Керри Макграт, молодой честолюбивый помощник прокурора, расследует убийство десятилетней давности, по которому был осужден невиновный человек. Она добивается справедливости, но переживает при этом ряд драматических коллизий, вплоть до покушения на убийство.
Содержание:
-
СРЕДА, 11 ОКТЯБРЯ 1
-
ЧЕТВЕРГ, 12 ОКТЯБРЯ 4
-
ПОНЕДЕЛЬНИК, 23 ОКТЯБРЯ 5
-
ВТОРНИК, 24 ОКТЯБРЯ 7
-
СРЕДА, 25 ОКТЯБРЯ 9
-
ЧЕТВЕРГ, 26 ОКТЯБРЯ 10
-
ПЯТНИЦА, 27 ОКТЯБРЯ 13
-
СУББОТА, 28 ОКТЯБРЯ 13
-
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 29 ОКТЯБРЯ 15
-
ПОНЕДЕЛЬНИК, 30 ОКТЯБРЯ 17
-
ВТОРНИК, 31 ОКТЯБРЯ 20
-
СРЕДА, 1 НОЯБРЯ 26
-
ЧЕТВЕРГ, 2 НОЯБРЯ 29
-
ПЯТНИЦА, 3 НОЯБРЯ 35
-
СУББОТА, 4 НОЯБРЯ 41
-
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 5 НОЯБРЯ 46
-
ПОНЕДЕЛЬНИК, 6 НОЯБРЯ 47
-
ВТОРНИК, 7 НОЯБРЯ 54
-
ВТОРНИК, 6 ФЕВРАЛЯ 63
-
Примечания 63
Мэри Хиггинс Кларк
"Розы для возлюбленной"
Посвящается моим одноклассникам по "Вилла Мария Акэдеми" нашего особого года выпуска, в особенности любимым мною:
Джоан Ламотт Най,
Джун Лангрен Кребтри,
Маржори Лешли Куинлен,
Джоан Моллой Хоффман,
а также доброй памяти Доротеи Байбл Девис.
Не возлагайте к ее надгробию
Розы, что она так любила.
Зачем пытаться поразить ее цветами,
Чьей красоты она не видит,
Чей аромат постичь уже не в состоянье.Эдна Сент Винсент Миллей
"Эпитафия"
Так часто, как это было только возможно, он пытался забыть Сьюзен, выбросить ее из своей головы. Иногда ему даже это удавалось, и на несколько часов он обретал покой и спокойно спал ночью. Только это позволяло ему продолжать жить, заниматься повседневными делами так, как делали это остальные люди.
Любил ли он ее по-прежнему или уже только ненавидел? Ответить на этот вопрос определенно он не мог. Она была такой красивой с ее светящимися насмешливыми глазами, пышными черными волосами, губами, которые могли то растянуться в призывной улыбке, то вдруг через мгновение изобразить капризную гримасу, похожую на ту, что появляется у ребенка, которому не дают конфету.
В его памяти навеки остался эпизод их последней встречи, то, как она выглядела в последние минуты ее жизни. Она сначала страшно разозлила ею, а потом вдруг повернулась спиной.
И вот теперь, спустя одиннадцать лет, Керри Макграт никак не желает оставить Сьюзен в покое. Задает все новые и новые вопросы! Так не может дальше продолжаться. Ее необходимо остановить.
Пусть еще одна смерть окончательно похоронит тех, кто умер раньше. "Пусть мертвые хоронят своих мертвецов", - так звучит старая поговорка, и она все еще справедлива. Ее надо остановить во что бы то ни стало.
СРЕДА, 11 ОКТЯБРЯ
1
Привычным движением руки сверху вниз Керри разгладила юбку своего темно-зеленого костюма, поправила обвивавшую шею тонкую золотую цепочку, пробежала пальцами сквозь светлые, средней длины волосы. Вся вторая половина этого дня казалась ей теперь некой сумасшедшей гонкой. В два тридцать она выбежала из здания суда, вскочила в машину, заехала за Робин в школу, потом пробиралась сквозь плотный поток автомобилей по 17-й и 4-й автострадам из Хохокуса к мосту Джорджа Вашингтона, а оттуда - в Манхэттен, чтобы в конце концов с трудом припарковаться у нужного дома и успеть-таки влететь в приемную доктора Смита к четырем часам - назначенному для Робин времени приема.
После всех этих испытаний у Керри остались силы лишь на то, чтобы неподвижно сидеть, ждать вызова в смотровой кабинет и надеяться, что ей разрешат все же быть рядом с Робин, когда той начнут снимать швы. Медсестра, однако, осталась непреклонной:
- Во время подобных процедур доктор Смит не позволяет никому находиться с пациентом в смотровой, кроме медицинского персонала.
