– Семен Степанович, яснее выражайтесь. Вы считаете, что оборудованный немцами для перевозки "Крысы" литерный не способен выдержать такую массу? – начальник Особого отдела Иванчик скептически посмотрел на Сергачева, потом с ухмылкой на Судоплатова. – По-вашему, мы что, все тут необразованные идиоты сидим?!
– А это мы сейчас выясним! – отозвался Берия, поглощенный мыслями ветерана. – Продолжайте, уважаемый.
– Три платформы длиной по 14 метров не способны выдержать пятьсот тонн груза. Однозначно. Ни в плане распределения веса по плоскости и слабым местам из-за сцепок, ни по двум другим критериям.
– Ого. А что, еще доводы имеются за ваше мнение? – удивился вслух начуправ Голиков.
– Есть. Оси платформ, – Сергачев победоносно воткнул карандаш в наспех нарисованный чертеж литерного.
– А что с ними не так? Насколько я разбираюсь в технике, восьмиосные вагоны сегодня самые крепкие и подъемные вагоны в мире. Это не стандартные четырехосные, – высказался начуправ Кузнецов.
– Да, это так. Но вы знаете, сколько тащат на себе четырехосные? По 15 тонн на ось. Во всем мире. А бывает, и того меньше. А теперь умножьте 15 тонн на четыре оси. Итого 60 тонн максимум. Так? Та-ак. А 8 осей спецплатформы?
Кое-кто из офицеров стал считать столбиком на бумаге, другие в уме, Сергачев ответил сразу, потому что всю жизнь занимался только этим:
– Сто двадцать тонн. Теперь скажите, как… если даже отбросить законы физики и механики… как перенести пятьсот тонн груза на трех платформах? Учитывая, что основной вес приходится только на две. Плюс куча обвеса в виде нелегкого брезента, масксетки, охраны, пулеметов, зениток и прожекторов, топлива, явно уже залитого в танк, чтобы он мог сгружаться сам с литерного… А еще снаряды и прочий скарб.
– То есть… – Меркулов недоуменно сморщил лоб – литерный смог бы выдержать 240, максимум 360 тонн? Чистого веса танка. А, учитывая, слабые места сцепок, то и намного меньше? Получается, три спецплатформы немцев везут танк весом либо в 360 тонн, а не пятьсот, либо… Ничего не понимаю. Павел?
– Либо вообще ничего не везут! Пшик, макет… Семен Степанович, дальше. Еще вы упомянули третий довод. Пожалуйста! – попросил Судоплатов, делая записи в блокноте и уже начиная торжествовать от сумасшедшей мысли.
– Третий? Пожалуйста! Ни одна чугунка в мире не способна выдержать перевозимый вес более пятисот тонн.
– Чугунка?! – удивился Новиков.
– Железка… Железная дорога. Путь, – пояснил Сергачев, – извините, профессиональный сленг. С учетом такого огромного веса давление создается не только на оси, но и на квадратный метр полотна дороги. Рельсы нынешних "чугунок", скрепленных деревянными шпалами, не способны выдержать такое дикое давление.
– "Чугунки"? Железки? Это рельсы, что ли? – спросил начальник воздушной разведки Сухарин.
– Да. Вообще железнодорожный путь на нашем языке. Еще "чугунячка". Это в Белоруссии так называют путь. Так вот, для перевозки груза такой массой необходимо две линии "чугунок", то есть четыре рельса минимум. Все с бетонными шпалами, с насыпью по особому рельефу. Подобных в Восточной Пруссии нет. Да и в Германии только пара железок найдется. И то на важных направлениях грузоперевозок. А уж с такими огромными габаритами точно должна быть задействована двухсторонняя железка. А на том направлении, как известно, в основном однопоточная "чугунка", кое-где "двухсторонка", но если ее отдать под литерный, как же будут остальные поезда и товарняки идти на восток? А обратно? К тому же… ну… чисто из своего опыта перевозки крупногабаритных и сверхтяжелых грузов хочу заметить, что военная техника указанных размеров со всей должной атрибутикой и снаряжением, транспортируемая этим литерным, должна весить… гм… ориентировочно тонн так под тыщу. Но никак не пятьсот.
