И мальчишки с восторгом подхватили молитву, потому что искренне верили Наставнику и слову божьему, и верили, что впереди, за всеми этими муками на плацу и полосе препятствий, их ждёт светлое почётное будущее, где они будут не просто "школьниками призывного возрас-та", а людьми значительными, умелыми, имеющими право распоряжаться чужой судьбой.
После вечерней молитвы Наставник уехал в город, а мальчишек ждала баня. До того они обходились холодным душем в санитарном блоке, но в этот раз брат Мефодий послал парочку ребят (ими оказались Володя и друг Димыч) из наряда в маленький домик, что стоял на отшибе лагеря у естественного спуска к реке, и велел всё в домике помыть, натопить печь, нарезать берёзовых веток для веников, вообще привести баню в соответствие. И сам лично проконтро-лировал.
Помещение парной было небольшим, поэтому мальчишки парились по очереди, группа-ми по шесть человек. Сорок на шесть не делится, поэтому последний заход сделали четверо из наряда, в том числе и сами умаявшиеся истопники. Присоединился к ним и брат Василий.
– Напотели-то! – зарокотал он с весёлым возмущением. – Сушить надо, мальчики! Надеюсь, никто не против?
Никто, естественно, не возразил, и "добрый" брат Василий выгнал раздетых послушников на свежий воздух. И впустил только, когда эти четверо успели уже посинеть.
– Ну давайте, давайте, мальчики мои, – приговаривал он, похлопывая ребят по голым холодным спинам.
Володе это внезапное дружелюбие брата Василия не понравилось даже больше его рас-чётливых издевательств: что-то было не так – в интонации, с которой он произносил: "Давай-те, мальчики мои", в этих вроде бы невинных жестах, во взгляде брата Василия, даже в его масляной улыбке. Тем не менее, Володя вместе со всеми вошёл в парилку и разместился на одной из полок.
О, русская баня! О тебе рассказано в романах и анекдотах, ты воспета в поэмах и час-тушках, о тебе сняты художественные фильмы и документальные хроники – но разве в силах бумага, рифма или кинокадр передать то состояние очищения (и телесного, и духовного), кото-рое можно найти только с тобой и в тебе? Какими образами, какими эпитетами, в каких метафо-рах или аллегориях описать сопроникновение человека и мира, рождающееся в атмосфере бешеного теплоперепада и исступленного самоизтязания? И неужели суть мира это боль и жар, и только в них содержатся отзвуки истинного наслаждения? Нет, никак не описать, остаёт-ся только воскликнуть: о, русская баня!
Брат Василий оказался знатоком не только русской бани, но и различных тонкостей, свя-занных с самим процессом. Воду на каменку он лил по особой системе, выверяя время и ин-тенсивность парообразования с той же скрупулёзностью, с какой насыпал песок в ненавистные пояса. При этом дружелюбно советовал послушникам, как им лучше разместиться на скамьях, чтобы получить максимум удовольствия, каким боком повернуться и на какой высоте относи-тельно уровня пола сесть. Потом предложил "полежать под веничком". Володя рискнул согла-ситься на его предложение первым и очень скоро понял, что да, и в этом (вроде бы простом) деле брат Василий исключительный мастер. Подобный ощущений Володя не испытывал ни до, ни после.
Сначала брат Василий только играл вениками над кожей, ловко управляясь с волнами сухого и влажного жара, и только когда тело Володи под воздействием этого неконтактного массажа должным образом расслабилось, пошёл-пошёл-пошёл хлестать от затылка к щико-лоткам и обратно – успевай дух переводить. Вся процедура заняла минут пять, но ещё на ми-нутку брат Василий задержал Володю в парной, отбросив веники и проведя сильными и шер-шавыми, как наждак, ладонями по телу послушника, стирая пот, приставшие листья и разминая мускулы. Потом сказал:
– Ну давай беги, мальчик мой. Только сразу в реку – слышишь?
