– Внутри сработал один из уборщиков, – сказал Стайвесант.
– Или все трое, – вставила Фрелих.
– Полагаю, что так, – сказал Ричер.
Стайвесант кивнул:
– Да, но самое простое объяснение состоит в том, что кто-то из работающих здесь пытается выбить Фрелих из колеи.
– На самом деле – нет, – сказал Ричер. – Слишком уж сложный выбран способ.
– Это все предположения, – сказал Стайвесант. – Я же спрашиваю, откуда вы знаете, что дело обстоит иначе.
– Да оттуда, что сегодня ничего не произошло.
– Ну и что, он потерпел неудачу, вот и все.
– Нет, – сказал Ричер. – Он даже не предпринял попытки. Не знал, что письмо мы получили сегодня. Он ожидал, что письмо придет завтра. Он рассчитывал на вторник. Так что он не из здешних и ждет завтрашнего дня, чтобы выполнить угрозу.
– Прекрасно, – сказала Фрелих. – Завтра как раз еще один прием.
– Так что вы предлагаете? – спросил Стайвесант.
– Вам придется пережить это, – ответил Ричер. – Это будет всего лишь демонстрацией.
– Мы должны его вычислить, – сказал Стайвесант.
В комнате повисло молчание.
– Не его, – сказал Ричер. – Их. Это два человека. На письме присутствует отпечаток пальца и при этом явные свидетельства использования резиновых перчаток. Почему и то и другое? Либо его пальцы имеются в архивах, либо нет. Однако людей двое. С одного отпечатков никогда не снимали.
– В общем-то, мы вам больше не нужны, – сказала Нигли. – Расследование перестало быть внутренним.
– Нет, – ответил Стайвесант. – Оно останется внутренним до тех пор, пока мы не получим показаний уборщиков.
Нигли пожала плечами:
– Вы дали им адвокатов. Это все усложнило.
– Господи, они же должны были получить юридическую помощь, – произнес Стайвесант.
– Наверное, так, – отозвалась Нигли. – А скажите, существует какой-нибудь закон на случай, если вице-президента убивают еще до инаугурации?
– Да, существует, – негромко ответила Фрелих. – Двадцатая поправка. Следующего выбирает Конгресс.
– Хорошо, надеюсь, шорт-лист у них уже имеется.
– Вам необходимо подключить ФБР, – сказал Ричер.
– Подключу, – отозвался Стайвесант. – Когда у нас будут имена.
Фрелих покачала головой:
– Первая наша задача состоит в том, чтобы Армстронг дожил до утра.
– Предстоящее будет не более чем демонстрацией возможностей, – сказал Ричер.
– Это я уже слышала и раньше, – возразила Фрелих. – Однако вызов брошен мне. Я хочу сказать: разве сделать все по-настоящему не будет лучшей демонстрацией?
В середине ночи город Вашингтон, округ Колумбия, тих и пуст; дорога до отеля Нигли заняла всего две минуты, еще десять потребовалось, чтобы добраться до дома Фрелих. Внутри так и горел свет. В прихожей Фрелих остановилась.
– У нас все в порядке? – спросила она. – Я о том, что произошло несколько часов назад.
– Все прекрасно, – ответил он.
– У меня были и другие мужчины, – сказала Фрелих. – Ну, знаете, после. И у Джо были женщины.
– И все-таки свои вещи он оставил здесь.
– А это важно?
– Не знаю, – сказал он.
– Будете чай? – предложила она. Ричер покачал головой:
– Нет, лягу спать.
Он поднялся наверх. Стянул и вернул на вешалку костюм Джо. Развязал и положил на полку галстук. Снял рубашку, бросил ее на дно гардероба и в одних трусах прошел в ванную.
Когда он вышел оттуда, в двери гостевой стояла Фрелих. В белой ночной рубашке.
– Он порвал со мной, – сказала она. – Сам так решил.
– Почему?
– Встретил женщину, которая понравилась ему больше, чем я. Одежда осталась здесь, потому что я не разрешила ему вернуться за ней.
– Зачем вы рассказываете мне об этом?