– Приехали-и!
– Твою ж дивизию-ю!
Лица офицеров повернулись к Берии. Тот сломал в руках карандаш и швырнул куски на стол. Нарком вот-вот мог разразиться потоком брани, но Сергачев продолжил и привел в шок всех присутствующих дальнейшими доводами.
– С вашего позволения, товарищ нарком!.. И это еще не все в доказательство того, что ваш… э-э… простите, германский танк совсем не то, за что вы его принимаете. Согласно записке, его тянут четыре паровоза типа "BR-41", причем по два с каждого конца. Здесь хотелось бы отметить тот факт, что два паровоза не могут тащить весь литерный с таким грузом и габаритами в одну сторону.
– Так их и тянут четыре паровоза! – пробурчал Новиков.
– Нет, судя по радиограмме. А достоверность перевода ее не вызывает подозрений? Тут точно сказано, что по два "BR-41" с каждого конца?
– За это ручаюсь! – отозвался начспецотдела шифровальщиков Мехрис. – Расшифровка верна. Да и шифрограмма другого агента подтвердила первую.
– Смотрите сами. Четыре паровоза смогли… с трудом, но все-таки смогли бы тянуть литерный, но тогда бы им пришлось двигаться только в одном направлении – на восток. При этом не останавливаясь, не маневрируя, не сдавая назад, например, в депо на узловых станциях. А тут по две спарки с концов, значит, они тягают литерный туда-сюда по разным веткам, играя лишь стрелками на перегонах. Не знаю, так ли это по данным вашей разведки?
– Именно так! – карандаш выпал из пальцев Судоплатова, рот открылся, в висках застучало. – Семен… Товарищ нарком… это так и есть. Его видели то там, то сям. Ночами катается, днями где-то отстаивается. Две спарки. Как же я не догадался-то?!
– Да уж. Все веселей и веселей! – Меркулов взглянул на Берию.
– Они нас обманули! Гитлер нас обманул, хрен ему в..! Он пустил нам бутафорию… дезу. Это фальшивый поезд. "Потемкинская деревня", мать вашу! Только передвижная… – нарком разразился руганью и бросил графин с водой в угол, на грохот разбитого стекла в кабинет заскочил секретарь, окинул всех тревожным взглядом и, получив в свой адрес пару бранных слов, исчез за дверями.
– Товарищ нарком, разрешите Сергачеву закончить? – попросил Судоплатов, видя, что ветеран силится что-то сказать еще, но уже боится раздраженности Берии.
– Валяйте.
– Семен Степанович, прошу вас.
– Паровозы типа "BR-41" сами по себе слабые, они не годятся для перевозок особых грузов и габаритов. Я на месте немцев использовал бы иные модели… надежные и мощные, доказавшие себя положительно в прошлые годы. Например, "BR-52" или хотя бы старый добрый "пруссачок" "G12". Это специальные военные тяжеловозы. Правда, и тут есть одно "но"! Из радиограммы следует, что в составе литерного находится один угольный вагон. Это, как бы сказать правильней, не угольный вагон, а вагон-тендер для запасов топлива и воды. Лучше бы тогда немцам было применить "BR-86" с паровозо-танком или, как его называют сами немцы, тендер-локомотивом. Все запасы топлива и воды находятся в нем, в основном паровозе, а не в прицепном.
– И-и? Немного не улавливаем вашу мысль, Сергачев! – Берия встал из-за стола и стал обходить комсостав НКВД-НКГБ.
– Простите, я излагаю, чтобы всем было понятно. Все эти дополнительные вагоны тормозят литерный и затрудняют его маневровые работы. Теплушка, платформы с зенитками, вагон-тендер, стандартная дрезина. Все это как глина на тапочке! Нет, определенно могу заявить, что ваш литерный не идет на восток, а таскается по перегонам и запасным веткам. А со сверхтяжелым грузом он не может этого делать. Заверяю вас! Да и угля для литерного, перевозящего вес в тысячу тонн, нужно не один вагон, а два-три, либо приходится на каждой узловой кормить тендер новыми запасами. Короче, – Сергачев, увлекшись, стукнул ребром ладони по столу, – с этим литерным не все в порядке. Точнее, совсем все не в порядке! Какой-то призрак, а не поезд.
