Особняк Толоконника тоже не оказался, к моей радости, исключением – дверь черного хода была заперта на такой смешной замочек, что ее мог открыть даже ни к чему не приспособленный интеллигент. И это при том, что изнутри она имела специальные задвижки и прочную перекладину, крепящуюся в пазах поперек дверного проема.
Перед тем как спрыгнуть вниз, я распотрошил свои заначки, как Бог черепаху.
И теперь в моем арсенале появилась миниатюрная духовая трубка, составленная из металлических колечек, еще недавно служивших заклепками на брюках, набор отравленных игл в количестве семи штук (контейнером для них служил каблук ботинка), остро отточенная бритва, в которую превратился окованный сталью свободный конец ремня (приклепанная к прочной кожаной ленте, такая бритва в рукопашном бою в руках обученного человека была страшным оружием), и сверхпрочная удавка – длинная узкая полоска какой-то прочной ткани, армированная стальной нитью; я вытащил ее из брючного шва.
Оснастившись подобным образом, я мысленно склонил голову перед нашими умельцами – да, не перевелись еще Левши в родном отечестве…
Пока меня вели в "карцер", я успел разобраться в планировке особняка. А поэтому ориентировался в нем достаточно свободно, хотя его коридоры были освещены скупо.
Главным для меня являлось в первую очередь или избавиться от мастифов, или запереть их в какойнибудь комнате. Но пока я не знал, где держат этих зверюг, а потому немного мандражировал.
Ко всему прочему, меня смущало еще одно немаловажное обстоятельство – к сожалению, я даже не представлял, сколько всего человек в доме.
Переполох поднялся, когда я взобрался по лестнице черного хода на второй этаж. Вернее, не переполох, а просто везде захлопали двери, раздались голоса, затем недовольное собачье ворчание, тут же сменившееся поскуливанием, как бывает, когда псов ласкает хозяин. Снаружи послышался звук автомобильного мотора.
Не долго думая, я открыл первую попавшуюся дверь и очутился в бильярдной. И порадовался – это самое последнее место в особняке, куда может пожаловать (я посмотрел на свои часы) в шесть утра его хозяин. Если, конечно, он не полный шизоид.
Тем временем шум в особняке достиг апогея, а затем, когда от него отъехала машина, резко пошел на убыль. Вскоре в помещениях опять воцарилась сонная тишь.
Кто уехал и куда? Неужели встреча, о которой говорил Сеитов, произойдет не здесь? Тогда где? Ах, черт возьми, как нескладно все получается! Похоже, Толоконник и Муха уже далеко отсюда, а я не знаю, что мне теперь делать.
Эх, ну почему я не занялся своим освобождением чуть раньше! Хотя если честно, у меня только сейчас прошел шум в ушах, и перед глазами перестали роиться прозрачные мушки – последствия "химиотерапии", устроенной Толоконником.
Я вдруг почувствовал, что зверею. Моб твою ять! Как мне остохренело актерствовать в этой трагикомедии под названием "Брут"!
Все, они меня достали. Ничего, пусть бабки уже и уплыли, но Толоконник с Мухой сюда точно вернутся. И я уж постараюсь встретить их с помпой и фанфарами. По крайней мере, первоначальную постановку задачи я выполню, тем более что к Малышу у меня уже есть и личные претензии.
А пока займемся, так сказать, необходимыми приготовлениями для эффектного финала постановки режиссера-сценариста полковника Кончака…
Зря я так старался вооружиться всеми этими заморочками, спрятанными в ремне. В особняке, кроме двух нерусских мордоворотов, которых я "усыпил" играючи, благо их и искать долго не пришлось (они жрали на кухне деликатесы из холодильника, пользуясь отсутствием хозяина и повара), какой-то шлюхи лет шестнадцати и старичка мажордома с повадками английского лорда (всех четверых я связал и запер в темной каморке), больше никого не было.
Что касается собак, то их закрыл сам Толоконник; наверное, этих зверюг боялась даже охрана.
