Не знаю, каким чувством – седьмым, восьмым, а может, двадцатым – я уловил в темноте среди жидких кустиков какое-то движение. Я сначала застыл на месте в полной неподвижности, а затем, выставив нож вперед, как копье, опустился на корточки.
Ну конечно же, этого и следовало ждать. Я уже достаточно близко подошел к даче, и свет фонарей, освещавших двор и фасад, с низкой позиции послужил мне экраном.
И на этом экране достаточно четко вырисовалась мощная, приземистая фигура сторожевого пса – уж не знаю, какой породы.
Песик – чтоб он сдох! – явно что-то учуял. Или кого-то. Но пока соображал, как ему поступить, – залаять или без особого шума вцепиться непрошеному гостю в глотку.
Наверное, второй вариант ему понравился больше.
Неторопливо, даже вразвалку, – как борец перед схваткой на ковре – пес двинулся вперед. В моем направлении.
Вот сволочь! – прошептал я в отчаянии. Бежать поздно, а сражаться… – кто его знает, что это за зверь.
Хорошо, если пес не шибко обучен сторожевым премудростям. А если его специально натаскивали охоте на человека?
Тогда мне хана. В темноте с моим оружием особо не разгуляешься.
Если я не успею нанести удар первым… лучше об этом и не думать. Пока суть, да дело, пес запросто может снять с меня скальп и отгрызть все выступающие части, в том числе и…
Господи, только не это!
Конечно, можно залезть на дерево. Но как потом мне, Волкодаву, смотреть в глаза простому трудовому народу в лице Марьи? Стыд-то какой. Мужик, способный голыми руками убить быка, испугался шавки.
Нехорошо.
Нет, здесь у меня получился явный перебор.
В том звере, что неторопливо, с сознанием своей силы и превосходства, приближался ко мне, от шавки была только родословная. Которая терялась где-то во тьме веков. Чудеса селекции довели его вес как минимум до шестидесяти килограммов.
Пес бросился на меня молча. Уж не знаю, как и чему его учили, но он сам напоролся на нож. Наверное, псина привыкла таранить противников своей немалой массой, чтобы потом, сбив его с ног, катать жертву по земле, снимая зубами одежку вместе с кожей, – словно очищая кукурузный початок.
Я удержался на ногах с трудом. Пес, враз растерявший свою злобу, несколько раз жалобно проскулил, затем захрипел – и представился. Похоже, клинок попал ему прямо в сердце.
Если честно, мне стало жаль безгрешную животину; пес всего лишь исполнял свой долг. Увы, такова жизнь…
Этой мыслью я и утешился, потому как в такой обстановке предаваться философским размышлениям было недосуг. Что если у нашего песика где-то неподалеку бродит друг или подруга? Бр-р…
Мне пришлось простоять возле поверженного животного, вслушиваясь и вглядываясь в темноту, не менее пяти минут, прежде чем я удостоверился, что вокруг царят тишина и спокойствие.
Видимо, мой "клиент" пожадничал и не стал покупать второго пса. Такие звери стоят больших денег.
До здания я добрался без приключений. Весь второй этаж был освещен. Возле самой дачи росли деревья (правда, не густо), что меня вполне устраивало.
Прячась в тени, я высмотрел себе удобный насест. А затем быстро забрался наверх, прямо в густую крону старой липы (кажется, липы – ботаника в школе никогда не была моим любимым предметом).
Устроившись в развилке, я достал из-за пазухи небольшой, но сильный бинокль, и прильнул к окулярам.
К слову, бинокль был трофейный и очень мне памятный. Тот, кому он принадлежал, оказался хорошим бойцом. Победа над ним была для меня весомей любой награды – ведь я остался жив.
Я так и не смог определить его государственную принадлежность – "в поле", то есть, на задании, у спецов моего профиля нет ни имени, ни звания, ни национальности, а тем более – документов.
Пардон, за исключением фальшивых, правда, изготовленных так, что комар носа не подточит.
Комната, которая меня сразу заинтересовала, оказалась гостиной. Она была немалых размеров, и меблирована большей частью кожаными креслами и диванами.
За круглым невысоким столом, уставленным бутылками и снедью, сидели двое; третий, прижав к уху мобильный телефон, беспокойно ходил туда-сюда и, разговаривая, энергично жестикулировал.
Я присмотрелся – и едва не присвистнул от изумления. Моб твою ять! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
Попугая, который болтал по мобилке, я узнал бы и в темноте. Это был хозяин дачи, мой "клиент" по кличке Сачок. Да, да, именно так – Денис Висловский, Денни, собственной персоной… сукин сын!
Второго, толстого до неприличия, с физиономией премудрого пескаря, я как будто видел где-то, но где именно, вспомнить не мог. Впрочем, не исключено, что я ошибался.
