- Слушаюсь, сэр, - ответил человек в штатском. - Сюда, доктор.
Галь закусила губу, когда Пете увел Гарриса. Карлтон повернулся к ней.
- Теперь вернемся к трагическому концу вашего отца, миссис. Кто, кроме вас, был свидетелем преступления?
Галь перестала кусать губы и облизала их.
- Мне… мне кажется, что в холле находился Андре.
- Ах да, шофер, - воскликнул Карлтон. - Пусть войдет Андре. Лейтенант, пригласите его.
Андре появился на возвышении, идя словно по яйцам.
- Как вас полностью величают, парень? - спросил Карлтон.
- Альварес Кабраи, сэр.
- Испанец?
- Нет, сэр, португалец. Вернее, бразилец португальского происхождения.
- Понимаю, - откликнулся Карлтон. - А у вас тоже были неприятности с Менделлом?
- О да, сэр! - Он взял свою форменную фуражку в левую руку и показал Карлтону правую. - Видите, как изранена моя рука, сэр? Я был вынужден защищаться от него сам и защищать миссис Менделл. Менделл был в дикой ярости после смерти мистера Эбблинга. Он ударил меня так, что я потерял сознание, и миссис была вынуждена запереться в музыкальном салоне и дожидаться приезда полиции Лайк-Форест.
- Мерзкий тип, да?
- Да, сэр.
- Миссис Менделл сказала, что вы присутствовали при убийстве ее отца. Это правда?
- Да, сэр, это правда. Я находился в холле.
- Сколько раз Менделл выстрелил в мистера Эбблинга?
- Два раза, сэр.
- Из одного и того же револьвера?
- Да, сэр.
Тогда Карлтон пересек все возвышение, чтобы подойти к Андре. Инспектор открыл рот, чтобы что-то сказать, но не вымолвил ни звука. Вместо этого он снял свою шляпу и швырнул ее на пол. Потом он снял пальто и оно тоже последовало за шляпой. Только эти действия развязали ему язык.
- Черт возьми! Вы действительно считаете нас за идиотов! Вы утверждаете, что Эбблинг убит прошлой ночью. А одна из ран, от которой он и умер, была сделана по крайней мере за двенадцать часов до его смерти. На его теле обнаружены две раны. Одна сделана из оружия калибра семь, шестьдесят пять, а другая из обычного револьвера сорок пятого калибра, принадлежащего агенту казначейства Джону Куртису.
- Этого не может быть! - вскочила Галь, задыхаясь. - Нет! Это Барни убил моего отца, я это видела! Я вам говорю, что я видела, как он убил моего отца!
Тогда Менделл прошел по среднему проходу и приблизился к возвышению.
- Почему бы тебе не снять свою шубку, малышка, чтобы получше показать свои прелести: Может, тебе удастся их убедить… как ты всегда убеждала меня… Но объясни мне, почему тебе так не терпится увидеть меня мертвым?
Галь ударила его ногой в лицо.
- А что тебе нужно, чтобы сдохнуть, мерзкий поляк? Что тебе нужно?
Глава 22
Света было много, но стояла тишина. Только приглушенные рыдания Галь и свист ветра в двойных стеклах окон кабинета инспектора Карлтона нарушали тишину. Сам инспектор, очень довольный, что может стоять у радиатора, раздвинул полы своего пальто и грел ноги. Дым от сигареты клубами поднимался перед его усталыми сонными глазами, обведенными черными кругами.
- Вы заставили нас провести мерзкие мгновения, Барни, - наконец проговорил Карлтон. - Сперва я был уверен, что это именно вы замешаны в деле Марвин, что это вы убили ее, и я решил вас застукать… Но чем дальше мы продвигались, тем меньше приходилось спать, тем больше пришлось задавать себе вопросов и тем больше мы убеждались, что вас просто подловили на сексе. - Карлтон повернулся к миссис Менделл-старшей. - Простите меня.
- Я была замужем, - фыркнула та.
- Не могу сказать того же про себя, - добавила Розмари.
- Дай мне немного времени… - Менделл погладил ей колено.
