В больничной одежде далеко не уйдешь, и Ветров, отыскав у реки пустующую сторожку, спрятался в ней. Не знал майор, что еще до завтрака и обхода врачей в палату прибыл его отец, генерал Игорь Николаевич Ветров. Он спешил к сыну с новостями, хотел обрадовать и обнадежить его, извиниться за то, что сгоряча обвинил Романа в самом тяжком и даже проклял его. Но сына в госпитале уже не было. Он сбежал.
Генерал пешком пересек парк и уселся на одинокую полуразрушенную скамейку. Вперив взгляд в реку, он погрузился в тяжелые думы…
Он, конечно, даже догадываться не мог о том, что, стоило ему встать со скамьи и пройтись вправо, вдоль реки, и он бы буквально через сотню метров наткнулся на полуразвалившуюся сторожку, в которой укрылся его сын. Роман так же, как и отец, в глубокой задумчивости смотрел на реку.
Глава 23. В бригаде спецназа
В бригаду спецназа прибыл генерал-лейтенант Пулихов. Он сразу же направился в кабинет комбрига, у входа в штаб его уже встречал полковник Ивняк.
- Что, Сергей Платонович, удивлен моим появлением? - улыбаясь, спросил генерал и протянул руку. - Не беспокойся, инспектировать не собираюсь. Знаю, тут тебя и без меня достали.
- Это точно, Михаил Андреевич, я эти проверки уже считать перестал.
Полковник сделал шаг в сторону, жестом приглашая Пулихова пройти в здание.
Пулихов, не задерживаясь, прошел мимо центра боевого управления и на ходу бросил:
- Давай, Сергей Платонович, прямо к тебе, уж больно хорошего несуна твои орлы перехватили.
Ивняк осторожно обогнал генерала и первым приблизился к дверям, ключом открыл дверь. Посторонился и пригласил:
- Проходите, товарищ генерал-лейтенант!
Пулихов снял фуражку и повесил на вешалку, стоявшую в углу, затем прошел к столу и сел у приставного столика:
- Скажу откровенно, заинтриговали меня этой ситуацией с перехваченным письмом. В шифровке, естественно, вы не все написали. Как думаешь, Сергей Платонович, не деза эго? Может, решили нас по ложному следу пустить?
Ивняк обошел стол, открыл сейф, достал тоненькую папку и устроился напротив генерала, тоже за приставным столиком:
- Я уверен, что это не игра. Посудите сами, терять значительную группу своих боевиков, да еще и иностранного инструктора, слишком накладно, да и рискованно.
Пулихов взял папку и достал из нее письмо с приколотым к нему конвертом с сургучной печатью. Улыбнулся:
- Ишь ты, бюрократы, даже сургуч применяют для переписки.
Генерал положил перед собой письмо на арабском языке и начал его перевод:
"Во имя Аллаха Всевышнего,
Уважаемый господин Усама бен Ладен!
Спешу поделиться нашими успехами и сказать то, что нельзя доверить даже закрытой радиосвязи. Как Вы уже, конечно, знаете, наш отряд, правда, с потерями, смог не только пройти через границу, но и сохранить самый важный груз.
Большую часть наркотиков русские пограничники захватили. Но, как Вы и предвидели, пусть неверные радуются, что добились успеха. Пусть их радуют захваченные ими наркотики. Главное - мы смогли провести самый ценный груз, который я с верными людьми в ближайшее время смогу доставить в Северную столицу. Там уже находится мой человек, который вступил в контакт с нашей местной организацией и доложил мне о готовности принять груз. Уверен, что реализация Вашего плана, мой господин, будет для неверных "подарком" похлеще сентябрьских.
За последние полторы недели у нас произошло немало событий, о которых я хочу Вам доложить.