Не долго думая, я подкрепился все на той же кухне – в холодильных камерах не было разве что птичьего молока – и стал ждать возвращения Малыша и Мухи, добавив к своему экзотическому арсеналу еще пистолет и помповое ружье двух охранников-обжор…
Когда открыли парадное, я так и не врубился. Хорошо еще, что я сидел в темном углу холла, пристроившись в мягком кресле и спрятавшись за кадками с тропическими растениями, непременными для всех считающихся в Афинах солидными особняков. Я увидел лишь несколько теней, черных призраков, мгновенно рассеявшихся по дому.
Неужели полиция?! Я почувствовал себя не в своей тарелке – не хватало мне еще и греческих мусоров перестрелять.
Но с ними ладно, а то, что после этого мне уже не найти ни Толоконника, ни Мухи, я знал наверняка.
И я сидел притаившись – авось пронесет и меня не заметят…
Тем временем, как ни странно, бесшумный шмон в доме шел полным ходом. Один из ворвавшихся в особняк, наверное, старший, прикрывал парадное, и к нему иногда подбегали его подчиненные, чтобы доложиться, притом шепотом и на ухо. К сожалению, я не видел их лиц – все они были в масках.
И вдруг… всего лишь одно слово, тоже шепотом, но сказано немного громче! Моб твою ять. Волкодав, где были твои глаза и уши до этого?!
Я выбрался из своего закутка и рявкнул:
– Привет, Акула!
Видел бы Кончак, что случилось с его подающим надежды подчиненным…
Акула сначала схватился за пистолет, а затем шарахнулся в сторону, словно ему срочно захотелось посидеть на крохотном диванчике, что стоял справа от входа.
– Бля-а-а…
– Чего уставился? – спросил я, подмигивая. – Своих не узнаешь?
– Волкодав! А, чтоб тебя… – Акула наконец пришел в себя и широко улыбнулся. – Старлей, я тебя всю ночь ищу.
– Радиомаяк помог?
– Ну. Хорошо, догадался искать от центра по радиальным кругам. Сигнал чересчур слаб. Ребята из твоего прикрытия не ожидали, что тебя увезут на тачке… я чуть с ума не сошел. Такой прокол…
– Не оправдывайся. Все в норме. Бывает…
– А ты, как мне доложили ребята, времени здесь не терял. Толоконник тоже в особняке?
– Свалил, сука. Он спелся с Сеитовым. И боюсь, наша операция "Брут" приказала долго жить.
– Сеитов? – почему-то заволновался Акула. – Ты его видел?
– Нет, не сподобился. Но он был здесь. Я слышал их разговор. Что с тобой? Трясешься, как заячий хвост.
– Мы вышли на его секретутку, Анну Исидоровну, и я послал к ней своих ребят, чтобы поспрашивали, где может находиться ее босс…
– Поспрашивали? – переспросил я не без ехидства.
– Эта чертова кукла! Сначала плела фиг знает что. Пришлось использовать спецнабор.
– Вкатили дозу?
– Половину. Ей и этого хватило. Исповедалась как на духу.
– Результат?
– Ребята успели передать координаты дома друга Сеитова, где, по мнению секретарши, может скрываться ее шеф… – Акула явно что-то недоговаривал.
– Что значит – успели?
– Да понимаешь, после сообщения они исчезли из эфира. И мне пришлось срочно выехать к ее дому, чтобы узнать, не случилось ли чего. А тут еще ты пропал…
– Узнал? – Мне совсем не нравилось виновато-блудливое выражение лица Акулы.
– Ага. Кто-то приложил парней так, что они едва очухались к моему приезду. А секретарши и след простыл. Притом собиралась спокойно – забрала необходимую одежду, документы, деньги…
– Сколько было ребят?
– То-то и оно, что трое. По рассказам парней, в квартиру ворвался какой-то странный тип и уложил их с такой скоростью, что пикнуть не успели. Между прочим, все они "волкодавы" с пятилетним стажем работы "на холоде".
– Не хило… – пробормотал я, пораженный не менее Акулы. – Ребята в порядке?
– Отделались синяками. Могло быть значительно хуже.
– Да уж… Если судить по мастерству неизвестного. Кто бы это мог быть? Человек Сеитова?
