* * *
Мукасей отпрянул. Он слышал, как льется из ведра бензин в яму, как струйки стекают на подоконник, на пол... До него донеслось: "Если он, сука, там, сейчас выскочит как миленький!" И сверху кинули спичку.
Деревянный пол загорелся сразу. Мукасей вскочил было на верстак, но увидел, что это не спасет его: огонь распространялся быстро, дым лез в горло. Тогда он соскочил и бросился к стеллажу. С огромным трудом отодвинул его сантиметров на десять, потом еще, еще... Протиснулся между ним и стеной, уперся ногами, нажал. Лицо его исказилось от напряжения. И стеллаж медленно накренился, а потом упал, придавив огонь. Но ненадолго. Языки пламени стали прорываться и сквозь него. Зато на открывшейся стене Мукасей увидел забранный решеткой люк вентиляции. Подхватил табуретку, сбил с нее пламя какой-то тряпкой. Не найдя под рукой ничего другого, арбалетом подцепил решетку, нажал, выворотил ее с корнем...
- Плесни-ка еще, - приказал блондин спортсмену.
Тот плеснул. Пламя разгорелось.
- Или он спекся, или там его нет. Делаем ноги.
"Волга" блондина затормозила возле тротуара. Он прихватил сумку с переднего сиденья, запер машину и вошел в подъезд. Насвистывая, взбежал на второй этаж, открыл ключом дверь. Шагнул в комнату и остановился на пороге.
В кресле напротив входа сидел Мукасей, грязный, с лицом, выпачканным сажей, и целился из арбалета прямо блондину в грудь. Распахнутая дверь на балкон объясняла, как он попал в квартиру.
- Не делай никаких движений, которые могут тебе повредить, - сказал Мукасей. - Эта штука пробивает насквозь сорокамиллиметровую доску. Понял?
- Понял, - вяло ответил блондин.
- Молодец. Сними сумку. Положили на пол. Осторожно. Медленно.
Блондин повиновался. Мукасей кивнул в сторону обеденного стола:
- Сядь за стол. Руки положи сверху. Вот так.
* * *
Не спуская с блондина глаз, он обошел его, поднял сумку, вернулся и сел по другую сторону стола. Все время глядя на блондина, расстегнул на сумке "молнию", опрокинул ее над столом. Высыпались несколько пачек денег, штук пять баночек из-под вазелина, портмоне. Мукасей подковырнул крышку одной из баночек, понюхал, покачал головой. Вывернул портмоне. Несколько купюр, мелочь, железнодорожный билет. Мукасей взял билет, рассмотрел его.
- Едешь сегодня в Ташкент?
Блондин дернул плечами: дескать, чего отвечать.
- Один?
- Один. - Он всего на мгновение помедлил с ответом, но Мукасей это промедление уловил. Подтолкнул к нему через стол открытую баночку с опиумом.
- Ешь. - И угрожающе приподнял арбалет.
- Да ты что, рехнулся? Я же сдохну!
- А ты и так сдохнешь, - пообещал Мукасей, направляя арбалет блондину в лоб. - Жри, гадина! За маму... за папу... Ложечку тебе принести? За Алису! За Костю Глазкова, которого ты, гад, зарезал!
- Не резал я никого! - взвизгнул блондин. На лбу у него выступил мелкий пот. - Чего ты хочешь?
- Сколько вас едет? - сжав губы, спросил Мукасей.
- Четверо...
- В одном купе?
- Да... В двух соседних... СВ...
- За этим? - Мукасей показал подбородком на баночки.
Блондин судорожно сглотнул, кивнул.
- А почему на поезде? Почему самолетом не летят? Блондин молчал.
- У них что, оружие? Да? А где у тебя? Встать! - заорал Мукасей, сам поднимаясь. - Встать! Руки за голову!
Блондин медленно вставал, медленно поднимал руки. И вдруг резко рванул край стола, опрокидывая его на Мукасея, сунул руку под мышку, выдернул пистолет. Они выстрелили практически одновременно. Стрела Мукасея вошла блондину в лоб над переносицей. Блондин врезался спиной в сервант, и долго еще сыпались на пол хрустальные рюмки, бокалы, фарфоровые чашки.
...Минут через пятнадцать Мукасей на кухне закончил перевязывать себе руку, зубами перегрыз край бинта, найденного в одном из ящиков. Вернулся в комнату, взял из руки убитого пистолет. Опустился на корточки, нашел железнодорожный билет. Разгладил его аккуратно и положил в карман.
* * *
"Уазик" с председателем колхоза Назарбеком пылил по горной дороге, натужно взбирался на кручу. На повороте он обогнал группу туристов с рюкзаками, те морщились и махали руками, отгоняя поднятую машиной пыль, весело смеялись.
