И тут поток мыслей оборвался, и сразу стали слышны гадкие, отвратительные звуки, которые Авессалом ненавидел с детства…
Звуки были совсем рядом - в высокой траве двигались обезьяны. Много обезьян. Стадо! Не меньше сотни особей.
Авессалом поморщился: как унюхали эти скоты запах туристического автобуса? Видимо, были совсем рядом. Сейчас начнётся свистопляска - облепят автобус и будут выпрашивать подаяния. Милые такие, смешные обезьянки… Вот невезение! Теперь проблем не избежать!
Авессалом, отвернувшись от автобуса, стал торопливо мочиться в пыль. Только бы всё прошло нормально! Ему необходимо провести экскурсию по высшему разряду! И плевать ему на всех обезьян, вместе взятых! Он сможет взять ситуацию под свой полный контроль…
Когда он застёгивал штаны, у него тряслись руки, а в голове была только одна мысль - чтобы всё обошлось! Обезьяны придут и уйдут, а двигатель заработает, и они, вся группа, мирно и чинно поедут дальше! И ему дадут премию! Большую, реальную премию, а не десять килограммов сушёной рыбы… Большую, реальную премию!
Водитель захлопнул капот. Вытирая грязные руки ветошью, подошёл к Авессалому, спросил прямо:
- Нервничаешь?
- Очень. Меня всего трясёт!
- Почему?
- Видишь, вон там… - дёрнул он подбородком.
Джонни обернулся, и в душе у него похолодело.
- О-о… Бабуины… Только их не хватало!
Джонни вздохнул и добавил, приводя Авессалома в подавленное состояние:
- Эти твари сейчас дадут нам жару!
- Они туристов забабахают вымогательствами… облепят автобус…
- Что ты мне рассказываешь, - освирепел водитель. - Без тебя знаю, как мотают нервы эти ублюдки! Была бы моя воля - выбил бы всех бабуинов в саванне! Это самые мерзкие твари Африки! Это… не знаю, как их назвать…
Авессалом отозвался слабым, беспомощным голосом:
- Будем надеяться, что аварийка прибудет скоро.
Он пошел к туристам, чтобы нашествие приматов не напугало детей и дам.
- Леди! Господа! Посмотрите туда!.. Видите обезьян?.. Не волнуйтесь! Они безопасны. Можете покормить их печеньем. Но берегите свою фотовидеотехнику - они назойливы!
- Детям можно их кормить?
- Конечно… Но будьте с ребятишками рядом. И не подходите к крупным самцам. Они безопасны, но, бывает, могут кинуться и напугать. Им угощенье предлагать не стоит! Они ваше печенье отнимут у слабых обезьян…
Стадо бабуинов, под предводительством матерого вожака, выйдя из травы на дорогу, с леденящим душу визгом бросилось на людей, не собираясь ничего просить…
Джонни охнул - самцы бабуинов, величиной с крупных собак, опрокидывали детей, рвали им глотки, лица. Женщин и мужчин облепляли пять, шесть, семь животных.
- Господи!
Авессалом содрогнулся и тут же был сбит с ног налетевшими животными. Боль заглушила крики и вопли умирающих, липкая кровь наполнила его рот, и он забылся в красной предсмертной пелене. Его тело рвали острые зубы, и в его распоротом животе рылись лапы, выхватывая кишки, пожирая их.
- Ма-ма-а!
Малыш семи лет плача бежал по дороге от автобуса. За ним увязались несколько самок. Он оглядывался и орал, теряя от ужаса голос:
- Мама! Мама!
Обезьяны легко догнали и опрокинули ребёнка.
Вопль отрезвил Джонни, он сбросил с себя оцепенение ужаса, окутавшее его от созерцания страшной оргии, - в пыли, плача, ревя, бились люди, заживо пожираемые бабуинами.
Джонни могучим ударом кулака опрокинул самца, оказавшегося рядом с ним, и побежал к клубку из обезьяньих тел - там визжал разрываемый ими малыш… Самки при виде гиганта, свистя, бросились врассыпную.
