* * *
Наверное, мое появление в здании родимой милиции можно сравнить с налетом фурий или гарпий на ничего не подозревающее население. По крайней мере сержантику Славке показалось именно так, когда я влетела в двери и воскликнула:
– Ванцов еще здесь?
Испуганный Славик ошалело взирал на меня, всегда такую вежливую и сравнительно тихую, и не мог поверить в преображение. А я тормошила его:
– Слава, все в порядке! Мне нужен Ванцов.
– Он у себя в кабинете, – опомнился сержант на вахте. Больше ничего не спрашивая, я привычным путем дошла до Лешиного кабинета и стукнула в дверь.
– Ну? – очень "вежливо" прозвучал голос бравого следователя, и я, распахнув дверь, прошла в его кабинет. Устало опустившись на стул, тут же заявила:
– Это я. Мне нужна твоя помощь.
– Саша, тебя учили правилам поведения в общественных местах? – невозмутимо поинтересовался Ванцов. Я отмахнулась, гордо заявив, что, безусловно, учили, но дело сейчас не в этом, и попросила:
– Леш, можно мне просмотреть заявления об ограблении и кражах, которые к вам поступали, нераскрытых, естественно?
– Тебе от сотворения мира, то есть со дня создания нашего отдела, или как? – съехидничал Ванцов. Я задумалась. В самом деле, если Волощенко связан с ворами – когда он впервые столкнулся с криминалом? И что в этом может обнаружиться полезного для меня? Вот в чем вопрос…
Чтобы перестраховаться, я на всякий случай попросила заявления за последние пять лет. И с ужасом представила, что сон этой ночью мне не грозит – придется перерыть горы бумаги. Причем ночь я проведу в отделении милиции, что радости тоже не прибавляет. Ведь Ванцов не позволит забрать документы домой.
Я поведала следователю свое желание и спросила на всякий случай:
– Леш, а можно заявления взять с собой?
– Сашечка, это до-ку-мен-ты! – как маленькой, наставительно заявил Ванцов. – И я не могу позволить частному лицу забрать их. Ты вообще понимаешь, каков объем этих бумаг?
Я промолчала, и Лешка поплелся в архив за ними. Ну и ладно, значит, будет мучиться вместе со мной – не оставит же он бедную Александру в собственном кабинете на всю ночь?
Пока Лешки не было, я успела пообщаться с мамочкой и сказала, что скорее всего не появлюсь сегодня. Также заверила ее, что со мной Ванцов и я сижу в милиции, а следовательно, ничего случиться не может. Маман обвинила меня в несознательности, причем посочувствовала бедняге Ванцову, но отнеслась к моему предупреждению довольно спокойно. И напоследок заметила, что, если нам не суждено сегодня увидеться, завтра она уезжает до конца недели. Из ее довольно сумбурных объяснений я поняла: что-то произошло у мамочкиной подруги.
Наконец совесть моя была чиста, и теперь я смогла спокойно закурить, ожидая Ванцова.
Лешка вернулся, еле видный под кипой тонких картонных папок, и плюхнул все это богатство передо мной на стол.
– Благодарю вас, глубокоуважаемый сэр, – мило улыбнулась я. – Вы очень любезны.
– Сашка, ответь мне на два вопроса. Когда ты будешь это читать? – мрачно спросил Леша, закуривая и сбрасывая пепел в переполненную пепельницу.
– Сегодня ночью, – невозмутимо ответила я, и лицо Ванцова побагровело. Надо заметить, ему красный цвет не идет – это беда большинства рыжих людей. Чтобы разрядить обстановку, я напомнила: – Ты говорил о двух вопросах. Какой же второй?
Леша сообразил не сразу, но все же пришел в себя и, кажется, почти смирился с необходимостью провести ночь на работе.
– А почему тебе так срочно понадобились заявления по кражам? Неужели завтра утром этого нельзя было сделать?
– Завтра утром будут другие дела, – легко ответила я, раздумывая, сказать ли ему о гараже Волощенко и своей находке. Потом решила просто намекнуть – если ничего не подтвердится, хоть будут пути к отступлению: узнала случайно. – Лешик, кстати, Волощенко же дальнобойщик. Может быть, у него есть машина? Тогда должен быть и гараж.
Ванцов непонимающе уставился на меня.
– Сашка, что ты имеешь в виду?
– Ну, не знаю, – неопределенно ответила я. – Просто неплохо бы проверить всю собственность, принадлежащую убитому. – После чего спросила: – А как идет расследование?
– Да никак, – поморщился Ванцов. – Никто ничего не видел, не слышал, не знает. Боюсь, Сашенька, это очередные висяки. А у тебя?