А "уазик" забирался в заоблачные дали и наконец остановился на поляне возле небольшого деревянного домика, из которого навстречу Назарбеку вышли две личности бандитского вида, в застиранных рубахах навыпуск, в тюбетейках, один с карабином в руке. Назарбек поздоровался с ними легким взмахом ладони, они почтительно посторонились, пропуская его в дом.
В это время туристы, которых обогнала машина, остановились на перепутье, выбирая маршрут.
- С той стороны мы не обогнем, - убеждал спутников плечистый парень в кепке с козырьком, - я в прошлом году пробовал: сплошные обрывы, ущелья, тропка узенькая, иногда совсем прерывается. Очень опасно.
- Зато, наверное, красота оттуда... - мечтательно протянула маленькая девушка.
- Что, совсем нет дороги? - поинтересовался второй парень, видимо дружок девушки, судя по тому, как заботливо поправлял он ремни ее рюкзака.
- Да не то чтобы совсем, - пожал плечами первый. - Я ж говорю: очень опасно.
- Юрочка, ну давай попробуем! - загорелась маленькая туристка. - Ну, будет опасно, так вернемся!
- Давай, - согласился Юра и предложил остальным: - Мы с этой стороны, вы с той, встречаемся в долине. Кто позже придет, готовит ужин, заметано?
Они вышли на гребень скалы и вдруг внизу, на дне широкого ущелья, увидели поле с бледно-розовыми цветами.
- Смотри, люди, - удивилась девушка. Она приложила руки ко рту рупором: - Эй, лю-уди-и-и!
* * *
Назарбек дремал в тени на берегу ручейка. Те двое, что встречали его, работали: специальными ножичками собирали в целлофановые пакеты застывшее молочко со стенок коробочек мака. Услышав крик девушки, они, пригнувшись, бросились к кустам и схватились за карабины.
- Стой! - по-узбекски приказал им проснувшийся Назарбек. - Без стрельбы!
Бандиты ловко, цепляясь за кусты, принялись карабкаться вверх по склону.
* * *
Юра, кажется, что-то понял. Он дернул подругу за руку, лицо его напряглось.
- Молчи! - пробормотал он. - А ну, давай отсюда сматываться.
- Что случилось! - тревожно спросила она.
- Потом объясню! - на ходу бросил он.
Они побежали вверх по узкой, еле заметной тропке над кручей, он пропустил ее вперед, поддерживал сзади, помогал. А когда на секунду остановился, прислушиваясь, снизу донесся хруст камней под ногами. А вот и две тени мелькнули между валунами метрах в тридцати ниже.
Парень и девушка выскочили на гребень. Открылся вид на окрестные горы. Далеко внизу можно было различить, как идет по соседнему склону основная группа туристов. Сзади из-за камня показалась голова первого из преследователей.
- Бросай рюкзак! - крикнул парень подруге, кинув в пропасть свой, и, увидев, что она медлит в испуге, стал сдирать у нее с плеч ремень. - Беги, ну же, беги!
Бандиты приближались. Девушка увидела в их руках ножи, ахнула и побежала. Парень поискал глазами, поднял острый камень, сказал:
- Уходите, мы никому ничего не скажем.
Двое молча приближались. Он сжал губы, бросил камень и не попал. Один кинулся ему под ноги, свалил, второй двумя руками, как молотом, ударил по затылку. Парень еще попытался встать, поднялся на четвереньки, но тут же страшный удар ногой отбросил его с гребня, и он покатился вниз в облаке пыли и камней. Тело подпрыгивало на уступах и летело дальше вдоль почти отвесного склона.
Девушка, тяжело дыша, то и дело в ужасе оглядываясь, прыгала с камня на камень. Двое догоняли. Перед ней открылась расщелина метра два шириной. Она остановилась, балансируя на краю, боясь прыгнуть. За валуном показалась голова преследователя, и девушка заплакала. Она прыгнула, не дотянула до края, уцепилась было за кусты, но сорвалась, полетела вниз.
* * *
Услышав далекий грохот, руководитель группы, тот, что был в кепке, тревожно оглянулся. По склону тянулся пылевой след камнепада.
* * *
На вечернем перроне у входа в спальный вагон рядом с проводником стояли трое: подтянутый пожилой мужчина - Виктор Михайлович, спортсмен и еще один, маленький крепыш.
- Две минуты, - нервно сказал Виктор Михайлович, взглянув на часы. - Что-то случилось.
- Дома нет, я два раза ездил, - заметил крепыш. - Но дверь не опечатана.
- Тьфу на тебя! - в сердцах воскликнул Виктор Михайлович.
- Скорый поезд Москва - Ташкент отправляется с третьего пути, - сообщил репродуктор. - Отъезжающих просят занять свои места, провожающих - выйти из вагонов.