Володя выскочил из бани и с разбегу плюхнулся в ледяную воду. Контраст был настоль-ко силён, что на секунду замерло сердце, но вовремя спохватилось и застучало громко и быст-ро. Володя отдышался и полез на берег.
Когда он уже сидел на скамейке в предбаннике, из парной выбежал, щлепая по полу бо-сыми мокрыми пятками, послушник по имени Серёжа. И тоже, окунувшись, вернулся в пред-банник. За ним – ещё один. И через некоторое время появился наконец друг Димыч. В отличие от других ребят он не устремился к выходу, боясь потерять накопленное тепло раньше пред-писанного процессом; он шёл, приволакивая правую ногу и как-то неуверенно оглядываясь на дверь парной. Дошёл до скамейки и тяжело опустился на неё.
– Ты чего? – удивлённо спросил у него Володя. – В Ворону сигать не будешь?
– Не буду, – друг Димыч устало отмахнулся. – Надоело.
– Случилось чего? – не отставал Володя.
– Ничего не случилось, – друг Димыч смотрел в пол. – Не хочу и всё!
– Какой-то ты…
– Не твоё дело, – отрезал Димыч и взял в руки полотенце.
Ещё через минуту предбанник проскочил распаренный и красный, как рак, брат Василий. С уханьем вывалился наружу и заорал благим матом, погружаясь в реку. А вернувшись, при-нялся растираться так энергично, что только брызги во все стороны полетели.
Послушники присоединились к нему.
– Вы мне понравились, мальчики, – заявил брат Василий, наблюдая, как послушники вытираются. – А ты – особенно, – он вдруг шагнул к другу Димычу и потрепал его по щеке.
А тот дёрнулся, как от удара.
На следующий день начался новый этап в подготовке будущих воинов Христа. Теперь, после утренней серии физических упражнений, брат Василий вёл ребят в лекторий, где они изучали последовательно: историю и виды холодного оружия, теоретические основы обраще-ния с мечом, шпагой, кинжалом, стилетом, и тут же – принципы действия и ТТХ современных стрелковых вооружений: всех модификаций автомата Калашникова, пистолета-пулемёта сис-темы Стечкина, пистолетов "Вальтер", "Парабеллум", "Магнум", "Беретта", ПМ и ТТ, револь-веров "Кольт", "Ремигтон-Новодел", "Смит-Вессон" и "Бульдог". Брат Василий оказался хо-рошим рассказчиком, и ребята слушали его, затаив дыхание.
До обеда – лекции, потом – практикум по прослушанному. Брат Василий отдал соответ-ствующее распоряжение брату Мефодию, и тот, попыхивая трубкой, удалился в сопровожде-нии пяти ребят за снаряжением. Сам брат Василий куда-то вышел и появился уже на плацу в весьма своеобразном одеянии: куртку он снял и вместо неё поверх тельняшки нацепил своего рода корсаж из стальных блях, наложенных друг на друга, подобно черепице; сверху бляхи были обтянуты бархатом тёмно-синего цвета; сапоги брат Василий сменил на лёгкие кроссовки, а на голову нацепил защитную маску-шлем, похожую на те, которые Володя видел у спортсме-нов-фехтовальщиков. Но главным в новом обмундировании брата Василия была широкая – через левое плечо -перевязь, на которой висели ножны с коротким и простым, без украшений, мечом.
Пока послушники с изумлением разглядывали причудливую экипировку, вернулся брат Мефодий, шествуя во главе удивительной процессии: каждый из пяти мальчишек, посланных с ним, был буквально увешан холодным оружием и причиндалами, исторически связанными с применением этого оружия на поле брани или дуэльной площадке: разнообразные шлемы, на-грудники, наплечники, наколенники, перевязи. Когда всё это добро вывалили на плацу перед мальчишками, те слегка обалдели и в первый момент не могли вымолвить и слова – стояли и смотрели.
– Ну что, мальчики, уставились? – весело вопросил брат Василий. Налетай, пока да-ют.
