- Черт знает что! - ворчливо произнес Абрамцев. - Прямо-таки собачьи свадьбы какие-то… У одной муж недавно погиб, у другого вроде бы подруга есть… А все туда же!
Он налил себе в бокал коньяку и одним махом проглотил его.
- Павел Николаевич, вы у нас, кажется, специалист по электронике? - неожиданно спросила Лариса.
- Да, а что? - удивился Абрамцев.
- Пока ничего, но, возможно, ваши способности пригодятся.
- О чем вы?
- Дайте мне подумать, потом я вам обо всем скажу.
- И все же…
- Я не люблю говорить прежде, чем это нужно, - отрезала Лариса. - Ешьте лучше суфле. Вы же говорили, что вам очень понравилось.
Абрамцев пожал плечами и уткнулся в тарелку. После того как обед закончился, он еще долго смущенно мялся, хотя чувствовалось, что он хочет перейти к новой стадии отношений с Ларисой, но не знает, как это сделать. Теперь ей было понятно, почему его постоянно воспринимают как мужчину-друга.
Лариса сама была не против того, чтобы между ними возникло нечто большее, чем дружба. И решила помочь ему в этом. Она подсела к нему сама и легонько провела рукой по пуговицам его рубашки. Он поднял на нее удивленные глаза.
- Ты меня боишься? - спросила Лариса, переходя на "ты" и ломая тем самым барьер между ними.
- Нисколько… Просто ситуация такая немного непонятная, - смутился он.
И, ободренный поощряющим взглядом Ларисы, позволил своим рукам заскользить по ее блузке.
Все шло к тому, что ситуация из непонятной превратится в предельно ясную, однако этому воспрепятствовал телефонный звонок. Он раздался в тот момент, когда Абрамцев, преодолев наконец свои комплексы, взял Ларису за руку.
Как только прозвенела телефонная трель, Лариса вздохнула, секунду подумала и все же нажала на кнопку "On".
- Алло, вас слушают.
- Товарищ директор, у меня для вас важное сообщение, - затараторил голос в трубке.
И хотя звонившая не представилась, Лариса и так ее узнала по этому ненормальному, на ее взгляд, обращению к ней. На проводе была Ольга Ардабацкая.
- Можно я к вам приеду?
- Можно, только лучше не домой, а в ресторан, - вздохнула Лариса. - Я буду там через час.
Она повесила трубку и застыла в раздумье. Абрамцев тихо спросил:
- Что случилось?
- Пока не знаю, узнаю через час, - ответила Лариса. - Собираемся, я отвезу сначала вас, потом поеду на работу.
Абрамцев тяжело вздохнул и произнес сакраментальную фразу: "Эх, жизнь моя, иль ты приснилась мне?" Видимо, он был большим поклонником великого русского поэта Есенина, поскольку цитировал эту фразу постоянно, когда в жизни у него случались различного рода казусы…
…Ардабацкая влетела в кабинет Ларисы, как всегда, озабоченная и даже взъерошенная и с порога затараторила:
- Арина снова в опасности! Она получила угрожающее письмо!
Сидевший в это время в кабинете Котовой администратор ресторана Городов, человек угрюмый и скептически настроенный, воззрился на нее как на чудо природы. Лариса сделала ему знак, чтобы он ушел. Он повиновался, старательно обходя по пути Ардабацкую.
- Что за угрожающие письма, Оля? От кого? - спокойно спросила Лариса, когда Ардабацкая присела рядом с ней и закурила.
- От Лохмана, конечно же… Они снова поссорились, потому что она… Ну, короче, снова не дала ему.
- Веская причина, - съехидничала Лариса. - И что же пишет наш сексуально озабоченный приятель?
- Вот, полюбуйтесь! - Ардабацкая вытащила из кармана джинсов листок, на котором был отпечатан текст.
"Арина Васильевна! Неужели вы до сих пор не поняли, что я не собираюсь с вами общаться на ваших условиях? Неужели вы считаете, что я буду терпеть эту абсурдную ситуацию? Короче, между нами все кончено! А если вы еще раз явитесь ко мне и будете снова морочить мне голову вашей идиотской концепцией женско-мужской дружбы, которой нет и быть не может, я спущу вас с лестницы! А если и это не возымеет действия, то приму более крутые меры. Как вы знаете, я не бросаю слов на ветер… Вы в этом имели возможность убедиться в последнее время два раза".
- Два раза! Представляете - два раза! Он практически признается в том, что изнасиловал ее и взорвал Фомина! - возбужденно выкрикнула Ардабацкая.