Слов нет, федералы смогли добиться определенных успехов. Они стали получать больше информации, а это значит: смогли завербовать среди местных жителей своих осведомителей. Я провел совещание с местными руководителями наиболее крупных отрядов. Предупредил их об усилении бдительности и конспирации. По моему указанию через Грузию перебросили необходимое количество радиотелефонной техники, а также оружия, боеприпасов, в том числе дистанционных и магнитных мин, управляемых взрывателей, лекарств и перевязочных средств. Как Вы приказывали, выдал командирам под расписки деньги - восемьсот двадцать тысяч долларов.
Когда мой отряд прибыл на территорию Чечни, федералы сразу же начали охоту на нас. Произошло около десяти боестолкновений, есть потери. Но главное - груз в безопасности. Мы хорошо воспользовались одной перехваченной информацией. Заместитель начальника штаба бригады спецназа подполковник Райков по открытой телефонной связи позвонил командующему авиацией и сообщил, что за моим отрядом охотится группа спецназа во главе с майором Ветровым. В группе - одни офицеры. Райков сообщил командующему авиацией направление движения группы Ветрова и предупредил, чтобы авиация не бомбила этот маршрут. Я воспользовался этой информацией и устроил западню неверным. Я привлек почти двести воинов из местных отрядов и окружил группу Ветрова. Нам удалось уничтожить двадцать три российских офицера, а самого Ветрова и еще двоих - взять в плен. Мне тяжело писать, но во время боя мы потеряли тридцать девять воинов, сорок два получили различные ранения. Эти цифры говорят о том, какой был жаркий бой. Затем я переодел в снятую с убитых офицеров российскую форму своих людей и использовал Ветрова и его подчиненных, организовал акцию возмездия против населения Армута, которое стало сотрудничать с властью. Удалось заснять на видеопленку не только акцию, но и подать это как действия российских военных во главе с майором Ветровым, которого, так же как и его подчиненных, накачали наркотиками и показали крупным планом. Я уверен, что не только телезрители многих стран мира, смотря видеокассету этой акции, не сомневались в ее документальности, но и военные начальники Ветрова поверили в то, что этот майор вместе с подчиненными совершил такое зверство. Дело в том, что мы из перехваченного разговора заместителя начальника штаба бригады спецназа Райкова поняли, что майор Ветров не пользовался доверием и авторитетом у своего начальства, и наверняка смогли создать мнение командиров неверных, что это действительно дело рук Ветрова. Затем наши люди доставили Ветрова, который был в бессознательном состоянии, к его части, а с помощью верных нам людей представили его командованию свидетельницу, которая сообщила, что в момент нападения российских военных на Армут она была в этом селе и все видела своими глазами. Она "опознала" Ветрова как человека, который руководил этой акцией.
Через наших людей мы смогли найти подходящих помощников и в военной прокуратуре. Им, конечно, пришлось хорошо заплатить, но теперь с уверенностью можно сказать, что Ветров будет осужден, и таким образом видеозапись получит еще одно очень важное подтверждение своей подлинности. Я думаю, что Вы, наш уважаемый господин, оцените наши действия. Сейчас вся Чечня говорит о зверских действиях российских войск, и многие мужчины и даже женщины вливаются в наши ряды. Вскоре я смогу направить безопасным путем груз в Северную столицу, о чем доложу незамедлительно…"
- Видишь, как получается, - растягивая слова, произнес Пулихов. - Как думаешь, о каком грузе идет речь?
- Наверняка о том, который вы упоминали, когда давали мне задание.
- Да, похоже… Что думаешь предпринять?
Ивняк в задумчивости потер подбородок, затем поднял глаза на генерала:
- У меня два предложения: первое - пока не трогать Райкова. Кто знает, с кем он общается и кому следующему позвонит по открытой телефонной связи… Второе - думаю, будет правильным внедрить в ближайшее окружение Хаккима нашего человека. Этот убийца прав, когда пишет о том, что к ним приходят и мужчины, и женщины. Многие родственники погибших жителей Армута могут запросто попасться на эту удочку и податься в боевики.
- А как наш человек выйдет на Хаккима?