Малыш сидел в пыли, весь в крови, и, трясясь, громко ревел.
Джонни на бегу подхватил его и, прижав к себе, побежал.
У него не было ни одного шанса выжить… Но львы спали после удачной ночной охоты, а гиен он не встретил…
Через три часа Джонни с полумертвым малышом на руках пришел к отелю "Свазерленд", куда и направлялся их экскурсионный автобус. Все были поражены: такой трагедии в парке "Кейсбери" не случалось никогда…
Это страшное происшествие дало продолжение двум обыденным жизненным историям, начавшим своё течение в далёкой, зыбкой, морозной России… И продолжение это никому даже в самом страшном, жутком сне присниться не могло! Но оно случилось…
При великом Сталине, стоявшем у руля коммунистической партии, всецело руководившей жизнью на огромном земном пространстве, гордо именуемом в то время Советский Союз, или коротко - СССР, жить было нелегко… Нелегко и непросто…
Алексей Балаян, обладая определённой харизмой, смышлёностью и пытливым умом, при Сталине преуспел. И преуспел основательно!
Имея от роду пятьдесят с хвостиком лет, он обладал огромной дружной семьёй в Ереване, а также, что было самым главным, имел прочную научную практику в российском городе Новороссийске. Южное отделение Академии наук… Куда уж круче в то славное время, когда учёные получали от партии большие привилегии.
Российский город или не российский, тогда не имело большого значения, ибо все города были общими - советскими… Так вот, совсем заматерев, Алексей Балаян завёл юную любовницу в этом портовом милом городе - Дашу Данилову. Русскую!
Всё бы ничего (поигрался бы сытый дяденька, да и бросил "сломанный цветочек"), но "наивная девочка" вцепилась в плотно сбитого, могучего, словно самец гориллы, заросшего шерстью от шеи до пяток армянина своими бледными, тонкими лапками крепкой хваткой. Рыбаки поймут: так окуни и ерши хватают червя с крючком - сразу в желудок. Намертво. Взял, и всё!
Это "всё" было рождением ребёнка в 1952 году. Абсолютно русского - белокожего, русоволосого, сероглазого, с подкупающей, милой улыбкой.
Балаян, взглянув на личико малыша, пропел ошалело и счастливо:
- Мой! Мой сын! Совсем как я!
Персонал роддома был в шоке, но Алексей говорил правду - он родился таким же белокожим пупсиком (детские фотографии тому доказательство), а потом, с годами, потемнел и зарос.
Алексей светился счастьем! Вот он какой крутой мужчина - сын, в его годы! Прекраснейший сынуля получился! О-го-го! Как ещё можно передать счастье! Подшофе говорить встречным-поперечным: "Дорогой, у меня сын родился! Пей давай! Пей за моего сына, чтобы счастье ему было в жизни! Я счастливейший человек! Сын у меня! Понимаешь? Сы-ы-ын!!!"
"Старый дурак! Совсем с ума сошёл!" - решили в Ереване, ибо неизвестно как, но оказались в курсе событий.
Сына назвали Иван.
Фамилию свою Алексей Балаян ему дать не мог - КПСС и Академия наук зорко следили за моральным обликом своих членов. Поэтому Иван стал Иваном Алексеевичем Даниловым - по фамилии матери. В свидетельстве о рождении в графе "отец" был указан мифический Алексей Алексеевич Данилов.
Алексей Балаян честно признался семье, которая всё знала давным-давно, - есть сын на стороне, сына надо принять и полюбить - он одной крови…
Но жена (что естественно) и многочисленные родственники (что случается) отвергли идею Алексея. Основная семья его бастарда не признала… У него же есть законный сын Армен, которому только пять лет исполнилось, его ещё поднимать надо, жена у него молодая, она ещё родит, а он вон что удумал - завёл вторую семью! Стыд-то какой!
Нет, и всё!
И жизнь пошла дальше… Через два года родилась дочь Зара. Алексей успевал жить на два дома, мучаясь и страдая…
Стал расти Иван Данилов, не особенно переживая. Мама кормила, мама любила, мама ухаживала и развлекала. Пожилой отец, наведываясь от случая к случаю, радостно тискал в своих сильных руках и поднимал высоко-высоко.
