"Может, там вирус эбола? Бактериологическое оружие?"
От нехороших мыслей Петю отвлек длинный, настырный звонок в дверь. Чертыхнувшись, он прямо с колбой в руках пошел открывать. На пороге стоял дядя Коля, сосед по площадке. От него пахло первой утренней рюмкой. В руке он держал свернутую трубкой рекламную газету.
– Здорово!
– Здравствуйте.
Петя отступил на шаг в прихожую, пропуская соседа в квартиру, хотя тот и сам без особых церемоний уже заносил ногу через порог.
– Отдыхаешь?
– Да, только что с дежурства вернулся, собирался спать лечь, – соврал Петя, надеясь такой ценой откупиться от соседа.
– Ничего, я ненадолго, я позвонить хотел, – объяснил сосед.
"Когда же вы наконец телефон себе поставите, жмоты?" – подумал Петя, пропуская соседа к телефонному столику.
Усевшись в кресло, сосед долго искал по газете номер, потом несколько раз набирал.
– Все время у них занято, – извиняющимся тоном сказал он, возвращая трубку на рычажки.
– Ничего, вы звоните, сколько надо, – скрепя сердце разрешил Петя.
Молчание затягивалось. Дядя Коля пустился в объяснения:
– Я до фирмы не могу дозвониться. Они мне прибор неисправный продали, надо же заменить? На даче были в эти выходные?
– Родители были.
– Как у вас огурцы в этом году?
– Не знаю, – пожал плечами Петя. – Есть вроде бы. А у вас?
Спрашивал он из вежливости, но сосед в такие тонкости не вникал и долго объяснял Пете, что растет у него на участке и на что в этом году урожай.
– А вы свои продукты на радиацию проверяете?
Петя покачал головой:
– Нет.
– Вот и зря, – поучительно сказал дядя Коля. – Обязательно надо проверять. Особенно на рынке. Мало ли чем они там торгуют? Грибы особенно. Мясо тоже. Может, оно с Украины, из чернобыльской зоны? Я вот не поленился, съездил в фирму и купил себе счетчик… этот… как его?
– Гейгера? – подсказал Петя.
– Точно. Только они то ли бракованный подсунули, то ли что… Отчего счетчик может все время пищать? Как ни включу, пищит. На все пищит. Может, на него жара действует?
Петя пожал плечами:
– Вряд ли. А вы когда купили?
– Да только что приехал.
У Пети засосало под ложечкой.
– Главное, я там просил проверить, – объяснял сосед, – исправный он или нет? Так проверили, вроде работает. На нем как на калькуляторе цифры появляются.
– А дома включили, и он трещит? – упавшим голосом спросил Петя.
– Да я сейчас принесу, покажу.
Пока дядя Коля ходил к себе за счетчиком, Петя на балконе трясущимися руками пытался завинтить обратно проклятый цилиндр. Сунув на место колбу, он рукой смел с верстака весь черный порошок внутрь цилиндра, но, как только он попытался соединить обе половины, порошок весь просыпался обратно. Махнув в отчаянии рукой на эту мелочь, Петя закрутил цилиндр так плотно, как только смог. Оставил его на верстаке, плотно запер балконную дверь, бросился в ванную и долго, тщательно тер руки щеткой, которой мама чистила кафель.
– Это я! – крикнул из прихожей сосед.
С полотенцем в руках Петя вышел ему навстречу.
Сосед шел по квартире, держа перед собой счетчик Гейгера, как копатель колодцев держит две палочки лозы.
– Смотри, смотри, – радовался сосед, когда счетчик при приближении Пети издал первый сердитый треск.
Петя шарахнулся от него в сторону. Дядя Коля прошелся по всей квартире, Петя плелся за ним, изнывая от тоски и дурных предчувствий. Он уже обо всем догадался, но не знал, что теперь делать со страшной находкой.
Как в детской игре "тепло – холодно", дядя Коля шел по следу цилиндра. Счетчик то терял интерес к квартире Трофимовых, то вновь оживал и выдавал порцию треска и писка.