- Это не так сложно, - хмуро улыбнулся Ивняк. - Связь в горах между жителями понадежней телефонной. Язык не только до Киева, но и до Хаккима доведет.
- А кого пошлем?
- Думал я об этом. Нужен надежный человек… Есть у меня такой - капитан Севрук Владимир Никодимович.
- Севрук? Фамилия знакомая…
- Это тот капитан, который не отдавал Ветрова, когда по подсказке подполковника Райкова майора Ветрова увозили с территории бригады сотрудники военной прокуратуры и контрразведки.
- Не горяч ли он?
- Нет, умеет сдержать себя. Ну, а что касается случая с Ветровым… Извините, не знаю, как бы я повел себя…
- Да, тут вряд ли кто-либо сдержался бы. Разговаривал с капитаном Севруком?
- Нет. Во-первых, до согласования с вами не имел права. А во-вторых, меня одна мысль гложет…
- Какая?
- Дело в том, что бандиты прибегают к одной проверке прибывших к ним людей, особенно немусульман.
- Какой?
- Они требуют убить конкретного человека или нескольких людей.
- Как убить?
- Дают, скажем, в руки нож, подводят к жертве - захваченному активисту, военнопленному или просто связанному по рукам и ногам подозреваемому - и предлагают зарезать его.
- Да, для наших целей мы и наши люди не подходим, - задумчиво произнес генерал и спросил: - Ну, и какой ты видишь выход, Сергей Платонович?
- Думаю. Есть тут маленькая зацепка…
- Какая?
- Если, скажем, наш человек, выступающий как дезертир, прибудет с ранениями рук…
- И не сможет убивать?..
Глава 24. Беглец
Майор Ветров просидел в сторожке до вечера. Боль, возникшая в тот момент, когда он спускался по самодельному канату, утихла, сейчас его мучила жажда и напоминал о себе голод. В глазах мерещился полный бокал пива. Такое видение преследовало его там, в горах Афгана: на солнце - за шестьдесят, ни деревца, ни травинки, и только раскаленные черные, словно обгоревшие, скалы, а во фляге - ни капли воды. И тогда перед глазами всплывала большая кружка холодного, пенящегося пива…
Когда стемнело, Роман выбрался из своего убежища и, ориентируясь на светящиеся окна многоэтажных домов, осторожно двинулся туда, где темнел массив частного сектора. Именно там он мог попытать счастья добыть себе что-нибудь из одежды и, конечно, напиться у первой же колонки холодной воды.
Если среди деревьев он чувствовал себя уверенно, зная, что в любой момент может укрыться за деревом или лечь на траву, то, оказавшись на пустынной улице, Роман почувствовал себя весьма неловко. Из-за первого же угла могли выскочить милицейская машина или патруль, а ему негде укрыться, спрятаться хоть за что-нибудь. Улица, по которой он шел, была безлюдной, и конечно же первый встречный обратит внимание на больничную одежду.
"Ну, тапочки он, предположим, не различит, - с горькой усмешкой подумал Ветров, - а белый воротничок пижамы уж точно обратит на себя внимание". Для этого тусклого света редких фонарей на столбах было достаточно.
Пару раз Роман успевал увидеть идущих навстречу людей и тогда поспешно переходил на другую сторону. Прошло около получаса, и он, наконец, оказался в районе частных застроек. Маленькие деревянные или кирпичные домики, дощатые заборы, фруктовые сады. Это все придало ему уверенности. В любой момент он мог сигануть через забор и спрятаться в саду.
Сейчас все свое внимание майор переключил на поиск двора, где могло остаться на веревках на ночь белье, точнее одежда. Он прошел более тридцати домов, заглядывал где через забор, где через калитку во двор. Увы, никто из хозяев не догадался оставить сушиться на ночь какие-либо штаны и рубашку.
Прошел час, второй… Ветров осматривал дворы уже четвертой или пятой улицы. И без того редкие прохожие исчезли, и теперь Роман почти даже не глядел на улицу. Он старался передвигаться быстро. Роману не верилось, что во всем частном секторе не найдется человека, не оставившего на веревке хоть одну нужную ему вещь.