- Иван, ты достигнешь вершин, которые твоему отцу и не снятся! Сынок мой родной! Сынок!
На диване Иван вытворял перед отцом радостные прыжки, хохоча во всё горло!
Отец подхватывал счастливый хохот:
- Какой ты живец!
Иван, прыгая от души, орал:
- Папа, я жилец! Жилец!
- Живец, дурень!
- Да, жилец! Жиле-е-ец! Па-а-а-па!..
Иван Данилов не знал точно, как всё происходило впоследствии. Вся его информация опиралась на рассказы матери. А ей он верил безоговорочно…
Кто же был его отец, он так и не узнал - мать не захотела рассказать всю подноготную. Был отец и умер. Умер через три года после рождения Ивана. Он очень любил сына. И всё. И смутные воспоминания Ивана, очень смутные, многие даже выдуманные им.
Он рос быстро и зло, словно сорняк на хлебном поле, и знал и верил, что во всех его несчастьях сурового, бедного житья сына матери-одиночки быта виновата какая-то страшная тайна, связанная с отцом. Но какая?
Армен Балаян (Ара), официальный сын Алексея Балаяна, узнав о сводном брате в свои нетерпимые ко всему пятнадцать лет, вскипел лютой злобой на давно умершего отца (предал, сволочь! породил зверёныша от другой женщины, не от матери!) и возненавидел волчонка, жившего в далёком Новороссийске… Решил тогда просто: "Убью!"
Но не случилось…
Сначала был слишком мал для такого серьёзного дела, а после боль в душе поостыла, осела грязным илом куда-то в глубину, в чёрное бездонье, куда самому заглянуть - ужас смертельный! Осела и там осталась… Как программа, которая включается автоматически, при благоприятном стечении обстоятельств…
И пошли годы.
И пошли так быстро, что оглянуться не успели, а сыновья выросли, отслужили в армии, обрели мощную силу - стали великолепными молодыми мужчинами, делавшими жизнь уже по своему разумению…
* * *
Был май. Новороссийск кипел зеленью и цветами…
Ивану повезло - он познакомился с прекрасной девушкой, которая была идеалом. С ней, и только с ней, он собирался теперь прожить долгую счастливую жизнь, наплодить кучу новых Даниловых… Она была милой маленькой армяночкой. Такой хрупкой, такой изумительной… А почему нет? Русские и армяне - православные. Особых препятствий Ивану не виделось… Он и матери рассказал, что невестка будет прелестной нимфой армянской крови.
Мать на секунду помрачнела (Иван это заметил), но после, просияв счастьем, обняла Ивана, думая про себя: "Это судьба! Чувствует своих! Тянется! Ах ты, Ивашка мой, армянская промокашка!" И рассмеялась. И смешно, и грешно.
- Мам, ты чего?
- Сынок, я рада!
А он, поняв её радость по-своему, вдруг задал неудобный вопрос:
- Мама, я же русский?
- Русский!
- А папа у меня армянин!
- Армянин! Правда! Ещё какой армянин, Ивашка! Какой же он был замечательный армянин! - Даша смеялась над своим великовозрастным, под два метра ростом, белобрысым балбесом.
- Тогда я тоже армянин?
- Сына, ты кем решил быть? Кем решил, тот ты и есть. Так у всех принято. У всех!
- У евреев - мать еврейка, и всё, ты сам не решаешь - её дети евреи! Полнейшая дискриминация личности!
Даша рассмеялась.
- Ты что, себе еврейку в жёны присмотрел, а обманываешь, что она армянка? Дурачок! Женись на той, которую полюбил. Я с удовольствием буду нянчить Мойш и Аврамчиков!
- Мама! Ты всё время шутишь! Я же не смеюсь! - кипел негодованием Иван. - Полюбил бы еврейку, разве меня остановило бы что-нибудь!
