- А вам, Илья Юрьевич, - вздохнул император, - я должен усложнить задачу. Вы должны любой ценой остановить бандита и сохранить жизнь моего гостя. И запомните: никакой неудачи быть не должно! Ставки в данной ситуации слишком велики. Поэтому я запрещаю вам потерпеть поражение, майор. Запрещаю!
Авиалайнер "Боинг 707", компания "British Airways", Атлантический океан, 18 декабря 1999 г. 12:20
- What you wish for dinner? (Что желаете на обед?) - вежливо поинтересовалась стюардесса.
- Чего?
- Она интересуется, что вы желаете кушать, - перевел муфтий, поправив полы халата. - Неужели вы не знаете английского языка?
- Зато я знаю пушту и узбекский, - парировал Илья. - Можно брать чего хочешь, или нужно из чего-то выбрать?
- Цыпленок, бифштекс, тунец и вегетарианская еда.
- Бифштекс, - моментально согласился Ралусин. Шейх Абдо Саддам-Юсуф поговорил с девушкой еще с полминуты и отпустил ее, привычным жестом приложив руку к груди.
- Странно, но она утверждает, что цыпленок был забит в соответствии с требованиями Корана, - откинулся мулла на спинку кресла. - А вы, юноша, помнится, называли себя христианином?
- Не называл, а есть, - упрямо заявил Илья.
- А вы не помните, какое сегодня число?
- Восемнадцатое декабря. Майор слишком долго валандался с документами, время уходит.
- Восемнадцатое декабря, - повторил старик. - Филлиповский пост, если мне не изменяет память. А вы, юноша, бифштексами откушивать изволите…
- Подумаешь, - после небольшой паузы пожал плечами Ралусин. - Что изменится от того, что я поем мяса? Главное, что я в душе верю.
- Да-да, конечно, - с откровенной усмешкой кивнул шейх. - Но только очень, даже очень-очень глубоко.
- Да что вы придираетесь! - взорвался Илья. - Просто вы, мусульмане, ненавидите христиан!
- Какая ерунда, - ничуть не обиделся муфтий. - Никто из истинно правоверных никогда не станет укорять христианина. Ведь вы искренне веруете в единого Бога. Но вы заблуждаетесь, вы обмануты шайтаном. Поэтому вы вызываете не ненависть, жалость.
- Где это нас обманули?
- Именно этот вопрос я задал великому шейху Хуссейну Насруле, будучи еще юным учеником медресе, - муфтий достал четки и начал их неторопливо перебирать. - Учитель не обиделся. Он велел принести Библию из его стола и позволил: "Читай!". Я стал читать эту книгу, что христиане чтут святыней. Прочитал про сотворение мира, про создание человека. Прчитал про райский сад, и про то, как бог сказал Адаму: "…а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь". А потом прочитал, как вкусили люди по наущению змея плоды этого древа. "Что ты сейчас увидел?" - перебил меня учитель. Я ответил ему, что прочитал про грех первых христиан. "Нет, - сказал мне мудрый шейх Хуссейн Насрула. - Нет, ты прочитал про то, что люди, вкусив от древа добра и зла, остались живы. А значит, бог обманул их. А теперь ответь мне, Абда, разве Бог может лгать?". В тот час прозрение снизошло на мою голову и я в ужасе отбросил безбожную книгу. А учитель сказал: "Библия стара, и шайтан успел приложить к ней свою грязную лапу. А посему нет ныне на Земле иной книги, несущей слово Божие, кроме Корана". А про христиан сказал: "Они веруют в Бога единого, а потому являются братьями нашими. Шайтан хитер. Нужно ли ненавидеть людей за то, что злые духи смогли их обмануть?"
- Тогда почему мусульмане воюют с христианами?
- Никогда не слышал, - покачал головой шейх. - Воюют либо те, кого ни один правоверный не назовет единоверцем, либо те, кто делит с христианами землю, золото или нефть.
- А в Чечне?
