– Тем не менее, – сказала она, – не обязательно упоминать название отеля.
– Может быть и нет, – согласился Азимов.
Тут я перегнулся через стол в ее сторону и сказал:
– Вот что, сестренка. Этот человек собирается написать книгу. Вас не касается, о чем он будет писать. Если после ее опубликования вы сочтете, что лично вам нанесен ущерб или оклеветан отель, вы сможете возбудить дело. До тех пор вы не имеете права вмешиваться, и такая попытка заранее ставить условия отвратительна. Не лучше ли вам уйти и заняться своими связями с прессой, к которым у вас, видимо, нет призвания.
Она посмотрела на меня так, будто изучала какой-то образчик неведомого вида, который совсем ее не интересует. Она смотрела на меня достаточно долго, неторопливо, совершенно спокойно и затем проговорила без всякого выражения на лице:
– Вам, наверное, редко удается встретить человека ниже вас ростом, которому вы могли бы продемонстрировать свою воображаемую мужественность.
– Ого-го! – воскликнул Азимов.
У меня перехватило дыхание. Конечно, дело не в том, что она сказала – на своем веку я постоянно слышал такие шуточки. Дело в полной неожиданности и неуместности ее выпада. Когда я обрел дар речи, я сказал, заикаясь:
– Мадам, ваши дюймы и м-мои..
Но она прервала меня:
– Я переговорю с вами, д-р Азимов, в более подходящее время.
После чего повернулась и неторопливо ушла.
11. Джайлс Дивор. 19.35
Из всех унижений, которые я испытал в тот день, это было наихудшим. Азимов еще подлил масла в огонь:
– Стоит ли переживать, Дэрайес? Вы же знаете, какое впечатление производите на женщин. В следующий раз пустите в ход свое обаяние и, когда она бросится в ваши объятия, шагните в сторону – пусть себе падает.
Я продолжал внутренне кипеть. И вдруг Азимов проговорил:
– Привет, Джайлс! Как поживает знаменитость?
– Привет, Айзек, – ответил знакомый писклявый голос.
Я забыл о нем. Я не искал его и не собирался искать. Если бы он подошел на десять минут позже, я бы покинул съезд. Я был сыт по горло. Но Джайлс появился именно в этом месте и именно в тот момент.
Я поднял глаза и посмотрел на него удивленно. Он стоял, слегка ссутулившись, руки болтались по бокам, на лице – выражение собачьей преданности. Он заметно пополнел: процветание по-прежнему отлагалось на его талии, как это часто бывает. Очки в черной оправе весьма походили на азимовские. Он вообще чем-то смахивал на Азимова, только был на голову выше и отрастил лохматые черные усы. Его нижняя губа, сильно оттопыренная, придавала ему нелепый вид обиженного ребенка.
– Я встретил внизу Терезу Вэлиэр, и она сказала, что вы меня искали, Дэрайес.
– Тогда садитесь, – сказал я резко.
Тут Азимов, видимо, решив, что роль нейтрального наблюдателя слишком опасна, помахал рукой и удалился.
Джайлс сел и положил крупные кисти рук на стол, ладонями вниз. Казалось, что он ждет, что я брошу ему собачью галету.
– Поздравляю с новой книгой, – сказал я.
Он пожал плечами.
– Спасибо, но с "Призм Пресс" я далеко не уеду.
– Насколько мне известно, вы их покидаете.
– Да. Писатели должны искать издательство своего масштаба, – проговорил он своим писклявым тенорком, – а "Призм Пресс" не моего масштаба.
– Скорее моего, не так ли? – спросил я.
– Вы вправе тоже уйти от них, Дэрайес, если только не считаете, что это действительно так.
Каков ублюдок!
– А как насчет Роузэнн Бронстайн? Вы, кажется, отказываетесь прийти в ее лавку, чтобы давать автографы?
– И она вам жаловалась, Дэрайес? Не пойду. Я ее не выношу.
– Ну и не выносите. Это никак не может помешать вам дать несколько автографов в ее лавке. Послушайте, Джайлс, хотите совет? – Я все еще сдерживал себя.
– Не слишком.