– Скорее всего. А там – кто его знает. Может, ухажор. Эта Анна Исидоровна – бабец при теле и с фотокарточкой выше всяких похвал.
– Человек Сеитова… Сеитов… Стоп! Повтори, что ты там сказал насчет координат дома?
– Дом или вилла… На побережье. Как говорила секретарша, они там раз или два были вместе с шефом. И она не уверена, что Сеитов сейчас там. И мне кажется…
– Когда кажется – крестись!
Меня пробил озноб – неужели?..
– Ты хочешь сказать?..
– Именно. Который час? – спросил я, забыв, что и мои часы тикают.
– Без двадцати семь.
– Авось, успеем… Объяви общий сбор!
– Есть!
– И предупреди Кончака, пусть и своих орлов подтянет туда же, на всякий случай. Бронежилеты у всех имеются?
– Так точно. А в микроавтобусе весь наш джентльменский набор: автоматы, гранаты со слезоточивым газом, штурмовые лестницы…
– Ты что, сбрендил?! Вдруг полиция накроет?
– Обижаешь, старлей. Оружие спрятано в тайниках. Мы их майстрячили собственными силами почти неделю. Зато сейчас попробуй визуально определи, где эти загашники.
– Ладно, верю. А теперь – давай, давай, поторапливайся! У них встреча назначена на восемь.
Господи, если ты есть!..
Вилла не понравилась мне с первого взгляда. Она больше смахивала на крепость, нежели на сооружение, предназначенное для отдыха и веселого времяпрепровождения.
Наш наблюдатель, забравшийся на скалу, возвышающуюся над местностью, докладывал по рации, что во дворе виллы полно охраны и есть сторожевые псы. Не было печали…
– Что будем делать? – спросил озадаченный Акула.
– Телефонный кабель перерезали?
– В первую голову.
– Берем штурмом. Иного варианта я не вижу. У нас нет времени даже разведать окрестности как следует, не говоря уже о самой территории виллы. Это плохо, но, еще раз повторюсь, другого выхода у нас нет.
– Лады. Работаем с зачисткой?
– Ты что, вольтанулся? А если о Сеитове здесь сном-духом не ведают? Пули применять только парализующие. Берите мастерством и внезапностью.
– Ну, а если?..
– Если станет совсем горячо, вот тогда и подумаем.
– Значит, брать и боекомплект?
– Дурацкие вопросы! – рассердился я, хотя и видел, что Акула немного мандражирует. Конечно, это была его первая схватка подобного рода "на холоде". – Пять минут на подготовку! Рассредоточение – еще пять минут. Сверим часы…
Мы взлетели на забор с поразительной синхронностью. Еще миг – и во дворе виллы закипела рукопашная. Я оставался в тылу – у меня была совсем иная задача.
Внезапность и впрямь на первых порах нам помогла. Многие охранники были просто ошеломлены и почти не оказали сопротивления.
И только небольшая группка парней славянской наружности вступила в бой с испугавшей меня сноровкой и слаженностью. Неужели "торпеды" Сеитова?
С одной стороны, это открытие было радостным (похоже, их шеф и впрямь на вилле), а с другой – ошеломляюще неприятным: кто встречался с "торпедами" в схватке, тот меня поймет…
"Торпеды" – если и впрямь это были они – успели забаррикадироваться в здании. "Волкодавы" Акулы, уложив охрану хозяина виллы, попрятались в укрытиях. Шла нервная перестрелка, почти беззвучная – у всех было оружие с глушителями, – но от этого не менее опасная.
И тут я заметил балкон. Главное, к нему можно было подобраться без особых осложнений, так как в той стороне росли деревья, за которыми можно спрятаться.
Я не медлил ни секунды – условными жестами подозвав к себе двоих "волкодавов", ринулся короткими перебежками в сторону заветной цели.
Похоже, меня даже не заметили, так как мои маневры скрывали декоративные кусты. Подобравшись вплотную к стене виллы и став между двух окон, я мигнул ребятам, и опытные "волкодавы" поняли меня без слов.
Они тут же соорудили "лестницу" из своих тел, а я, как обезьяна, мигом забрался наверх.