- По этой причине, - продолжал Карлтон, - мы и пытались уговорить вас вчера днем поехать с нами. Мы были просто уверены в наших предположениях в тот момент. Мы опознали Эбблинга как человека, который содержал маленькую Марвин. Мы обнаружили следы Андре и Эбблинга по соседству с вашим табуретом в баре, которые они оставили незадолго до смерти Марвин. Почему Эбблинг выбрал ее как вашу предполагаемую жертву, мы объясним в дальнейшем… Для людей, которые пали так низко, как Эбблинг, не требуется причин. Они действуют импульсивно, чтобы закамуфлировать последнюю гадость, которую они совершили. В настоящий момент мы также знаем, что Эбблинг проследил вас и Куртиса до его конторы на Велл-стрит. Это он убил Куртиса и четыре раза стрелял в вас… - Карлтон передвинул сигарету в другой угол рта и еще сильнее раздвинул полы своего пальто. - Но когда имеешь дело с такими людьми, как Эбблинг, которые обращаются к судье Клейну и помощнику прокурора по имени, то ходишь по проволоке, находящейся под высоким напряжением, и должен быть дьявольски уверен в себе, чтобы их арестовать. В противном случае вас разжалуют и выгонят на улицу. Вы должны иметь все доказательства. И даже в последнюю ночь, когда был аннулирован ваш залог, у нас их еще не было. Эти доказательства Эбблинг носил в своем теле, постепенно умирая, с каждой секундой теряя жизнь. Я не имею ни малейшего представления, что он собирался сделать с вами, когда вторично инспирировал историю с вашим сумасшествием. Но когда наконец старик умер от пули, которую в него всадил Куртис, двое остальных участников заговора всадили в него еще одну пулю в надежде, что вы, придя в себя с револьвером в руке, сделаете глупость. Я весьма удивлен, что вы ее не совершили.
- Это длинная история, - объяснил Менделл.
- И я не жажду ее услышать, - ответил Карлтон. - В настоящее время я мечтаю лишь об одном - выспаться. Я столько курил и столько говорил, что у меня возникло ощущение, что парни из района Нобл-стрит стирали свои штаны в моей голове.
Менделл вежливо рассмеялся.
- А нужно еще выяснить кучу важных вещей, - продолжал инспектор. - Например, почему Эбблинг дал своей шлюхе немного духов дочери? Почему Андре разбил вам голову и спрятал бумажник в вашей кровати? Правда, мне кажется, что эта акция была рассчитана на то, чтобы помешать вам покинуть город, и я думаю, что он спрятал добычу из боязни, что его могут задержать и обыскать. Большинство мошенников и убийц такие идиоты! - Карлтон посмотрел на Альвареса Кабраи. - Ведь это так произошло, Андре?
- Я отказываюсь отвечать, - мрачно прореагировал Андре.
Лейтенант Рой вынул изо рта сигарету и скрестил руки на груди.
- Ну нет, вы будете говорить, - спокойно проронил он. - Вы заговорите! А если и нет, то это не имеет никакого значения!
Мать задала вопрос, который крутится у Менделла в голове.
- Но почему они хотели заставить моего Барни поверить, будто у него с головой не в порядке? Почему они желали его смерти? Что он им сделал?
Тогда невысокий, хорошо одетый человек, который кого-то напоминал Менделлу, вмешался в разговор.
- Это мое поле деятельности, миссис.
Тут Менделл понял, кого он ему напоминал - мистера Куртиса. У него был тот же тембр голоса, что и у Куртиса, и он точно так же отчеканивал каждое слово.
- Все это имеет отношение к некоему Владимиру, вашему шурину, дяде Барни.
- Да? - удивленно протянула мать. - Кто вам это сказал? Какое отношение может иметь это дело к дяде Владимиру? Это был хороший человек, как говорил отец Барни, профессор колледжа.
- Совершенно верно, - согласился незнакомец. - Позвольте мне представиться - Гарпер из казначейства. Ваш шурин много лет являлся профессором университета, до тех пор пока не эмигрировал в Бразилию, в Сан-Пауло. Там, будучи одним из ведущих физиков мира, открыл собственную лабораторию и скопил большое состояние, занимаясь внедрением в промышленность своих открытий в области атомной энергии. Перед смертью он договорился с Соединенными Штатами о продаже нескольких своих патентов по технологии и производству, которые наше государство решило приобрести.
Миссис Менделл-старшая не имела об этом ни малейшего представления.
- Вот это да! - воскликнула она.
- Незадолго до своей смерти, - продолжал Гарпер, - зная Эбблинга только как человека богатого и влиятельного и считая себя обязанным Америке, Владимир Менштовский финансировал поездку Эбблинга в Бразилию, чтобы поручить ему две вещи: во-первых, взять его патенты, а во-вторых, назначить его своим душеприказчиком, распорядившись, чтобы все его патенты и другие документы, а также некоторая сумма денег, были переданы наследнику Менштовского, некоему Барни Менделлу, носившему ранее ту же фамилию и живущему ныне в Соединенных Штатах, правда, адрес его он потерял, спасаясь от нацистов.
Но Менштовский не знал, что Эбблинг уже вовсе не богат и совершенно не заслуживает хорошей репутации. Эбблинг уже был разорен, совершенно разорен.
- Разорен? - прошептал Менделл.
Галь посмотрела на Менделла из другого угла комнаты.
- Да, мой бедный дурачок. Совершенно разорен.
