* * *
Полиция ехала кучно. Две машины с северной оконечности улицы, еще три - с южной. Но прошедший по военным дорогам не один год Исбаев был не тем человеком, который дрожит от пустого шума - пусть этот шум и называется включенной сиреной. Он перекатился по крыше в сторону, навел оружие на противника, нажал гашетку. Посланные уверенной рукой тяжелые остроконечные, со стальным сердечником пули калибром семь и шестьдесят две десятых миллиметра с дистанции восьмисот метров прошивали машины, словно тонкую фанеру, разрывая соты радиаторов, раскалывая хрупкие силуминовые блоки цилиндров, оставляя в лобовых стеклах аккуратные дырочки и вынуждая предсмертно всхрапывать сидящих за ними людей. Два проблесковых огня из трех погасли, еще один отвернул в сторону и остановился. Саид стремительно перекинул огонь в противоположном направлении, доказав двум еще целым машинам, что в реальном боевом столкновении обычным стражам порядка делать нечего. Потом поменял опустевший магазин и короткой очередью "погасил" огневую точку, возникшую в одном из окон коттеджа.
- Хреново, - повел ухом разведчик, накидывая на плечи пальто. - Похоже, нашим гостям наплевать, что лягавые не слезут у них с хвоста, пока не сожрут в отместку за своих. Теперь, пока в полиции сообразят, что случилось и пришлют подмогу из других районов, пройдет минут десять. Собирайте своих людей, лейтенант. Нужно уходить, пока нам не поджарили пятки.
Словно в подтверждение слов полковника внизу начали рваться гранаты. Лейтенант и его подопечный сбежали по лестнице, метнулись к заднему входу.
- Грегори! - окликнул Розваль.
- Я здесь, - выступил из-за молодой туи охранник. - Двое на стоянке сцепились с местными. Олухи какие-то, стрелять не умеют.
- Все за мной, - поднес ко рту "уоки-токи" лейтенант. - Уходим по запасному варианту.
В коттедже одна за другой рвались гранаты, а потому трое мужчин предпочли перебежать к кустарнику, не дожидаясь товарищей, продрались к заграждению. Лейтенант и охранник подняли свои девятимиллиметровые "Глок 17" и в несколько выстрелов прекратили пальбу на стоянке, с расстояния в сотню ярдов без труда продырявив головы вооруженным людям в камуфляже.
В это самое время Идрис Нахчий аккуратно, как в тире, нажал спуск СВД. Три темных личности, двое стреляют, один ждет. Угадайте, кто главный?
Пуля весом в девять с половиной грамм практически мгновенно преодолела дистанцию в четыреста тридцать два метра и навылет пробила тело опытного разведчика. Рональд Халдзат вскрикнул от неожиданности, ощутил внезапную слабость и, качнувшись вперед, вцепился скрюченными пальцами в сетку ограждения. Это было последней ошибкой в его жизни. Снайпер, желая гарантированно уничтожить американца, нажал на спуск еще несколько раз, пробивая и пробивая неподвижное тело. Когда полковник осел на холодную зимнюю землю, его сердце уже остановилось.
Простые охранники чеченца не интересовали - поэтому он снялся с позиции, перебежал к пожарной лестнице и быстро спустился вниз. Бояться свидетелей было ни к чему - все работающие в ночную смену грузчики, уборщики и водители столпились по другую сторону знания, с любопытством вглядываясь в разгорающееся зарево, со стороны которого продолжали звучать частые разрывы.
Идрис невозмутимо перекинул винтовку через плечо и направился к машине. Правда, он держался ближе к краю улицы, готовясь отбросить оружие при первых признаках опасности, но этого не потребовалось. Бей спокойно уложил СВД в багажник и уселся за руль. На душе было легко и свободно, словно он выиграл первый приз на дорогой лотерее.
Разумеется, Нахчий знал, что американец не мог проводить свою операцию без ведома высоких покровителей или начальников. Но знал он и то, что действия подобного рода проводятся с высокой степенью конспирации, и что по правилам всех приличных спецслужб, берегущих свою агентуру, даже прямой руководитель не имеет свободного доступа к документам подчиненного. Разумеется, хозяева американца рано или поздно разберутся с его наследством - но на это уйдет как минимум несколько дней. А большей форы Идрису и не требовалось.
Он завел двигатель, включил отопитель, перевел рычаг коробки передач вперед и нажал на газ, уезжая в противоположную от пылающего горизонта сторону. Бойцы, имитировавшие атаку со стороны улицы, уйдут своим маршрутом. Потерь с их стороны чеченец не планировал, и был уверен, что окажется прав.