– Да, у вас тоже самая грязная зона в районе балкона, – изрек наконец дядя Коля. – И у меня.
"Ну еще бы! Балконы-то у нас смежные", – подумал Петя.
– Вы будете еще звонить? – напомнил он.
– Ты спать хочешь ложиться? Ладно, я потом позвоню. Я сейчас еще к соседям снизу схожу, у них померю. Может, сегодня на улице радиационный фон повышен? Ты в самом деле белый какой-то… Не заболел? А то у меня полечиться чем есть. Заходи, если надумаешь. Пока!
С этими словами дядя Коля покинул квартиру.
Тщательно заперев за ним дверь, Петя в панике заметался по квартире.
"Как я сразу не понял? Ведь нам в институте на основах военной медицины рассказывали! Что с этим цилиндром теперь делать?"
Обратиться в милицию? Перед товарищами неудобно. Ведь в милиции нужно будет рассказывать, каким образом у него в руках оказались радиоактивные элементы, значит, придется рассказывать и про сбежавшего Мухтолова, и про то, как дежурный капитан порвал протокол и приказал Пете вещи беглого выбросить в мусорный бак.
Выбросить этот контейнер в мусор? Нет, Петя не до такой степени ненавидел человечество, чтобы разбрасываться радиоактивными цилиндрами. В помойках дети роются, бомжи. Найдут, разобьют колбу, устроят маленькую Хиросиму в отдельно взятом районе Текстильщики…
Нет, избавиться от цилиндра надо таким образом, чтобы никто не пострадал.
"За город вывезу и там где-нибудь в лесу закопаю", – решил Петя.
Сложив в целлофановый пакет цилиндр, щетку из ванной, полотенце, мыло с мыльницей, тиски и разводной ключ, – словом, все, что могло оказаться заражено, Петя оделся, запер квартиру и двинул в сторону метро.
Он не знал, куда конкретно отправится. Решил, что выйдет на любой станции, как только увидит из окна достаточно густой лесной массив.
Добравшись до станции, Петя вышел из перехода метро на платформу, просмотрел расписание, купил билет на ближайшую электричку и, стараясь держаться подальше от детей и беременных женщин, принялся ждать.
Мимо него по платформе взад-вперед прохаживался милицейский патруль. Новая светлая мысль осенила несчастного молодого врача: нужно подкинуть пакет с радиоактивным добром на видное место. Милиционеры его обязательно заметят и подберут, сейчас ведь все так настроены на поиски взрывных устройств! Главное, чтобы пакет оказался в руках у милиции, а все остальное не страшно! Ни за что им не под силу будет разгадать, каким образом радиоактивная колба оказалась в целлофановом мешке на вокзале. Ни полотенце, ни китайская мыльница им в этом деле не помогут…
Петя проследил глазами траекторию хода патруля, подошел к мусорному ящику, стоящему возле закрытого киоска, и как бы невзначай оставил возле него свой пакет. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Петя быстрыми шагами направился в толпу у билетной кассы, чтобы оттуда пронаблюдать дальнейшую судьбу проклятого пакета с цилиндром.
Поначалу все шло, как он и задумал. В третий раз пройдя мимо странного одинокого свертка, патрульные замедлили шаг и остановились возле мусорного ящика, явно заинтересовавшись целлофановым пакетом. Затем Петя увидел, как один милиционер остался сверток караулить, а другой, говоря что-то по рации, двинул в сторону опорного пункта милиции в здании билетных касс. Но тут свершилось непредвиденное: к оставшемуся на посту милиционеру неожиданно подошел старичок в старом пиджаке, с полинявшими наградными планками на лацкане и, показывая головой в сторону Пети, стал быстро что-то шептать милиционеру на ухо. Патрульный моментально повернул голову и, пристально всматриваясь в толпу, стоящую в очереди к пригородным кассам, что-то забубнил в рацию.
Когда взгляд милиционера встретился со взглядом Пети, тот, сам не зная почему, глупо хихикнул и помахал сержанту рукой.