– Ну и не надо, я все равно вам его дам. Пусть "Призм Пресс" – небольшое издательство, но оно выпустило вашу первую книгу и недурно ее распродало. Вы могли бы остаться у них хотя бы для того, чтобы посмотреть, как пойдет вторая книга. Уж настолько-то вы им обязаны. И Роузэнн протолкнула вашу книгу, хотя тогда могла этого не делать, а для вас это было очень важно. Теперь вы должны ей отплатить – услуга за услугу.
– Услуги? Наш мир не знает услуг, Дэрайес. Да, "Призм Пресс" выпустило мою первую книгу, что с того? Они тоже заработали на ней, даже больше, чем я. И они заработают еще больше на моей новой книге. Я уже расплатился полностью. И с Роузэнн тоже. Что они теперь хотят? Я могу вам сказать. Они цепляются за меня, рассчитывая на барыши. Вы считаете, что это благородно? Я хочу, чтобы они не цеплялись за меня, и при этом забочусь о своих доходах. Почему же с моей стороны это неблагородно? Все мы гонимся за деньгами.
Даже после этих слов я сохранял спокойствие.
– В таком случае, какую цель преследовал я, Джайлс?
Он густо покраснел.
– Это другое дело, Дэрайес. Я знаю, что обязан вам. И как только я закреплюсь в более видном издательстве, можете рассчитывать, что я замолвлю о вас словечко. Сделаю все, что смогу, Дэрайес. Честно.
На черта мне его словечко! Я начинал закипать. Все унижения этого дня бросились мне в голову, и прежде всего – мерзкая реплика коротышки.
Он ждал ответа, но в этот момент послышался стук каблучков, и словно порыв ветра принес к нашему столу какую-то женщину.
– Мистер Дивор, – окликнула она его, запыхавшись, – если мы сейчас же не уедем, мы опоздаем.
Оттопыренная нижняя губа Джайлса сжалась – верный признак того, что в него вселилось ослиное упрямство.
– Неужели вы не можете найти кого-нибудь другого? – визгливо спросил он.
Только теперь я узнал в этой женщине секретаря съезда по организации пресс-конференций Генриетту Корвасс.
– Это очень важная запись, – сказала она, – ее будут передавать по всей сети, и они не хотят никого другого. Мы же твердо обещали.
– Я ничего не обещал, – возразил он, начиная хмуриться. – Меня задержат бог знает на сколько часов, а завтра утром мне надо давать автографы.
– Больше двух часов запись не займет. Уверяю вас. Я позабочусь о том, чтобы они закончили как можно скорее. До студии всего две мили. Мы подъедем туда на такси за несколько минут.
– Вот возьмите Дэрайеса. Он поедет.
Это была последняя капля. Я взорвался. Вскочив с места, я буквально заорал:
– Я не поеду, слышите вы, жалкий писателишка! Вы что, не знаете своих обязанностей? Одна сносная книга, вторая похуже, и вы уже возомнили, что те, кто поднял вас на своих плечах и бесплатно вам помогал, будут всегда вас подпирать! Не будут. Вы наживаете себе врагов, ничтожный человечишко.
Может быть, я не точно передаю то, что сказал, но такова была суть, хотя, помнится, я употребил более резкие выражения и немало соленых, а то и бранных словечек.
Джайлс побледнел как полотно, Генриетта покраснела. Ведь я вопил на всю комнату, в которой вдруг воцарилась тишина. Даже сквозь красную пелену ярости я сознавал, что кричу в звуковом вакууме, но это меня не остановило.
Джайлс внезапно вновь превратился в двадцатилетнего юношу и умудрялся смотреть на меня снизу вверх, как побитая собачонка. Совсем как во время нашей первой встречи.
– Не сердитесь, Дэрайес. Я поеду, только сперва мне надо кое-что сделать.
– Но мистер Дивор, мы опаздываем! – воскликнула Генриетта.
Я начал возвращаться в реальную действительность и почувствовал себя пристыженным и виноватым.
– Что вам надо сделать? – спросил я раздраженно. – Я сделаю это за вас.
Джайлс порылся в левом кармане брюк и вытащил маленький кошелек, из которого достал номерок от гардероба.