– Призрак? Призра-ак! – Берия остановился возле Сергачева, но посмотрел на Судоплатова. – А ведь он прав… Он прав, этот ваш ветеран с Урала. Гитлер, сука, нам бросил кость сахарную! Нате, глодайте, сосите, мать вашу! Макет. Павел, ты прав! Это пшик. Они нас вокруг пальца обвели, сволочи!
– Простите, генкомгосбез, – позволил себе вклиниться Меркулов, – а как же сведения агентуры, усиленная охрана и авиация "люфтваффе", дежурившие денно и нощно вокруг литерного? Тоже все бутафория? А наши пропавшие РДГ и бомбардировщики?
– Они бросили наживку, – прошептал Судоплатов, – обыкновенную приманку в виде дезы, пущенной во всех слоях агентуры Абвера, а еще создав пышный эскорт для обыкновенного, надо думать, товарняка. Сыр в мышеловку.
– Бесплатный, вашу мать! Сыр "Крысе". И-и? Что теперь будем делать, товарищи крысоловы? Где искать и как уточнять истину этого гребаного танка? Едрить вас во все дыры!
Все боялись взглянуть на Берию. Сергачев уткнулся в карту и водил по ней заскорузлым пальцем, что-то бормоча под нос. Его наиболее громкое "сюда тоже не полезет, значит, вот здесь он…" услышал Судоплатов.
– Семен Степанович, говорите, что вы там еще выискали кроме того, что "Крыса" – на самом деле уже и не грызун, а блоха.
– Мне кажется, я даже знаю, где эта блоха прячется.
Берия застыл мраморным изваянием, офицеры переглянулись и еще больше сконцентрировали внимание на ветеране. Меркулов не выдержал:
– Разгоню к чертовой матери своих лоботрясов! Возьму пару вот таких пенсионеров, с ними точно кашу сваришь. Говорите, Сергачев. Не томите.
– Это, конечно, мои предположения, но… но литерный, скорее всего, вот в этом квадрате. Или в этом.
Судоплатов приподнялся, взглянул на карту и палец машиниста на ней.
– Почему? Мотивируйте.
– Смотрите. Вот железка, где видели литерный. А вот ее ветка еще от Голдаи до Шталлупенена. Мы уже знаем, что танк не то, за что себя выдает. Пусть даже и призрак или макет. Но двигают литерный две спарки паровозов. Туда – сюда. Вот здесь сходятся две реки и мосты в районе Инстербурга, через который ему не пройти. Да и реки Писса и Ангерапп создают препятствия, мосты там слабые. Вот здесь крутой подъем к озеру Виштитер, расположенному в канве холмов и горной местности. Ну а восточнее – граница с Белоруссией. Туда точно не пройдет.
– Это еще почему? – не удержался Сухарин.
– Ну… так-то всем известно, товарищ комиссар 3-го ранга, что немецкая и вообще европейская колея железки в 1435 миллиметров заканчивается на государственной границе с СССР, а дальше наша, отечественная, идет, 1524 миллиметра. Ясен перец… Простите… Понятно, что переделки такого мастодонта займут уйму времени да еще в специально оборудованном депо узловой станции, что чревато, я думаю, обнаружением литерного с воздуха.
– Семен Степанович, вы прямо бог разведки! – Судоплатов слегка улыбнулся, хотя всем было видно, как он напряжен и задумчив. – Подтверждаю заключение ветерана. Действительно, узловые станции Кибартай и Тильзит, имеющие выход немцев на литовскую сторону, порядком разбомблены нашей дальней авиацией. И периодически советские бомберы делают на них налеты, хотя и не без потерь. Так что эти стратегические пункты никак не подходят немцам для перешивки колеи или колесной базы литерного. Получается, следуя вашим умозаключениям, Семен Степанович, наша "Крыса" находится в более ограниченном квадрате? Это очень меняет ход дела. В помощь собранной РДГ и эскадрилье бомбардировщиков, готовых вылететь уже в ближайшие сутки. Товарищ нарком?