- Ну, насчет первого я уже слышала от самой Арины - она призналась в том, что сама изнасиловала несчастного Лохмана. А насчет второго - из этого письма абсолютно не ясно, что речь идет о взрыве.
Лариса скептически посмотрела на Ардабацкую.
- Кроме того, кто вам сказал, что письмо от Лохмана? Подписи, по-моему, здесь нет.
- А кто же еще? Кто еще мог написать такое?
- Не знаю, - честно ответила Лариса. - Но обязательно выясню.
- Черт, и, как назло, Валерьяновны нет в городе, - всплеснула руками Ардабацкая.
- А где она?
- Уехала позавчера на недельку в Сочи, отдохнуть от всего, что на нее здесь навалилось. Пускай развеется, бедная… - Ардабацкая картинно вздохнула. - И нам с Ариной лучше. Я вот кавалера себе завела - без Валерьяновны могу привести его к себе и спокойно пожить… А то при ней вообще невозможна никакая личная жизнь.
- Она что, такая строгая? Держит вас в ежовых рукавицах нравственности? - удивилась Лариса.
- Да, - еще раз вздохнула Ольга. - Она же у нас главная, платит за квартиру, против нее не попрешь.
- Оля, а почему, кстати сказать, она не купит себе свою квартиру? - неожиданно спросила Лариса. - При ее-то доходах она могла позволить себе это сделать… А получается, что развела, грубо говоря, шалман, живет с подругами вместо того, чтобы построить свой дом.
- А нам так веселее… - с вызовом ответила Ольга.
- Куда уж веселее, - съехидничала Лариса, показав глазами на записку от Лохмана. - Как, кстати, на это все среагировала сама Арина?
- Да вы знаете, спокойно как-то, - растерянно отозвалась Ольга. - А я вот спокойно не могу, меня всю дрожь исколотила!
- Ты не беспокойся, лучше выпей и поешь, - тоном доброй мамы сказала Лариса. - Я сейчас организую.
- Это я всегда пожалуйста, - с радостью согласилась Ардабацкая.
- Вот и отлично.
Лариса нажала на кнопку селектора, и через минуту на пороге ее кабинета появился администратор Городов.
- Дмитрий Степанович, распорядись, пожалуйста, чтобы даме приготовили обед, и поставь бутылочку сухого вина.
- Лучше крепленого, товарищ директор! - Ардабацкая посмотрела на Ларису невинными глазами.
- Крепленого, - повторила Лариса просьбу Ольги для Городова. - И вообще дайте то, что она хочет. А я сейчас уезжаю по делам.
- Лариса Викторовна, мы же не закончили с вами наш разговор, - начал было Городов.
- Я же сказала - уезжаю по делам, - отрезала Лариса. - И вообще, по-моему, сейчас нет таких проблем, которые ты не в состоянии был бы решить самостоятельно.
Она набрала номер телефона Абрамцева и договорилась с ним о срочной встрече, потом встала из-за стола, открыла шкаф, надела шубу и вышла из кабинета. Спустя час они вместе с Павлом уже подъезжали к дому, где жила Екатерина Удальцова.
* * *
- Я вообще-то первый раз принимаю участие в таких сомнительных мероприятиях, - скептически произнес Абрамцев, когда Лариса остановила машину.
- Ничего особенного, это только поначалу страшно, а потом привыкаешь, - попыталась успокоить его Лариса. - Ты понял, что надо делать?
- Да… - угрюмо сказал Абрамцев, доставая с заднего сиденья "Вольво" пакет, в котором находилась бутылка водки и закуска. - Стремно все равно как-то. Витек, как бы там ни было, а мой друг…
- Борис тоже был твоим другом, - возразила Лариса. - И, по-моему, ты должен быть заинтересован в том, чтобы узнать, кто его убил.
- Да-а… - еще раз протянул Абрамцев, скорчил кислую физиономию и вылез из машины.
По свету в окнах они выяснили, что Удальцова находится дома, и, следовательно, не должно было быть никаких осложнений в осуществлении задуманного Ларисой плана. Ждала она, однако, довольно долго - где-то часа два с половиной.
Наконец на улице появился Абрамцев, который мрачно заявил:
- Путь свободен, можно начинать.
Лариса вместе с ним поднялась в квартиру Удальцовой. На кухне, которая, по словам импульсивной Кати, совсем недавно было заряжена отрицательной энергетикой, на столе стояла почти выпитая бутылка водки и была свалена куча снеди. Всего лишь вчера отмечали девять дней со дня смерти Фомина. Павел не смог вчера присутствовать, поэтому легко нашел предлог, чтобы посидеть с Удальцовой и почтить память ее мужа.