– Я сдал небольшой пакет в гардероб на втором этаже, знаете, возле…
– Я найду, найду, – перебил я его и взял номерок.
– Гардероб, наверное, будет закрыт, когда я вернусь, а мне этот пакет будет нужен к завтрашнему утру. Пожалуйста, занесите его вечером в мой номер, Дэрайес, – 1511. Вот ключ.
– А как вы попадете к себе?
– Вы можете отдать его портье или оставить вместе с пакетом на письменном столе в моем номере. У меня есть запасной ключ. Я всегда беру два (о, этот Джайлс – сама осторожность!). Только не забудьте.
12. Ширли Дженнифер. 19.50
"Не забудьте!" – таковы были последние слова, адресованные мне Джайлсом.
Я был уверен, что не забуду, мне на ум не пришло, что могу забыть, хотя считал, что этот пакет не имеет значения – просто очередная перестраховка со стороны Джайлса, вроде запасного ключа от комнаты. Даже если бы я знал, что в пакете, я не считал бы его поручение важным. А между тем оно было жизненно важным, и целый ряд горестных событий завершился тем, что ответственность за них легла на мои плечи.
Мне хотелось пойти домой и забыть о съезде, но помешала моя глупая гордость. Я чувствовал, что вокруг меня образовалась стена молчания. Я ощущал на себе взгляды и понимал, что гости отпускают реплику по моему адресу.
Я сел за стол. "Не спеша выпью кофе, – решил я, – и потом уйду". Покончив с кофе, я встал, намереваясь отправиться домой.
Но не тут-то было. Чашка кофе задержала меня на критические пять минут, и, не успев дойти до эскалатора, я увидел Ширли Дженнифер. Уйди я на пять минут, на две минуты раньше, мы бы разминулись.
Я не видел ее по крайней мере полгода, но это было вполне нормально. Мы могли встречаться каждый день в течение двух недель и потом снова не видеться целый год. Нас это устраивало. Это не был "роман". Мы просто встречались время от времени, и близость обычно была частью удовольствия от встречи, и ни один из нас потом ни о чем не жалел.
Я крикнул:
– Ширли!
И она воскликнула:
– Дэрайес!
И мы радостно обнялись.
– Я знала, что неспроста иду сюда, – сказала она, – но не думала, что попаду в объятия своего самого красивого конкурента.
Тоже мне, конкурент! Ее книги расходились гораздо лучше моих. Она сочиняет семейные хроники – прослеживает смену поколений. Я пытался читать их, но, к сожалению – от правды не уйдешь, – они оставляли меня равнодушным. Они рассчитаны на женщин, причем на женщин, не мечтающих об эмансипации.
– Ты только что приехала? – спросил я.
– Только что.
– Поела что-нибудь?
– Не-е-ет, – протянула она, – чуть-чуть выпила и закусила солеными рогаликами. А что-нибудь путное осталось?
Возле столов еще стояли по нескольку человек, и я предложил принести ей поесть.
– Нет, подожди здесь. Ты не знаешь, что мне хочется.
Ширли вернулась с сияющим видом.
Рост Ширли пять футов восемь дюймов, и вообще, когда я описывал тип девушки, который мне нравится, я думал о ней.
Я не стал ее отвлекать, зная, что она любит поесть, а немного спустя спросил:
– Ты не будешь давать автографы?
– Не-е-ет. Во всяком случае, не специально. Издатели моего романа просили, чтобы я часок посидела в их киоске завтра днем и подписала маленькие рекламки, анонсирующие выход моего сериала о семействе Розуэлл в картонном футляре. И тогда я подумала, что стоит зайти сюда сегодня, чтобы осмотреться, и хорошо сделала. Видишь, что я обнаружила? Те-е-бя.
– Ты остановилась в отеле, Ширли?
– При таких ценах? Когда у меня хорошая квартира на берегу реки?
– Та же самая?
– Конечно, та же.
– Ширли? – мы никогда не спрашиваем о личной жизни друг друга, но надо было убедиться, что я ни на кого не напорюсь. Достаточно спросить: "Ширли?", и она знала, что я имею в виду, и могла сказать: "Я слишком устала". Но она улыбнулась своей особенной, солнечной улыбкой и сказала:
– Добро пожаловать в квартиру Дженнифер.