– Чтобы мы могли начать с чистой страницы. То, как вы относитесь ко мне, должно быть связано только со мной и с вами, а не с вами, мной и Джо.
– А ваша-то страница чиста? – спросил он.
– Он был замечательным человеком, – ответила Фрелих. – Когда-то я любила его. Но вы – не он. Я не пытаюсь вернуть его.
– Это хорошо, – сказал Ричер. – Потому что я не похож на него. Впрочем, кончится все точно так же. Я уйду, как и он.
– Я бы рискнула, – отозвалась она.
– Я чувствую себя как-то неловко. На мне одежда твоего прежнего любовника.
– Ну, не так уж ее и много, – ответила Фрелих. – Да и вообще это легко исправить.
Он шагнул к ней, и она, положив руки ему на талию, "исправила это". Ночная рубашка соскользнула с ее плеч, упала на пол. Они едва успели добраться до постели.
Поспать им удалось всего три часа – оба проснулись, когда в ее спальне зазвонил будильник.
– С добрым утром, – сказал Ричер.
Фрелих зевнула, улыбнулась, отвела локти назад и потянулась.
– И тебя с добрым, – сказала она.
Он притянул ее к себе. Убрал с лица волосы, поцеловал.
– Надо вставать, – сказала она, вылезла из постели и ушла в ванную комнату.
Ричер, отбросив одеяло, отправился в ванную для гостей. Принял душ, надел еще один из костюмов Джо. С Фрелих он встретился уже внизу, у лестницы. Она пристраивала к уху наушник.
– Поможешь? – спросила Фрелих. Она распахнула полы жакета, и Ричер увидел пристегнутую к поясу черную рацию. Ричер воткнул в рацию штекер наушников. Когда Фрелих запахивала жакет и плащ, Ричер увидел у нее на левом бедре кобуру с пистолетом. Большой "ЗИГ-Зауэр" П-26.
Они приехали в офис и просидели в ожидании все утро и большую часть дня. В четыре они поехали в отель Нигли, который снова использовался для проведения приема для жертвователей. Прием должен был начаться в семь вечера – у них имелось три часа, чтобы убедиться в безопасности здания.
К шести сорока в вестибюле отеля собралось около семи сотен гостей.
Ричер, прислонившись к колонне у лифтов, вглядывался в эту картину. Нигли изучала взглядом зал со второй ступеньки ведущей в бельэтаж лестницы. Ее глаза, точно радар, скользили взад и вперед по толпе.
К семи часам большая часть гостей была уже в зале. Нигли подошла к колонне, у которой стояла теперь и Фрелих.
– Он уже здесь? – спросила Нигли.
Фрелих покачала головой.
– Он появится попозже и уйдет пораньше, – сказала она. Потом замерла, вслушиваясь в лившиеся из наушника слова.
Лицо ее побледнело. Резко развернувшись, она подозвала последнего из остававшихся в вестибюле агентов. Велела ему взять на себя руководство всей группой.
– Что? – спросил Ричер.
– Возвращаемся на базу. Немедленно, – ответила Фрелих. – Похоже, у нас серьезная проблема.
Глава шестая
С включенной красной мигалкой "шевроле" пронесся сквозь вечерний поток машин, как спешащая по срочному вызову "скорая помощь". Стайвесант сидел в своем кресле, обмякнув словно человек, получивший хороший удар в живот.
– Что? – спросил Ричер.
– Это люди со стороны. Наверняка.
– Откуда вы это знаете?
– Известен вам общий для страны показатель убийств? – ответил Стайвесант вопросом на вопрос.
Ричер пожал плечами:
– Полагаю, не маленький.
– Около двадцати тысяч каждый год. Хотите услышать о двух сегодняшних?
– Кто? – выдохнула Фрелих.
– Маленькая ферма в Миннесоте, – ответил Стайвесант. – Фермер вышел сегодня в поле и получил пулю в голову. Без видимых причин. Следом, после полудня, небольшой торговый пассаж в Боулдере, штат Колорадо. Офис бухгалтера-ревизора в одной из комнат верхнего этажа. Человек приходит туда и получает на служебном дворе очередь из автомата. Опять-таки без видимых причин. Фермера звали Брюсом Армстронгом. Бухгалтера – Брайаном Армстронгом. Оба белые, оба примерно того же возраста, что и Брук Армстронг, примерно тот же рост и вес, тот же цвет глаз и волос.