По выражению особой значимости на его рыбьей физиономии можно было с большой долей вероятности сказать, что в уютном кожаном кресле, держа в одной руке рюмку, а в другой – бутерброд с черной икрой, сидел чиновник; как минимум, начальник какого-нибудь денежного ведомства. Денежного – значит, напрямую причастного к мздоимству в крупных размерах.
А вот третий…
Встретить в такой уютной компании привидение я даже не предполагал. Этот человек был настоящим фантомом. Когда-то гостя Висловского искали спецслужбы почти всех стран мира. Но только у ГРУ имелись его портрет и установочные данные.
Ларчик открывался просто. Дело в том, что Анубис – так кликали гостя Висловского – в свое время прошел выучку в ГРУ. Служил он в службе внутренней безопасности – внутренней контрразведке "конторы".
Судя по отзывам знакомых ребят, Анубис был изрядной сволочью. Это значило, что к своим обязанностям Анубис относился очень серьезно.
Потом его стали использовать для проведения весьма тайных и специфических операций. Анубис стал ангелом смерти. Резиденты "конторы" в зарубежных странах кипятком писали, получив шифровку, что к ним для разбора полетов направлен Анубис.
Он чуял предателей и колеблющихся как голодный гриф падаль. И расправлялся с ними нещадно. Досталось от него и нашим противникам. Анубис был хитрый, как змей, и мог проникнуть куда угодно.
Особенно много работы было у него во времена тотального развала наших разведслужб, произошедшего с одобрения перекрасившихся в демократов партайгеноссе, которые словно проститутки выкидывали антраша перед заокеанским дядей Сэмом, выпрашивая у него подачки.
Тогда у многих моих коллег дрогнуло сердечко. От полной безнадеги некоторые готовы были в петлю лезть.
Или, в крайнем случае, легализоваться.
Вот тогда и появлялся Анубис.
Он быстро и со знанием дела вправлял мозги сомневающимся. А тех, кто решался на немыслимый с точки зрения настоящего разведчика шаг – перекинуться на сторону врага, он отправлял вперед ногами с таким же эффектом, как и его древнеегипетский тезка.
Кстати, псевдоним Анубис была придумана им самим; наверное, он был знатоком древней истории. До этого Анубис носил более скромное прозвище.
Я видел его только раз. Но впечатлений хватило на всю мою оставшуюся жизнь.
В одной из операций "на холоде" я был дублером Анубиса. Естественно, в лицо он меня не видел, и о том, что я работаю на подстраховке, не знал. Так что его методы мне были знакомы не понаслышке.
Внешне Анубис был сама любезность и простодушие. Эдакий хлипкий мужичишко – душа нараспашку с подворотни, который ищет третьего, чтобы купить поллитровку.
Но в нужный момент он мгновенно превращался в жестокого беспощадного убийцу, отменно подготовленного в физическом плане и неразборчивого в средствах ради достижения цели.
Анубис имел в своем арсенале не менее сотни изощренных способов отправить человека в мир иной. Его коньком были изощренные пытки с применением психотропных препаратов – чтобы у жертвы не осталось от "конторы" никаких тайн.
На этом он и прокололся. В наш гуманный век садизм как-то не очень приветствуется. Даже среди рыцарей плаща и кинжала.
От Анубиса хотели избавиться привычным способом… нет, нет, речь шла не о ликвидации! В демократическом обществе даже негодяи, по которым давно веревка плачет, имеют возможность дожить до глубокой старости, пусть и за решеткой. Начальство пожелало, чтобы Анубис отправился в отставку.
Уж не знаю, что там сотворил обиженный спецагент, мечтавший о быстром карьерном росте в ГРУ (это доказанный факт), но, уходя, он так хлопнул дверью, что "контора" спустила на его след целую свору опытных борзых.
Увы, напрасно музыка играла… Анубис как в воду канул. Спустя год пришло известие, что его труп обнаружили в Италии. Затем еще через семь месяцев нашли обезображенное тело Анубиса в Бразилии.
А после того, как минуло два года с начала поисков, Анубис, возлежащий в гробу, объявился уже в Австралии. Самое интересное: все три жмурика были опознаны как искомый объект.
Когда я покидал "контору", интерес к Анубису заметно снизился. На него просто махнули рукой. Тем более, что у начальства на столе лежали три свидетельства о смерти бывшего сотрудника ГРУ.
А тратить и так скудные бюджетные ассигнования на поиски фантома было, по меньшей мере, большой глупостью. Тем более, что Анубис, вопреки нехорошим предчувствиям руководства, никого не сдал.
И вот теперь "мистер Смерть", как его прозвали то ли англичане, то ли американцы, нарисовался передо мною собственной персоной, и даже не в гробу.
Как он здесь оказался и что его связывает с Висловским? Уж не потому ли Денни-Сачок оборзел до крайности?