И мальчишки "налетели". Володя сразу же ухватил перевязь с мечом и попробовал её примерить. Правда, разобраться с тем количеством застёжек, крючков и шнурков, из которых она, казалось, состояла – сразу не удалось. Пришлось вмешаться брату Василию, и скоро Во-лодя уже красовался с мечом над правым бедром. Поскольку Володя был первым, кто спра-вился с перевязью, брат Василий решил использовать его в качестве наглядного пособия для остальных послушников.
– Смотрите сюда, мальчики мои! – провозгласил он, обращая внимание копошащихся в амуниции ребят. – Перед вами иберийский меч, часто называемый "испанским". Его клинок длиной в семьдесят сантиметров имеет мало возвышающееся среднее ребро, так что в разре-зе получается сплюснутый косоугольник. Клинок – прямой и обоюдоострый, оканчивается хо-рошо оточенным острием. Меч этот активно использовали римляне периода Империи. Рядовые легионеры носили его на перевязи через левое плечо – точно так, как ношу его я или вот Во-лодя. Оружие, следовательно, висело справа, и воин мог вынуть его, не изменяя положения щита, который по определению должен был закрывать легионера совершенно. У офицеров меч был на портупее, а так как они не употребляли щита, то и не было причин носить его с правой стороны. Как подвешивать меч на портупею я покажу вам позже, а сейчас…
Брат Василий сделал неуловимое глазом движение и воздух со свистом рассекла холод-ная сталь. Володя, стоявший рядом, отшатнулся. Брат Василий, засмеявший, поиграл мечом и сказал:
– Имейте в виду, мальчики мои, эти мечи ничем не отличаются от настоящих, кроме од-ного, и самого главного – они не заточены. Ни убить, ни поранить ими нельзя. Полагаю, вы понимаете, что если бы не эта мера предосторожности, то через два дня здесь не осталось бы ни одного полноценного бойца, и вас всех гуртом можно было бы отправлять в дом для инва-лидов. Однако удары этими игрушками наносить можно. Вот ты, Володя, попробуй, – брат Ва-силий отсалютовал мечом, приглашая Володю напасть.
Володя разволновался: как-никак первый случай показать себя по-настоящему. К тому же, до сего момента он почти не имел дела с боевым оружием – тем более с таким экзотиче-ским, как иберийский-"испанский" меч. Но приказ учителя есть приказ учителя. Володя схва-тился за рукоять и попытался рывком вытащить меч из ножен. Естественно, не рассчитал силу и едва не выронил клинок под язвительный смех послушников. Совершенно смутившись и по-краснев, Володя тем не менее перехватил меч двумя руками и, замахнувшись им, шагнул к брату Василию. Что произошло потом – он опять же углядеть не успел; брат Василий чуть развернулся всем корпусом Володе навстречу, резкий и сильный удар снизу вверх вырвал меч из Володиных рук, и выпущенный клинок улетел высоко вверх и в сторону; Володя проводил его растерянным взглядом и тут же почувствовал, как что-то холодное и твёрдое уткнулось ему в шею чуть повыше ярёмной впадины. Другие мальчишки притихли, а Володя скосил глаза и увидел, что в шею ему острием упирается меч брата Василия.
– Оружие выпускать не след, мальчик мой, – сказал брат Василий наставительно. – Оружие нужно держать крепко, потому что от того, как ты его держишь, зависит твоя жизнь, – брат Василий отвёл клинок. – Понятно?
Володя, судорожно сглотнув, кивнул.
– Ну раз понял – иди подбирай.
Володя сбегал за далеко улетевшим мечом.
– Теперь попробуйте вдвоём, – предложил брат Василий. – Кто другу поможет? – об-ратился он к мальчишкам.
Вызвался Пашка Королёв. С двух сторон и медленно они с Володей стали приближаться к брату Василию. Пашка шёл, выставив меч вперёд, как рапиру, и поводя его концом из сторо-ны в сторону. Володя же по наитию выбрал другую тактику: повернулся к Василию левым бо-ком, а в правой руке держал отставленный и занесённый для удара меч. Брат Василий хмык-нул одобрительно, но остался стоять в непринуждённой позе отдыхающего с черноморского побережья.