"Хоть бы рубашку подыскать", - подумал он. Он снял пижаму и быстрым движением оторвал предательски белый воротничок. Хотел было выбросить лоскуток, но передумал и сунул в карман.
"Бережливым становлюсь", - горько подумал он, снова надевая на себя пижаму.
Легкая пижама перестала согревать, и Роман заставил себя передвигаться еще быстрее…
Прошло еще более часа, но он ничего не нашел. Ветров остановился у последнего дома. Впереди чернело и манило поле. Город заканчивался, казалось, шагни туда, в эту темень, и ты в безопасности. Там уж точно бояться некого, никого не встретишь.
Вздохнув, Роман двинулся вдоль забора, туда, где должна быть следующая улица этого пригородного района. Минут через десять он оказался в начале, вернее, в конце улицы. Метрах в восьмидесяти на столбе светился фонарь. Он слегка раскачивался на легком ветру и жалобно поскрипывал.
Роман по привычке заглянул в первый же двор и, ничего не увидев, на мгновение приостановился в раздумье: стоит ли переходить улицу, чтобы проверить двор напротив. Вдруг он увидел во дворе напротив отблеск пламени. Не мешкая, Ветров двинулся через дорогу туда. Он сразу же понял, что горит костер. При тусклых отблесках пламени он понял, что костер горит во дворе строящегося дома. Оставаясь за дощатым забором, стал наблюдать. У костра на чурбане сидел мужчина, длинной палкой помешивал горевшие дрова.
"Может, что-нибудь варит, тогда есть шанс поесть", - подумал Ветров и осторожно двинулся вдоль забора. Вскоре он убедился, что мужчина ничего не варит на костре.
Скорее всего, он просто грелся у огня. Забор закончился, и впереди он виднелся только у следующего дома.
Роман долго наблюдал и думал, что делать, стоит ли окликать этого человека. Складывалось впечатление, что больше ни во дворе, ни в доме никого нет, и Ветров решился. Он как можно спокойнее произнес:
- Добрый вечер! Можно к вашему шалашу?
Мужчина встрепенулся и быстро встал на ноги:
- Добрый… Кто там?
- Вы разрешите войти?
- А что тут спрашивать, ворот же, видишь, мил человек, нет. Давай заходи, а то я тебя из-за костра не вижу.
Ветров зашагал к костру:
- Еще раз добрый вечер!
- Да уже можно смело говорить "доброй ночи". Проходи, мил человек, вон чурка стоит, присаживайся.
Майор чувствовал, что мужчина напрягся, переложил палку из левой руки в правую. Он спросил:
- Что это вы в ночи прогуливаетесь?
- Дурак, поэтому и прогуливаюсь. Нас привезли в госпиталь. Еще было светло, автобус остановился у реки. Сказали, что будем долго торчать, места в госпитале только к вечеру освободятся, - придумывая на ходу, начал рассказывать Роман, - а я встретил одну молодуху, поболтали, познакомились. Черт меня дернул проводить ее, каким-то пустырем пришли сюда, в дом она не пригласила, и я как побитый пес побрел обратно. Поплутал немного, пришел на место стоянки, а там пусто: ни автобуса, ни мужиков нет. А тут уже темнота наступила. Решил пойти к этой молодухе, попроситься на ночь и уже утром искать этот чертов госпиталь.
- А ты чем болен?
- Ни триппером, ни сифилисом… Служу в армии, а в службе, сами знаете, всякие происшествия бывают. Случаются и переломы, и синяки, и шишки…
Отвечая, Ветров успел рассмотреть мужчину. Ему уже около пятидесяти. Одет неряшливо. Явно сторож. И, упреждая следующий вопрос, Роман спросил:
- А вы кто, сторож?
- А где ты видел, чтобы сторож ночью не спал? Нет, я хозяин этого дворца, видишь - в полтора этажа. Думаю, что к зиме дострою.