- Но ведь девочке всего десять лет! - запротестовала было Керри, но тут же замолчала, вспомнив, что должна быть благодарна тому обстоятельству, что именно доктора Смита вызвали в больницу после несчастного случая, происшедшего с Робин. Сестры больницы "Святого Луки - Рузвельта" заверили тогда Керри, что Смит является великолепным хирургом, прекрасным специалистом в области пластической медицины. Работающий в отделении скорой помощи врач вообще назвал его настоящим "чудотворцем".
Размышляя о событиях недельной давности, Керри вдруг осознала, что ей все еще не удалось оправиться от шока, причиненного тем ужасным телефонным звонком. В тот злополучный день она задержалась после окончания работы в своем кабинете в здании суда в Хахенсаке. Готовилась к разбирательству одного дела об убийстве, в котором должна была выступать в роли обвинителя. Поработать сверхурочно ей позволило в тот день лишь то, что отец Робин и ее бывший муж Боб Кинеллен неожиданно вызвался сводить дочь в нью-йоркский цирк "Бит эппл", а затем еще и угостить где-нибудь в ресторане обедом.
Злосчастный звонок раздался в шесть тридцать вечера. Звонил Боб. Он сообщил, что они с Робин попали в аварию: в "ягуар" Боба, выезжавший из ворот стоянки, врезался автофургон. Разлетевшиеся при столкновении окна автомобиля Боба сильно поранили лицо Робин. Ее срочно доставили в больницу "Святого Луки - Рузвельта", вызвали хирурга по пластическим операциям. Других травм, к счастью, после тщательного обследования внутренних органов у Робин обнаружено не было.
Вспоминая тот страшный вечер, Керри тряхнула головой. Так она словно бы вновь попыталась выбросить происшедшее из памяти: и агонию своей бешеной езды на машине до Нью-Йорка, и сотрясавшие ее грудь на всем пути испуганные сухие всхлипы, и то, как губы ее, не переставая, шептали одно лишь слово - "пожалуйста", - в то время как в мыслях она каждый раз договаривала молитву до конца: "Пожалуйста, Боже, не дай ей умереть! Она - все, что у меня есть! Пожалуйста, она еще совсем ребенок! Не забирай ее у меня…"
Когда Керри добралась, наконец, до больницы, Робин уже отвезли в операционный блок. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как в напряжении замереть в зале ожидания. Рядом уселся Боб - вроде бы он был с ней, но, на самом деле, совсем не с ней. У него уже давно появилась новая семья - жена и двое детей.
Керри и сейчас, неделю спустя, могла с легкостью вспомнить и пережить чувство огромного облегчения, охватившего ее, когда в зале ожидания, наконец, появился доктор Смит, сказавший весьма официальным и каким-то даже снисходительным тоном:
- К счастью, порезы на кожном покрове не оказались глубокими. Поэтому со временем у Робин не останется на лице никаких следов. Тем не менее я хотел бы еще раз осмотреть ее в моем частном кабинете где-нибудь через недельку.
Как выяснилось, порезы на лице действительно были единственными повреждениями, полученными Робин. Девочка вообще очень легко оправилась от происшедшего. Даже в школе она пропустила всего лишь два дня занятий. В какой-то мере она даже гордилась бинтами, которые вынуждена была носить. И только сегодня, по пути на повторный осмотр у доктора Смита, она спросила у матери немного испуганно:
- Мам, а у меня правда все будет в порядке, а? Ну, на лице не останется ничего такого, некрасивого?
Робин была красивой девочкой, вся в отца - большие голубые глаза, высокий лоб, четкие, "скульптурные" черты лица. Керри принялась горячо убеждать дочь, что "ничего такого, некрасивого" на ее личике, естественно, ни в коем случае не останется. При этом она надеялась, что слова ее звучат достаточно уверенно. И вот теперь, в приемной доктора Смита, оставшись наедине с то и дело охватывающими ее страхами за судьбу дочери и пытаясь хоть как-то от них отвлечься, Керри пыталась оглядываться вокруг с нарочитым вниманием. Помещение было обставлено со вкусом: здесь стояло несколько диванов и стульев, обтянутых приятных тонов материей, удачно украшенной мелким цветочным узором. На красивые ковры падал мягкий свет ламп.
Среди прочих пациентов, ожидавших своей очереди в приемной, Керри обратила внимание на женщину, спокойно сидевшую с повязкой, полностью скрывавшей нос. На вид ей было чуть больше сорока. Другая посетительница, не в пример первой, заметно волновалась. Она то и дело повторяла, обращаясь к сопровождавшей ее симпатичной подруге: "Теперь, когда я уже тут, я, конечно, благодарна тебе за то, что ты все же заставила меня прийти. Да и твой пример у меня все время перед глазами: ты выглядишь просто сказочно!"
