Я рассказала все. В подробностях поведала о дружной и слаженной деятельности покойницы и его, Красилова, коллеги. Упомянула об охвативших меня подозрениях, когда я углядела обидчицу за соседним столиком. Не утаила и мстительного восторга во время ее передачи с рук на руки распорядителю.
- Но я действительно не убивала! - снова повторила я. - Разве за это убивают?
- Кто как, - философски ответствовал Стоян.
- У меня есть свидетели, что ночью я была не в себе и без посторонней помощи передвигаться не могла. - У меня пылали щеки, я сгорала от стыда и на полицейского старалась не смотреть. - Я даже не помню, кто меня вынес из автобуса, - прошептала я и чуть не расплакалась от унижения.
Крысилов помолчал, потом засобирался.
- Вы уходите? - робко поинтересовалась я. - И не арестуете меня?
- Я же сказал, что нет. - Голос полицейского был сух, но не враждебен. - Если вспомните что-нибудь еще или произойдут события, о которых посчитаете нужным известить органы правопорядка, - вот телефон. - Он протянул мне бумажку и добавил: - На вашем месте я вернулся бы на родину.
- Это требование?
- Это совет. Как должностному лицу, мне следует, наоборот, задержать вас до выяснения всех обстоятельств.
Крысилов ушел не попрощавшись.
Глава 11
До югославов я добралась в таком виде, что, когда плюхнулась за столик, Нада начала совать мне какие-то таблетки. Не разбираясь, чем и от какой хвори она хотела меня пользовать, я хватанула пилюлю и расплакалась. Прямо в ресторане, на глазах у почтенной публики я разрыдалась, уронив голову на руки.
Супруги не растерялись. Вместо того чтобы причитать и хлопать крыльями, как поступила бы, например, моя сестрица, или сделать вид, что ничего не происходит и дать мне возможность самой вспомнить о правилах поведения в общественных местах - как, по моим прикидкам, положено иностранцам, - они распорядились быстро и решительно.
Райко переговорил с официанткой, и нам незамедлительно упаковали нетронутый ужин. Нада мягко, но настойчиво взяла меня под руку и повела на выход.
До отеля мы дошли в молчании, то есть молчали супруги, а я сморкалась и всхлипывала, укоряя себя за то, что исхитрилась отравить людям вечер.
Попрощаться мне не дали. Югославы затолкали меня в свой номер. Усадив в кресло, Райко сунул мне стакан с вином и жестом велел пить. Мы еще немного посидели, пока Нада распаковывала снедь и раскладывала по тарелкам. Честное слово, я не собиралась взваливать свои проблемы на их плечи, но так уж получилось. Я рассказала все.
По мере того как я изливала скопившуюся горечь, повествовала о мучительных страхах, недоумении, обидах, лица югославов темнели. Понимание давалось им с трудом, они то и дело просили пояснений, и я переходила на жесты. Не поручусь, что они усвоили все, но, по-моему, общую канву повествования я донесла вполне успешно.
Вытащив из сумочки все три картинки, я разложила их на столе и принялась объяснять, кто есть кто.
- Свен Берг! - Нада ткнула пальцем в изображение миллионера, Райко согласно кивнул.
Действительно Берг, только я не знала, что он Свен.
- Вы с ним знакомы? - удивилась я.
Они незнакомы, пояснила Нада, но в Швеции всем известна фамилия богатого и очень уважаемого человека. Да и газеты часто печатают его фотографии и держат читателей в курсе событий и основных вех биографии знаменитого соотечественника.
- Америка, - добавил Райко и изобразил порхающую бабочку.
- Уехал в Америку! - догадалась я. - У него и бизнес там?
Супруги кивнули.
Как ни удивительно, но с миллионером они здесь, в Болгарии, ни разу не столкнулись, а может, просто не обратили внимания. Как и меня, их удивило, что свой выбор состоятельный человек остановил на таком непритязательном жилье.