- В Чечне? - вздохнул муфтий. - В Чечню пришли те, для кого нет иного бога, кроме шайтана и гнусных слуг его. Они пришли, чтобы заставить недавних братьев убивать друг друга. Чтобы русские стреляли чеченцев, а чеченцы резали русских. Этим детям иблиса не нужны ни Боги, ни чья-то свобода, ни закон. Они хотят одного: придти на залитую кровью, опустевшую землю и забрать ее себе. И чтобы хозяева отчизны уничтожили сами себя, а не сплотились против истинных врагов своих. Эти посланцы демона приходили и в наши мечети, но наш народ оказался мудрее и не захотел умирать ради чужой выгоды.
- К вам, это в Татарию?
- Они приходили во многие места…
- Значит, вы все-таки за христианство?
- Ты так ничего и не понял, юноша, - вздохнул шейх. - Мы не за христианство, и не против него. Мы боремся против всемирного порождения Зла, против шайтана или, как вы его называете Сатаны. И ислам - это та религия, которая волею Аллаха оказалась на самой передовой этой войны против демонов. Хотя некоторые пытаются исказить и сам ислам. Сейчас шайтан побеждает. Он смог во многих землях узаконить, превратить в норму все пороки, которые категорически осуждены Пророком и даже Библией. Поклонение золотому тельцу, деньгам, материальному успеху; разврат и прелюбодеяние, законодательно разрешил гомосексуализм - смертный грех, осужденный Библией. Он внушает людям восхищение силой, насилием, развратом, внушает допустимость убийства. Да что говорить, на этом стоит весь западный кинематограф. А между тем Бог уже не раз уничтожал народы за их неправильную культуру. Вы посмотрите, что за культура нам навязывается! Теперь стал возможным гомосексуализм, проституция, деньги решают все. А когда народ принимает неверную культуру, у него сдвигаются понятия добра и зла. Явное зло начинает воспринимается как нечто повседневное, легко допустимое. Православие, равно как и Ислам, пока еще отказывается идти на компромиссы с Сатаной. Ваша Церковь сносит оскверненные храмы, где продавшие душу священники освятили гомосексуальные браки, а самих отступников предают анафеме. Ваша церковь не отступает от древних обрядов, от попустительства разврату, от истинного календаря, идущего со времен пришествия пророка Исы, она не уступает демонам даже в мелочах. Ибо, как сказано в Коране, если тебе дают выбирать из большего и меньшего зла, то нужно отвергнуть оба и выбрать добро. И до тех пор, пока православие готово хранить заветы Бога и его пророка, мы не станем врагами, как бы этого не хотелось приверженцам Сатаны. И именно поэтому мы всегда будем вызывать ненависть у приверженцев шайтана. Или ты считаешь, что я в чем-то неправ?
- Значит, вы едете со мной, чтобы защищать ислам против нечистой силы? - кивнул Ралусин.
- Да, юноша. Я лечу с тобой ради защиты своей веры. И ради спасения невинных от гибели. Ведь Коран запрещает даже на войне проливать кровь невинных, пытать пленных, насиловать женщин. Впрочем, христианам этого не понять.
- Интересно, уважаемый шейх, - не без ехидства поинтересовался Илья. - Но если ислам такая великая религия, то почему получается, что именно мусульманские страны живут в наибольшей нищете?
- Ну, - пожал плечами Саддам-Юсуф, - положим, правоверные никогда не продадутся шайтану за горсть медяков и жидкую похлебку. К тому же, борьба с демонами трудна и не всегда успешна. Вспомни, юноша, именно от мусульман пришли на запад письменность, алгебра, медицина, геометрия, астрономия, химия… Даже умываться научили их именно мы! Аллах завещал нам читать книги… Увы, в тот момент, когда истинная вера простерла свою руку уже почти над всем миром, отец лжи прокрался к сердцам правителей и уронил туда каплю яда. И они уверовали, что все знание собрано в священной книге, а прочие науки бесполезны и вредны. В результате дети шайтана стали расти на украденном у нас знании, а многие наши братья остались в прошлом. Но обман не может длиться вечно, и сейчас правоверные вернулись к отринутым наукам. Думаю, скоро шайтану придется искать новые хитрости, чтобы остановить веру. Уже ищет. Наш долг - не дать себя обмануть.