Однако он преследовал свои цели - во время трапезы он подлил в рюмку хозяйки дома снотворное. Оно подействовало через два часа, и к моменту появления в квартире Ларисы Катя спала в гостиной на диване.
- Я сам отнес ее туда, - сказал Абрамцев. - Вообще она очень сильно нервничала, было видно, что ее что-то очень тревожит. Словно груз какой-то непосильный на душе лежит…
- Ты спрашивал ее про Лохмана?
- Да. Но она старательно обходила эту тему, даже запретила мне упоминать его имя.
- Никаких намеков на нежные отношения?
- Абсолютно. Наоборот - даже проскальзывало негативное отношение к персоне нашего друга.
- Ну, что ж… Я думаю, что после наших с вами, так сказать, оперативных мероприятий будет ясно, что происходит на самом деле. Пора начинать…
- Да, - вздохнул Абрамцев и раскрыл принесенный только что из машины Ларисы чемодан с различными приборами и инструментами.
Он стал раскладывать их на кухонном столе, с которого Лариса убрала остатки трапезы.
- Она долго будет спать? - настороженно спросил вдруг Абрамцев.
- Часов десять, - спокойно ответила Лариса. - Так что времени у нас более чем достаточно.
Павел снова вздохнул и включил прибор. Задача его заключалась в том, чтобы поставить в квартире Удальцовой жучки, с помощью которых можно было вести прослушивание всего, что здесь происходит. Как утверждал Абрамцев, с расстояния триста метров это было вполне возможно.
Павел выглядел хмурым и подавленным. Он методично вскрывал розетки, потом ставил туда маленькие металлические кругляшки, закручивал. Но было видно, что делает он это без особого энтузиазма.
- Мне кажется, что ты в чем-то разочарован… - осмелилась нарушить молчание Лариса.
- Скорее, в ком-то, - отозвался Абрамцев. - Хотя… Внутри Витька всегда бурлили какие-то демоны. По сути, он очень расхлябанный человек, нет в нем морального стержня.
- Ну не знаю. Мне кажется, что и Удальцова и Борисова также выглядят в этой истории не очень-то красиво.
- Я всегда догадывался, что у этих баб не все дома. Впрочем, Витька тянет к таким женщинам, - вздохнув, констатировал Абрамцев.
- Что касается психической патологии, то я бы выразилась так: здесь алкоголик шизофреником погоняет, - иронично заметила Лариса.
- Да, как говаривал незабвенный Мюллер из "Семнадцати мгновений весны", с непрофессионалами невозможно работать - нельзя предугадать, что они будут делать в следующий момент, - снова вздохнул Абрамцев.
- Если обладать кое-какой информацией, то все-таки можно, - возразила Лариса. - И ради этого мы здесь, и именно поэтому мы сейчас оставим здесь свои устройства и послушаем, о чем разговаривают Катя и Виктор. Ты, кстати, не в курсе, когда они встречаются?
- Это может произойти когда угодно, - подумав, ответил Абрамцев. - Витек в силу своей творческой профессии живет по гибкому графику, Катя, ссылаясь на потрясение после смерти мужа, тоже не особо обременяет себя служебными обязанностями.
- Нам остается только ждать.
- Да, - подтвердил Абрамцев, заканчивая возиться с жучками. - Все готово к употреблению.
- Прекрасно. Теперь гасим свет и тихо удаляемся.
Через пять минут они покинули квартиру Удальцовой и поехали каждый к себе домой. Назавтра они договорились встретиться утром у ее дома, чтобы начать прослушивание.
Глава 8
Ждать особо долго не пришлось. Лохман на своей "шестерке" подъехал к дому Кати в конце рабочего дня. Он оставил ее на стоянке близ аэропорта и, весело помахивая связкой ключей, прошел в подъезд. Лариса, сидевшая в салоне своего "Вольво" вместе с Абрамцевым, отметила его жизнерадостный вид. Выглядел он весьма франтовато - новое модное черное пальто, темные очки и короткая стрижка.
- Надо же, какой прикид, тоже мне, денди, - с ехидной ухмылкой прокомментировал Абрамцев.
В наушниках тем временем раздался звук открываемой двери и традиционные приветствия. Слышимость была почти идеальная, слова, произносимые в квартире, были слышны четко.