- Заходите, - сказал проводник, - сейчас поедем.
* * *
С грохотом ходила под ногами вагонная площадка. Мукасей стоял в темноте в переходе между двумя вагонами и курил, пуская дым к сереющему небу, мелькавшему узкой полосой над головой. Бжих-бах, вжих-бах - зыбкие, как пароходная палуба в шторм, ходили туда-сюда стальные плиты. Чтобы не упасть, Мукасей держался за какой-то шланг.
Хлопнула, как выстрел, дверь в тамбур, держась друг за друга, проскочила, шатаясь, веселая парочка... Снова пушечно хлопнула дверь... В третий раз ее открыли аккуратно. Человек в железнодорожной форме остановился, посветил фонариком. Спросил настороженно:
- Гражданин, из какого вагона? Билет есть у вас?
- А... Да... Вот! - Мукасей достал из кармана билет.
Железнодорожник осветил билет, потом будто невзначай махнул лучом фонаря по лицу Мукасея.
- Пройдите в тамбур. Здесь нельзя стоять.
И, еще раз глянув с подозрением, пошел дальше.
Снова стукнула железная дверь. В переход вошел спортсмен, нагруженный бутылками боржоми. Мукасей отпрянул, успел отвернуться. А спортсмен хлопнул за собой дверью, открыл следующую, попал из межвагонного грохота в относительную тишину, прошел половину вагона - и остановился, пораженный внезапным подозрением. Осторожно поставил бутылки на коврик, повернул обратно. Осторожно открыл дверь в тамбур, еще более осторожно - сперва чуть-чуть, потом шире - дверь в переход. Распахнул настежь - никого.
* * *
Мукасей быстро шел по вагонам, почти бежал. Грохот - стук - ковровая тишина купейного, грохот - стук - свисающие в проход руки плацкартного, грохот - стук... Он едва успевал захлопнуть дверь тамбура, как с противоположной стороны появлялся спортсмен. В последнем вагоне, в последнем тамбуре это должно было кончиться.
Спиной к Мукасею неторопливо шел, вытирая большую лысую голову казенным вафельным полотенцем, толстый человек в пижаме.
- Извините, - сказал Мукасей, протискиваясь мимо него. Толстяк обернулся, прижавшись животом к стенке, пропустил Мукасея, рванул ручку двери и исчез в своем купе. А Мукасей сделал по инерции еще два шага, круто повернулся, прыгнул назад, отодвинул ту же дверь, шагнул через порог, задвинул дверь на место и привалился к ней спиной.
- Здрасьте, - сказал он, изо всех сил стараясь изобразить на лице радость от негаданной встречи. - Не узнали? - При этом он судорожно шарил пальцами у себя за спиной, нащупал рукоятку замка и повернул ее. В купе было полутемно, горел только ночник в изголовье нижней полки. На Мукасея удивленно и испуганно глядел давешний попутчик - "деда". Узнал, заулыбался, лицо его разгладилось. Приложил палец к губам, показав подбородком на спящего внука. Мальчишка лежал, разметав простыни, на соседней полке.
* * *
Спортсмен добрался до двери последнего тамбура и безуспешно дергал запертую дверь.
* * *
- Вот какое горе у нас, - тихо и скорбно рассказывал "деда" Мукасею. - Как приехали, на второй день пес и сбежал. Оглянуться не успели - сбежал, подлец. - "Деда" горестно качал большой головой и повторял: - Такое горе, такое горе... Этот рыдает, - он кивнул на внука, - я сам на валидоле. Даже на ВДНХ не пошли. Лучше в дома сидели, никуда не ездили...
Больше говорить стало не о чем, Мукасей поднялся. Вровень с его головой была пустая верхняя полка. Он похлопал по ней ладонью:
- А тут у вас что, никого?
- Пусто, - отозвался "деда".
- У меня соседи беспокойные, может, я у вас останусь? Не возражаете? А утром с проводником договоримся. А?
* * *
Поезд стоял у ташкентского перрона. Толкаясь чемоданами и сумками, пассажиры выдавливались из дверей, становились толпой, плывущей в направлении здания вокзала. В конце концов Мукасей остался в вагоне один. К нему заглянул проводник:
- Заснул? Приехали...
И начал выгребать из-под столика пустые бутылки. Мукасей неторопливо поднялся, вышел на пустеющую платформу.
* * *
Он стоял под часами на привокзальной площади, когда рядом остановился беленький "запорожец". Из машины выскочил худой смуглокожий молодой человек, бросился к Мукасею. Они обнялись.
- Ну? - напористо спросил Мукасей.