Керри мысленно согласилась с этим утверждением и тут же спешно и несколько смущенно полезла в сумочку за косметичкой. Открыла пудреницу, осмотрела свое лицо в зеркальце и пришла к выводу, что выглядит сегодня как раз на все свои тридцать шесть лет. Она, конечно, знала, что очень многие мужчины считают ее привлекательной, но при этом не позволяла себе ни малейшей расслабленности в том, что касалось тщательного ухода за собой. Керри провела макияжной подушечкой по переносице, пытаясь в очередной раз замаскировать россыпи ненавистных веснушек, изучила зрачки, решив, что когда она устает так, как например сегодня, они все же меняют карий свой цвет и становятся какими-то мутновато-коричневыми. Наконец, вздохнув, Керри закрыла пудреницу, поправила выбившуюся прядь волос и откинула назад челку, в который уже раз констатировав, что ее давно следовало бы подровнять.
С не покидавшим ее волнением Керри вновь взглянула на дверь, ведшую в смотровой кабинет. Почему они так долго снимают Робин эти швы, подумала она. Неужели могли возникнуть какие-то осложнения?
Почти тут же одна из дверей распахнулась. Керри вскинула голову, ожидая увидеть, наконец, свою дочь. Вместо Робин, однако, на пороге появилась молодая женщина лет двадцати пяти. Черные пышные волосы обрамляли ее броской красоты лицо.
"Интересно, всегда ли она вот так вот великолепно выглядит", - подумала Керри, разглядывая высокие скулы, прямой нос, изящно вычерченные пухлые губы, сверкающие глаза, гордо поднятые брови вошедшей.
Возможно, почувствовав, что ее изучают, молодая женщина, проходя через приемную, столь же внимательно оглядела и саму Керри.
Пораженная, Керри вдруг задержала дыхание. "Да ведь я же ее знаю, - подумалось ей, - но вот откуда?" В горле неожиданно пересохло, с большим трудом она сглотнула: "Это лицо… Я же точно видела уже его где-то раньше".
Когда молодая женщина закрыла за собой входную дверь, Керри приблизилась к сидевшей в приемной секретарше и объяснила ей, что возможно знает только что прошедшую даму, но не может вспомнить откуда и хотела бы, чтобы ей напомнили, кто она, как ее зовут.
Названное секретаршей имя - Барбара Томпкинс - ничего, однако, Керри не сказало. Видимо, она все же обозналась. Тем не менее, когда Керри вновь села на свое место и продолжила томительное ожидание, ею опять, и теперь уже с некоей особой убедительностью, овладело ощущение "дежа вю". Молодую женщину она, несомненно, уже видела. Уверенность в этом была столь холодно неоспоримой, что Керри не выдержала и зябко повела плечами.
2
Кейт Карпентер с несколько предвзятой неприязнью оглядывала собравшихся в приемной пациентов. Вот уже четыре года, как она работала у доктора Чарлза Смита хирургической сестрой, ассистируя ему на операциях, которые он проводил здесь, в своем частном кабинете. Шефа она считала просто-напросто хирургическим гением.
У самой нее при этом никогда не возникало желания стать объектом его гениального искусства. Пятидесятилетняя, плотного телосложения, с приятными чертами лица и седеющими уже волосами, своим друзьям она часто характеризовала себя ретроградкой во всем, что касалось пластической хирургии. "Что у тебя есть, тем ты и должна довольствоваться", - такова была ее незыблемая позиция.
Глубоко сочувствуя тем клиентам, кто действительно сталкивался с проблемами из области пластической хирургии вследствие каких-то трагических обстоятельств, она, напротив, с очевидным осуждением относилась к тем мужчинам и женщинам, кто раз за разом являлся на пластические операции, ведомый некоей неуемной жаждой физического совершенства.
- Хотя, с другой стороны, - признавалась она мужу, - именно эти, вторые, дают деньги на мое жалованье.
Иногда, правда, Кейт Карпентер задавалась вопросом, почему она продолжает работать именно у доктора Смита. Тот ведь был неизменно резок, а часто и груб как с пациентами, так и с подчиненными. Хвалил редко, зато никогда не упускал возможности с сарказмом указать на совершенную кем-либо, пусть даже малейшую, оплошность. И все же, вновь напоминала себе Кейт, жалованье и премиальные у нее здесь прекрасные. Да, наконец, просто наблюдение за работой доктора неизменно приводило ее в восторг.