В разгар дискуссии ко мне вернулся аппетит, и мы поужинали. А когда я собралась прощаться, супруги недолго о чем-то посовещались, и Нада от имени обоих предложила мне помощь.
- Помощь? Вы хотите участвовать в расследовании? - не поверила я.
Югославы заверили, что я поняла правильно.
- Но ведь это может быть опасно! И это незаконно! Неприятности могут быть и со здешней полицией!
Не похоже, что при упоминании полиции обоих скрутило от ужаса. Свое предложение супруги оставили в силе.
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего. Я была ошарашена. Где хваленое европейское послушание? Следование букве закона и доверие к представителям власти? Ненормальные европейцы.
А потом Нада на пальцах пересказала мне их историю. Трагедию людей, переживших многочисленные артобстрелы, гибель близких друзей, состояние ужаса и отчаяния, теперь, увы, знакомое не одному югославу. Со слезами на глазах поведала, что перенесла, когда впервые оказалась под бомбежкой. И как у нее разрывалось сердце от тревоги за мужа, за детей, за внуков. Она и к курению тогда пристрастилась, от отчаяния.
Конечно, как же я сразу не сообразила! Не такая у них благополучная жизнь. И не эмигранты они, а беженцы. Потому-то и откликнулись на чужую боль.
Я приняла их искреннюю помощь. И подумала, что у меня еще никогда не было таких друзей да и, скорее всего, не будет. Взвалив на меня вместо беззаботного отдыха тяготы и беды, судьба неожиданно расщедрилась и сделала бесценный подарок.
Осуществлять руководство я предложила Райко, но он покачал головой и отказался. Не рвалась давать указания и Нада.
Следовательно, бразды правления и ответственность за принимаемые решения ложилась на мои плечи. Выразив соратникам благодарность за доверие, я оповестила об окончании импровизированного собрания и назначила очередное совещание для выработки тактики и стратегии на завтра. Место и время встречи не обсуждалось. Чтобы эффективно вести расследование, участникам требовалось выспаться и набраться сил.
- Доброй ночи, - пожелали соратники.
- Доброй ночи, - откликнулась я.
Оказавшись у себя, я сразу догадалась, что покоя, на который рассчитывал, Паша так и не получил. Больше того, он выглядел сейчас значительно хуже, нежели когда приполз ко мне умирать. Во всяком случае, огроменный синяк под правым глазом я тогда у него не заметила.
- Ты, брат, смотрю, невезучий. Совсем как я, - посочувствовала я, помогая бедолаге выпутаться из веревок и выдергивая у него изо рта свою футболку.
Первые десять минут Пашиного монолога я опускаю, потому что он в основном выражался непечатно, а острота мышления, и раньше оставлявшая желать гораздо большего, притупилась совершенно.
Мешать изливать поруганную душу я, естественно, не стала, не меня же он, в конце концов, обкладывает трехэтажным матом, а испытания, выпавшие на долю несчастного, кого угодно заставят забыть о хороших манерах. Зато когда парень выпустил пар, я узнала, что с ним все-таки стряслось.
- Понимаешь, я спал, а эти козлы навалились и спеленали, как порося для ярмарки! Если б я не дрых, да я бы их, уродов…
- Конечно, конечно, когда не спишь и когда не с перепоя, ты, болезный, таких мочил десятками. Это я в принципе уже поняла. А поконкретней? Чего они хотели?
Хотели они, оказывается, совершенно непонятно чего. Короче, "форменные придурки и маньяки"! Что-то вроде "пойди туда, не знаю куда, и принеси то, неизвестно что".
- Погоди, давай по порядку! - не выдержала я. - Оставь в покое фольклор, цитируй "козлов" дословно.
- Ну, сказали, передай своей… - Паша замялся.
- Ясно, - перебила я, - передай своей подруге…
- Во-во, - обрадовался парень, - передай подруге, чтобы завтра оставила, сама знает что, администратору в отеле "Романия". Заклеит в конверт и скажет, что для Ильи.
- С этим разобрались, дальше, - потребовала я.