Я пожала плечом и погрузилась в изучение бумаг. Приходилось каждое заявление прочитывать от начала и до конца, а пострадавшие, к моему неудовольствию, нередко были чересчур многословны. Ванцов тем временем что-то писал за своим столом.
Стрелка на часах приблизилась к полуночи, а я все читала. Украли телевизор, обчистили квартиру, пропали часы… Никого не видели или не успели рассмотреть…
Ванцов не выдержал долгого молчания и спросил:
– Кофе будешь?
– Буду, – кивнула я, отрываясь от бумаг. – И курить тоже буду.
Я решила устроить маленькую передышку и, внезапно вспомнив, что голодна, нахально заявила Леше:
– И поесть бы тоже не отказалась.
Он удивился такой наглости, но, ничего не сказав, просто вышел за дверь, оставив меня наедине с ворохом папок.
Как ни странно, спать не хотелось. Говорят, у человека, увлеченного работой, такое нередко случается. Значит ли сие, что мне действительно по вкусу труд детектива? Что-то сомнительно.
Спина начала затекать. Я поднялась, немного размялась и походила по кабинету, затягиваясь сигаретой.
Наконец Лешка вернулся с двумя большими кружками кофе и где-то раздобытыми бутербродами, и мы разделили скромный ужин или уже чересчур ранний завтрак на двоих.
– И чего ради я должен все это терпеть? – тяжело вздохнул Ванцов.
– Просто ты слишком ответственный человек, – пожала я плечом, допивая кофе и снова погружаясь в бумаги, а их еще осталось немало – довольно внушительная стопка, надо сказать.
В три часа ночи Ванцов уже мирно спал, устроившись в кресле и закинув ноги на свободный стул, а я сидела и все читала, читала… Господи, как же много людей лишаются своих вещей! Что-то странное происходит с криминальной обстановкой города! А ведь я пролистала всего лишь заявления трех лет и перешла к прошлогодним.
Я лениво читала очередное заявление, стряхивая пепел мимо пепельницы – в нее он просто уже не помещался, – и корила себя за чрезмерное увлечение курением. А что делать? Жизнь такая.
"…со шрамом с левой стороны лица, пересекавшим лицо от мочки уха до уголка губы…" Мой полусонный взгляд скользнул по этой фразе, и я тут же сбросила с себя оцепенение. Значит, шрам! А что было до этого?
Я погрузилась в изучение этого заявления, датированного летом прошлого года. У некоего Матвея Алексеевича Земскова похитили несколько тысяч долларов и все документы, то есть паспорт, трудовую книжку, водительские права, аттестат и диплом об окончании высшего учебного заведения города Самары, свидетельство о рождении. В общем, все. Его оглушили ударом по голове, но очнулся он сравнительно быстро и успел заметить грабителя. Описание его подходило только одному человеку – Ламовскому Владимиру, Меченому. Это было чертовски любопытно!
Я переписала себе в блокнот полный текст заявления, отметила дату его подачи в милицию и вернулась к изучению остальных документов. Честно говоря, не могла представить себе, что человек может быстро прийти в себя после удара по голове. Видимо, череп у господина Земскова был достаточно крепким. Или ударили его недостаточно сильно. Вопрос в другом – почему он не погнался за вором? Но ответ на этот вопрос я, вероятно, узнаю позднее, если, конечно, удастся.
В нескольких документах я столкнулась с очень приблизительным описанием двух личностей, посещавших Волощенко – тех самых, которые привели меня к гаражу. Но по этому описанию если и можно их идентифицировать, то с трудом. Доказать скорее всего ничего не удастся. Нет, конечно, если Ванцову не лень – я подкину идейку. Но ведь мне за это не платят.
К четырем утра я дошла до лета текущего года. Как ни странно, спать все еще не хотелось, я ни разу не зевнула, и прочих внешних проявлений утомления также не возникало. Ванцов сопел в своем кресле.
Наконец я обнаружила то, что искала с таким тщанием: список драгоценностей, украденных у Галины Старцевой, полностью совпадал с обнаруженными мною побрякушками. И подозреваемым был не кто иной, как Ламовский – Галина описала его очень точно.
Переписав перечень в свой блокнот, я просмотрела оставшиеся заявления: два последних свидетельствовали о хищении документов у господина Шушникова и мадам Огребовой. В одном из них было описание рыжего, белесого приятеля Волощенко, а во втором – татуированного.