13. Ширли Дженнифер. 21.00
К девяти часам вечера мы были готовы уйти, и, что касается меня, я не собирался возвращаться.
Встреча с Ширли была первым отрадным проблеском за весь день. Когда мы уходили, настроение мое поднялось, я готов был целовать всех подряд, включая таксиста, жевавшего сигару.
Несмотря на это, все в тот день вело не туда, куда следует, даже Ширли. Дело в том, что с того момента, когда она оказалась в моем поле зрения и в моих объятиях – именно, в этом порядке, – я совершенно забыл о номерке и ключе, лежавших у меня в кармане. Джайлс и его поручение перестали существовать.
Я не думал о нем в такси, и потом, когда Ширли заперла дверь и предложила "промочить горло", и когда мы сидели на тахте в полумраке и никакой зловредный проигрыватель не оглушал нас, и когда мы начали целоваться, а потом разделись и улеглись в постель, и более часа спустя, когда я лежал рядом с ней, а она курила.
Я мирно заснул и, помнится, спал без сновидений сном праведника, как мне и положено. (Джаст означает "справедливый", "праведный").
По сути дела, с тех пор, как я встретил Ширли, и до самого утра не было ни одного момента, когда бы я наморщил лоб и подумал: "Я ничего не забыл?"
Ни разу.
Часть вторая
Понедельник, 26 мая 1975 года
(День поминовения погибших в войнах)
1. Ширли Дженнифер. 8.55
Я проснулся почти в 9 часов от запаха жарившегося бекона. Помог Ширли разложить на тарелки бекон с яйцами, и мы устроились в крошечной столовой.
– Пойдешь сегодня на съезд? – спросила она.
– У меня нет особого желания, – ответил я, – разве что присоединюсь к тебе на ленче книготорговцев и писателей.
– Нет, нет. Я там буду со своим издателем и вовсе не хочу, чтобы ты по рассеянности начал меня поглаживать за столом ниже талии.
– Тогда я, может быть, пойду поприветствую бедного Джайлса, он сегодня будет надписывать автографы на своих книгах.
Удивительно! Я мог даже говорить о Джайлсе, вспоминать, как кричал на него, и теперь, когда я был спокоен и доволен, устыдиться своей вспышки и все же не вспомнить о поручении, которое не выполнил.
– Да ты что, – воскликнула Ширли, – смотреть как дают автографы, так ску-у-у-чно!
В известном смысле давать автографы приятно. Каждый экземпляр твоей книги, который тебе протягивают, – куплен, а это значит, что денежки текут в твой карман. С другой стороны – это утомительная процедура. Одно и то же. Одно и то же. "С наилучшими пожеланиями. С наилучшими пожеланиями". И все время улыбаешься. "Спасибо, я так рад, что вам нравятся мои книги. Я так рад. Спасибо. Нет, это я благодарю. Спасибо."
– Я все-таки пойду, – заявил я.
Быстро принял душ, оделся и отправился домой сменить белье и рубашку, побриться, и оттуда – в отель.
Моя совесть все еще молчала.
Я вошел в отель примерно в 10.45. Джайлс Дивор и Айзек Азимов должны были надписывать свои книги до 11, так что они все еще были там, но это меня не волновало. Я собирался спешить, чтобы застать их в последние минуты. Впоследствии я узнал, что им была предоставлена большая комната, в одном конце которой на возвышении сидели они оба, а очередь любителей автографов двигалась сперва к одному из них, а потом – к другому, и каждый читатель получал две книжки бесплатно.
Я поднялся в зал, где расположены киоски издательств, и подошел к киоску "Призм Пресс". Лавку сторожила секретарь Терезы – Мэри Энн Липски. Я написал записку: "Пытался говорить с Джайлсом, совершенно бесполезно!", сложил ее и оставил для Терезы.
2. Мартин Уолтерс. 12.10
Я толкнулся было в банкетный зал, но он был заперт, и на двери висело объявление, что он откроется в 12.30. В это время я услышал:
– Дэрайес! – и, обернувшись, увидел Мартина Уолтерса, жестами подзывавшего меня. – Что вы здесь делаете в толпе рядовых? Пошли с нами, офицерами, на коктейль.
