Риштон уверял, что опасается сам отвозить деньги жене – и в то же время поручал мне сделать это в битком набитом ресторане. Мне не хватало только мигающего неонового знака, или куртки с надписью "посредник" на спине.
– Сколько в этом конверте, мистер Риштон? – спросил я.
– Десять штук, сын мой, – ответил он из-за облака дыма. – Вы знаете, я вам действительно доверяю. А скажите, Дейв, что именно не нравится во мне вашей матери? – Он снова выглядел смущенно.
Я сделал честное лицо.
– Я просто пошутил, Саймон. Она обожает ваши передачи, никогда их не пропускает.
Его черты просветлели. Я не сомневался, что он искренне мне поверил.
Он снова заговорил, гораздо более уверенным тоном, уже не крича. Казалось, он хочет выговориться.
– Дело в том, что… На "Альгамбре" сейчас неважные дела… – Он сделал очень долгую паузу, и я уже решил, что Люси Лонгстафф вчера нанесла своей сопернице тяжкие телесные повреждения. – Прежняя администрация, в которой я играл одну из ключевых ролей, немножко зарвалась – и просчиталась… Слишком много мрамора… слишком много стекла… Словом, промотались, а кончили тем, что решили распрощаться с вашим покорным слугой, не сказав ему спасибо и не назначив персональной пенсии.
Он вдруг стукнул кулаком по столу так, что чашки зазвенели, а зрители отвернулись, чтобы не стать соучастниками какой-нибудь некрасивой сцены.
– Черт возьми! Я сделал эту студию из ничего, вот этими руками! – Он опять заговорил в полный голос. – Вы не представляете себе, каких трудов это стоило в первые годы! Но некоторые из моих оппонентов, особенно один, имеют хорошие связи в государственных структурах… – Его лицо побагровело. – Не Тревоз, этот просто клерк, козявка. Я говорю о другом… Господи, они просто мечтают потопить "Следеридж-Пит"!
Новая пауза означала, вероятно, что я должен оправиться от потрясения. Я ничего не ответил, и он продолжал:
– Простите… Я отклоняюсь от темы… Есть люди, не очень далекие от желтой прессы, которые были бы счастливы заплатить Глории за подробности наших любовных отношений и разнести их по газетным киоскам… Поэтому я хочу, чтобы вы передали ей эти деньги и дали бы ей понять, что это только символическая помощь… что она получит гораздо больше, если будет умницей, но если она начнет болтать… Пусть ее содержит национальная пресса, а за мой счет она жить в Престбери не будет! Вы меня поняли?
– Успокойтесь, Саймон! Вы доведете себя до инфаркта. – Он выглядел почти невменяемым.
Я не поверил ни одному его слову. Что нового могли напечатать о Риштоне газеты? Чего еще не было о нем написано? Если он отправляет Глории десять тысяч через посредника, которого в первый раз видит, – значит, у Глории есть на него что-то очень серьезное.
– Вы не против вернуться на такси? – спросил он, когда мы шли к машине. – Все эти разговоры о сексе… Хочу заглянуть в одно местечко, немного освежиться, перед тем как возвращаться на работу. Не составите мне компанию?
Я коротко попрощался, отказавшись от его любезного предложения, и с радостью отправился искать такси. Он рванул со стоянки с такой скоростью, что я подумал: если он будет продолжать в том же духе, то кончит в доке, под тридцатью футами грязной воды. Однако он притормозил, помахал мне рукой с поблескивающим кольцом и, устремившись в сторону магистрали, скрылся в тумане.
5
Манчестер. Четверг, после полудня.
Стоя в тумане на набережной, я дрожал – не от холода, хотя в самом деле погода стояла нежаркая, – но от ощущения, что попытки удержать на плаву "Пимпернел инвестигейшнз лтд." уводят меня в несколько сомнительном направлении.