Увиденное через стеклянные раздвижные двери сразило меня наповал: в комнате, похожей на бар, находились пять человек, трое из них валялись на полу, а двое стояли друг против друга и, похоже, мирно беседовали; и в одном из них я узнал Сеитова.
Но самым неприятным было то, что лежащие на полу, скорее всего, мертвы. А среди них я узрел Толоконника и Муху.
Моб твою ять! Вот это финал… Кто их угрохал? Неужто парень в маске "ниндзя", что разговаривал с Сеитовым? Он явно был не из наших. Тогда кто? И что ему здесь нужно?
Вопросы роились в голове, как мухи на помойке. Но у меня не было времени находить на них ответы. Я просто обязан был спасти хотя бы Сеитова, последнюю свою надежду, – вдруг Толоконник успел сообщить ему номера секретных счетов?
Мне показалось, что человек в маске поворачивается в мою сторону, и я, не теряя времени на то, чтобы открыть двери – чревато, – и прикрыв голову скрещенными руками, со всего маху обрушился на стекло и, кувыркаясь, вкатился в комнату.
При моем появлении Сеитов как-то странно посмотрел на нас обоих – на меня и человека в маске, – а затем вдруг схватился за сердце и неловко завалился на диван.
– Слышь, кореш, ты кто? – Вопрос был нелепым, и задал я его почему-то на родном языке.
Загадочный тип промолчал. Он стоял с расслабленной грацией, демонстрирующей, что ему хорошо известны каноны рукопашного боя.
– За что ты их?.. – Я кивком указал на лежащих, стараясь быть миролюбивым – парень был не вооружен, за исключением кусаригамы; но что значит это древнее оружие против пистолета?
Он снова ответил молчанием. Однако я заметил сквозь прорези в маске, как остро сверкнули его глаза.
Как много пришлось видеть таких глаз! Я почему-то сразу уверился, что этот незнакомец опаснее разъяренной кобры.
Может, пристрелить его сразу, без базара?
– Давай разойдемся мирно, – все-таки продолжил я свой нелепый в подобных случаях монолог – чтото в этой странной ситуации с тремя трупами (а Муха точно отдал концы – у него был размозжен череп) меня смущало. – Поделимся по-братски – хватит тебе и троих, – кивнул я в сторону лежащих. – А мне нужен тот козел, что на диване. Идет?
– Нет…
Он наконец заговорил! Неужто еще один "борзой" от конкурирующего отдела? Свят, свят…
– Послушай, брат, клянусь, он мне нужен позарез. Я с ним побеседую, а потом забирай его со всеми потрохами.
– Ты не оставишь его в живых.
Час от часу не легче! Он что, мысли мои читает?! Конечно, такие секреты, какими уже, возможно, владеет Сеитов с подачи Малыша, могут надежно храниться только в могиле. И ни один ликвидатор по правилам не оставит в живых ни "объект", ни свидетелей…
– Ты меня достал. – Я поднял пистолет и нацелил ему в грудь.
– Свали, пока я добр.
Странно, однако мои действия не произвели на него ни малейшего впечатления. Будто я держал в руках не "дуру" приличного калибра, а детский пугач. Он что, чокнутый? Или очень хладнокровный?
Но если уж совсем быть честным, то в глубине души я был удивлен до крайности: я не мог нажать на спусковой крючок, хотя следовало бы; чай, не в бирюльки играем, да и время поджимало. Что это со мной?
Все, Волкодав, работай! Прострели ему ногу, чтобы обездвижить, если слабо пустить пулю в лоб – и все дела. Моралист хренов. Нашел время разбираться в своих ощущениях…
Момент, когда взлетела цепь кусаригамы, я просто не уловил. Пистолет выпорхнул из моей руки, как бойкий воробей, не оставивший даже перышка. Мать твою!.. Вот это он меня уел…
– Ое-ей, шустер, курилка… – криво осклабился я и в гневе ударил его, как умел, ногой.
А умел я неплохо. Очень даже неплохо: был среди курсантов лучшим, а затем и в тренировочных схватках с офицерами отдела задних не пас.