Его можно понять – имею такую "крышу", это все равно, что нанять взвод головорезов-наемников из иностранного легиона.
Если это так, дела мои плохи. Чтобы не сказать больше. От Анубиса можно спастись единственным способом – пустив ему пулю между глаз. А затем, вбив в мертвое тело осиновый кол, лично сжечь труп и пепел по ветру развеять.
Но для этого нужно его сначала найти, а затем застать врасплох. Что не так-то просто.
Эх, сюда бы, на худой конец, нашу старушку СВД с оптикой! – мелькнула в голове здравая мысль. Я не такой большой дока в стрельбе со снайперской винтовки, но в Анубиса, который просматривался во всех деталях, с такого мизерного расстояния можно было попасть, не целясь – навскидку.
Тем временем Висловский закончил телефонные переговоры и присоединился к остальным. Он явно был сильно раздражен. Конечно, я не знал темы разговора, но можно было предположить с большой долей вероятности, что и моя фамилия была упомянута.
Этот вывод я сделал благодаря жестикуляции.
Взвинченный Висловский, гримасничая как мартышка, что-то начал объяснять Анубису и "премудрому пескарю", время от времени показывая три пальца.
Видимо, ему просто не верилось, что трое "быков" не могли справиться с одним бизнесменом, который, насколько ему было известно, по своим данным и поведению никак не тянул на крутого.
Я посмотрел на бывшего коллегу. Анубис пил вино – как будто вино, судя по бутылке, из которой он наливал – мелкими глотками и снисходительно ухмылялся.
Я его понимал. И радовался. Так непрофессионально могут работать только случайные люди, но никак не выученики Анубиса.
Значит, Волкодав шакала пока не интересует. Иначе я уже был бы мертв. Однако, это не значило, что в скором времени моя жизнь благодаря "заботам" Анубиса не превратится в настоящий ад.
Сдаваться на милость противника я с детства не приучен. Но что получится в конечном итоге, сказать трудно.
Во-первых, я уже далеко не тот Волкодав, который семь лет назад ходил "в поле" как по московским бульварам. А во-вторых…
Во-вторых, как это ни странно, гражданская жизнь мне стала нравиться. Даже если мой бизнес провалится в тартарары (я иногда об этом подумывал), все равно лучше сидеть на хлебе и воде и выращивать помидоре на дачном участке, нежели каждый день рвать нервы, балансируя на лезвии бритвы.
Каким бы ты профессионалом ни был, но всегда наступает такой момент, когда опускаются руки, и то, чему отдал лучшую часть своей жизни, кажется недоразумением, ошибкой молодости, кошмарным сном. По науке, это нервное истощение – человек ведь не железный робот.
Я своего морального предела не достиг. Но так уж сложились обстоятельства. У моего шефа, тогда еще полковника Кончака, случились большие неприятности по службе.
Недоброжелатели шефа выперли его из "конторы" с треском, а меня, как ближайшего помощника Кончака и где-то даже друга, отправили ему вслед, но с более мягкой формулировкой. (Кстати, насчет друга я несколько загнул. У Кончака, по моим наблюдениям, настоящих друзей отродясь не водилось, только "нужники" – то есть те, кто ему были нужны на определенных этапах его карьеры).
Правда, обо мне все-таки позаботились – хотя бы в части легенды, пенсии и новых документов. Сработала корпоративная солидарность. Ведь я ни в коей мере не уронил чести "конторы".
А это в ГРУ ценилось. Тем более, что среди спецов своего профиля я задних не пас.
Теперь Кончак снова в фаворе. Наступили новые времена и вновь потребовались настоящие профессионалы.
Это только блаженные демократы-либералы уверяли всех, что эра конфронтации закончилась и наступает новый золотой век. Бред!
Чтобы государство существовало, развивалось и крепло, ему требуются враги. Как внутренние, так и внешние. Это аксиома.
А иначе на кой ляд налогоплательщикам нужна толпа чиновников, военных, полицейских и сотрудников спецслужб?
Все они должны как-то оправдывать свое существование. Люди придумали игру под названием "Государство" в незапамятные времена, и не нам ее упразднять…
Пока я предавался воспоминаниям и наблюдал через оптику за странной компанией, внизу подо мною произошли определенные изменения.
Кто-то шел в мою сторону. Но тихие крадущиеся шаги я услышал только тогда, когда они зазвучали в двухтрех метрах от липы, на которой я устроил наблюдательный пункт.
Я даже дыхание затаил. Неужели меня заметили? Если это охранник, то он точно вооружен. А значит, может снять меня с дерева как рябчика – одним выстрелом.
Паршивая ситуация… При таком раскладе я был совершенно беспомощен.
Охранник подошел к дереву вплотную. Мне были слышны до боли знакомые эфирные шорохи – у него была переносная рация. А это уже совсем худо.