- В чем же новые хитрости? - стало интересно Ралусину.
- Демократия, гласность, права человека, - четко перечислил мулла.
- Оп-па, - изумился Илья. - Чем это демократия вам не угодила?
- Ты в школе, случайно, не учился, друг мой? - вернул шейх давнишний укол. - Там всяких бактерий изучают, плесень, тухлятину. Так вот, в колонии микробов все равны перед друг другом. И это есть истинная демократия. Человек устроен иначе. У него голова получает питание в несколько раз больше, нежели любая другая часть тела. Все поступают так, как велит именно голова. Никакого права голоса у ногтя или печени, никакого влияния на принятие решений. И тем не менее самый дурной человек выживает вкупе со всеми своими клеточками в куда более тяжких условиях, нежели самая развитая плесень.
- Вот, значит, почему вы приехали к государю… - понял Ралусин.
- Разумеется, - кивнул шейх. - Мой долг оградить прихожан от этой беды. Для благополучия страны и всех обитающих в ней людей нам нужна простая, понятная и эффективная власть, а не какие-то выборы, перевыборы, толпы ни за что не отвечающих существ, принимающих важнейшие законы. Все это противоречит здравому смыслу и законам Божеским. К тому же, знакомство с Павлом Александровичем показывает, что он не ищет легкой жизни и готов не на словах заботиться о своих подданных.
- Понятно, - Илья кивнул и отвернулся к иллюминатору. Теперь он начал понимать причины, заставившие старика и почтенного служителя Аллаха пуститься в дальний путь и рисковать жизнью. При всей экстравагантности убеждений и аргументов шейха он выглядел скорее союзником, нежели врагом. Однако философия старика действительно весьма интересна.
- Скажите, уважаемый, - Ралусин снова повернул голову к спутнику, - а чего плохого в правах человека?
- В том, что их применяют только к отщепенцам, - Саддам-Юсуф собрал четки в кулак. - Скажи, юноша, какая главная черта объединяет все диктаторские режимы?
- Какая?
- Всеобщее бесплатное образование. Оно было при диктаторе Сталине, оно есть у диктатора Саддама, оно появилось у диктатора Кастро. А еще - медицинское обслуживание, социальное обеспечение. А теперь ответь, в какой стране самое плохое образование и медицинское обслуживание?
- Скоро мы ее увидим, - согласно кивнул Илья.
- Так за чьи права нужно бороться?
- Ладно, согласен. А как на счет гласности?
- Охо-хох, юноша, - шейх опять начал перебирать четки. - Басню Крылова про ворону помните? У вороны был сыр и не было свободы слова. Когда она обрела второе, то немедленно утратила первое…
- Какой вы интересный собеседник, - рассмеялся Илья. - Вы со своими прихожанами так же разговариваете?
- Понимаете, юноша… Одна короткая притча обычно дает больше знания, нежели тысяча скучных аргументов. Не замечали?
- Уже заметил, - Ралусин задумчиво потер нос. - Пожалуй, если я соберусь стать мусульманином, то приду именно к вам.
- А вот этого не нужно, - неожиданно серьезно ответил мулла. - Ибо веровать нужно в Бога, а не в того, кто доносит слова Всевышнего. Сам Пророк всегда напоминал, что он всего лишь пересказывает слова Мудрейшего и Всемилостивейшего. Если душа твоя, юноша, созреет для того, чтобы принять Аллаха, идти нужно не ко мне. Нужно открыть свое сердце и произнести слова признания: "Нет божества кроме Бога Единого, и Мухаммед его посланник. Ля иля-ха илля Алла, Мухаммед расуль Алла".