Даша потупила взгляд - весь в отца, горячий и нервный. Ответила очень серьёзно:
- В моих словах не было фарисейства!
- Мама, у меня будущая супруга чистокровная армянка, я - полукровка армянский…
Даша сразу напряглась, похолодела, убрала улыбку, сжала кулак непроизвольно.
- Прекрати, Иван. Ни к чему это ковыряние. Женись и будь счастлив! Расскажи лучше, кто она, сколько лет, как звать твою избранницу…
- Мама, она младше меня на два года, а об остальном - потом. Вот приведу её в дом, вы познакомитесь, надеюсь, подружитесь, и всё у нас будет хорошо!
Даша чуть не расплакалась - её сын уже самостоятельный мужчина! Какое это счастье для матери!
* * *
Ара узнал о беременности младшей сестры слишком поздно, когда оборвать процесс созревания плода было уже нереально.
Примчавшись из Еревана в Новороссийск, орал на сестру, сатанея от бессилия что-либо изменить:
- Я убью эту суку! Кто он? Кто этот урод?
- Как зовут гада?!
Сестра, красная от стыда, глядя в пол, прошептала:
- Иван.
- Я убью этого Ивана! Понятно тебе?! Убью! - бился в истерике Ара, брызгая слюной и грозя самому себе сжатыми до боли кулаками.
Его дура-сестра спуталась с русским мужиком, каким-то Иваном! Разве он, крутой Ара из Еревана, спустит такое? Никогда! Что скажут теперь о нём друзья? Какое мнение сложится обо всей семье великого академика Алексея Балаяна в Армении?! Подумать страшно! Будь этот Иван хоть сто крат великим и важным здесь, на юге России, Ара достанет его, скажет всё, что требуется сказать в таких случаях, и убьёт ножом - вырежет печень!
- Фамилия!
- Что? - затравленно жалась в угол дивана сестра.
- Фамилия твоего гада!
- Данилов.
- Иван Данилов?
- Иван Данилов.
- Отчество?
- Отчество Алексеевич. Говорил, у него папа армянин… был.
Ара задохнулся, искра догадки блеснула в воспалённом мозгу: "Неужели?"
- Сколько ему лет?
- Он на два года старше меня… Ара, чего ты так бесишься? Он хороший парень! Мы любим друг друга и поженимся! У нас всё будет как положено! Я скоро познакомлюсь с его мамой…
- Заткнись, дура!!! - завизжал Армен. - Ты ничего не знаешь! Его маму Даша зовут? Говори!!!
- Ты откуда знаешь?
Младшая сестра не была посвящена в семейную тайну, связанную с рождением бастарда Ивана Данилова.
Поняв всё, Ара хотел теперь убить и сестру. Такое святотатство - спуталась с единокровным родственником. Заорал, сатанея:
- В Ереван! Немедленно-о-о!!! Сейчас же!
Бессильная злоба распирала грудь Армена - судьба, словно продолжая насмехаться над их семьёй, свела вместе бастарда и младшую сестру, и их выродка было уже не уничтожить - все сроки прошли для аборта.
- Ара, почему-у?! Я же люблю-у его! Он меня любит! Он почти армянин! В чём дело-о? - рыдала сестра не вытирая слёз. Она не понимала, почему так гневался брат, даже не увидев её избранника. А Иван - он самый лучший в мире мужчина! И их сынок всем понравится, будет таким изумительным русским армянчиком! Они все там, в Ереване, сразу полюбят его…
- Зара, я убью тебя, - сказал Армен устало, но жёстко. - Не смей так разговаривать со мной! Я твой старший брат!
- Ара!
- Заткнись!
У Зары спина похолодела от ледяного взгляда старшего брата - он был невменяем, ярость поработила его мозг. Почему? Это для неё осталось загадкой на всю жизнь. Через три часа они уехали в столицу Армянской Советской Социалистической Республики, славный город Ереван.
А в положенное время родился мальчик. Совершенно черноволосый армянчик, никакой не русский. Дали ему имя Карен…
И шли годы… Нет, уже не шли - летели!