- А дальше, - Паша опять запнулся, - они сказали, что, если не принесешь или побежишь в местную ментуру, они меня достанут!
- Тебя? С какой стати? - удивилась я. - Ничего не путаешь?
- Я же не пьяный, - обиделся парень. - Меня и обещали замочить, если ты чего сделаешь не так. И еще велели тебе не совать свой нос куда не просят, не то…
- Опять тебя пристукнут? - догадалась я.
Парень потерянно кивнул.
Вот так штука! Они что, решили, будто Паша - это все, что у меня есть? А почему не угрожали лично мне? Действительно, козлы. Я бы не постеснялась даже назвать их придурками!
- А сколько их было-то?
- Двое. Я же говорю, если бы не спал…
- Знаю! Ты бы изувечил. А откуда они взялись? В смысле через окно или через дверь?
Парень честно напряг извилины.
- Как вошли, не знаю, а вышли через дверь, точно. В замке поковырялись и отчалили. Я ж тебе говорил, тут замки такие, что…
- Пальцем откроешь. Не повторяйся. А как они выглядели? Они местные? По-русски говорили чисто?
- Да хрен их знает, как выглядели, свет они не зажигали, а от фонаря, сама видишь, толку чуть. Говорили с акцентом, а вот болгары они или, скажем, турки, я не отличу. Но не свои, не русские, точно. Ты во что, подруга, вляпалась?
- Самой интересно, - отмахнулась я. - Павел, с ног валюсь, засыпаю на лету. Давай разговоры на потом, ладно?
- А завтра расскажешь?
- Вот настырный, до завтра надо еще дожить.
- Это точно, - расстроился гость. - С тобой и до отъезда не дотянешь.
- Слушай, - разозлилась я, - тебя сюда кто-то силой приволок?! Ты чего ко мне цепляешься? Сам свалился на мою голову, а теперь упрекает!
- Да ладно, ладно, я чего, - залебезил парнишка. - Ты извини, я не хотел.
- Проехали, - согласилась я. - Ты сегодня где ночуешь? Тут или как?
Разумеется, ночевал он "или как". По сравнению с предложенными мною удобствами компания непрерывно голосящего Петьки была на редкость безопасной и надежной. К тому же и шансов если не выспаться, так хоть проснуться с таким соседом имелось куда больше.
- Ну, тогда давай. Спокойной тебе ночи, - попрощалась я с товарищем по несчастью.
- Тебе того же, - отозвался он.
Глава 12
Спать мне на самом деле не хотелось абсолютно. Просто не хотелось ни во что посвящать недалекого Павлушу, да и не терпелось обдумать случившееся. Что от меня хотят, я, разумеется, поняла. Сложив два и два и сопоставив сегодняшнее вторжение с перетряхиванием моего имущества и похищением подстилки, я сделала вывод, что ситуация куда как серьезная и ключ, потерянный Теодорой, ищут люди настойчивые, изобретательные и беспринципные.
Раз ко мне в руки попала такая ценность, ее следует хотя бы рассмотреть. Я отстегнула вещицу от браслета и принялась разглядывать. Ничего особенного. Похож на ключ от гостиничного сейфа, в котором я держу документы и доллары. Я даже не поленилась сравнить оба ключа. Они действительно похожи, но на них выбиты разные названия фирм. Сомневаюсь, что находка подойдет к одной из здешних сейфовых ячеек.
Тогда от чего он может быть? Да от чего угодно. Начиная от сейфа в любом другом отеле, как в курортной зоне, так и за ее пределами, и заканчивая камерой хранения в аэропорту, на железнодорожном или автовокзале. Хорошо хоть исключался замок на входной двери или что-то подобное. На ключе значилась цифра четырнадцать, следовательно, он все-таки должен был отпирать какую-то ячейку.
О сне речи уже и быть не могло. Я достала банку с растворимым кофе и кипятильник, всунутый почти насильно любимой сестрой. Чай я не пью принципиально, кофе крайне редко. И сама бы не потащила эдакую огнеопасную дрянь ни за что на свете. Агрегат сестрица мне впихнула для того, чтоб я поила Милочку горячим чаем. "А ну как девочка простудится!"