– Они из его семьи? Родственники?
– Нет, – ответил Стайвесант. – Но скажите мне, какова вероятность того, что именно в тот день, когда мы сталкиваемся с серьезной угрозой, безжалостно убиты двое людей по фамилии Армстронг и с именами, начинающимися на "Бр"?
– Демонстрация, – сказал Ричер.
– Да, – ответил Стайвесант. – Это была демонстрация. Хладнокровное убийство. И потому я соглашаюсь с вами. Это вовсе не шутники из нашей конторы.
Нигли и Фрелих, не дожидаясь приглашения, сели. Ричер прислонился к высокому конторскому шкафчику.
– От кого вы об этом узнали? – спросил он.
– От ФБР. У них есть программа, сканирующая донесения ГЦИП. Армстронг – одно из помеченных ими имен.
– Так вы их все же подключили. Стайвесант покачал головой:
– Они снабжают меня кое-какой информацией, только и всего. Значения ее они не понимают.
– Демонстрация кошмарная, – произнесла Фрелих.
– Но что нам, собственно, продемонстрировали? – спросил Ричер.
– Что мы имеем дело с не очень хорошими людьми.
Ричер кивнул:
– Однако и не многим более того. Вы действительно уверены, что эти люди никак не связаны? Миннесота ведь соседствует с Северной Дакотой, так?
– Естественно, это первое, что пришло мне в голову, – ответил Стайвесант. – Я все проверил и перепроверил. Прежде всего, вице-президент родом не из Северной Дакоты. Он переехал в этот штат из Орегона. За исключением матери в Орегоне и старшей сестры в Калифорнии, у него не осталось никакой живой родни, о которой кто-либо знает. У жены куча двоюродных братьев и сестер, однако никто из них не носит фамилию Армстронг, к тому же все они гораздо моложе, просто дети.
– Хорошо, – сказал Ричер. Дети. В его памяти вдруг мелькнула заставленная игрушками полка. Двоюродные. – Случившееся в Миннесоте и Колорадо показывает, что эти люди готовы пойти практически на все.
– И? – спросила Нигли.
– Уборщики. Что мы о них знаем?
– Что они причастны к этому. Что они напуганы.
– Правильно, – сказал Ричер. – А как можно напугать человека, не тронув его и пальцем?
– Нужно пригрозить ему чем-то.
Ричер кивнул:
– Ты в последнее время слово "двоюродные" нигде не слышала?
– Уборщики, – ответила Нигли. – Их дети сейчас у двоюродной родни.
– Но, прежде чем сказать об этом, они немного поколебались, помнишь? Существует ли лучший способ добиться чего-то от человека, чем отобрать у него детей в виде гарантии?
Стайвесант позвонил адвокатам уборщиков и сказал, что хочет получить ответ всего на один вопрос: имя и адрес того, с кем живут сейчас их дети. Ответ гласил – Гальвес, дом которого находится в полутора километрах от дома уборщиков.
После этого все уселись в "шевроле" Фрелих и покатили через дешевые районы города к высокому, узкому, рассчитанному на две семьи дому, обнесенному сетчатым забором.
Когда "шевроле" остановился, Стайвесант спросил:
– Каков наш план?
– Пойти и поговорить с этими людьми, – ответил Ричер. – Только не стоит устраивать массовую сцену. Нам не нужно, чтобы они запаниковали. Так что сначала пойдет Нигли.
Нигли выскользнула из машины и направилась к калитке. Ричер смотрел, как она, прежде чем войти, остановилась на тротуаре и повернулась на все триста шестьдесят градусов, оглядывая окрестности. Потом она подошла к двери. Постучала.
Дверь отворилась. Полоса теплого света выплеснулась наружу. Разговор занял около минуты. Нигли обернулась, помахала рукой. Фрелих, Стайвесант и Ричер вылезли из "шевроле" и пошли по дорожке к двери. В проеме ее стоял, смущенно улыбаясь, невысокий, смуглый мужчина с короткой стрижкой.