И он потащил меня в небольшую комнату возле банкетного зала. В ней группками стояли человек сто. В центре самой большой находился Дуглас Фербенкс-младший. Там же был и Азимов, которого представляли одной из кинозвезд. Тут мне пришло на ум, что, поскольку Азимов здесь, где-то неподалеку должен находиться и Джайлс Дивор. Во всяком случае он должен был закончить надписывание автографов более часа назад. Я снова огляделся, и Мартин Уолтерс, вспомнив, о чем я спрашивал его накануне вечером, поинтересовался:
– Снова ищете Дивора?
– Я подумал, может быть, он где-то поблизости.
– Едва ли. Скорее всего забился куда-то и дуется. Этот человек не похож на писателя-профессионала. Утром он это снова доказал.
– Что он сделал, Мартин?
– Поднял переполох во время надписывания автографов. Не знаю, в чем было дело. Я сидел в комнате издательства "Хэкьюлиз Букс", и единственное, что мне известно, это то, что надписывание автографов полностью прекратилось. Нелли Гризуолд из "Хэкьюлиз Букс" пришлось бежать что-то для него доставать.
Сейчас, когда я вспоминаю этот разговор, мне кажется невероятным, что я слушал, как Мартин говорил о том, что Джайлс был крайне раздражен, и все же не придал этому никакого значения.
3. Сара Восковек. 13.05
Было уже больше 12.30, когда мы ввалились в соседнюю комнату и прошли к зарезервированным для нас столикам возле главного стола. Я оказался рядом с симпатичным седовласым мужчиной, одним из мелких чиновников Эй-Би-Эй. Он представился как Гарольд Сейерс, владелец книжной лавки. Я улыбнулся, назвал себя, поздоровался со всеми сидящими за столиком и сосредоточил внимание на ленче.
Я доканчивал цыпленка, когда увидел, что какая-то женщина поспешно пробирается между столиками в нашем направлении. В зале царил полумрак – свет горел только над главным столом, и я различил лишь, что она маленького роста и что у нее высокая прическа, – достаточно, чтобы узнать в ней вчерашнюю злючку с трудной фамилией. Я не помнил даже ее имени. Она остановилась прямо передо мной. Я был удивлен, а она несколько смущена. От неожиданности я даже привстал. Мне казалось, что она снова обрушится на меня, и я приготовился к бурной сцене.
Но она заговорила вкрадчивым голоском.
– Мистер Джаст, я так рада, что разыскала вас. Я – Сара Восковек. Мы вчера с вами виделись.
– Я помню эту встречу. Я помню ваше имя, – сухо ответил я. Только четыре из сказанных мною восьми слов были правдой. – Не знал, что вам известна моя фамилия.
– Действительно, вчера вечером я не знала, кто вы. Но, конечно, я знаю вас. Читала ваши книги. Мне особенно понравилась "Остерегайтесь вечерней звезды".
Даже при самых неблагоприятных условиях писатель не может не смягчиться под теплыми лучами похвалы. Я встал и вместе с ней отошел от столика.
– Теперь, когда вы знаете, кто я, не хотите ли вы изменить кое-что из сказанного вами вчера?
– Более чем изменить, мистер Джаст. Я хочу взять все слова обратно и принести извинения. С моей стороны было непростительно так ополчиться на вас.
– Потому что я – Дэрайес Джаст, автор книги "Остерегайся вечерней звезды"?
– Нет, мистер Джаст. Вы были правы, когда сказали, что я не должна ставить условия до того, как написана книга. Я была назойлива и вела себя неправильно. Я уже извинилась перед доктором Азимовым незадолго до того, как он начал раздавать автографы, и он заверил меня, что вовсе не собирается упоминать название отеля. После этого я спросила ваше имя, чтобы извиниться и перед вами, и когда он сказал, что вы Дэрайес Джаст…
К тому времени я окончательно растаял и решил, что она совсем неплохая девчушка.
– Забудьте об этом. – сказал я, – мне тоже хотелось бы взять кое-какие слова обратно.