Г. Энгельс, Саратовская обл. 13 декабря 1999 г. 15:15
Дверной звонок тренькнул, когда гости уже собрались рассаживаться за столом, что вызвало оживленный смех:
- Это Руслан! Как носом чует, что без закуски остаться может!
На пороге и вправду оказался капитан Кимицко - в форме, с большим букетом гвоздик и маленькой коробочкой духов в руках.
- Дорогая Алина! - начал он, едва войдя в квартиру. - Дорогая Алина, поздравляю тебя с днем рождения, желаю счастья, здоровья, а также почаще напоминать своему мужу, что его штурман-оператор самый лучший и достоин поощрения. Сало на столе будет?
- Будет, будет, - рассмеялась голубоглазая, рыжеволосая, одетая в длинное синее платье женщина, принимая цветы и подарок. - Знаю тебя, еще убежишь, не попрощавшись, если хорошенько не прикормить.
- Неправда, - замотал головой летчик. - Если мне не дать сала, я обязательно попрощаюсь, и предупрежу, чтобы больше так не делали.
- Ладно, снимай шинель, проходи. Теперь уже точно рассаживаться пора. Жена-то где? Воскресенье же!
- У нее сегодня дежурство в первую смену. Обещала примерно через час прямо сюда подойти. Разрешила до ее прихода приставать к имениннице и говорить ей комплименты. Ты сегодня выглядишь просто восхитительно, дорогая Алиночка.
- Проходи в комнату, балабол.
Хотя Кимицко и ухитрился опоздать к указанному времени, однако место ему досталось во главе стола, на стуле рядом со входом, чем он немедленно и воспользовался.
- Дорогие товарищи, прошу придвинуть ко мне тарелку с салом и наполнить бокалы. Пока командир смотрит в окно, разрешаю мне налить "штрафную", как провинившемуся. Лейтенант Гузафаров, красное вино хорошо при встрече старых друзей, а за прекрасных дам нужно пить только водку. Тем более под такой тост, который я намерен произнести. Дорогая Алина, самая прекрасная из присутствующих здесь дам, посмотри в мои честные глаза и выслушай все, что я о тебе думаю. Дорогая Алина! Самое прекрасное, что только есть в этом мире, так это небо, прозрачное, как налитый в наши бокалы напиток, женские глаза, голубые как небо, и женская…
На тумбочке резко зазвенел телефон.
- Извини Русланчик, я сейчас, - именинница вскочила, дотянулась до трубки: - Да, это я! А-а-а… - лицо ее разочарованно вытянулось. - Саша, это тебя. Из штаба полка.
- Подполковник Горин слушает, - забрал у нее телефон хозяин. - Да… Слушаю… Экипаж здесь… Есть прибыть на аэродром.
Он повесил трубку и пожал плечами:
- Не повезло нам сегодня, ребята. Тревога.
- Но ведь не мы сегодня дежурные, - удивился Костя Лукашин.
- Я знаю. Но тревога есть тревога.
- Командир, давай хоть по одной тяпнем! - взмолился Кимицко. - Ведь часа два пройдет, прежде чем отбой дадут. А я специально с утра не ел, чтобы в гостях оторваться! Скажем, что до звонка успели.
- Отставить, Руслан! - покачал головой Горин. - Экипаж, одеваться. Машина уже вышла, нам приказано немедленно явиться в полк.
- Ну что за день такой сегодня! - послушно поставил штурман рюмку на стол. - Штанину порвал, троллейбус сломался, выпить не дали, кусок из горла вырывают…
- Иди-иди, - подтолкнул его в спину Алим Гузафаров, - в норматив не уложишься.
- … и вдобавок младшие по званию помыкают, как простым старшим прапорщиком.
Летчики выбрались в коридор. Погрустневшая именинница внезапно вскочила, схватила несколько салфеток, завернула в них хлеб, собрала сало с тарелки, побежала следом.
* * *
На улице мела мелкая крупенистая поземка, норовившая забраться под воротник и больно жалящая лица. На углу улиц Майская и Старобоярская собралось уже полтора десятка выдернутых по тревоге офицеров, недоуменно переговаривающихся по поводу неурочных учений. Из всех только у экипажа Горина не имелось с собой "тревожных" чемоданчиков и подполковник мысленно отметил, что наверняка получит выговор. Однако менять что-либо было поздно - на дороге показался бело-синий "Паз" с надписью "Служебный" под лобовым стеклом и красной звездой на радиаторе.
До аэродрома развозка домчалась за двадцать минут, остановившись прямо у ЦКДП - офицеры, прячась от ветра, сразу нырнули под козырек.
- Переодевайтесь, - встретил их дежурный по Посту. - Полударин разрешил построение в коридоре.