Что ж, теперь я была окончательно уверена в том, чем эта парочка занимается. Мои подозрения подтвердились. Только вот Волощенко… Что за загадочная фигура? Может быть, он – реализатор похищенного? Но это еще нужно доказать. Факты, Александра Сергеевна, вам недостаточно фактов. Возможно, Волощенко просто нравилось общаться с ворами, и он привечал их в своем доме, помогая скрывать украденное и выделив для сей цели собственный гараж? Ну нет, в такой альтруизм сложно поверить…
Устав размышлять, я решительно растолкала Ванцова и попросила отвезти меня домой. В родной же квартире тотчас легла спать.
* * *
– Сбывал краденое! – раздалось над ухом, и я, не разлепив еще глаз, пробормотала невнятно:
– Волощенко!
Работа подсознания, однако! От собственных слов я проснулась окончательно, тем более что яркие лучи утреннего солнца разогнали последние остатки сна.
Фраза, разбудившая меня, донеслась из невыключенного радио, и она сразу же вернула меня к вчерашним, ночным рассуждениям. Мой вреднющий внутренний голос буркнул ехидно:
"Ну и какая тебе разница, чем занимался этот Волощенко! Тебе надо найти его убийцу".
"Глупости, – вяло возмутилась я, поднимаясь с кровати и направляясь в ванную. – Эту версию просто необходимо проверить".
"Вечно ты, Сашечка, занимаешься бесполезными вещами, – совершенно незаслуженно обвинило меня мое второе "я"".
"Ничего подобного, – отчеканила я решительно. И, удивившись собственной проницательности, добавила ехидно: – Между прочим, если Волощенко занимался сбытом краденого, он может иметь отношение и к похищенным у Шульгина документам, а значит, проверить эту версию я просто обязана".
Тут мой внутренний голос сделал милость – заткнулся, и я смогла спокойно выпить кофе с апельсиновым соком, прочесть мамину записку и даже одеться.
"К тому же, – словно продолжая диалог с невидимым собеседником, рассуждала я, – работа Волощенко помогала сбыту краденого. То, что похищено в Тарасове, здесь же и ищется. И мало кто решит отправиться на поиски драгоценностей или документов в столицу. Волощенко же еженедельно ездил в Москву по служебным надобностям. Но ездил не один – значит, сегодня необходимо навестить господина Глухова, напарника Волощенко. Может быть, он в курсе хоть каких-то дел Волощенко".
Сказано – сделано. Главное, решить, чем заниматься. И я вышла из дома в удушающую жару.
Странно, с утра – а уже так печет, солнце палило прямо-таки безбожно.
Впрочем, природа-погода интересовала меня недолго, и я вновь погрузилась в размышления. Если Волощенко с Ламовским связаны – а для себя я это доказала, – не могут ли быть связаны между собой и их смерти? Какие в таком случае возникают версии?
В принципе я предположила единственный, более или менее реальный вариант: Волощенко и Ламовский сильно насолили кому-то, и этот мистер Икс решил с ними разобраться. Предположим даже, он умудрился найти в Тарасове Ламовского, а через него выйти на Волощенко, что не так просто. Ведь эта парочка – далеко не придурки и маскироваться умели достаточно хорошо.
Даже в этом случае возникает несколько вопросов. Во-первых, почему Волощенко и Ламовский убиты не одинаково? Обычно же убийца предпочитает действовать одним видом оружия.
Впрочем, может быть, это как раз отвлекающий маневр: чтобы милиция искала двух убийц, а не одного.
Но почему тогда преступления совершены в одну ночь, с небольшим интервалом? Ведь в целях маскировки можно было убить их в разное время.
К тому же связь Волощенко с Ламовским доказать сложно – это мне повезло с клиентурой. Ванцов, например, до сих пор не подозревает о дружбе убитых.
Хорошо, все это можно понять. Например, человек был одержим идеей убийства. Но убийца не дурак и решил перестраховаться. Только один элемент выпадает из стройной мозаики – фотография в квартире Волощенко, на которой запечатлена Карина. Кто-то должен был зверски ненавидеть девушку, чтобы додуматься до такой подставы.
Поразмыслив, можно сделать вывод: Карину нашли бы не скоро, не будь этого фото. Во-первых, она была знакома с Волощенко всего несколько дней и не знала его адреса. Во-вторых, снимок, как утверждает Карина, сделан в кафе вечером, перед смертью Волощенко, а значит, кто-то следил за ними. Но все это скорее всего маловероятно.
Глава 6
Я стояла перед обитой дерматином дверью квартиры Романа Глухова. Дороги за размышлениями я почти не заметила – и превосходно. А теперь вторую минуту давила на звонок – он, кажется, должен задымиться. Не уходила только по одной причине – за дверью слышались шаги, а значит, я имела полное право полагать, что хозяин квартиры дома.