– Раз-два взяли! – крикнул Пашка, который в отличие от Володи имел опыт уличных драк, а потому принял на себя общую координацию атаки.
Володя ударил. И Пашка ударил. Однако в самый последний момент брат Василий сдви-нулся с места и, присев, по-дьявольски быстро проскочил между нападавшими. Те успели уло-вить движение, развернулись и в результате едва не покалечили друг друга: Пашка заехал Во-лоде кончиком меча в солнечное сплетение, а Володя рассёк своему приятелю ухо.
На плац полилась кровь; Пашка в ужасе завыл. Тут же на месте действия появился брат Мефодий с белым саквояжем в руках, отвёл Пашку в сторону, посадил на скамейку, матерясь привычно по-чёрному. Володя наблюдал за этим, стоя, как истукан, посередине плаца и пыта-ясь сделать вдох. Вдох сделать не получалось. Тогда к нему подошёл брат Василий и резко хлопнул по спине. Вдох получился, и немедленно грудину прорезала острая боль. Володя со-гнулся и присел на корточки.
– Ничего, ничего, мальчики мои, – подбодрил незадачливых друзей брат Василий. – Тяжело в учении – легко в очаге поражения, – и заржал, весьма довольный своей шуткой.
Самое удивительное, что остальные послушники подхватили его смех.
– Значит, так, – сказал брат Василий, – вы, мальчики мои, могли убедиться, что ничего не умеете и не знаете. Моя задача заключается в том, чтобы вы через три недели кое-что уме-ли и знали. Поэтому с демонстрацией подавляющего превосходства мы на сегодня закончим и перейдём к изучению основных стоек и поворотов при обороне испанским мечом… Всем лечь и отжаться двадцать раз!
Занятия продолжались.
Всю последующую неделю брат Василий пичкал послушников таким количеством новой информации, что по вечерам у Володи гудела голова и создавалось странное ощущение, будто голова – это сосуд, наполненный до самых краёв водой, и что если сделать неосторожный шаг, оступиться, то вода-информация расплещется, выльется на пол или землю, теряясь уже навсегда.
Зато к концу второй недели Володя уже мог легко ответить, чем отличается, например, рондел от басселарда, или перечислить все известные разновидности сюрикенов. За эту неде-лю он более-менее освоил короткий испанский меч, поясной венецианский и итальянский дву-ручник – выходил с ними в правильные стойки, названия которых казались сначала абрака-даброй на тарабарском языке, а теперь стали привычными и свободно выговаривались; нау-чился он и прилично стрелять – эта наука оказалась куда проще фехтовальной – из "калаш-никова", "узи" и ТТ; мог разобрать любой "ствол" за несколько секунд, почистить, смазать и собрать.
Впрочем, конкретно к огнестрельному оружию у Володи душа не лежала. Понимал, ко-нечно, что без изучения пистолетов-автоматов не обойтись, и что во всех смыслах огнестрель-ное оружие эффективнее клинкового – но ничего поделать с собой не мог: всё ж таки меч – это ещё и атрибут веры, символ принадлежности к особой касте, а с этих длинноствольных пу-калок что взять? Брат Василий, кстати, и не настаивал, так же делая особый упор на искусстве владения мечом и кинжалом. Казалось, он сутками может размахивать мечом на плацу, стара-ясь как можно быстрее приобщить мальчишек к тайнам и таинствам фехтования.
Смысл и характер физических упражнений тоже изменились со временем. Теперь брат Василий больше внимания уделял развитию у своих подопечных реакции и внимания. Практи-ковались такие упражнения как игра с теннисным мячиком и бег в густом подлеске, перебежки по команде с изменением направления и внезапными остановками. Показывал брат Василий и кое-какие приёмы по самообороне без оружия.