Судоплатов повернулся к Берии, головы всех офицеров тоже. Нарком, судя по его мимике и телодвижениям, которые комсостав НКВД давно уже выучил, подуспокоился, пыл его эмоций стал утихать. Видно посему, что нарком удовлетворился высказываниями ветерана-железнодорожника, тоже прокрутил в голове возможные варианты дальнейших действий, хотя мозг еще искал минусы и нюансы выводов Сергачева.
– Если это не "Крыса" и не подвижной спецсостав усиленной мощности, – сказал он, – то как же опыт немцев под Севастополем и Ленинградом? Там применялись сверхтяжелые осадные орудия типа "Дора" и "Фауст" на специальных железнодорожных платформах. Как эти шняги противник перевозил и доставлял в столь отдаленные районы? А вы, товарищ Сергачев, сами как возите по Уралу крупногабаритные и тяжелые грузы? По одной колее на простых платформах?
– Товарищ нарком, – Сергачев крякнул, потер усы и позволил себе взглянуть на Лаврентия Павловича, – я занимаюсь транспортировкой грузов нестандартных размеров и веса на усиленных платформах по веткам Южного Урала, оборудованным специально для таких работ. А самое главное, масса перевозимых мною грузов не превышает двухсот тонн. Как и в случае с осадными орудиями. Их немцы доставляют в блочном исполнении, разобранные по модулям и агрегатам, на усиленных платформах 16 осей. А вес "Крысы" в тысячу тонн никак не совместим с блоками той же "Доры" массой по сто и сто пятьдесят тонн.
– Понятно. Убедительно. Все же, получается, "Крыса" – не более чем блеф, пустышка, приманка для нашей разведки и авиации? Если танк таких размеров весит тысячу тонн, но спокойно перевозится дохлыми паровозами слабым спецсоставом по "одноколейке", то это вовсе и не танк, а его копия… Возможно, деревянная. Макет или… – Берия уселся на свое кресло, впялился внимательным взглядом в карту. – Еще раз покажите район предполагаемого сосредоточения литерного и его охраны. Нужно решать, что делать дальше. Но тратить силы и средства на поимку этого лжегрызуна я больше не намерен!
Когда Судоплатов с Сергачевым, обступив Берию, показали ему треугольник явного нахождения литерного в Восточной Пруссии, а нарком красным карандашом жирно пометил район на карте, слова его ошарашили всех присутствующих, в особенности ветерана и начальника 4-го Управления.
– Спасибо вам, товарищ Сергачев, за неоценимую помощь органам НКВД-НКГБ! Приятно осознавать, что в нашей огромной стране есть честные люди, настоящие мастера своего дела, опытные профессионалы. И жаль, что среди моих подчиненных нет узких специалистов в различных областях промышленности и народного хозяйства. Вы очень помогли нам и, надеюсь, еще послужите Родине! Ваши знания и практика теперь необходимы не для теоретических планирований, а на деле. Нужен физический контакт с литерным, обнаружение его и идентификация "Крысы" либо как реального сверхоружия, либо как подставной приманки, бутафории немцев для выманивания наших средств и ресурсов. Мне нужно четкое и точное подтверждение того, что литерный – это не то, что противник выдает нам. Ваши свидетельские фактические показания как специалиста в этой области…
И когда рты офицеров, включая Меркулова и Судоплатова, открылись, лбы сморщились, а подбородок Сергачева задергался от нервного тика, прозвучал вопрос Берии:
– Семен Степанович, вы когда-нибудь прыгали с парашютом?
* * *
Из радиограммы уполномоченного СД III VI Управления СД-Заграница дивизиона "Восток" штурмбаннфюрера СС К. Залиша руководителю операции "Улей" бригадефюреру СС А. Штоффе, 11 июня 1943 г.:
"…Прошу активизировать поиск и уничтожение советских диверсантов. Есть информация, что это специальная группа с особыми поручениями, способная найти и ликвидировать объект "R". Также примите все меры по изоляции данной группы от всех видов связи и передачи информации. Возьмите под контроль станции телефонии, радиоблоки, средства массовой коммуникации и информации. Введите комендантское время и определите для населения запретные территории с изоляцией доступа в эфир и в местности с ограниченной видимостью. Если считаете целесообразным, отключайте в ночное время узловые станции телефонной связи, которыми могут воспользоваться диверсанты…"
Глава 8
Бои местного значения
Окрестности Мелькемена, Восточная Пруссия, 11 июня 1943 г.