Огромная страна СССР, преодолев старческий застой Брежнева, Черненко и Андропова, яростно и быстро отбушевала голодным желанием перемен к показному телевизионному западному Клондайку, обещанному Михаилом Горбачёвым, а после рассыпалась карточным домиком после удара кулака по разгульному столу вечно пьяного Ельцина. Пошёл беспредел девяностых. Лихих. Кровавых.
Тогда-то Иван Алексеевич Данилов и понял, что только сила в беззаконное время приведёт его к личному финансовому процветанию. А где финансовое процветание, там и комфортное счастье - в эту формулу Иван поверил сразу, безоговорочно. А так как человек он был морально сильный (дух закалился в тяжёлое обидное детство), он создал такую мощную мафиозную структуру в Краснодарском крае, что получил почётное звание "дон", наподобие итальянских бандитских владык, чем очень гордился.
Спрут Данилова мог стать монополистом на юге России, да не тут-то было - другая мощная группировка осадила притязания русского "дона", и группировка эта тоже была новороссийская. А правил этой этнической организацией (там были все выходцы из Армении: и армяне, и русские, и евреи с грузинами) такой же страшный и суровый мужчина, как "дон" Данилов, Ара Балаян. Он ни в чём не уступал Ивану Данилову, разве что в росте - Ара Балаян значительно уступал в высоте. Зато Ара превосходил Ивана массой тела, особенно в области живота, - объём этого органа разрастался так быстро, что "соратники" посмеивались: "Армен спереди пивной бачок подцепил!"
И сделать этому "конкуренту" Иван ничего не мог…
И годы сменялись цветным калейдоскопом. И все эти годы два брата скрежетали зубами от ярости друг к другу, ни разу не соприкасаясь лично. Ни разу не увидели друг друга, ни разу не посмотрели друг другу в глаза, не сказали пары слов, даже самых отвратительных. Но Новороссийск "отдыхал" - негласный бандитский мир соблюдался неукоснительно.
Милицейские чины получали ордена и медали, и лезть в странный мир бандюганов не пытались принципиально, ибо знали, что любопытных там ждёт одно - смерть…
Иван Данилов на деятельность Ары в Краснодарском крае смотрел сквозь пальцы - тот упорно соблюдал дистанцию, за которой мог возникнуть конфликт. А Иван к войне с армянами не стремился, других дел хватало с лихвой. Не хотел он никаких разборок. Пусть пыхтит, надувается спесью и денежной массой - бог с ним! Ивану он пока не мешал…
Когда в Новороссийске появился ещё один родственник Ары, некий Карен Балаян, Ивану было даже лень проверять на вшивость нового недоросля из Еревана - приехал и приехал. Уродом больше, уродом меньше! Сказали, что приехал с матерью. Короче, маменькин сынок.
- Больше об ублюдке мне не напоминать. - Иван отмахнулся и забыл. Других дел было невпроворот…
Армен Балаян, обняв приехавшего родственника, долго и внимательно рассматривал (что в нём от Данилова?), чем заметно смутил молодого человека.
- Племянник! Карен! Кровь Балаянов! Наша! Наша кровь! Ты мне как сын!
Но мать запретила Карену идти на поводу у могущественного дяди, а с братом разругалась.
"Ничего, - улыбался про себя Ара. - Придёт время, и щенок будет есть у меня с ладони. Я найду ему смазливую девку, которая сделает его моей послушной марионеткой! И тогда, Ваня, ты заскулишь раненой собакой, когда узнаешь, кто тебе нанёс смертельный удар! Родной сын! Карен!.."
Однажды в семье Камневых, потомственных москвичей, людей, ничем не выдающихся, но гордящихся своими природными столичными корнями, родился мальчик. Ему дали имя Антон. Антон Камнев.
А потом, через два года, появился на свет второй мальчик. Саша.
Только отец, признав второго ребёнка официально, не признал фактически.
- Нагуляла, сволочь! - Эти крики разгневанного изменой жены подвыпившего супруга раздавались в квартире Камневых много лет подряд.
Саша рос изгоем.