В общем, ко второму приезду Наставника послушникам (и Володе в том числе) было чем похвастаться.
Во второй раз Наставник приехал на огромном "джипе" и не один, а в сопровождении троих незнакомых молодчиков. Молодчики выглядели внушительно. Как гангстеры из амери-канского боевика. Все трое в тёмных отутюженных костюмах, все трое – высокие и мускули-стые, все трое сравнительно молодые – лет тридцать, не больше. И вообще, они были похожи друг на друга, как три капли воды. Только у одного из них, несмотря на молодость, волосы бы-ли совершенно седые. От этого он казался чуть ниже ростом, но зато компенсировал этот "изъ-ян" вальяжными манерами. Едва Володя его увидел, как сразу понял, кто здесь главный.
Итак, эта троица появилась в лагере совершенно внезапно и в сопровождении Наставни-ка начала обход. К Володе они подошли, когда тот отрабатывал на плацу "косой удар" и "мельницу". Заметив, что за ним наблюдают, Володя остановился и выпрямился, опустив меч. Вперёд вышел Наставник.
– Здравствуй, Володя, – сказал он, – познакомься: это наши друзья.
Володя познакомился. Выяснилось, что седого зовут брат Виктор, а его спутников – брат Михаил и брат Артём. Володя вежливо поздоровался со всеми.
– Крутани-ка ещё разок "мельницу", – попросил зачем-то брат Виктор, чем, между про-чим, выдал своё знание предмета. – Очень у тебя неплохо получается.
Володя зарделся от похвалы. Встал в стойку и крутанул.
– Молодец, – одобрил Наставник.
А брат Виктор демонстративно похлопал ладонью о ладонь.
– Способный мальчуган, – заявил он. – Мне бы его в бригаду…
– Окстись, Виктор, – раздражённо вмешался Наставник, – у этого мальчика совсем другое предназначение.
– Предназначение, предназначение, – брат Виктор вызывающе хмыкнул. Нет в при-роде никакого "предназначения" – сплошная игра в "очко": выпадет двадцать – хорошо, два-дцать одно – ещё лучше, ну а если перебор…
– Ничему ты, Виктор, не учишься, – сухо отметил Наставник.
– А чему учиться-то? Чему учиться?!
Они пошли прочь от Володи, продолжая спорить, а Володя подумал: какие странные друзья бывают у Наставника, и не поймёшь сразу, на них глядючи: то ли действительно "ганг-стеры", то ли, наоборот, люди из высоких кругов может, из самого Министерства обороны, где, как известно, у Наставника много знакомых и доброжелателей. Да, второе вернее – не станет такой человек как Наставник связываться с греховодниками, даже если это нужно для дела.
Тут набежал брат Василий и грозно осведомился, не собирается ли мальчик мой весь день простоять на плацу, как соляной столб, считая ворон, и если не собирается, то не хочет ли начать отрабатывать "косой удар"? Все мысли и подозрения вылетели у Володи из головы, и он продолжил тренировку.
Следующая (третья) неделя сборов ничем принципиально не отличалась от предыду-щей. Володя получил письмо от матери, прочитал вечером и порвал: ничего особенного, одни характерные для неё ахи-охи-стоны-вздохи. Но ответ написал – не обижать же Наставника, который ещё перед сборами предупредил каждого из послушников, что родителей забывать не следует; какими бы они ни были, они – родители, их нужно чтить и уважать.
Ещё на этой неделе послушники осваивали холодное оружие более широкого, чем меч или кинжал, применения: алебарда и боевая коса, сюрикен и кусари-кама, наваха и штык-нож, арбалет и моргенштерн – всего не перечислить. Где брат Василий доставал всё это оружие (и не только модели, но и настоящее боевое), оставалось загадкой.
В общем, ничего особенного и принципиально нового. Однако именно на этой неделе произошёл ряд событий, поставивших сборы на грань срыва. И волею судьбы Володя оказался в центре этих событий.