Несмотря на промозглый ветер, я не стал брать такси и двинулся пешком в сторону Трэффорд-бара, чтобы сесть на трамвай в сторону центра (довольно смелое решение, если учесть количество наличности в моих карманах). Настроение по сравнению со вчерашним немного улучшилось. Нужно было спокойно подумать. Развязность Риштона возмутила во мне впитанное с молоком матери пуританство, – и тем не менее к чувству отвращения примешивалось что-то вроде восхищения. Этот человек умел выжимать сок из каждого момента жизни – и кое-чего достиг. Ведущий нескольких телепередач, богатый и знаменитый. Человек, которого узнают в лицо, где бы он ни появился. Четыре жены, плюс любовницы, плюс проститутки: секс был необходим ему в огромных количествах. Не очень разборчив, но впечатляюще вынослив. Если он чего-то хотел – желание должно было исполняться немедленно, и никто не мог встать на его пути. Я задумался о собственной сексуальной жизни. Вчерашняя встреча с Делиз была краткой, почти мимолетной.
Скоро я понял, что выбрал плохое время и место для прогулки. Жители квартала, возвращавшиеся домой на машинах, бросали подозрительные взгляды на чужака, спешащего мимо доков. Видно было, что приличная публика перемещается здесь только на колесах. Уличная сырость быстро вытеснила тепло, впитанное с коньяком Риштона. Я перешел на бег. Ветер злобно подталкивал меня в спину.
Джей и его приятель так погрузились в компьютер, что почти не заметили моего появления. Я прошел в свою комнату и наградил себя за пробежку рюмкой скотч-виски.
В дверь заглянул Джей.
– Эта тачка была просто класс. Почему бы вам не обменять на нее свой "ниссан"?
– "Синяя птица" меня вполне устраивает, Джей. Ты, кстати, поставил ее на место?
– За кого вы меня принимаете? Ваша машина в большей безопасности, чем около вашего дома в Чорлтоне, – похвастался он.
Я не стал возражать.
– Ну хорошо, хорошо, я только спросил. А все же кто такой этот Либерти? Я знаю, что сейчас Рождество, но раньше ты как будто не имел привычки приводить к нам посторонних.
– Это долго объяснять, босс…
– Я никуда не тороплюсь.
Джей повращал полусжатыми кулаками, как делал всегда, когда чувствовал замешательство. Вероятно, это означало, что он предпочел бы избежать подробных расспросов, но мне хотелось выяснить истинное положение дел. В конце концов, детектив я или нет? Да, я вынужден был терпеть наглый стиль поведения Риштона, но тот оплачивал мой ипотечный кредит и поддерживал фирму. Джей ничего подобного не делал.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Мальчишка в довольно сложном положении, босс. Я говорил вам, что он глухой? Но при этом он чертовски умен, потрясающе читает по губам. Больше того, он может угадать, что люди говорят, по их движениям, даже когда он не видит губ. Просто феномен! Может понять разговор за сотню ярдов!
– И чем же это ему грозит?
– Ему собираются открутить голову. Он начал прогуливать школу, таскается по улице со всякой шпаной, часто не ночует дома. Мать заявила в полицию, но когда его поймали и привели домой, он рассказал об очень интересном разговоре, который услышал – то есть, получается, увидел – на улице. Копы им очень заинтересовались. Одному социальному работнику поручили наблюдать за ним, но сейчас он в отпуске – да и вообще ему не под силу держать Либерти в узде!
Я рассмеялся.
– Я совершенно серьезно, босс! Если эта уличная банда поймет, что Либерти грозит им неприятностями, они могут просто пристрелить его.
– Все это очень интересно, Джей, но при чем тут ты? – Я начинал заводиться. Моя маленькая фирма уже внесла изрядный вклад в воспитание молодежи, приняв на работу Джея Андерсона, а он собирался навязать на мою голову еще одну жертву социальной несправедливости. Впрочем, подумал я, это, видимо, закон: подобрал одного пассажира, и скоро весь автобус уже трещит по швам. Делиз меня предупреждала.
Джей был озадачен, почувствовав напряжение. Он снова посмотрел на свои руки, крутанул запястьями и мрачно улыбнулся.
– Он мой родственник, босс, – признался он. – Когда отец вышел после первой отсидки, мать его не приняла. Тогда он сошелся с одной белой девушкой из Глазго. Она родила Либерти. Мать думает, что его назвали Либерти – "свобода"– назло ей.