Действие, свидетелями которого стали Лариса и Абрамцев, происходило в комнате, куда Лохман и Удальцова удалились сразу же. Как обычно бывает в таких случаях, все началось с алкоголя. Сидевшие в комнате перебрасывались мало что значащами фразами о погоде, еде и прочих банальных вещах. А происходило вот что.
Удальцова, на которую алкоголь подействовал размягчающе, спросила:
- Ну и что, Лохман, делать-то будем?
- Ты в глобальном смысле или как? - Лохман грустно улыбнулся.
- Конечно, в глобальном.
- Я думаю, что прежде всего нужно выждать.
- Чего ждать-то?
- Когда все успокоится. Потом соединить наши сердца, капиталы и судьбы.
Удальцова скептически поморщилась.
- Ты что, это серьезно?
- Сегодня, как никогда, серьезно, - ответил ей Виктор, отхлебывая из бокала "отвертку" - водку со спрайтом.
- И ты меня любишь… - недоверчиво произнесла Катя, словно ожидая подтверждения.
- Катя, ну что ты задаешь глупые вопросы! - Лохман придвинулся к ней поближе и взял за руку. - Конечно, люблю, солнышко мое.
- Ты не представляешь, как мне сейчас тяжело. - В голосе Удальцовой послышались рыдающие нотки.
- Конечно, понимаю… - мягко ответил Лохман. - Но я же тебе говорю - нужно подождать. Все успокоится, так или иначе, и время все вылечит. Мне, можно подумать, не тяжело. Все-таки, несмотря на все, Борис был когда-то моим другом. Да и роман с Ариной основательно меня вымотал…
- Вот об этой… б…, сучке не надо, пожалуйста! - Удальцова перешла на крик.
- Хорошо, не буду, - тут же согласился с ней Лохман.
Они некоторое время сидели молча, взявшись за руки, думая каждый о своем.
- Ты больше не встречался с ней? - неожиданно подозрительно спросила Удальцова.
- Нет, - категорично ответил Лохман. - Я окончательно понял, что мне с ней не по пути. Понимаешь, бывает так, что человек ведет себя абсурдно и поддерживает отношения, когда их давно следовало бы разорвать. Так получилось у меня с Ариной. Прости меня, я был дураком, - Лохман обезоруживающе улыбнулся. - Но я думаю, что она достаточно наказана.
- А я думаю, что нет, - с ненавистью в голосе произнесла Удальцова после паузы, в течение которой она пристально вглядывалась в глаза своего собеседника.
- Катя, не стоит нагнетать страсти там, где они уже абсолютно не нужны, - попытался успокоить ее Лохман. - Я считаю, что Арина - это прошлое. Как для тебя, так и для меня.
- Прошлое ли? - как-то горько спросила Удальцова, наливая себе водки.
- Уверяю тебя, что у нее нет нормального будущего. Кстати, надо уволить ее к чертовой матери из фирмы, пускай катится куда хочет… Да и вообще следует подчистить там штат. Ты же теперь, я полагаю, там главная?
- Да, надо разобраться, - согласилась Катя, внимательно посмотрев на Лохмана. - Фомин со своими пьянками, прости господи, так говорить о покойнике, совсем все дела запустил. А тут еще эти москвичи, черт бы их побрал, достали своими требованиями! Ну, не знаю я, где искать эти деньги, не знаю!
Удальцова начала распаляться и даже изменилась в лице.
- Катя, мне кажется, тебе просто необходимо сейчас расслабиться, - осторожно заметил Лохман, положив руку ей на колено.
- Ой, Витя! - На лице Удальцовой появилось скептическое выражение. - У тебя только одно на уме!
- Просто ты мне очень нравишься, я умираю от желания. - Лохман говорил вкрадчиво и тихо, поглаживая Катино колено и постепенно переходя на внутреннюю поверхность бедер. - Ты самая крутая любовница из всех, которые у меня были, - дыхание его участилось, он стал жадно целовать ее в шею.
- Неужели лучше Арины? - недоверчиво спросила Катя, чуть отстранясь от него.
- Этой вялой рыбы? - презрительно отозвался Лохман. - Да ты что! Это она только в разговоре чрезмерно эмоционально суетлива, а в постели - просто ноль без палочки!
- Почему же вы с Борисом так западали на нее? - Удальцова отстранила от себя Виктора.
- Потому что красивая она, собака такая, - совсем уж бесхитростно ответил Лохман.
Однако, видя, как изменилась в лице Катя, спустя несколько секунд продолжил совсем в другом духе.