Интересно, чего он сюда приперся? Сработала интуиция? Не исключено. Но, скорее всего, охранника удивило и обеспокоило исчезновение сторожевого пса.
Мое предположение не замедлило подтвердиться.
– Абрек, Абрек! – раздался встревоженный голос охранника. – Ты куда подевался, чертов пес?
Все, медлить нельзя ни секунды. Если охранник пройдет дальше, то наткнется на труп своего Абрека. А значит, тут же поднимет тревогу. Куда-либо спрятать мертвого пса я был не в состоянии – у меня на это не было ни времени, ни желания.
Уже не беспокоясь о маскировке, я мешком свалился охраннику на голову с пятиметровой высоты. Под моей массой он сломался словно стебелек.
Не давая ему времени опомниться, я рубанул парня ладонью по загривку, тем самым отключив его как минимум на двадцать минут, и тут же вскочил на ноги и побежал в сторону забора.
Можно было прихватить с собой его оружие – шикарное помповое ружье, но я моментально сообразил, что мне лишняя улика как-то ни к чему.
Обратный путь к машине не занял много времени. Марья встретила меня удивленным взглядом.
– Так быстро… – сказала она, запуская мотор.
– Ага, – ответил я, переводя дух. – А ехать мы должны еще быстрее. Жми на железку до упора, пока на даче не объявили аврал.
По правде говоря, Висловский был мне по барабану. Если я в этой ситуации кого-то и боялся, то только Анубиса. Этот не станет мешкать и разводить трали-вали. Ночью на пустынном шоссе он нашу тачку вычислит в два счета.
Догнать же машину Марьи на "мерседесе" Висловского – раз плюнуть.
Анубис не станет искать злоумышленника в самой Мяче, это точно. Именно так поступил бы и я на его месте.
Не тот здесь народ. Обитатели Мячи не любят лишнего шума. Надумай кто-нибудь из них завалить Денни, это произошло бы где-нибудь в городе и даже в другом государстве.
А в том, что мой бывший коллега будет разыскивать человека, проникшего не территорию дачи Висловского, у меня не было ни малейших сомнений.
Он сразу поймет, что к милому Денни на пленэр пожаловали не примитивные воры, а гораздо более серьезные люди. Сторожевой пес, сраженный наповал точным мастерским ударом, и виртуозно, со знанием дела, отключенный охранник, для опытного "волкодава" не просто горячий след, а важная улика.
Анубис не успокоится, пока не выяснит, чьи глаза наблюдали за гостиной Висловского. Это для него очень важно. Если это случайный человек, то бояться ему нечего. А если нет… тогда можно только предполагать, как поступит Анубис.
Не исключена вероятность, что он немедленно сменит дислокацию. Что меня, в общем-то, вполне устраивало. От этой засушенной гидры в образе человека мне хотелось держаться подальше.
До города мы доехали быстро и благополучно.
Андрей
Дрозд учил:
– Защищая свою жизнь, не возбраняется использовать любые подручные предметы. Про камни я говорить не буду, здесь и так все ясно. При определенных навыках даже маленький окатыш может оправить противника в нокаут. Или, сломав височную кость, еще дальше. А вот разбитая водочная бутылка – ее именуют "розочкой" – оружие куда более серьезное. Но и этот пример самый обыденный, давно известный…
Они сидели на топляках в укромном месте у берега реки, защищенном от ветра густым кустарником и деревьями.
Зима уже вступила в свои права, но день выдался солнечный и безветренный, а потому легкий морозец – где-то около трех-четырех градусов – почти не ощущался. Тем более, что между ними горел костерок, на котором истекала приятно пахнущим жирком купленная по дороге курица.
– Вилки, ложки, столовые ножи, кусок битой фаянсовой тарелки, которым запросто можно вспороть артерию, – все это проза, – продолжал Дрозд. – Имея под рукой такой арсенал, хорошо обученный человек страшнее гремучей змеи, забравшейся ночью в постель. В случае ресторанной драки, грозящей смертоубийством, ему ничего не стоит уложить нескольких противников – даже вооруженных огнестрельным оружием.
Он широко улыбнулся, заметив недоверчивый взгляд Андрея.
– Впрочем, это нужно видеть. Никакие аргументы не заменят личного опыта. Я тебя понимаю…
Дрозд подбросил в огонь сухих, как порох, дров – Андрей набрал их в показавшей дно старице, а затем, на мгновение задумавшись, с хитрецой осклабился, и начал снимать брючный ремень.
Несколько опешивший юноша безмолвно наблюдал, как Дрозд оторвал карман от собственных брюк, затем наполнил его песком и к образовавшемуся увесистому мешочку прикрепил узкий мягкий ремешок. Все это он проделал очень быстро.