Вообще-то я знаю точно, что любую хворь племянница лечит иначе: она сама мне как-то предлагала "испытанное средство" - водку с перцем. Но не станешь же объяснять и без того переполошенной матери несходство ее и дочкиных взглядов на "традиционную медицину"! Вот и пришлось тащить бандуру. Их, по-моему, в народе зовут "ведерными". И на кого они рассчитаны? На лошадей, что ли?
Однако уже после третьей чашки я поняла, что идея была не так уж плоха, а кипятильник действительно незаменимая вещь при проведении расследования. И мозговую деятельность стимулирует, и сна ни в одном глазу.
В отличие от меня полицейский оказался далеко не так бодр - все-таки третий час ночи, - и, похоже, пробудился не в лучшем расположении духа. Не желая травмировать раздраженного мужчину еще больше, я заговорила предельно вежливо и деликатно. Даже, в соответствии с требованиями этикета, осведомилась о его делах и самочувствии.
- Вы за этим позвонили? - почти любезно отозвался Крысилов.
- Не совсем, - уклончиво ответила я, но перейти к тому, ради чего и была затеяна побудка представителя власти, не успела. Польщенный моим вниманием, слуга закона принялся повествовать о недомоганиях, доставивших ему немало хлопот прошлой осенью.
- Да погодите вы со своим поносом, - я ужаснулась быстроте, с которой с карточки слетали деньги, - и про кашель расскажете потом. Мне надо с вами увидеться!
- Прямо сейчас? - уточнил дотошный полицейский.
- Да, как можно скорее, - подтвердила я. - Жду вас у себя в номере.
- Буду через полчаса, - лаконично заверил Крысилов и отключился.
Надеюсь, он все-таки воздержится от описания симптомов желудочного расстройства, осложненного бронхитом и хроническим недосыпанием. Кстати, а с чего это он меня принялся грузить своими болячками прошлогодней давности?
Неудивительно, что, отперев пунктуально точному Крысилову, я задала вопрос "в лоб".
- А о чем еще я должен был поведать? - пожал плечами визитер. - Раз уж вы среди ночи озадачились моим здоровьем, не мог же я отделаться дежурной фразой, что у меня все в порядке. На заботу и деликатность отзываются даже лягушки! Если что не так, извините. Болею я редко, более свежей информации у меня для вас не имелось!
Опасаясь, как бы благодарность не излилась очередным красочным описанием, я сунула полицейскому ключ и принялась каяться в содеянном. Каялась я долго, убедительно и, кажется, мужика разволновала.
- Вы ничего не преувеличиваете? - осторожно поинтересовался он, но я видела, что полицейский всерьез обеспокоен.
- Нет, конечно. Могу продемонстрировать пострадавшего. Вы его видели до нападения и вполне в состоянии заметить определенные изменения внешнего облика. Если полагаете, что это я его отделала, спросите у него самого. Не уверена, правда, что он горит желанием демонстрировать травмы именно теперь, но к побудкам ему не привыкать. И если до сих пор не придушил соседа, может, и к вам отнесется доброжелательно.
Полицейский сверился с часами и в предполагаемом добросердечии пострадавшего усомнился. Воцарилось молчание, во время которого я пыталась сообразить, требуют ли правила гостеприимства, чтобы я поила визитера кофе, или можно ограничиться пожеланием удачи и, наконец, улечься спать.
Проблему решил Крысилов, потребовавший, чтобы завтра я "забежала" в отделение. Причем с самого утра, то есть никак не позднее половины девятого. Это же надо! За мою доброту, гражданское мужество и сознательность платить такой черной неблагодарностью! Да теперь я если и сварю чудовищу кофе, то только затем, чтобы вылить ему на голову!
- Даже не думайте! - взвилась я. - У меня и так одни сплошные неприятности, а вы хотите лишить меня еще и пляжа!