– Это мистер Гальвес, – сказала Нигли.
Гальвес жестом пригласил всех последовать за ним. Дом был маленький, тесный, но очень чистый. За дверью висело на идущих в ряд колышках семь детских пальтишек. На полу под ними – семь школьных рюкзачков. В кухне виднелась троица женщин. Из-за их юбок выглядывали смущенные дети.
Ричер подошел к кухне. Постоял в двери. На кухонном столе выстроились в ряд семь школьных коробок для завтрака. Он вернулся в прихожую, осмотрел все пальтишки. Снял одно с колышка. Кто-то прачечным маркером написал с внутренней стороны воротника "X. Гальвес". Ричер проверил шестерку других. Пять Гальвесов и два Альвареса.
Поймав взгляд мистера Гальвеса, Ричер кивком указал ему на гостиную.
– У вас пятеро детей? – спросил он.
Гальвес кивнул:
– Я счастливый человек.
– А кому принадлежат два пальто Альваресов?
– Детям Хулио, двоюродного брата моей жены.
– Мне нужно увидеть их, – сказал Ричер. – Детей.
– Вы их только что видели. На кухне.
– Нет, мне нужно понять, кто из них Альваресы. Убедиться, что с ними все в порядке.
Гальвес произнес быструю испанскую фразу, и в гостиную, семеня, вступили двое детей. Две чудесные девчушки – огромные темные глаза, мягкие черные волосы, серьезные лица.
– Привет, малышки, – сказал Ричер. – Покажите мне ваши пальто.
Он прошел с ними в прихожую, посмотрел, как они привстают на цыпочки и прикасаются к двум пальтишкам, помеченным фамилией "Альварес".
– Хорошо, – сказал он. – Теперь идите, стряпайте – или чем вы там занимаетесь.
Потом подошел поближе к Гальвесу и спросил:
– Никто больше ими не интересовался?
Гальвес покачал головой.
Ричер смотрел ему в глаза. Он провел всю свою карьеру, вглядываясь в глаза людей, – эти были честными.
– Хорошо, – сказал он. – Простите, что влезли к вам вечером.
Весь обратный путь к офисному зданию он молчал.
Они снова воспользовались конференц-залом.
Ричер, закрыв глаза, напряженно думал. Потом вдруг открыл глаза и улыбнулся, широко и радостно. Все смотрели на него.
– А мне мистер Гальвес пришелся по душе, – сообщил он. – Похоже, ему действительно нравится быть отцом, не так ли? Эти их коробки для завтрака на столе.
– Ричер, у нас серьезная проблема, – сказала Нигли.
Он кивнул:
– Мистер Гальвес недавно побывал у парикмахера, ты заметила?
– И что?
– И при всем моем великом к тебе уважении, Нигли, я думаю о твоей заднице.
Фрелих вытаращила глаза. Нигли покраснела.
– К чему это ты? – спросила она.
– К тому, что я не думаю, будто для Хулио и Аниты существует на свете что-нибудь более важное, чем их дети.
– Так почему же они до сих пор молчат? Фрелих выпрямилась, прижала пальцем наушник.
– Поняла, – сказала она в микрофон. – Все отлично поработали.
И улыбнулась:
– Армстронг дома. В безопасности.
Ричер взглянул на часы. Ровно девять. Потом перевел взгляд на Стайвесанта.
– Могу я еще раз взглянуть на ваш кабинет? Стайвесант пошел впереди. Толкнул дверь, включил свет.
На столе лежал листок бумаги.
С секунду Стайвесант простоял совершенно неподвижно, потом подошел к столу, взглянул на листок. Взял его в руки.
– Факс из полицейского управления Боулдера, – с облегчением сообщил он. – Предварительные результаты баллистической экспертизы.
– Сосредоточьтесь, – сказал Ричер. – Кабинет выглядит таким, каким уборщики видят его каждую ночь?
Стайвесант огляделся по сторонам.
– В точности, – ответил он.
– Хорошо, – сказал Ричер. – Пойдемте назад. Вернувшись в конференц-зал, Стайвесант прочел факс.