– Значит, он твой единокровный брат?
– Выходит, что так, – угрюмо отозвался Джей.
– Так да или нет? – настаивал я.
– Да, и мне поручили за ним присматривать.
– С какой стати? Для этого есть социальная служба.
Джей явно не соглашался.
– У них ничего не выйдет. Они не заставят его ходить в школу. Он не желает знать ничего, кроме компьютера и своих барабанов. Мне все равно придется вмешиваться.
– А Ловена ничем не может помочь? – спросил я. Мать Джея Ловена Андерсон была опорой местной общины.
– Нет, она его на порог не пускает. Говорит, это мои отношения с отцом, а вы ведь знаете, что он отбывает пожизненный срок в специальном отделении "Барлинни".
Возня с десятилетним пацаном, несомненно, плохо вписывалась в пижонский стиль жизни Джея. Удивляло меня и отношение Ловены. Я знал ее как очень отзывчивую женщину – хотя в данном случае ее, вероятно, можно было понять. Она одна, без мужа вырастила троих детей и, конечно, не обязана была следить еще и за беспризорным отпрыском отца Джея. Тем более что его мать жива и здорова.
Взглянув еще раз на смущенное лицо Джея, я смягчился и, повинуясь какому-то непонятному импульсу, выдал ему 50 фунтов.
– Отвези Либерти на аттракционы – в "Лазерквест" или боулинг. Скажи, что это мой подарок к Рождеству и что поход повторится, если он обещает тебе больше не болтаться по улицам. Возьми машину. На обратном пути завези его домой и возвращайся к пяти часам. И не забудь заполнить бак.
Лицо Джея просветлело.
– Есть, босс! Все будет в лучшем виде!
Не знаю, что сказали бы педагоги о моих методах воспитания, но, кажется, я поступил лучше, чем если бы просто выгнал мальчишку взашей. Деньги можно будет записать на счет Риштона, в графу накладных расходов.
Когда Джей ушел, я положил ноги на стол и задремал, читая учебник судебной медицины. Я еще не брался за дело Мэри Вуд, но за два дня до Рождества это вряд ли имело смысл.
Разбудил меня звонок Кэт Хэдлам. Она говорила очень деловито:
– Хочу поблагодарить вас за возврат машины, но звоню не только за этим. Здесь кое-что произошло, и мне необходимо с вами встретиться. Вы могли бы приехать на "Альгамбру"?
Я всегда знал, что спать на работе вредно, и теперь усиленно старался собраться с мыслями.
Если они с Риштоном собираются отменить мою поездку к Глории в Престбери – прекрасно. В любом случае они должны будут заплатить мне за сегодняшний день.
– Сейчас начало пятого, мисс Хэдлам, а ровно в пять я собираюсь выехать в Престбери. Боюсь, что к вам я не успеваю. Вы не можете объяснить мне суть дела по телефону?
– Я хочу поговорить с вами как раз о поездке в Престбери. Глория уходит с работы только в половине шестого, так что времени у вас предостаточно. Мне необходимо обсудить с вами кое-что очень важное. – Тон ее сделался резче, и мне это не понравилось.
– Если вы хотите отменить нашу сделку – пожалуйста, – сказал я. – Я могу положить десять тысяч в пломбированный контейнер и отослать его с курьером. Вы получите деньги через полчаса.
Когда я произнес "десять тысяч", в трубке послышался сдавленный стон, но Хэдлам быстро взяла себя в руки.
– В таком случае нам тем более необходимо поговорить… если только вы соизволите не горячиться. Дело в том, что мне нужно обсудить все с Саймоном – но непременно в вашем присутствии. Не волнуйтесь, я оплачу ваше время, только, пожалуйста, приезжайте, мистер Кьюнан…
Отказать ей я не мог и снова вышел в холодную зимнюю мглу. Перед выездом я позвонил из машины Джею и велел ему ждать меня у входа в "Альгамбру" сразу после пяти часов.