- В течение последних лет, - продолжал Гарпер, - у него не было ни гроша за душой. Он был должен всем. Эбблинг уже начал тратить ваши деньги, Менделл, и он был такой же бабник, как и его дочь - шлюха.
Галь бросила на Гарпера ненавидящий взгляд.
- Деньги Эбблингов промотались с помощью длинного ряда девиц, вроде этой Марвин. Поручение Менштовского и его последующая смерть явились для Эбблинга божьим даром. И вот тут-то мы и вмешались. Ваше наследство подлежало обложению налогом, и именно это нас заинтересовало, а для этого надо было найти наследника, который бы подтвердил свои права документально. Эбблинг, как мы знаем, сразу нашел вас. Его дочь немедленно вступила в игру и вышла за вас замуж, чтобы стать вашей наследницей. Вышла замуж для видимости…
- Почему для видимости? - спросила Розмари.
- Она уже была замужем, - ответил Гарпер, - ранее тайно выйдя замуж за блестящего ассистента Менштовского, молодого бразильского физика, по имени Альварес Кабраи. Молодой человек подавал большие надежды, и для него было тяжелым ударом превратиться в шофера и разделить свою жену с другим…
Андре выругался по-португальски. Лейтенант Рой был шокирован.
- В присутствии дам! - пробормотал он.
Гарпер закурил сигарету.
- Нам потребовалось много времени, чтобы найти вас. Мы абсолютно не знали, в каком районе страны вы живете. И мы также не знали, что ваш отец американизировал свое имя, не оформив это документально. Мы думали, что ваша женитьба на мисс Эбблинг, я должен бы сказать на сеньоре Альварес Кабраи, ничего нового нам не подскажет. Но тем не менее, мы послали человека, чтобы узнать вашу фамилию. К несчастью, особа, которая с ним разговаривала, а это была ваша мать, сказала ему, что ваша фамилия всегда была Менделл.
- Вы хотите, - вмешалась миссис Менделл, - чтобы я дала повод людям считать меня иностранкой?
- С чего бы они так подумали? - Менделл погладил ей руку.
Гарпер открыл бумажник и достал мятую газету "Дневник Чикагоски".
- Менделл, уже читали? - спросил он.
Менделл поморщился.
- Я немного могу говорить, но, как я уже сказал мистеру Куртису, ни читать, ни писать не умею.
Мать взглянула на польскую газету и вернула ее Гарперу.
- Это для поляков, - пояснила она, - я же всегда читаю "Чикаго Трибюн".
- Итак, что же там, в этой газете? - поинтересовался Менделл.
Гарпер показал ему объявление в несколько строк.
- Мы помещали в этой газете в течение двух лет объявления, и точно такие же во всех польских газетах страны. - Гарпер перевел объявление на английский: - "Если Бернард Менштовский, племянник Владимира Менштовского, родившегося в Гданьске, Польша, двадцать четвертого июня тысяча восемьсот девяносто седьмого года, напишет по этому адресу, он узнает кое-что весьма интересное для себя". Эбблинг тоже поместил объявление в газетах, и это нас обмануло. Мы подумали, что он все еще ищет вас. Куртису пришла в голову мысль порыться в старых польских судовых журналах, и он нашел одного Бернарда Менштовского, эмигрировавшего из Гданьска в Чикаго. В результате дальнейших поисков выяснилось, что этот Менштовский работал на скотобойне и что он изменил свою фамилию на Менделл. Куртис был там и все выяснил, а вы в то время находились в полиции по подозрению в убийстве.
Джой Мерсер отошел от окна.
- Можно написать об этом?
- А почему бы и нет?
Мерсер направился к двери и, остановившись на минутку, положил руку на плечо Менделлу.
- Я вернусь к обеду, старик. Закажи маме гуляш, я принесу пару бутылок. - И он направился писать статью.
- Как в доброе старое время, - вздохнула мать.
Гарпер прокашлялся.
- А теперь об этих патентах и налогах, Менделл.
- Они в цене? - спросил Менделл.
- Они чрезвычайно интересны.
- Соединенные Штаты могут ими воспользоваться?
- Да.
- Тогда к чему усложнять разговор? Возьмите их, я отдаю их от чистого сердца. Они - ваши. Время от времени будете присылать мне пару долларов, чтобы все было официально.
- Барни, мы сделаем лучше, гораздо лучше. - Гарпер закрыл свой бумажник и снял с вешалки пальто. - В этой истории есть еще одна вещь, которая задевает меня за живое.
- Что за вещь? - поинтересовался Карлтон.
- Понятно, что, если бы Менделл умер, Галь стала бы его наследницей и они могли бы спокойно удрать с деньгами, которые у него украли. Но почему они сразу не убили его?