"Тьфу! Я так совсем рехнусь!" – мелькнуло при этом у Пети в голове.
Сержант подхватил целлофановый пакет и направился прямиком к Трофимову. Петя почувствовал, как мурашки поползли у него по спине.
– Гражданин, ваша вещь? – недружелюбно сказал, поравнявшись с Петей, сержант.
– Ага, – промямлил Петя, давя из себя улыбку.
От волнения он схватился за деревянный стояк возле кассы, чтобы не упасть.
– Ваши документы? – попросил сержант.
Петя полез за пазуху и протянул милиционеру паспорт. Внимательно просмотрев листок с пропиской, сержант вернул документ, быстро козырнул и протянул Пете целлофановый пакет.
– Не оставляйте, – буркнул он, удаляясь.
У Пети едва хватило сил взять с пола пакет и отправиться на платформу. Он чувствовал себя несчастным человеком, на которого помимо его воли возложена ответственная миссия – спасти человечество от атомной заразы, ни больше ни меньше. Собой при этом, понятное дело, придется героически пожертвовать.
Усевшись на жесткую деревянную скамейку в вагоне пригородного поезда, Петя приник к окну.
Дорога предстояла длинная. Электричка все шла, шла, а дома вдоль железнодорожной полосы все не кончались. За московскими спальными микрорайонами потянулись девятиэтажки ближайших подмосковных городков, за ними – поселки, дачи, снова поселки, престижные зоны частной застройки с недостроенными мини-дворцами и роскошными коттеджами… В дороге на каждой станции в электричку входили торговцы, предлагали купить газеты, мороженое, горячие беляши, крышки для консервирования, наборы ножей, выключатели и прочую мелочевку… За торговцами, не отставая, двигали нищенствующие беженцы, фальшивые сироты, бездомные погорельцы, безногие ветераны неизвестных войн в камуфляжке, с гармонью наперевес…
– Слышишь, красавец, позолоти ручку, всю правду скажу, – вкрадчиво обратилась к Пете здоровенная пожилая цыганка, поглаживая его по плечу. – Всю правду скажу, миленький. Что было, что будет…
Петя с неприязнью настоящего москвича посмотрел на приставалу. Цыганка была одета в индийскую юбку из марлевки, на грязных ногах – домашние шлепанцы. От нее пахло потом, а когда она улыбалась, то обнажала полный рот золотых зубов.
Петя отодвинулся от нее подальше и отвернулся, показывая всем своим видом, что не желает вступать с ней ни в какие разговоры.
– Не отворачивайся, милый, давай погадаю! Чистую правду скажу.
– Пошла к черту! – вдруг рявкнул на цыганку Петя.
– Ой, дорогой! Какой злой! Нельзя так с женщинами разговаривать, а то детей не будет.
Выдав это пророчество, цыганка рассмеялась и пошла дальше по вагону, громко переговариваясь на румынском диалекте со своими товарками.
У Пети, держащего на коленях проклятый радиоактивный цилиндр, упало сердце. Он быстро сбросил пакет и задвинул ногой под скамейку.
"Ведьма!" – с ненавистью думал он про цыганку, испортившую и без того не радужное настроение.
"И вообще, чего я своей жизнью рискую? Закопать в первом попавшемся месте, и дело с концом!"
Решив это, Петя схватил пакет и пошел в тамбур. Электричка остановилась на какой-то станции. Петя вышел из вагона на платформу, огляделся. С одной стороны тянулись железнодорожные пути с грязными цистернами и товарными вагонами. С другой стороны было поле. Чахлый лес зеленел где-то на горизонте. К нему Петя и направился почти бегом по проселочной пыльной дороге.
Вбежав в лес, Петя пошел вперед по первой попавшейся тропинке, протоптанной грибниками, потом свернул в чащу. В лесу на него сразу набросилась мошкара. Огромные, как шмели, слепни лезли в волосы и в лицо. Отбиваясь от них руками и проклиная все на свете, Петя шагал через буреломы, по пояс утопая в листьях папоротника.