Наконец мне соизволили ответить:
– Кто там?
Высоковатый мужской голос, мягкие модуляции, слегка картавит, ничего особенного, впрочем.
– Милиция, – решительно заявила я. – Помощник следователя Ванцова. Мне нужен Глухов Роман Сергеевич.
Дверь открылась, и передо мной предстал полуодетый мужчина лет тридцати с небольшим, с живыми карими глазками на полноватом, заросшем темной щетиной лице. Я покраснела – вообще краснею часто, а тут такое зрелище: мужчина в одних семейных трусах по колено!..
– Что вам нужно? – поинтересовался открывший, удивленно рассматривая мою персону. – Могу я посмотреть ваши документы?
Нет, этому вариковское просроченное удостоверение показывать не стоит – изучит, как под микроскопом. А пол я, к несчастью, сменить не успела. Да и не доросла до "жирафности" Ларчика, значит, воспользуюсь коронной фразой:
– Удостоверения у меня с собой нет. Но если вы сомневаетесь в моей личности, можете позвонить в отделение милиции – я дам вам телефон – и спросить обо мне у следователя Ванцова.
Произнесла я эту тираду с такой зверской физиономией, на какую вообще только была способна. Роман Сергеевич благоразумно решил не связываться с моим боссом и милостиво впустил меня в квартиру, спросив:
– Так о чем вы хотели поговорить?
– Вы работали в паре с Никитой Викторовичем Волощенко, – заметила я, входя в прихожую.
Квартира Глухова оказалась не так чтобы очень – скромно, но чисто. Уютная прихожая, отделанная светлым деревом, квадратное зеркало в деревянной, довольно изящной раме. Рог лося, отполированный и используемый в качестве вешалки.
Дверь в комнату приоткрылась, и оттуда высунулась очаровательная растрепанная женская головка:
– Ромочка, кто там? Ой, здравствуйте!
Я вежливо кивнула, а Глухов ответил:
– Это ко мне, – и, обернувшись, пригласил: – Идемте на кухню, не возражаете?
Я последовала приглашению хозяина. Глухов, усевшись на табурет, спросил:
– А почему вас интересует Волощенко? Кстати, ко мне уже приходили из милиции.
Молодец Ванцов, до этого этапа дошел!
– Нам нужно кое-что уточнить, – мило улыбнулась я. – Вы ведь не откажетесь ответить на мои вопросы?
– С ментами… простите, представителями правоохранительных органов предпочитаю жить дружно, – усмехнулся Глухов. – Вы ведь спросите, в каких отношениях я был с убитым? Так вот, я его не любил, но и не убивал. У меня есть алиби, что могут подтвердить несколько свидетелей.
– Хорошо, – пожала я плечами. – Я и не обвиняю вас в этом преступлении. Просто нам необходимо уточнить некоторые факты. Вы сказали, что не любили Волощенко. Были ли у вас для этого основания, или это просто личная неприязнь? Вы можете объяснить это?
– Да просто не нравился он мне. Казалось, Никита был замешан в каких-то грязных делишках. И будь у меня возможность не работать с ним в паре, я бы воспользовался этим.
– А что касается командировок… – я замялась на мгновение, пытаясь точнее сформулировать вопрос, но Глухов опередил меня.
– Вот, и это тоже, – возмущенно буркнул он. – Как только мы приезжали в Москву и сдавали груз, мне приходилось самому оформлять всю документацию, Волощенко же немедленно исчезал по своим делам, причем находил для этого веские оправдания. Мне, конечно, не в тягость – вы не подумайте, – быстро заметил Роман Сергеевич. – Только неприятно все это. Во всяком случае, мне не нравилось.
Согласна, приятного мало. Тем не менее…
– Может быть, вы догадываетесь, какие дела были у Волощенко в столице?
– Понятия не имею. Наверное, проворачивал свои махинации, встречался с кем-то скорее всего.
* * *
Итак, кое-что становится ясным. Водитель-курьер, по-видимому, и в самом деле сбывал краденое в столице. А последние хищения сбыть не смог – и драгоценности Старцевой, и документы Шульгина похитили незадолго до его смерти, и Волощенко просто не успел побывать в очередной командировке. Но это мне даже на руку – остается надежда, что документы все-таки удастся обнаружить в Тарасове. Не ехать же в Москву, в самом-то деле. Вспомнился Матвей Земсков. У этого человека похитили уйму денег – за такое можно и убить. Великолепная кандидатура в преступники. Но его еще надо найти.
Чтобы разузнать о Земскове хоть что-то, мне нужен телефон. И, значит, следует отправляться в офис, что я и сделала.