- Сорок пять секунд по полной форме одежды! - вспомнил Кимицко курсантские годы, сунул подмышку газетный сверток и бодро затрусил на второй этаж.
Вскоре пилоты стояли в длинном коридоре второго этажа, тянущемся между раздевалками и комнатами узла связи.
- Полк, равняйсь! Сми-ирно! - появившись с лестницы, с ходу с командовал начальник штаба, полноватый подполковник Герасюк и тут же развернулся на сто восемьдесят градусов: - Товарищ полковник, Первый Транспортно-Бомбардировочный авиационный полк по тревоге построен.
- Вольно! - самого командира полка из середины строя видно не было, но голос его звучал громко и зычно. - Товарищи офицеры! Приказываю вам вылететь на защиту рубежей нашей родины в оперативный район Тихого океана и произвести пуски ракет в точке пятьдесят миль на запад от устья Колумбии. Штурманам немедленно получить полетные планы. Развозка стоит у дверей Поста. По машинам.
- Вот черт. Значит, отбой только в кабинах дадут, - капитан Кимицко протиснулся вперед и побежал к начштаба за планшетом.
Привыкшие за десятки тренировок к оптимальному порядку действий, летчики заняли свои места, чтобы через два километра, когда "Паз" станет притормаживать у самолетов, не мешать друг другу при выходе.
- Смотри, Алим, - Кимицко подтолкнул лейтенанта локтем, протирая заиндевевшее стекло. - Не нас одних сегодня Полударин встряхнул. Техники, как муравьи суетятся.
"Тушка" Горина стояла седьмой. Автобус притормозил - четверо летчиков спрыгнули на бетонку.
- Экипаж, строиться!
- Бригада, стройся! - эхом откликнулся майор Похилько, командир бригады техников, и строевым шагом дошел до командира экипажа: - Товарищ подполковник, самолет к полету готов! Старший…
Алим Гузафаров услышал за спиной громкий рев, оглянулся. По взлетке, сдувая снег и лед раскаленными струями поставленных на попа реактивных двигателей ползли в ряд четыре "пылесоса".
- Экипаж, занять места в машине!
Лейтенант спохватился и устремился к лесенке, опускающейся вниз за передним шасси. Он быстро поднялся на свое место, пристегнулся, включил аппаратуру, запустил тест навигационной системы.
- Двигатели исправны, командир, - как всегда первым доложил Лукашин. - Баки полные, рули высоты свободны, элероны свободны, шарнирный механизм исправен.
- Принято, - кивнул Горин.
- Нет, ты не понял, Саша. У нас действительно полные баки. Под самую горловину.
- Навигационная система в норме! - доложил штурман Алим Гуззафаров.
- Привязка есть, система вооружения…
- Что там опять, Руслан?! - раздраженно рявкнул на штурмана-оператора Горин.
- Система вооружения в норме. У нас есть две ракеты на пусковом барабане в первом трюме и одна во втором. Черт, если кто-то собирается давать отбой учебной тревоги, то сейчас самое время. Иначе придется взлетать.
- Диспетчер, - включил внешнюю связь командир экипажа. - Докладывает борт сто семь. Самолет к взлету готов, разрешите запуск двигателей.
- Разрешаю.
- Алим, ты не помнишь, сколько я сегодня выпил на дне рождения? - покосился на штурмана Кимицко. - Кажется, у меня глюки.
- Пилот, запускаем третий двигатель.
- Есть запуск третьего… Показания в норме.
- Запускаем первый.
- В норме.
- Второй.
- Норма.
- Четвертый.
- Норма.
- Диспетчер, сто седьмой двигатели запустил. Разрешите руление на взлет.
- Разрешаю.
- Отпускаю тормоза, - сообщил Горин, и трехсоттонная машина неожиданно толкнула людей в спины, выкатываясь с места стоянки. Острый нос медленно и торжественно повернулся вдоль бетонки, бомбардировщик побежал вперед, постукивая передним шасси по стыкам плит. В конце бетонки он повернул на рулежку, по ней выкатился на взлетно-посадочную полосу.
- Остановите же нас кто-нибудь, иначе мы полетим, - нервно пробормотал Руслан.
- Диспетчер, говорит борт сто семь. Разрешите взлет.
- Сто седьмой, взлет разрешаю.
- Экипаж… - начал было подполковник, а потом просто послал вперед сектора всех двигателей.
Четыре двухконтурных турбореактивных двигателя, каждый тягой по двадцать пять тонн, резко пихнули машину вперед, заставив с неожиданной стремительностью замелькать по сторонам сугробы.
- Скорость сто, - сообщил капитан Лукашин, - сто пятьдесят, двести… Триста… Отрыв!