"Все, хватит! А то назад дороги не найду!" – решил он, останавливаясь возле ямы, над которой возвышались облепленные землей корни поваленной ветром старой толстой сосны.
"Здесь и закопаю", – решил он, прыгая в яму.
Орудием труда ему служил складной ножик и обреченный на утилизацию родительский разводной ключ. Брать с собой лопату или хотя бы тяпку Петя не стал, чтобы не привлекать внимания соседей. Ножом взрыхляя землю, он выгребал ее при помощи рук и разводного ключа, пока не выкопал более-менее сносное углубление, куда входил целлофановый пакет вместе с цилиндром и прочим добром. Эта работа отняла у него массу сил и времени. Наконец злосчастный мешок с радиоактивной начинкой был надежно погребен под слоем земли и камней. Выбравшись из могильника, Петя перевел дух, посидел немного на стволе сосны, отдохнул и медленно, с чувством выполненного долга, направился назад на станцию.
…Вернувшись домой в девятом часу вечера, Петя перво-наперво отправился к соседу дяде Коле.
– Ну как ваш счетчик? Заменили?
Сосед развел руками:
– Да ты понимаешь, пока я до них дозвонился, он сам исправился.
– Что, уже не пищит?
– Нет.
– И на балконе смотрели?
– Да нет же, говорю. Я всю квартиру обмерил, картошку, что жена с дачи привезла, грибочки, – с восторгом рассказывал сосед.
Видно, человек от души радовался новой игрушке.
– Хочешь, заходи, – предложил он.
– Нет, в другой раз, мне домой надо. А хотя… Может, вы меня промеряете, на всякий случай?
Дядя Коля с удовольствием помчался за счетчиком Гейгера и долго тщательно водил им вверх-вниз над Петей.
– М-да, – сказал он наконец. – Вроде все в норме, но руки и куртка у тебя сильнее фонят, а ноги и голова меньше.
– И на том спасибо! – улыбнулся Петя. – Ну пока! Я пошел.
Войдя в квартиру, он облегченно вздохнул. Хотя до облегчения было далеко. Пете на ум то и дело приходили давно позабытые симптомы болезней, вызываемых повышенной радиацией. Выпадение волос и зубов… Лейкемия… Белокровие… В итоге – смерть в страшных муках.
Петя от отчаяния вновь забегал по квартирке. И тут взгляд его упал на буфет, где среди хрустальных стаканов и фужеров стояла полуторалитровая бутыль водки "Кристалл" в виде некоего подобия кувшина с ручкой. Петя вспомнил когда-то слышанную историю об испытателях водородной бомбы. Их было двое, они отправились обследовать кратер на месте взрыва. Причем один выпил предварительно бутылку вина, а второй пошел так. Выжил выпивший – его показывали по телевизору, правда совершенно лысого, больного, но живого!
Пете Трофимову вдруг до боли, до ломоты в зубах захотелось жить. Уволиться из вытрезвителя, поступить в аспирантуру, защитить диссертацию, стать профессором… Пусть даже лысым.
Он решительно вынул бутыль из буфета вместе с объемистым хрустальным стаканом…
– Привет, Юра! Куда это ты запропал?
Такими словами встретила меня Лена Бирюкова.
Я поднял голову.
Моя подзащитная вошла во всем своем великолепии. Унылые стены тюрьмы почти никак не повлияли на ее фонтанирующее обаяние.
– Доброе утро, – как можно более официально поздоровался я, косясь на контролера.
– Ну что? У Алки был?
Усевшись напротив, Лена уставилась на меня пронизывающим взглядом. Я мучительно напрягся. Казалось, она видит на моем лице следы вчерашних безумств и излишеств.
– Зуб больше не болит?
– Нет, все в порядке, – стараясь не подавать виду, ответил я, раскладывая на столе папку с документами. – А как твои дела? Косметику следователь пока не разрешает тебе передать, только мыло, шампунь и зубную пасту. Сегодня должны доставить тебе передачу.