Район Мелькемена, по всей видимости, охранялся более тщательно, чем прилегающие округа. Вот только по какой причине – из-за замаскированного литерного или немцы строили очередной укрепрайон на восточных рубежах прусских земель? Неупокоева как командира РДГ, выжившей при парашютировании и далее, в рейде, этот вопрос сейчас мучил больше всего. "Лучше бы литерный! Укрепрайон нам ни в жизнь не взять, да и незачем. Это дела авиации и потом артиллерии. "Катюшами" выжгут. А вот "Крысу" бы найти. Ее, поганку! Что мы имеем? Два кило тола, три динамитные шашки, две магнитные мины. Бикфордова шнура десяток метров. Гранаты. Трофейный гранатомет. Фальшфейеры и сигнальные ракеты. Стрелковое оружие. Не густо. Самим, если и подобраться к составу, такими средствами не уничтожить громадину. И себя положим зазря. Надежда только на авиацию. А как обозначить литерный нашим бомберам? Дать координаты танка и визуально подсветить. Координаты нахождения грызуна дать не имеем возможности технической. Нет рации. Подсветить? Можно. И нужно! Раз он передвигается ночами, зажечь брезент и топливные запасы. Полыхнет так, что видно за много километров будет. Авиация налетит, разнесут в пух и прах эту чертову хрень! Но без УКВ-связи все это без толку. И нас вот-вот вычислят, накроют. Нужна рация".
– Старшина Васюков.
– Я, товарищ лейтенант.
– Перекусил?
– Так точно. Заморил червячка.
– А теперь собери группу, маленькую летучку устрою. Селезня в охранение.
– Есть. Рядовой Селезень уже в наблюдении.
– Он у тебя что, по жизни на НП?
– Дык… самый зоркий и маленький, прятаться умеет похлеще любого из нас.
– Пленным заткнуть уши, стреножить, чтоб даже не помышляли бежать. Сбор вон у той березки. Живо!
– Есть.
Пока старшина отдавал распоряжения и подгонял бойцов, Неупокоев медленно выполз из броневика с помощью Лизы. Дожевал размокшие во рту кусочки сухаря и заковылял к кустам. Через три минуты он находился в кругу бойцов, внимательно следивших за его мимикой и словами. Лейтенант донес до подчиненных проблему, обозначил основные варианты решения. Спросил мнения товарищей.
– Захватить рацию у сильного подразделения противника мы не сможем однозначно, – заявил сержант Машков, – кишка тонка брать приступом роту или батальон СС.
– Да я сомневаюсь, что у ротного найдется такое средство связи, которое позволит выйти в эфир и достичь наших, – кивнула Пешкова, – даже партизан белорусских не достанет. Нужно что-то сильное, мощное… типа нашего "Севера". У немцев тут должны быть VRZ-17 или "двадцатка". Тоже пойдут, но открытым текстом, если что. Читать их карты позывных и расшифровывать сигнальные поля, подозреваю, будет некогда.
– Правильно мыслишь, Лизок! – Лейтенант помял зудящую ногу с кислым выражением лица. – Когда засечем литерный и группа захвата начнет штурм, времени на связь с нашими будет не более двух-трех минут.
– А если заранее взять рацию и выучить ее, настроить, закинуть в Центр пробную радиограмму с координатами? – предложил Машков.
– Не покатит, – Лиза сломала хворостинку, – пеленгаторы, коими напичкана здешняя территория, вмиг засекут меня. Я смогу выходить только полминуты, потом обязательно нужно радиомолчание.
– Ты же в прошлый раз дольше гутарила, – удивился Шишкин.
– То где было? В Белоруссии. Среди партизан и на полста километров немцев тю-тю. А тут прямо в их логове. Согласно инструкции из Наставления по службе связи Красной Армии и 2-й части Наставления по радиослужбе, выход не должен превышать двадцать пять – тридцать секунд, иначе пеленгатор засекает. Успеем мы за столь короткое время с трофейного аппарата сообщить нужную информацию?