Скоро передо мной замаячило здание "Альгамбры" с его темными дверными проемами, мрачными навесами, причудливыми арками и кривой крышей – зрелище в сумерках еще более зловещее, чем днем. Против обыкновения, здесь было пустынно. Когда я прибыл на место вчерашней унизительной сцены, мой враг Пултер дежурил у входа один.
Взгляд его был холоден, как зимний вечер.
– Поднимайтесь в кабинет мисс Хэдлам. Она ждет вас. Вы знаете, как пройти, – резко отчеканил он.
Дорогу я и в самом деле нашел без труда, ориентируясь по кричащим картинам на стенах. Студия пустовала.
В кабинете у Хэдлам я застал только ее и Риштона. Маленькая фигурка знаменитого ведущего, вдавленная в подушки низкого дивана, напоминала манекен или причуду модного скульптора. Хэдлам сидела за своим столом. В воздухе висело напряжение, оба молчали. Хэдлам предложила мне сесть на низкое кресло напротив Риштона, но, взглянув на его лицо, я счел благоразумным отказаться.
В углу стоял стул – стальная конструкция в форме радара с натянутым на нее кожаным сиденьем. Когда я опустился на него, радар жалобно заскрипел, но выдержал. Теперь я оказался на одной высоте с Кэт Хэдлам, а Риштон сидел напротив нас почти на полу.
– Мы говорили о том, действительно ли вам стоит отправляться к Глории, – нерешительно начала Хэдлам.
– Об этом говорила ты!– вскричал Риштон. – Я не собирался ничего менять!
Зная взгляды Риштона на вмешательство женщин в его планы, я начинал сомневаться, что сидящую за столом даму ждет роль его спутницы. В лучшем случае ей светило сохранить место в резервном подразделении. До сих пор в общении с этой парой я вел себя как кроткая овечка. Вчера вечером разговор взяла на себя Делиз, сегодня за ланчем я лишь слушал Риштона. Мне это надоело.
Я встал, вынул из кармана конверт с десятью тысячами и бросил его Риштону на колени.
– Я ухожу. Если вы о чем-нибудь договоритесь и я по-прежнему буду вам нужен – позвоните мне после Нового года.
Риштон вскочил с дивана, как фокстерьер.
– Сядьте и слушайте! – рявкнул он. – Мы принимаем важное решение! – Лицо его побагровело, черные глаза сверкали. Я испугался, что он вот-вот превратится в облако пара и на ковре останутся только его элегантные кожаные туфли.
Было удивительно, что после такого напряженного ланча и визита в бордель он вообще держится на ногах, но мне довелось наблюдать фонтан энергии Риштона в действии. Он с трудом сдерживал свою ярость.
– Кэт волнуется, что если мы пошлем к Глории незнакомого ей человека, то она может неверно нас понять. Может подумать, что мы принимаем жесткие меры. Я сказал ей, что ваш приезд, напротив, успокоит Глорию, но Кэт сомневается…
– Да, я сомневаюсь. Прежде всего, я не понимаю, как ты можешь давать Глории десять тысяч после твоих неприятностей с "Ллойдом"! – перебила его Кэт.
– Когда я подарил тебе на день рождения "мазду", ты не возражала, – огрызнулся он.
– Это было до того, как твой синдикат рухнул, и до того, как Тревоз и ты знаешь кто еще начали вставлять тебе палки в колеса.
– Прекрасно! Давай заплатим ей меньше, только не обвиняй меня, когда начнешь читать в прессе занимательные подробности о своей жизни в разделе "Светские новости". – Вскрыв конверт, он начал отсчитывать 50-фунтовые купюры. – Вот пять тысяч. – Он протянул мне пачку.
Я взял деньги и с минуту посидел молча. Потом вынул из кармана бланк договора и начал писать расписку, удостоверяющую, что я взял у Риштона деньги для выполнения его поручения.
– Нет, нет, – запротестовал он и оттолкнул протянутую мной бумагу. – Я вам все объяснил сегодня в ресторане. Мы вам доверяем и хотим, чтобы все происходящее осталось между нами.
Глядя на этого маленького противного крикуна, я внезапно понял, откуда взялись морщины под глазами у Кэт Хэдлам. Риштон высасывал из нее все жизненные силы.
