Нет, зря он надеется на чью-то помощь - придётся самому разгребать завалы. Хорошо еще, что дотошный сыскарь не спросил: кто и за что стрелял в Белова?
- Говорил не я и не Ольга. Если бы ответила Белову она, мне сразу бы призналась. У нас с ней нет секретов друг от друга.
Генерал закурил ещё одну сигарету, задумчиво простучал по столу какую-то маршеобразную мелодию. Шмидт говорит открыто, смотрит собеседнику в глаза. Похоже, он ничего не таит, неохотно, но выкладывает всё, что ему известно. Подозревать его в двойной игре нет причин.
- Ладно, верю, - Введенский поднялся со стула, положил в карманы сигареты и блокнот. - Дмитрий Андреевич, позвольте попросить вас о небольшом одолжении, - Шмидт догадался, о чём пойдёт речь, и согласно наклонил лысую голову. Будто покорно подставил её под топор палача. - Благодарю заранее. Если узнаете что-нибудь новое - я имею в виду бывшего вашего хозяина - не откажите в любезности сообщить мне.
Верно говорят, что рано или поздно всё возвращается на круги свои, обречёно подумал Шмидт, когда генерал, вежливо простившись, покинул его кабинет. Похоже, данная когда-то подписка продолжает действовать, от нее не убежать, не скрыться. У федеральной службы безопасности длинные руки, они достанут изменника на морском дне или на Марсе. А он-то, идиот, думал, что поставка негласной информации осталась позади, что он может спокойно дышать…
Да, Фотон поставил в известность своих хозяев о планах Пчелы. Да, он предупредил их о переправляемой из Средней Азии, под руководством Коса, посылке с героином. Да, проинформировал об открытии в оффшорных зонах счетов для отмывания грязных денег. Но всё это не касалось Белова, вернее, почти не касалось. И вот - новый виток. Что потребует от него этот интеллигентный опер в генеральских погонах? Вопрос о каком-то телефонном базаре - обычная наживка, под которой спрятан острый крючок.
Сопротивляться, отнекиваться - нажить головную боль. Придётся притвориться ничего не понимающим лохом…
Введенский терпеть не мог двух вещей: бесцельного сидения в кабинете и сопровождающих его помощников либо охранников. Протирание штанов за письменным столом допускал только при необходимости ознакомиться оперативными материалами или - для продумывания очередной версии.
Хохлов часто издевался над не по возрасту и не по положению резвым стригунком. Игорь Леонидович беззлобно огрызался, называя коллегу "старой развалиной". Как правило, дружеская перепалка двух генералов заканчивалась похлопыванием по плечу и серьёзной беседой.
А вот Председатель шуток не понимал и не одобрял.
- Заканчивай изображать рядового опера, - не то приказывал, не то советовал он. - Ты - генерал, заместитель главы самой серьёзной в стране силовой организации. Вот и веди себя соответственно. Категорически запрещаю ездить за рулём и без охраны. Узнаю - накажу. Без скидки на генеральское звание.
И все же, несмотря на запрет, Введенский часто по мальчишески удирал из осточертевшего кабинета, встречался с агентами либо на конспиративных квартирах, либо, как сейчас, по месту работы. Единственно, с чем он смирился - с присутствием одного помощника, майора Олега Воскобойникова. Нравился ему этот шустрый, улыбчивый парнишка, исполнительный и инициативный. Раньше разговорчивый, временами - болтливый, он, после ранения и сложной операции, сделался немногословным. Да, нет, может быть - и только.
Разговор со Шмидтом, на который Введенский так надеялся, ничего не пояснил и ничего не подтвердил. Единственный успех, если его можно назвать успехом, - согласие Шмидта восстановить потерянный контакт и, соответственно, собирать и поставлять Федеральной службе безопасности так необходимый ей компромат. Неважно на кого - на Ольгу, сотрудников управления Фондом, дворников и служанок. Курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает - расхожая истина, особенно ценимая органами правопорядка. Отсеять пустую породу, собрать крохотные драгоценные зёрнышки - задача опытных оперативников, следователей и аналитиков.