На этот раз, идя на встречу с Леной, я дал себе слово вести себя с подзащитной максимально сдержанно и официально и ни в коем случае не позволять ей втягивать себя в болтовню на различные отвлеченные темы.
– И на том спасибо, – уныло протянула подзащитная.
– Как отношения с сокамерницами?
– Нормальные, – сквозь зубы процедила она, явно не желая распространяться на эту тему.
– Хорошо, не будем терять время на болтовню. На чем мы в прошлый раз остановились?
Лена закинула ногу на ногу и с романтическим видом закатила глаза.
– Кажется, на истории совращения несовершеннолетней школьницы неким комсомольским вожаком цвета спелой морковки. Кстати, он оказался просто секс-машиной. Хотел, чтобы я за него замуж вышла, представляешь дурака? Когда я похихикала над его предложением руки и сердца, он так обиделся, говорит: "Я твоим родителям расскажу, что между нами было, они заставят тебя за меня замуж выйти". Такой вот зануда и урод моральный оказался. Я еле-еле от него отбрыкнулась. Поехала в МГУ поступать и назло всем поступила. Ну, я же страшно умная, школу с медалью закончила. Все наши дуры в мед и в пед рвались, а что за удовольствие в школе надрываться, на малолетних хулиганов свои нервы тратить? Или в больнице, где зарплату по полгода ждут… Нет, я решила круче всех взлететь. А этот, рыжий, он и в Москве меня доставал, домогаться пытался. Приезжал, строил из себя жениха из провинции: "Ваня, я ваша навеки!" – но тут я его уже четко отшила. Тем более что у меня новый роман закрутился.
– Лена, ты можешь о чем-нибудь еще говорить, кроме своих романов?
– Могу, но об этом интереснее, – засмеялась она. – Юра, ты не психуй. У тебя все получится. Не нервничай.
– Ты о чем? – не понял я.
Из-за этих постоянных разговоров о самом интимном фразочка типа: "У тебя все получится" – напрашивалась на двусмысленные ассоциации.
– Да я о моей защите, – объяснила Лена (а я уж было подумал!..). – Ни один суд в мире не поверит, что я могла грохнуть Сурика. Да с какой стати?
– Вот о мотиве я и хотел с тобой поговорить. Давай отталкиваться от противного. Что ты выигрывала и что теряла со смертью Осепьяна?
– Хочешь свести обвинение к минималке?
– Да, хочу переквалифицировать для начала с умышленного убийства на убийство по неосторожности.
– Ладно, попробуем. Что я выигрывала от смерти Сурика? – Лена привычным жестом потянулась к пачке моих сигарет. – Никак не могу бросить курить, – вздохнула она.
Я подал ей зажигалку.
– Так вот, что я выигрывала? – продолжила она. – Да ничего абсолютно. Наследства он мне не оставлял, выгонять без гроша в кармане тоже в ближайшем будущем не собирался. Ну, понятно, все его подарки у меня бы остались, но сколько там этих подарков? Ради них человека убивать? Нового любовника у меня тоже не было. Зато с его смертью я многое теряла. Крышу над головой – это раз. Теряла по деньгам – это два. Теряла протекцию – это три.
– Осепьян что, тебя протежировал? – удивился я.
Лена посмотрела на меня широко открытыми глазами, как на ненормального.
– А как же?! Конечно, это входило в его планы. Ты представь все на классическом примере: богатый человек, какой-нибудь заводчик Савва Морозов, содержит оперную примадонну. Но это же не значит, что она теперь должна петь только для него и у него дома. Наоборот, он всячески ее пропихивает во все театры на главные роли.
– А куда Осепьян тебя пропихивал?
– Ну, можно сказать, знакомил с нужными людьми, или, наоборот, я первая знакомилась по его просьбе, а он уже через меня. Сам понимаешь, на красивую женщину легче клюют, чем на старого козла.
– Как это происходило, конкретно?