- Я все сделал, как ты велел, - с легким акцентом ответил тот, - чуть не в самое купе к ним влез. Потом проводил до выхода. Понимаешь, их встречали. Красная "шестерка", я номер записал. Не ташкентский номер, такие дела! Они выехали на трассу и ушли от меня, вот так. - Он с досадой взмахнул руками: - Что моя таратайка против них, такие дела!
У Мукасея застыло лицо. Он схватил молодого человека за рукав:
- Сайд, мне надо их догнать, понимаешь?
- Ничего я не понимаю, - пожал плечами Саид. И добавил с обидой: - Как я могу понимать, когда ты ничего не объясняешь, а только звонишь среди ночи, говоришь: "Сайд, сделай так..."
- Мне надо! - крикнул Мукасей так, что прохожие обернулись.
- Не кричи, - сказал Сайд. - Надо так надо. Садись в машину.
* * *
Они стояли на летном поле, вихрь от винтов вертолета рвал куртку на Мукасее, вздувал рубашку Сайда.
- Это свои ребята, афганцы, - перекрикивал шум двигателя Сайд. - Возят наших геологов. Сейчас летят в Бухару. Я договорился, они возьмут тебя с собой.
Мукасей махнул рукой в знак согласия и благодарности и пошел к вертолету.
- Так ты мне объяснишь, что происходит? - заорал ему вслед Сайд.
- Нет!
* * *
- Вон еще красненькая, - сказал пилот, вытягивая руку в направлении шоссе, тонкой нитью петляющего в горах. Вертолет чуть-чуть наклонил свой стеклянный нос и стал снижаться. Мукасей в очередной раз снял с задней стенки кабины тяжелый полевой бинокль. Он вибрировал в руках, изображение прыгало, наконец ему удалось поймать багажник красных "жигулей" и разглядеть номер.
- Они, - пробормотал он. - Они!
И в этот момент Мукасей увидел, как вспыхнули фонари, машина притормозила и, показав мигалкой, что поворачивает, действительно свернула направо, на какую-то боковую грунтовую дорогу, уходящую круто в горы.
- Куда это они? - в изумлении воскликнул Мукасей.
Вертолетчики переглянулись, один из них с сомнением покачал головой, но другой махнул рукой: дескать, давай уж до конца. И вертолет, сделав круг и набирая высоту, двинулся курсом, параллельным красным "жигулям".
* * *
- Куда это мы? - поинтересовался недовольно и подозрительно Виктор Михайлович. Его мотало и подбрасывало на ухабах. За машиной стелился шлейф пыли.
- Маленькая экскурсия, - откликнулся Фархат. - Здесь в горах такие виды... Хочу, чтобы вы знали: у меня от вас секретов нет. Друзья должны доверять друг другу, или я не прав?
Вдруг какие-то белые клочья ударили в лобовое стекло вертолета. Впереди стеной вставала полоса тумана, скрывая склоны гор, а вместе с ними и уходящую вверх грунтовую дорогу, по которой пылил красный автомобиль. Один из пилотов повернулся к Мукасею, удрученно развел руками:
- Придется поворачивать оглобли. Здесь это часто...
Мукасей напряженно думал.
- Можете высадить меня поближе к дороге?
- Если найдем площадку...
Вертолет стал снижаться.
* * *
Фархат вел за собой своих спутников по узкой, едва заметной в траве тропке. Остановились на краю обрыва, поросшего кустарником. Фархат поманил гостей поближе, раздвинул кусты.
- Смотрите!
Дно ущелья представляло собой большую поляну, поросшую фиолетовыми цветами.
- Это только одно поле. И не беспокойтесь, здесь никто, кроме пастухов, не ходит. А пастухи... молчаливые люди. - Фархат усмехнулся.
- И зачем ты нас сюда привез? - поинтересовался Виктор Михайлович.
Фархат тонко улыбнулся.
- В горных районах не все созрело. Чтобы собрать урожай, надо еще дня два. Если бы я вам об этом сказал, вы бы начали нервничать, так? - Он хитро прищурился. - А теперь все увидели своими глазами!
- Восточные хитрости, - недовольно бормотал Виктор Михайлович, когда пробирались по тропе обратно к машине.
* * *
Спрятавшись среди камней, Мукасей наблюдал, как красная "шестерка", поднимая тучу пыли, ползет мимо него вниз с горы. Проводив ее взглядом, он поднялся, отряхнул колени и двинулся по дороге вверх. Мукасей пробирался между скал, шел ущельями вдоль ручьев. Раза два встречал пастухов с отарами овец, но не выходил к ним, а, наоборот, прятался в кустах. Рыл по дорогам в земле какие-то коренья, обрывал с деревьев дикие ягоды. Когда стемнело, он нашел выемку в скале, небольшую пещеру, собрал хворост, развел костер. И заснул рядом, прямо на камнях.