Снова засуетившись, он поднял трубку телефона и начал набирать номер.
– До половины шестого она на работе. Я предупрежу ее, что вы приедете.
Пока он разговаривал, Хэдлам встала и налила мне чашку кофе из электрической кофеварки. Слушая, как замысловато Риштон описывает Глории свои планы, она улыбнулась и подняла брови. На ней была бирюзового цвета юбка с оборками, украшенная национальным орнаментом, простая белая блузка и грубоватого фасона туфли. Походы по магазинам вместе с Делиз научили меня разбираться в современной дамской моде.
Пожалуй, в ней был какой-то своеобразный шарм.
Мне даже начинала нравиться ее необычная манера складывать губы – каждый раз по-разному. Она достала из ящика стола пачку сигарет "Кэмел" и предложила мне. Я отказался, а она закурила. Риштон, казалось, запутался в собственных словоплетениях, но в конце концов все же завершил переговоры.
– Все в порядке, – объявил он. – Вас ждут.
– А мне действительно необходимо ехать в Престбери? – спросил я. – Я мог бы встретить ее после работы.
– Вы знаете, есть еще одна просьба. Мы хотели бы, чтобы вы опытным глазом осмотрели дом. Ваш друг Тед Блейк уверяет, что вы настоящий профессионал… Мы полагаем, что если Глория нашла себе… способ утешиться… Вы понимаете? Если она живет не одна, то вы без труда это определите и расскажете нам. Это имеет существенное значение для состояния моего банковского счета, особенно теперь, когда у меня возникли трудности и я не в силах содержать всех моих женщин на том уровне, к которому они привыкли.
Он выразился более чем ясно. Я кивнул.
– Что-нибудь еще?
Он испытующе посмотрел на меня.
– Самое последнее. Назовем это рождественским подарком. Глория передаст вам одну папку… Не открывайте ее, просто привезите мне сегодня же вечером. Я буду здесь. Позвоните снизу, когда приедете, и я сразу спущусь.
Произнося это, он смотрел на меня в упор, а его голос звучал так же отрывисто, как при нашей первой встрече. Из этого я заключил, что "самое последнее" на самом деле было первейшим, и понимающе улыбнулся. Он доверял мне 5000 фунтов, и это обязывало меня к взаимности.
– Ну, теперь вроде бы все. Если все согласны, – заключил он, протягивая мне руку.
– Минуточку, мистер Кьюнан, – торопливо вставила Кэт. – Саймон, как всегда, упустил кое-какие детали. Я не хочу показаться неделикатной, но мы обратились именно к вам потому, что у вас репутация человека, который умеет держать язык за зубами. Если Глория обратится к газетчикам и заявит, будто мы подослали к ней головореза, чтобы напугать ее, вы должны будете молчать. Мы станем отрицать, что встречались с вами. Вы понимаете?
Я понимал. Эта сделка вполне стоила тех денег, которые они мне обещали. Я снова кивнул в знак согласия.
Встав наконец с ультрасовременного стула, я пожал им обоим руки и вышел в пустой коридор. Проходя мимо мрачного Пултера, я поинтересовался, почему в такое раннее время – без двадцати шесть – в студии никого нет.
– Сегодня вечеринка для сотрудников. Пока все разъехались по домам, – процедил он. – В здании никого не осталось, кроме вас и ваших друзей.
Джей сидел за рулем "блуберда" в наушниках и яростно жевал жвачку. Я сел рядом с ним, и он стал выворачивать на запруженную машинами улицу.
– Вы не очень-то торопились, босс. Я тут извивался, как уж на сковородке, – эти охранники на стоянке так и норовят налепить штраф, – проворчал Джей.
– Ты отделался от мальчишки? – спросил я, не обращая внимания на его недовольство. Мне не хотелось, чтобы у него вошло в привычку думать, что я должен отчитываться перед ним в своих действиях.
– Ага, – буркнул он и встряхнул головой, одним движением поправляя наушники и перекатывая жвачку во рту.
Не успел я пристегнуться, как зазвонил мобильный.
– Как ты? – поинтересовалась Делиз, словно продолжая начатый разговор. – Отдохнул?