- Что, сами строите и сами караулите?
Хозяин помолчал, потом Ветров в отблесках пламени увидел его горькую улыбку и услышал ответ:
- Обычная история. Женился, а баба стервой оказалась. Более десяти лет прожили, родить не могла - все у нее чужими херами уже попорчено было. Я по селам шастал, дачи новым русским строил. Слов нет, платили неплохо… Вот и подзаработал деньжат, занялся своей стройкой. Кореша, с которыми вместе батрачили, помогают. Видишь, дом уже под крышу подвели. Думаю, дня через два окна и двери установлю. - Он указал головой в сторону: - Видишь пристройку - это котельня, уже разводку отопления сделал. Думал, через месяц-полтора с полами улажу. А там что? Обои, мебель, электричество - и въезжай в новый собственный дом, хозяин недвижимости. Меня дружки уже стали называть новым русским.
- И что жена? - спросил Ветров, чувствуя, что еще немного - и он уснет прямо у костра.
- Стерва - она и есть стерва. Неделю назад ездил я в деревню к знакомому предпринимателю. Он переработкой древесины занимается. Заказал доски на пол - на все сто; сорок квадратов, договорился о поставке оконных рам и дверей. Когда уезжал, сказал жене, что приеду через два дня, но повезло - управился за день, а мой знакомый на своей "Ауди" как раз в город должен был ехать, вот и подбросил меня. Пришел я домой (мы с ней однокомнатную квартиру на противоположной окраине города снимали), открыл своим ключом дверь, вошел и увидел картину - на кровати голые моя и сторож из соседнего двора, где дом богатеньких стоит.
- Не прибил?
- Шарахнул по нему табуреткой так, что она разлетелась на куски, а моя, стервуча, вскочила и с простыней в руках на лестницу шасть, только задница как белый фонарь блеснула. Пока я искал еще чем добавить этому ухажеру, она и сбежала.
- Не убил его?
- Надо было… Точно бы угрохал, но надо же было и ее. Взмолился он, на колени упал, детишек своих вспомнил. Не поверишь, назавтра утром приперся с повязками на голове и руке. И пришел не один, а со своей женой. Оба стали просить меня простить. Видишь, какие нравы пошли? Женка просит за своего стервеца… Он ей рога наставил, а она умоляет меня: простите, он хороший, его бес попутал, во всем ваша жена виновата, она, мол, еще с одним охранником в их дома шастала.
- Ну и чем закончилось?
- Нашел я свою стерву, завел в ЗАГС и оформил развод. Детей же у нас нет, имущества мало. Забрал я свои шмотки и переехал сюда. За домом бытовка стоит, в ней я отопительные батареи, трубы хранил. Освободил, помыл, устроил себе берлогу. Переживу, немного помучаюсь, зато вскоре буду жить по-человечески.
- А сколько тебе лет? - неожиданно перешел Роман на "ты".
- Сорок четыре. Это я при костре, небритый выгляжу стариком, но когда приберусь, то даже молодицы поглядывают, так что, думаю, все самое лучшее у меня впереди.
- Не работаешь?
- Вот здесь и есть моя работа. Дострою, пойду трудоустраиваться. Я и строитель, и шофер, так что без работы не останусь.
- Это верно. В такой ситуации главное - не запить, горячку не пороть…
- Ну, а ты, мил человек, женат?
- Романом меня зовут… Нет, не женат. У меня служба такая, что лучше не жениться…
- Это почему же?
- При моей службе жена может быстро вдовой стать.
- Так, может, ты киллер?
- А как тебя звать-то?
- Степан.
- Нет, Степан, я - военный, офицер… Пришлось подлечиться немного, а затем опять… в горы.
- Что, в Чечне служишь?
- Угадал.
- И куда же ты, Роман, на ночь глядя? Ты же, как я вижу, в одной пижаме. Даже у костра, наверное, холодно?
- Черт его знает. Надо где-то ночь провести, а утро, как говорится, вечера мудренее.