Г. Ковиль, штат Орегон, США. 19 декабря 1999 г. 13:40
Присыпанное снежной пылью такси остановилось у кованой ограды опрятного светло-зеленого двухэтажного дома, как раз напротив заасфальтированного въезда, на котором красовался крупный темно-зеленый "Бентли". Первым из машины вышел Илья, внимательно осмотрелся. Гладкий газон, покрытый тонкой ледяной коркой, пара искрящихся инеем кустов. Логово одного из самых кровавых бандитов Чечни было совершенно неприспособленно для обороны. Широкие окна, витражная дверь не представляли из себя никакого препятствия. Атакуй, не хочу. Бетонные пьедесталы двух бронзовых девок давали атакующим возможность укрыться при штурме. Хотя, конечно, голый зимний парк через дорогу напротив коттеджа открывал неплохой сектор обстрела. Без поддержки бронетехники особо не расштурмуешься.
Никаких людей, за исключением носящихся по парку спортсменов, в зоне видимости не имелось, и Ралусин наклонился к шейху:
- Прошу вас, уважаемый, все спокойно.
Абдо Саддам-Юсуф, по-старчески закряхтев, выбрался на холодный асфальт, неприязненно огляделся:
- Воистину логово шайтана. Даже снега человеческого нет. Только лед и грязь.
- Оттепель, наверное, недавно была, - Илья сунул водителю пятьдесят долларов. - Потом заморозки. Вот и растаяло все. То есть, замерзло.
- Все едино, мерзость, - муфтий чуть поддернул халат, плотнее запахнул на груди.
- Вам не холодно, уважаемый?
- Я в этом халате в Казани зимой не мерзну, юноша, не то что здесь.
Вдвоем они неторопливо пошли к дверям, но когда до порога оставалось всего несколько метров, дверь неожиданно распахнулась:
- О Аллах, я не верю своим глазам! - на улицу стремительным шагом выскочил бородатый мужчина в распахнутом на груди дорогом длиннополом пальто. Илья сразу отметил сломанный, с неглубокой вмятиной на переносице, нос, сросшиеся брови и понял, что они с шейхом добрались до цели. Тем не менее офицер решительно двинулся вперед, закрывая Саддам-Юсуфа собой.
- Все в порядке, Илья, - положил шейх ладонь ему на плечо. - Это свой…
"Таких "своих" на сковороде без масла жарить нужно", - мысленно выругался Ралусин, но посторонился. Мусульмане, вопреки его ожиданию, не обнялись, а остановились на расстоянии пары шагов.
- Я благодарю вас за честь, уважаемый Саддам-Юсуф, - кивнул бандит. - Я и в мыслях не представлял, что смогу увидеть вас лично.
- Последние известия, пришедшие из этого сатанинского мира побудили меня пуститься в путь, Идрис. И мне бы не хотелось, чтобы копейки, оторванные нашими бедняками от своих детей, оказались выброшены в омут разврата или украдены безбожными нечистивцами.
- Вы можете верить мне, досточтимый Саддам-Юсуф, - Нохчий покосился на Ралусина: - А кто это безбородый?
- Это Илья, мой охранник, - сделал небрежный жест муфтий. - Мне не хотелось отправляться сюда одному.
- Он имеет отношение к нашему делу?
- Никакого.
- Угу, - понимающе кивнул чеченец и посторонился: - Что же вы стоите у порога? Входите, прошу вас. Будете дорогими гостями! Сейчас велю сварить горящего чая, сластей подать, мяса поджарить.
- Это будет хорошо, Идрис. После трех пересадок и ядовитых гамбургеров мы сильно проголодались. Ты ведь не откажешься от хорошего куска мяса, Илья?
Ралусин уловил в словах старика уже знакомое легкое ехидство, удивленно оглянулся на него, буркнул что-то вроде: "Почему бы и нет?".
- Он у нас христианин, - снисходительно пояснил Саддам-Юсуф.
- А-а, - расхохотался чеченец. - Входите в дом, уважаемые. Гость на пороге - честь для хозяина. Проходите.
Обедали они на полу, сидя на коврах возле богатого дастархана, в котором Рукисин сильно подозревал обычный кухонный стол с коротко подпиленными ножками. Хозяином чеченец и вправду оказался щедрым. Для нежданных гостей он выставил большие тарелки с халвой, щербетом, курагой на украшенных чеканкой серебряных подносах. Тушеное в густом соусе мясо плавало в глубоких фарфоровых пиалах, красная рыба и горки икры лежали прямо на плоских лепешках. Можно было бы подумать, что они находятся не современном доме, а в юрте где-то среди поволжских степей - если бы не электрический чайник, из которого Идрис и подливал горячий напиток то Илье, то уважаемому шейху.