Но сейчас я, со своим "коронным" ударом, попал в дырку от бублика. Как это случилось?! Ну не мог, не мог я промахнуться! Дистанция, стойка, позиция… все преимущества были на моей стороне.
Ан нет – грозный Волкодав оплошал, как какой-то недоучка, уволенный из спецназа по профнепригодности.
Сгруппировавшись, я перекатом ушел в сторону и снова встал на ноги. Я постарался успокоиться – противник был очень серьезен, хватит икру метать и строить из себя козырного…
Господи, зачем я ввязался в эту операцию?! И вообще – что за проклятую профессию себе выбрал? Сидел бы сейчас где-нибудь в нашей провинции, капусту выращивал, самогончик с дружками хряпал, баб щупал… Малина… Живи – не хочу.
Дурак ты, Левада. И лучше бы ты до сих пор торчал в "карцере" на хазе Толоконника и предавался радужным мечтаниям. Трижды дурак…
Драться с этим парнем было все равно, что сражаться с тенью. Казалось, он даже не сдвигался с места, и тем не менее, я не только не мог ударить его, но даже коснуться.
Происходящее постепенно стало напоминать дурной сон, кошмар, который мне часто снился в детстве: ты понимаешь, что это всего лишь иллюзия, сновидение, и все равно отчаянно барахтаешься, пытаясь отмахнуться от страшного чудища, а оно наступает на тебя, протягивает свои лапищи… Бр-р-р!
А ведь он меня так и не ударил по-настоящему. Так, легкие шлепки, когда я проскакивал мимо него, – для ускорения полета, чтобы охладить мой пыл. Сукин сын! Он просто издевался надо мной!
И все-таки я каким-то чудом произвел болевой захват его левой руки. Наверное, из-за внезапно раздавшегося грохота: парень чуток замешкался – где-то внутри виллы громыхнули гранаты с магниевой начинкой для ослепления противника и запахло слезоточивым газом; похоже, Акула решил "торпед" выкурить.
Парень рванулся в сторону, сбивая меня по ходу коварной подсечкой, но уже было поздно, и мы оба покатились по полу, тиская друг друга так, что кости трещали. При этом я сорвал его маску, и она отлетела в сторону.
Его лицо меня сразило наповал. Нет, не может быть! Глазам своим не верю!
Я поневоле ослабил захват и тут же получил страшный по силе удар в грудь. Не будь я так хорошо тренирован, мои ребра превратились бы в труху.
Я охнул и откатился в сторону. Но ни молвить что-либо, ни подняться на ноги не успел – он бросился на меня, как тигр, и…
И тут раздался дикий вопль:
– Е-е-ерш!!!
Я с трудом узнал голос – это кричал Акула.
Киллер
Этот дылда начал меня раздражать. Сначала, когда он заговорил, я несколько опешил. Во-первых, он оказался русским, а во-вторых, тембр его голоса вдруг показался мне настолько знакомым, что я физически почувствовал, как нечто проскользнуло в мою душу и стало разогревать ее заледеневшую оболочку.
Кто он? Может, из прежней жизни?
Узнать его – и вообще увидеть лицо – я никак не мог: на нем, как и на мне, была маска, натянутая до подбородка черная лыжная шапочка с отверстиями для глаз и рта.
Но то, что он не пустил сразу в ход оружие и попытался со мной договориться мирно, повлияло на меня дезорганизующе.
Я дрался – если элементарные приемы хэсюэ-гун, так называемую "раскачку", можно назвать дракой – не то чтобы вполсилы, или небрежно, а как-то отстранено, будто это был не я.
Что-то не давало мне включить воображаемый накопитель биоэнергии ци, чтобы одним ударом уложить отдыхать этого крепкого и неплохо подготовленного бойца.
Нет, я не хотел его убивать. Ни в коем случае! Даже не видя его лица, я чувствовал к нему что-то похожее на симпатию. С какой стати?
Но в конце концов мое терпение истощилось. Уходя от его наскоков, я пытался дать понять ему, что гораздо больше смыслю в боевых искусствах, нежели он, а потому готов отпустить его на все четыре стороны.