Впереди - ещё один визит: в Интернат для одарённых детей - будущих президентов и премьеров, министров и законодателей, элиту реформированной России.
- Как думаешь, Шмидт сделает всё, как надо, или свалит за рубеж? - обратился он к сидящему за рулём помощнику. На самом деле, задал вопрос самому себе. - Вид у него был какой-то растерянный. Если и останется в своём родном Фонде, вполне может предупредить Белову или её законного мужа… Как бы мы с тобой не прокололись.
- Никуда не денется! - уверенно ответил Олег. - Свалить побоится, предать - тем более. Будет работать.
Игорь Леонидович пожал плечами. Шмидт - далеко не трус. Скорее, наоборот, сильный, волевой человек. Надумает бежать - ничто его не остановит: ни подписка о сотрудничестве с органами, ни получаемый за негласную информацию гонорар. Единственно, что может его удержать - любовь к женщине. К Ольге Беловой. А как она относится к любовнику. Терпит его по причине отсутствия более достойного партнёра или тоже любит.
В чём только не приходится копаться ради познания истины? Введенский брезгливо поморщился. Он понимал, что копание в дерьме - обязательное занятие сотрудников уголовного розыска и службы безопасности, без этого не узнаешь истины…
- Погоди, ты куда рулишь?
Как это куда? В Интернат.
- Сплошные провидцы вокруг. То Хохлов изобретает, то ты догадываешься, - недовольно пробурчал генерал.
На самом деле, он притворялся недовольным. Ибо умение разгадывать головоломки - непременное качество настоящего оперативника. Без этого он - пустышка, бездумная - "чего изволите?" - принадлежность службы безопасности государства…
Интернат, теплица для выращивания российской элиты, охранялся не хуже объектов первой категории - ракетных баз или президентского бункера. Введенский слышал, что задействована целая дивизия внутренних войск с бронетехникой и с мудрёной электроникой - просматривающей и прослушивающей всю территорию заведения.
Дивизия - явное преувеличение, а вот полк - вполне возможно.
Развалины главного корпуса скрыты за высоким забором из алюминиевых панелей. Нельзя травмировать неустойчивую психику воспитанников видом искорёженных взрывом конструкций здания, мешанины из дерева и железобетона. За забором работает кран, ползает бульдозер, из ворот выезжают гружённые самосвалы.
Возле подъезда второго корпуса стоят два офицера и два автоматчика. Поодаль - бронетранспортер. Второй рубеж охраны - первый встретил посетителей возле ворот. Внимательно изучив предъявленные удостоверения, офицеры откозыряли и пропустили генерала и майора ФСБ в здание.
Следующая проверка - в приёмной директора интерната. Секретарь в цивильном костюме, но с военной выправкой, бегло просмотрел документы, кому-то позвонил - скорей всего, в управление. Убедившись в том, что посетители действительно служат в ФСБ, он вежливо поклонился и предупредительно открыл дверь, оббитую кожей.
Директор, худощавый, подвижный мужчина пенсионного возраста, с профессорской бородкой, с глазами-буравчиками и в старомодном пенсне, чудом не спадающем с интеллигентного носа, встретил генерала без особой радости. Видно надоели ему проверяющие и контролирующие. Почему-то деятельность его предшественницы, мадам Шубиной, проверяли намного меньше. Или пользовалась полным доверием администрации Президента, или её оберегал создатель и куратор Интерната господин Зорин?
- Чем обязан? Простите, не знаю, как вас величать?
- Игорь Леонидович, - доброжелательно представился Введенский. - Мне хотелось бы побеседовать с одним из ваших воспитанников.
"Профессор" поправил узел галстука, пожевал сухими губами. Будто дегустировал слова генерала. Как и все чиновники, он побаивался всевозможных просьб, подозревал, что они направлены против него лично. С целью столкнуть с занимаемого кресла.