- Если я правильно понял, - кашлянул мерзавец, - неприятности в основном не у вас, а у тех, кому "посчастливилось" с вами пообщаться. Я уж и сам начинаю опасаться…
А вот это правильно! Месть моя будет страшна. Я подарила грубияну взгляд Медузы Горгоны и самым недвусмысленным способом указала на дверь. Надо же! А ведь я чуть не поверила, что он не так плох, как мне сначала показалось. Ничего подобного! Он просто отвратителен! Самонадеянное, тупое чудовище! И чувство юмора у него такое же заурядное, как он сам.
Все, конечно, замечательно, но недальновидный болгарский мент, унеся с собой ключ, лишил полицию возможности поймать преступников. Или он собирается вместо меня податься в "Романию" и облагодетельствовать бандитов утерянным сокровищем? Не сомневаюсь, ему будут рады. Особенно если он представится.
В общем, мне просто ничего не оставалось, кроме как взять и это на себя. У меня нет улики? Ничего, зато у меня есть голова. В отличие от одного широкоплечего кретина, только с виду напоминающего гомо сапиенс.
Взбодрив себя очередной бадейкой кофе, я оделась как можно неприметней и выскользнула из отеля. Если у дамы на ресепшене, сменившей херувима, зародились сомнения в незапятнанности моего морального облика, она благоразумно их оставила при себе. Туристов здесь не только любят и уважают, но еще и ухитряются при каждом удобном случае подчеркнуть свое расположение.
Никаких ограничений для дорогих гостей. Покидать отели и возвращаться можно в любое время суток, а рестораны, даже если и написано, что закрываются, например, в два часа ночи, работают до тех пор, пока последний гость не соблаговолит по собственной воле покинуть заведение. Как бы персонал ни валился с ног от усталости, никому и в голову не придет поторопить припозднившегося клиента.
А теперь догадайтесь, возникли ли у меня проблемы с поисками тачки? И вызвал ли маршрут хоть одно возражение таксиста? Правильно, и в том и в другом случае ответ отрицательный. Другое дело, что и деньги шофер запросил немалые. Хотя это тоже как посмотреть. Ездить нам с ним предстояло часа три-четыре, и я не думаю, что в Москве такое удовольствие обошлось бы мне в двадцать долларов. Даже если бы дело происходило светлым днем, а не глубокой ночью!
К отелю я подъезжала где-то около восьми. Разумеется, утра. И эффект от выпитого кофе, ясное дело, остался в далеком прошлом.
Расслабляться я не собиралась и поминала самым добрым словом заботливую сестру. Вот вскипячу себе еще пару литров кофе и буду как новенькая.
Расплатившись с шофером, я направилась к лифту. Слава богу, в такую рань есть шанс его дождаться и не придется ковылять пешком на пятый этаж.
Благодушествовала я очень недолго. До тех пор, пока не вышла из автоматических дверей и не увидела под своей дверью посетителя. В отличие от Паши полицейский пачкать брюки не рискнул и сидел не на полу, а на стуле. Где он его раздобыл - неведомо, и я, конечно, огорчилась, что маялся он в относительном комфорте. Но все равно порадовал тот факт, что я отучила мужика вламываться без приглашения в номер.
- Давно сидите? - с надеждой осведомилась я.
Крысилов глянул на часы:
- Восемь с половиной минут.
Я обиженно поджала губы, но затевать перебранку в коридоре не рискнула.
- Ладно, заходите. - Я отперла дверь и впустила визитера.
- Где вы были? - Нахальный полицейский даже не потрудился придать тону официальность.
- На свидании, - холодно ответствовала я. - Надеюсь, ничего не имеете против?
- На свидании, говорите? - Мерзавец нарочито задержался взглядом на моей измученной физиономии без малейших признаков косметики, затем перешел к созерцанию поочередно поношенных джинсов, темной бесформенной водолазки и куртки от спортивного костюма.
- Ну-ну, то-то же вы смотритесь так… сексуально.
- Вы, между прочим, выглядите не лучше, - разозлилась я.