коля остались в большой гостиной с еще не убранным праздничным столом… Вспоминая ту ночь, Настя не могла бы во всех подробностях воспроизвести, что, как и в какой последовательности происходило. Почему-то более всего запечатлелись в памяти ее коралловые босоножки с полупрозрачными каблучками, которые были единственными искусственными предметами, не снятыми с ее тела нетерпеливым молодым человеком… Правда, несмотря на весь свой пыл, воспользоваться резинотехническими изделиями он все же не забыл.
А уже на следующей недели Насте суждено было испытать самое тяжкое душевное потрясение в своей жизни. Суждено было узнать о том, что за последний год ее любимый имел отношения еще с двумя молодыми девушками, что с одной из них он как раз и ездил в горный санаторий на Северном Кавказе, ловко прикрываясь здоровьем любимой тети, которая действительно существовала, но жила всю жизнь в Городе и никогда не бывала в горных краях… Да и не просто с какой-то посторонней девушкой он расслабляться ездил, а с Настиной однокурсницей, той самой Екатериной. Не то чтобы близкой подругой, но все же хорошей знакомой, с которой не раз и не два пересекались в одной компании. Наконец, суждено было узнать, и не от кого-то, а от самого Коли Абрамова, что коллекционирование девственниц является его своеобразным хобби, что все эти десять месяцев он проводил в обществе Насти лишь для того, чтобы первому познать прелести ее стройного тела и внести ее в список под таким-то номером… В разгаре ссоры молодой человек выражений не выбирал.
Никогда Настя Трофимова не чувствовала такого разочарования, опустошения и душевной боли. Несколько дней ходила сама не своя. Потребность поделиться своей бедой все же дала о себе знать, и она рассказала о случившемся матери. Та проявила житейскую мудрость и сказала дочери все те слова, которые хоть как-то могли минимизировать последствия такого удара судьбы.
С Колей Абрамовым девушка старалась нигде не пересекаться даже случайно. Во-первых, чтобы ничто, в том числе его лицо, не напоминало ей о пережитом унижении. Во-вторых, она его просто возненавидела. Если бы тогда у нее под рукой оказалась кнопка, нажатием на которую можно было бы легко и безопасно умертвить коллекционера девственниц, она бы, вероятно, воспользовалась такой возможностью. Но кнопки у нее под рукой не оказалось, и Коля прожил еще полтора года с лишним, причем прожил в том же Городе, продолжая учиться в той же Академии и вариться примерно в тех же студенческих компаниях. Благодаря этому и стала возможной Настина третья ошибка…
Но перед третьей была еще и вторая.