С другой стороны, Кейт Карпентер смущало и еще кое-что. Доктор Смит, как она заметила, в последнее время стал совсем уж невыносимым. Потенциальные клиенты, обращавшиеся в его кабинет, повсеместно пользовавшийся самой высокой репутацией, порой обижались на вечно раздраженного знаменитого хирурга и, что случалось теперь все чаще, отказывались от подготовленных уже операций. Единственными клиентами, к которым доктор продолжал относиться с самым предупредительным вниманием, были женщины совершенно особого "типа". Очевидное предпочтение доктора именно к ним и стало все больше и больше беспокоить медсестру.
Наконец, в последние месяцы, заметила Кейт, ко всегдашней вспыльчивости Смита добавилась и еще какая-то отстраненность, даже отрешенность. Порой, когда она обращалась к нему, он отвечал ей лишь пустым взглядом, свидетельствовавшим о том, что мысли его витают где-то очень далеко.
Сестра взглянула на часы. Как она и ожидала, завершив осмотр Барбары Томпкинс - последней из череды представительниц того самого особого, нравящегося доктору "типа" пациентов, он уединился в своем личном кабинете и там заперся.
"Что он там все время делает?" - недоумевала Кейт. Он ведь не может не понимать, что таким образом выбивается из графика приема клиентов. Вот, например, эта девчушка, Робин, уже с полчаса одна сидит в смотровом кабинете номер три, да и кроме нее в приемной скопилась уже целая группа пациентов. Впрочем, Кейт давно уже заметила, что после приема одного из своих "особых" клиентов доктору всегда требовалось какое-то время, чтобы побыть одному.
- Миссис Карпентер…
От неожиданности сестра вздрогнула, подняла голову. Доктор Смит стоял рядом и смотрел на нее сверху вниз.
- Мне кажется, мы и так заставили Робин Кинеллен ждать слишком долго, - обвиняюще проговорил он. За стеклами очков в тонкой оправе глаза его холодно сверкнули.
3
- Мне не нравится доктор Смит, - сообщила матери Робин, как бы между прочим, когда они выезжали со стоянки на перекресток Девятой улицы и Пятой авеню.
- Почему это? - Керри быстро взглянула на дочь.
- Я его боюсь. Там, ну, у нас, когда я прихожу к доктору Уилсону, он со мной всегда шутит. А доктор Смит даже никогда не улыбнется. И все делает так, как если бы он злился на меня за что-то. И еще он сказал что-то о том, что некоторым людям красота бывает дана свыше, другие же ее достигают, но что ни в том, ни в другом случаях красота эта не должна теряться…
Робин унаследовала от отца яркие, красивые черты лица. Она действительно была очень привлекательна. Со временем, понимала Керри, эта привлекательность и вправду при некоторых обстоятельствах может превратиться в тяжелое бремя. Но даже такое предположение не могло объяснить, почему врач должен говорить ребенку столь серьезные и странные вещи.
- Зря я сказала доктору Смиту, что не успела еще застегнуть ремень безопасности в машине, когда тот фургон в нас врезался, - добавила Робин. - Он уцепился за это и принялся читать мне нотации.
Керри опять внимательно посмотрела на дочь. Робин всегда аккуратно пристегивалась в автомобиле. То, что она не сделала этого в тот вечер, означало, что Боб сорвался с места еще до того, как она успела подумать о ремне. Керри попыталась не выказать охватившую ее злость.
- Папа, вероятно, очень торопился, когда выезжал со стоянки? - не удержавшись, спросила-таки она.
- Он просто не заметил, что я не успела пристегнуться, - принялась оправдывать отца Робин, уловив резкие нотки в голосе матери.
У Керри защемило сердце от чувства жалости к дочери. Боб Кинеллен бросил их с Робин, когда девочка была еще совсем крошкой, и вскоре женился на дочери старшего компаньона фирмы, в которой работал. Сейчас у него уже были пятилетняя дочь и трехлетний сын от второго брака. Тем не менее Робин просто боготворила отца, да и он, когда бывал с ней, всегда вел себя подчеркнуто нежно и внимательно. При этом он часто обижал дочь тем, что в самый последний момент отменял давно обговоренные свои с ней встречи. А все потому, что новая его жена не любила, чтобы ей напоминали о существовании у Боба еще одной дочери. Робин так ни разу и не пригласили в новую семью отца. Поэтому она практически не знала своих брата и сестру.
"Единственный раз вот выбрался, сдержал обещание, повез дочь куда-то, - зло думала Керри, - и на тебе, гляди, что получилось". Она все же продолжала пытаться скрыть свою злость и поэтому решила сменить тему разговора:
- Может, поспишь немного, пока мы доберемся до дома дяди Джонатана и тетушки Грейс?
- Ладно. - Робин закрыла глаза. - Знаешь, я уверена, что у них для меня обязательно припасен какой-нибудь подарочек.