- Надеюсь, Идрис, ты приютишь старика на пару дней? - поинтересовался муфтий, дождавшись, пока Ралусин опустошит свою пиалу и выпьет пару чашек чая, закусывая его рассыпчатой халвой. - Обратные билеты у меня только на послезавтра, а селиться в здешних гостиницах мне глубоко противно. Один их вид вызывает омерзение у истинного мусульманина.
- Разумеется, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, - кивнул чеченец и хлопнул в ладоши, громко крикнув: - Саид, ты меня слышишь?! Иди сюда! Вели очистить левую спальню на втором этаже и перестелить постель. Наш дорогой гость останется у нас на два дня. И выдели кровать для его телохранителя. И закрой на сегодня подвал на ключ.
- Сделаю, бей, - кивнул худощавый смуглый мужчина с редкой бородкой в две ладони длиной.
- Илья, иди, проверь мою комнату, - кивнул шейх.
- Вы мне не доверяете?! - возмутился Нахчий. - Как вы можете, уважаемый Саддам-Юсуф! Разве я давал…
- Иди-иди, - повторил Ралусину муфтий и офицер поднялся со своего места.
- Вы оскорбляете меня, Абдо Саддам-Юсуф, - сухо сообщил чеченец.
Муфтий промолчал, провожая своего охранника взглядом и только после того, как за Ильей закрылась дверь, спросил:
- Насколько правдиво твое обещание, Идрис? То самое, о котором говорили твои доверенные посланники.
- Мое обещание? - чеченец протер согнутым пальцем усы, отпил немного чаю. - Простите меня, уважаемый шейх. Вы были правы, отослав русского. Ему не стоит об этом слышать.
- О чем, Идрис? - муфтий достал из кармана четки. - О чем? Прихожане смогли собрать на благие цели миллион долларов и вопрос моей совести решить, на что будут потрачены эти немалые деньги. На посрамление неверных путем страшной кары, либо на строительство новых мечетей во имя Аллаха.
- Вы должны отдать их мне, досточтимый Саддам-Юсуф, - сглотнул чеченец, - мне… И тогда весь мир содрогнется, увидев, насколько страшен может быть гнев Аллаха на отринувших его учение. Огонь небесный обрушится на их жилища, он превратит в пепел тела язычников, он уничтожит их души, недостойные иной участи, кроме гибели.
- Небесный огонь? - шейх сжал кисточку чет, легко погладил ею себя по щеке. - Это похоже на богохульство. Откуда ты можешь взять огонь небесный? Ты желаешь уподобиться Аллаху и обрушить на Землю Солнце или уронить на нее комету?
- Ну что вы, уважаемый, - удивился такой странной интерпретации чеченец. - Добытый мною огонь имеет вполне земное происхождение.
- Вот как? - муфтий опять начал перебирать четки. - Может быть, ты смог добыть несколько армейских огнеметов и надеешься пострелять из них по прохожим на улицах? Огнемет тоже можно назвать огнем небесным, и он тоже способен испепелять тела и души язычников. Но стоит ли он нескольких новых мечетей, которые можно построить на пожертвования правоверных мусульман?
- Стоит, уважаемый Саддам-Юсуф, стоит, - кивнул Нахчи. - Добытый мною рукотворный огонь испепелит не единицы неверных. Он покарает миллионы.
- Ты говоришь страшные вещи, Идрис, - нахмурился мулла. - Очень страшные. И если это тот огонь, о котором я думаю, то не лучше ли зажечь его здесь, в логове шайтана, среди его возлюбленных детей? Москва далеко, но если огонь полыхнет над Астраханскими землями, то многие и многие из правоверных покинут этот мир, а тысячи и тысячи не смогут больше ступить на землю своих предков, поскольку она сама станет смертью. Я не хочу превращать в светящуюся пустыню степи, среди которых я рос, в которых я родился.