С кем именно?
С Ваней Беловым.
Очередная пятиминутная "дегустация". Введенскому показалось, что глаза - буравчики, уже просверлили отверстия в его лбу и вот-вот доберутся до каких-то не существующих злодейских замыслов.
- Есть проблемы?
- К сожалению, они присутствуют всегда, - безулыбчиво пошутил директор. - Видите ли, уважаемый Игорь Леонидович, мои воспитанники - легкоранимые дети, с еще неустойчивой психикой. Поэтому, прошу вас назвать тему предстоящей беседы. Или, в крайнем случае, позволить мне присутствовать…
Игорь Леонидович подавил невольное раздражение. Удивительно неприятный тип, этот директор! Так и лезет в душу, так и пытается выудить оттуда невесть какие мысли, угрожающие его достоинству. Внешне - всё объяснимо и понятно - человека беспокоит возможная травма, нанесенная его воспитаннику. На самом деле, единственно, что по настоящему волнует директора - своё пищеварение и получаемая немалая зарплата.
В конце концов, пришлось согласиться на присутствие при беседе главного воспитателя Интерната.
Когда в кабинет директора вошёл лобастый, крепкий мальчуган, Игорь Леонидович ещё раз удивился. Ванечка - точная копия своего отца. Даже манера смотреть исподлобья взята у Александра. Стоит, независимо заложив руки за спину, выставив вперёд правую ногу. Будто говорит: я ничего не сделал, поэтому извиняться не стану!
- Господин директор, зачем меня вызвали?
Одно обращение чего стоит! Не по имени отчеству, не "товарищ директор", а господин. Ничего не скажешь, в Интернате здорово муштруют будущих властителей страны! С каким достоинством держится! Будто не ребёнок - испанский гранд. Хорошо ещё не щелкнул каблуками и не наклонил величественно голову.
Здравствуй, Иван Александрович.
Лукавый взгляд показал, что вежливое обращение принято и соответственно оценено.
- Здравствуйте, господин… не знаю, как вас называть…
Мальчишеская ручка утонула в широкой ладони Введенского.
- Дядя Игорь, - представился генерал, улыбаясь. - Фамилию называть не стану - она тебе ничего не скажет. Для начала прими вот это, - протянул он две плитки шоколада.
Пацан величественным жестом отверг угощение. Даже брезгливо поморщился, мерзавец. Будто ему дают не сладость - испорченный продукт, поставленный из-за рубежа.
- Не надо, господин…дядя Игорь! Я не маленький. Вот возвратится из командировки папа, столько привезёт гостинцев - всех угощу. И вас - тоже!… Господин директор, я могу быть свободным? Сейчас в актовом зале проходит интересная викторина…
"Профессор" нерешительно посмотрел на генерала. Как поступить: отпустить воспитанника или попросить задержаться? Воскобойников обидчиво подмигивал. Хотя Введенский знал, что это не ехидное подмигивание, а нервный тик, оставшийся после ранения, всё равно было неприятно.
- Подожди, Ваня! Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Буду благодарен, если ты откровенно ответишь мне.
Постараюсь…
- В ноябре ты разговаривал по телефону с папой, да?
Малец явно растерялся. Вдруг признание - да, разговаривал - навредит отцу. Отказаться не позволяла гордость и врожденное чувство достоинства.
- Не помню, дядя Игорь, - почти прошептал он. - Может быть, и разговаривал… Не помню…
Сослался на забывчивость и больше - ни слова. Смотрит по прежнему исподлобья, набычился, руки сжаты в кулачки.
- Очень прошу тебя - вспомни! Это поможет нам выручить попавшего в беду твоего отца. Завтра дядя Олег снова навестит Интернат и поговорит с тобой.
- Что случилось с папой? - испугано закричал Белов-младщий. Куда девалась величественность жестов, гордая посадка головы. - Скажите, пожалуйста, где он?