- Есть отрыв. Убрать шасси. Поздравляю, экипаж, мы в воздухе.
- Пожалуй, нужно заглянуть в полетный план, - полез за планшетом штурман-оператор. - Кажется, это не просто обычная филькина грамота.
- Диспетчер, сто седьмой взлет совершил.
- Набирайте высоту пять тысяч, борт сто семь, курс семьдесят пять.
- Понял, выполняю.
- Неужели мы и вправду летим? - наконец-то подал голос и старший лейтенант Гузафаров.
- Не то слово, Алим, - потер себя по подбородку Кимицко. - Командир, по плану полета мы вместе с еще девятью машинами следуем курсом на Анадырь. У Курильских островов будет дозаправка, после чего к нам присоединятся еще семь бомбардировщиков из Хабаровска и три истребителя "СУ-27" с отдельным "танкером". Конечная цель полета - западное побережье США, где нам предстоит немножко пострелять. После чего тем же путем потопаем обратно. Зря я сегодня не завтракал, вернемся только через двое суток. Командир, разрешите проверку вспомогательного оборудования?
- Какого еще оборудования? - не понял Горин.
- Кухонной плиты в отсеке для отдыха. Хоть шкварок пожарить, да хлебушек подрумянить. Мне ваша жена больше ничего с собой не дала.
- Во дает, паршивец, - восхитился Лукашин. - А не прибить ли нам его, командир? И нам спокойнее будет, и честным женам меньше соблазна.
- Согласен, - серьезно кивнул Горин. - Только на обратном пути. Он нам пока живой нужен.
- Я это так понимаю, что кушать мне пока еще разрешено, - сделал вывод Руслан и отстегнул ремни. - Вы не бойтесь, я вам тоже понюхать дам. Полет еще долгий, а притормозить у магазина командир не даст, я его знаю. Только запах на обед и останется.
Штаб Тихоокеанского флота, Владивосток. 14 декабря 1999 г. 0:07
- Они взлетели… - Ралусин выключил телефон, немного сполз в кресле вниз и откинул голову на спинку. - В восемь утра пройдут над Курилами, дозаправка над океаном.
Майор зевнул, потряс головой. Последние дни дались ему очень тяжело. Одних только взяток, официальных и нет, он раздал двадцать пять тысяч долларов, произвел закупку пятидесяти тысяч тонн высокооктанового бензина, оформил на работу пятнадцать человек. Пятерых - по рекомендации кап-два Удовина, и еще десять - по требованию уже этих, опытных в работе на топливном рынке специалистов. Накладные, лицензии, разрешения, залоги, налоги… И все это - всего за трое суток!
- Восемь утра, - кивнул начальник разведки флота. - Я дам команду "Чажме" начать постановку помех в семь и закончить в восемь. Думаю, этого времени "дальникам" хватит. Поспал бы ты, майор. Все одно от тебя больше ничего не зависит. Ты свое дело выполнил, теперь остается только ждать.
- Куда мне ехать в такое время?
- Зачем ехать? - пожал плечами капитан. - Диван в курилке, в семь утра дежурный нас поднимет. Я сейчас радиограмму отправлю и тоже у себя в кабинете на стульях прилягу.
- Да, пожалуй ты прав, - Илья через голову снял галстук расстегнул верхние пуговицы на рубашке и поднялся с кресла. - Работник из меня сейчас никакой. Будут новости, я на диване.
Сейнер "Славутич", Тихий океан, 13 декабря 1999 г. 8:00
В то время, как в совсем недалеком Владивостоке день уже три часа, как закончился, над просторами Великого океана рассвет еще только разгорался. Над неспешно бредущим, разбивая волны, сейнером небо наконец-то прояснилось, и потому Ника Верхонина замесила двойную порцию теста для пирогов. В свои неполные двадцать пять она была уже опытной поварихой и прекрасно знала, что после шторма команда слопает вдвое больше жратвы чем обычно. А уж тем более - пассажиры, которые все три дня болтанки сидели в своем кубрике практически не евши.
Правда, то, что готовила румяная, голубоглазая, курносая, полноватая женщина в белом халате и с платком на голове, пирогами можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее - завернутой в толстое тесто рыбой. Ничего не поделаешь, основным блюдом на сейнере была пойманная рыба, и чтобы она не приелась небольшой команде приходилось изворачиваться всеми возможными способами. Рыба вареная, пареная, жареная, печеная, тушеная; рыба в тесте, блины с рыбой, рыбные пирожки, рыбные котлеты - глядишь, и команда уже не воет от однообразия. Хотя, конечно - кроме рыбы их кормить нечем.