- Слишком рискованно, - поразмыслил Карлтон. - Эбблинг слишком хитер.
- Но зачем надо было убеждать его, что он сумасшедший, и заточать его на два года в клинику?
- Да, - согласился Карлтон, - меня это тоже заинтриговало с самого начала.
Розмари встала, направилась к стулу, на котором сидела Галь, и внимательно посмотрела на нее.
- Мне кажется, что я смогу разрешить эту проблему. Барни - самый глупый парень в Чикаго во всем, что касается женщин. Но тем не менее, он умеет считать до девяти. - Розмари попыталась распахнуть норковую шубку Галь. - Покажи свой живот, шлюха!
Галь ударила ее по руке.
- Я запрещаю вам называть меня так! - И Галь попыталась расцарапать Розмари лицо.
Розмари поймала Галь за волосы, откинула ее голову назад и, распахнув шубку, подняла ей на поясе пижаму, обнажив живот.
- И не вздумай устраивать мне гадости, - пригрозила Розмари. - С меня хватит твоих выдумок. - Она нагнулась и рассмотрела розоватую кожу. - Гм-м-м… Галь была замужем и, когда выходила за Барни, была беременна. Срок беременности оказался, вероятно, слишком велик, чтобы она могла решиться на аборт. И тогда они устроили эту мизансцену, убедив его, что он видит и слышит то, чего на самом деле нет, для того чтобы Барни сошел за сумасшедшего. Они уговорили его отправиться в клинику. Таким образом можно было не потерять курицу, несущую золотые яйца, а миссис Менделя, она же сеньора Кабраи, на это время уехала, чтобы дать жизнь ребенку Андре. Если это не рубцы, то я не медсестра!
- Рубцы? - переспросил пораженный Карлтон.
- Это такие тонкие полоски, - пояснила Розмари, - следы на коже живота, остающиеся после беременности.
Розмари выпустила волосы Галь и отступила, брезгливо отряхивая руки. Галь выпрямилась, вытирая одной рукой слезы, выступившие у нее от ярости, и закрываясь другой рукой.
- Спектакль окончен? Да, у меня родился ребенок от Андре. Я чуть не умерла в родах и после этого внимательно следила, чтобы больше этого не повторилось. У меня были осложнения, и они отняли много времени. - Она повернулась к Менделлу, и ее губы насмешливо изогнулись. - Я хочу ребенка, Барни! Я хочу, чтобы ты сделал мне ребенка! - Она поправила пояс пижамы, ее грудь поднялась и заколыхалась от учащенного дыхания. - Можешь мне поверить, грязный поляк, если бы только я могла снова забеременеть, ты бы до меня никогда не дотронулся!
Галь тряхнула волосами и королевским жестом запахнула потуже шубку. И вдруг она снова стала очаровательной, прекрасной и притягательной, с почти девичьими влажными глазами.
- Ну что ж! - Галь очаровательно улыбнулась инспектору Карлтону. - Действуйте! Арестуйте меня, чтобы мой адвокат мог попытаться освободить меня. Не знаю, какие обвинения будут мне предъявлены, хотя бы даже и обвинение в убийстве, а это худшее, что вы можете мне предъявить, я держу пари на сто против одного, что я возьму верх над вами!
Инспектор Карлтон был с ней откровенен.
- Не стану держать с вами пари из риска потерять свои доллары. Рой, проводите, пожалуйста, ее в камеру.
Лейтенант Рой встал со стула, на котором сидел.
- Я верю, что смогу до того времени сдержать свои низменные инстинкты. - Он открыл дверь, ведущую в коридор. - Идите! Вы, оба!
Андре покорно вышел в коридор. Галь остановилась на пороге и посмотрела на Менделла. Потом она подняла руки и запустила их в свои волосы знакомым жестом. Ее норковое манто распахнулось, обнажив тело, затянутое в шелк.
- До свиданья, Барни! - Ее голос прозвучал одновременно ласково и насмешливо, после чего она выпустила волосы и запахнула манто.
Она уже ушла, а Менделл все продолжал смотреть на пустой порог, стараясь не показывать чувств, которые овладели им. Розмари была очаровательна, Розмари была его соседкой, Розмари была его синей птицей. Он станет хорошо относиться к Розмари, а она будет любить его… Но никогда Розмари не станет Галь…
Галь - плохая, она - с гнилой душой, но она всегда останется частью его. Это мечта, которая никогда до конца не умирала, мечта его воспоминаний и горечи… Никогда Барни уже не станет тем, кем был, какая-то часть его умерла. Эта часть вышла сейчас за дверь вместе с Галь. Эта часть его, которая все еще была привязана к ней и всегда останется там.
В глубине его души, наконец успокоенной, голос ответил:
- До свиданья, моя малышка…