- Пока - ничего страшного. Всё зависит от тебя, малыш…
Беэжалостно? Не без этого. Но как иначе добиться от упрямого мальчишки полной откровенности? А она, эта откровенность может вывести сыщиков на след исчезнувшего много знающего бывшего авторитета. Вот и приходится мириться с силовыми приёмами…
В управлении Введенского ожидала приятная новость - появился, наконец, Муса. И не только появился, но и ожидает его в Ясенево.
Игорь Леонидович потребовал немедленно возвратить уехавшую машину. Когда найти её не удалось - водитель мог поехать в автосервис или на заправку, или по своим делам - нетерпеливый генерал позвонил Хохлову и попросил на время уступить ему "мерина"…
Через час он вошёл в двухкомнатную конспиративную квартиру, используемую для встреч с агентами.
Похудевший Муса - кожа и кости - устало сидел за столом и пил газированную минеральную воду. Одновременно, он бегло просматривал свежие газеты. Читая о зверских расправах ваххабитов над мирным населением, о взрывах и обстрелах колонн с гуманитарной помощью, о нападениях на милиционеров, чеченец болезненно морщился, матерился и по русски, и на родном языке. Проклинал Хаттаба и его приближённых, просил у Аллаха немедленно покарать кровавых нечестивцев.
Введенский знал, что торопить кавказца не принято, это - харам, то есть действие, осужденное шариатом. Сначала вежливо спросить о здоровье и благополучии его самого, всех близких родственников и многочисленных друзей. Потом подождать, пока агент сам не вступит на тропу переговоров.
На этот раз не выдержал Муса. Не ожидая расспросов, торопливо заговорил, мешая русские и чеченские слова и выражения.
Он не трусливый шакал, сбежавший от нечестивцев, навлекших позор на целую нацию, покарай их Аллах! Он не бросил порученное дело. Ты, мол, сам знаешь, что твой агент не трус и не предатель! Он проследил тропы, по которым в горы доставляли золото, куда везли закупленное в русских арсеналах и за рубежом оружие, он знает, где прячутся вонючие вожаки и их пособники.
Введенский терпеливо ожидал, когда закончится панегирик агента, обращённый к самому себе, проклятия в адрес изменников и прочая шелуха… Нет, это была не шелуха - искреннее негодование честного человека, возмущённого преступлениями своих соотечественников.
Наконец, Муса успокоился.
- Прости, господин генерал… Ты сам знаешь, что сейчас творится в Чечне. Сердце болит…
Всё понимаю, и, поверь мне, сочувствую… Уйти от расправы - в этом нет ничего позорного. Поэтому не казнись, друг…Теперь - о деле. Тебе угрожала опасность? Тебя вычислили, да?
Муса понял сказанное, как сомнение в его деловых качествах разведчика и снова загорелся. Минут десять, не меньше, горячий кавказец перечислял свои заслуги, неоценимую помощь, которую он оказывал и федералам и чеченской милиции.
Перебить - обидеть. И снова Игорь Николаевич терпеливо ожидал окончания монолога. Он отлично понимал состояние своего разведчика. Долгое пребывание в стане масхадовцев, когда приходится рассчитывать каждый свой шаг, каждое слово и каждый жест, постоянная напряжённость, ожидание разоблачения и немедленной казни - всё это не лучшим образом отражается на нервной системе. Сознание полной безопасности влечёт за собой нервную разрядку.
- Извини - перебью. Для соболезнования и сентиментальных всхлипываний у нас с тобой нет времени.
- Это ты меня прости… Вчера вызвал Хоттаб и велел срочно ехать в Москву. Задание - организовать базу для шахидок и для хранения взрывчатки… Понимаешь, друг, юные девочки, будущие матери, с волчьими взглядами, которых напичкали наркотиками и другими средствами, подавляющими волю, туманящими сознание. Аллах видит, как больно смотреть на них! Знаешь, как перевести на русский слово "шахид"? Отрешённый от земной жизни. А девочки, можно сказать, ещё жить не начали. - Муса поднял руки ладонями к лицу, помолился. - Вот я и поехал…
- С кем предстоит связаться, кто тебе должен помочь. В одиночку такой базы не создать.