– Найдено шесть гильз, – сказал он. – "Парабеллум", калибр девять миллиметров.
Он подвинул листок к Нигли. Та прочла и передала его Ричеру.
– МП-5, "хеклер-коч", – сказал он. – Разбрасывает пустые гильзы так, что любо-дорого.
– Вероятно, вариант СД-6, – сказала Нигли. – Если у него был глушитель.
– Зачем вам потребовалось осматривать мой кабинет? – поинтересовался Стайвесант.
– Мы ошиблись насчет уборщиков, – ответил Ричер.
– В каком отношении? – спросила Нигли.
– Во всех, – ответил Ричер. – Что происходило, когда мы с ними говорили?
– Они молчали как каменные. Ричер кивнул:
– Вот над этим я и задумался. Они впадали в своего рода стоическое безмолвие. Им просто было невдомек, о чем мы толкуем. Они не имели об этом ни малейшего понятия.
– Так что ты нам хочешь сказать?
– Подумай, что нам еще известно. Лента изображает довольно причудливую последовательность событий. Входя, они выглядели очень опрятно, а выходили немного растрепанными. Провели в кабинете пятнадцать минут и только девять у стола секретарши.
– И что же? – спросил Стайвесант. Ричер улыбнулся:
– Ваш кабинет – самая, вероятно, чистая комната на планете. В нем можно хирургические операции производить. Тем не менее уборщики провели в нем пятнадцать минут. Почему?
– Распаковывали письмо, – ответил Стайвесант.
– Да нет. Вспомните об их растрепанности. Что именно создало у нас такое впечатление?
Все пожали плечами.
– Что-то другое, присутствующее на ленте, – сказал Ричер. – Пятнадцать минут время немалое. В комнате секретарши им пришлось здорово повозиться, и все же они покончили с ней за девять минут. А она побольше и заставлена. Так скажите мне, сколько времени они должны были провести в кабинете?
Теперь плечами пожала только Фрелих:
– Минут семь? Восемь?
– Но никак не пятнадцать, – сказал Ричер. – А мы спрашивали их именно об этом.
– И они не ответили, – прибавила Нигли. – Просто приняли озадаченный вид.
– Потом мы спросили, проводят ли они там еженощно одинаковое количество времени. И они сказали да, одинаковое.
Стайвесант в поисках подтверждения взглянул на Нигли. Та кивнула.
– Ладно, – произнес Ричер. – Мы ужали картинку до конкретных пятнадцати минут. Запись вы все видели. Ну так объясните мне, на что они потратили столько времени?
Никто не ответил.
– Возможностей две, – сказал Ричер. – Либо они его там вообще не тратили, либо отращивали волосы.
– Что? – переспросила Фрелих.
– Потому они и выглядели встрепанными. Особенно Хулио. Когда он вышел из кабинета, волосы у него были длиннее, чем когда он вошел.
– Но как же это возможно?
– Возможно, потому что мы видели разные ночи. Две разные ночи, слепленные вместе, – сказал Ричер. – Ключом ко всему является то обстоятельство, что в полночь лента сменяется. Первая настоящая. Она и должна быть такой, потому что показывает, как несколько раньше Стайвесант и секретарша отправляются по домам. Уборщики появились в одиннадцать пятьдесят две. Выглядели они усталыми, но. думаю, управились с кабинетом минут за девять. Что, вероятно, и составляет их обычную норму. Однако после полуночи мы с вами наблюдали совсем другую ночь, Хулио тогда еще не постригся.
– Но ведь дата-то правильная, – сказала Фрелих. Ричер кивнул:
– Так это у Нендика и было задумано.
– У Нендика? Ричер снова кивнул:
– Человек изнутри – это Нендик. На самом деле камера засняла в ту ночь, как сразу после полуночи уборщики ушли, а где-то перед шестью утра из двери пожарного хода появился сам Нендик – в резиновых перчатках и с письмом в руке.
– Да, но мое утреннее появление запись показывает.
– А это была уже третья лента. С шести утра опять пошла подлинная.
В комнате наступило молчание.