- Как всегда, ты прав, Игорь Леонидович. В Москве я должен найти одного вора в законе. Кличка - Кабан. Хоттаб сказал: за бабки он продаст родную мать. И вручил мне три миллиона баксов. Почти уверен - фальшивые.
Как ты должен выйти на Кабана?
Муса негромко засмеялся. В смехе - издевательство над доверчивым лохом, который доверил ему выполнение важного задания, и гордость за то, что его умение и ловкость знают и ценят даже враги.
- Сказал нечестивец - сам найдёшь, не маленький…
Задание, порученное Мусе, о многом говорит. Прежде всего, о планах сепаратистов провести в столице серию очередных террористических актов. Где именно: в электричках, в метро, в автобусах, на рынках, в домах? В каждом вагоне, возле каждого ларька или в подъездах жилых домов милиционеров или сотрудников службы безопасности не поставить. Значит, нужно ударить по центру - по базе, которую должен создать посланник ваххабитов…
Спасибо за бесценные сведения. Отдыхай.
- Как отдыхать? - возмутился разведчик. - Сам сказал - нет времени. Надо срочно искать Кабана… Спросишь, зачем? А вдруг Хоттаб задумал подстраховаться - послал к вору в законе ещё одного человека? Или позвонил? Он хитрый, любит подстраховки. Если шахидка опомнилась и раздумала взрываться - ей помогут: другой террорист пошлёт радиосигнал.
Введенский одобрительно потрепал разведчика по худому плечу. Молодец парень, правильно рассуждаешь! Обезвредить предателя не менее важно, чем покарать организаторов взрывов.
- И еще одно непонятное задание. Продумать варианты похищения сына Белого. Зачем Хоттабу нужен сопливый малолеток? Хитрый он человек, вернее - волк, ничего так просто не делает…
- Ещё раз спасибо. Подумаю. При следующей встрече обсудим и это твоё задание. Ищи жирного Кабана. Олег тебе поможет.
Неожиданное решение пристегнуть к задуманной операции Воскобойникова возникло не от недоверия к Мусе - Игорь Леонидович боялся за него. Чеченца могла задержать милиция, его могли узнать бывшие дружаны, расстрелять другие посланцы сепаратистов. Олег вытащит напарника из любой ситуации, при необходимости прикроет.
Недавнее поручение - ещё раз встретиться с Беловым-мадшим - не отменено, сотрудникам службы безопасности приходится крутиться с повышенной скоростью, успевать заниматься множеством дел, одно другого важней и перспективней. В лавине преступности, затопившей Россию о спокойной, размеренной работе можно только мечтать…
Кабан горевал. Разве это жизнь - не иметь навороченного японского джипа, не проводить время в самых дорогих ресторанах, не дарить любовницам драгоценностей? Мерзкое прозябание, презренная нищета! Могущественный недавний авторитет, под которым было два десятка верных быков, сам превратился в бесправную шестёрку.
Во всёх его бедах виновны два человека: Белый, однажды подставивший его, и щедрый заказчик - Зорин, сваливший из столицы. Обоих следовало отправить под молотки, но, к сожалению, их не достать. Ходят слухи, что депутат-авторитет растворился в таёжной глухомани. Зорин же наглухо закрыт немалой своей должностью. Помощника представителя Президента достать почти невозможно.
Других заказчиков у обнищавшего вора просто не было.
И вдруг неожиданно нарисовался новый заказчик. Если судить по телефонному разговору, богатый и щедрый. Неужели появилась реальная возможность подняться на поверхность? Правда, ничего особенного Кабан не услышал - обычное предложение встретиться и обсудить некоторые вопросы, интересующие обе стороны. В накладе, дескать, он не останется, наоборот, получит приличные бабки. Как узнал заказчик номер его мобильника, кто ему трекнул - как выражаются в Одессе, без разницы. Главное - деньги!