~~~
- Мама!
Он снова попытался потрясти ее, но она продолжала лежать неподвижно. Как давно она лежала так, он не знал. Ему было всего три года, он еще не научился понимать время по часам. Но за это время дважды стемнело. Темноты он не любил, и мама тоже. Вечером, ложась спать, они оставляли лампу включенной, и он сам зажег ее, когда в квартире стало трудно различать предметы. Затем он залез к ней в кровать. Они всегда спали так, тесно прижавшись друг к другу. Он уткнулся лицом в ее мягкое тело. В маме не было ничего твердого и выступающего - только мягкость, тепло и надежность.
Но этой ночью она почему-то не казалась теплой. Он толкнул ее и прижался теснее, а она не отреагировала. Потом он встал и принес запасное одеяло, хотя боялся спускаться на пол после наступления темноты, опасаясь монстров, живущих под кроватью. Однако он не хотел, чтобы мама замерзла, и сам не хотел мерзнуть. Он тщательно укрыл ее клетчатым пледом, от которого исходил странный запах. Но она не согрелась, и он тоже. Всю ночь он пролежал, дрожа от холода, ожидая, когда же она наконец проснется и этот странный сон закончится.
Когда рассвело, он выбрался из постели. Снова поправил на маме одеяло, которое местами сползло ночью. Почему она все спит и спит? Никогда раньше она не спала так долго. Бывало, она проводила в постели весь день, однако иногда все же просыпалась, разговаривала с ним и просила его принести ей воды. Временами она говорила странные вещи - в те дни, когда лежала в постели. Даже иногда кричала на него. Но все же он предпочел бы слышать ее окрики, чем видеть ее такой неподвижной и такой холодной.
Он почувствовал, как голод царапает изнутри живот. Мама, наверное, похвалит его, когда проснется, если он сам приготовит завтрак. Эта мысль его немного обрадовала, и он пошел на кухню. На полпути он вспомнил кое-что и вернулся. Взял своего любимого медведя, чтобы не чувствовать себя одиноким. Волоча за собой игрушку, вышел на кухню. Бутерброд. Его обычно готовила ему на завтрак мама. Бутерброд с вареньем.
Он открыл холодильник. Там стояла баночка с вареньем, с красной крышкой и клубникой на этикетке. А вот и масло. Он осторожно достал все это из холодильника и поставил на стол. Затем придвинул к кухонному шкафу стул и залез на него. Все это больше напоминало приключение. Он потянулся к хлебнице и взял себе два куска. Выдвинул верхний ящик стола и достал деревянный нож для масла. Мама не разрешала ему пользоваться настоящими ножами. С большой тщательностью он намазал масло на один кусок хлеба, а варенье - на другой. Затем соединил их вместе. Ну вот, бутерброд готов.
Снова открыв холодильник, он нашел на дверце пакет с соком, с трудом достал его и поставил на стол. Где хранятся стаканы, он знал - в шкафу над хлебницей. Снова влез на стул, открыл шкаф и достал один стакан. Теперь осталось не уронить его. Мама рассердится, если он разобьет стакан.
Он поставил стакан на стол, положил рядом с ним бутерброд и задвинул стул на место. Затем взобрался на стул и встал на колени, чтобы удержать пакет с соком. Пакет был слишком тяжел, его никак не удавалось держать прямо над стаканом. На стол рядом с ним вылилось не меньше, чем попало внутрь, поэтому он наклонился и схлебнул с клеенки все, что пролилось.
Бутерброд показался ему невероятно вкусным. Это был первый бутерброд, который он сделал сам, и он проглотил его за несколько секунд. Потом он почувствовал, что в животе осталось место еще для одного, и теперь он знал, как их делать. Как мама будет гордиться им, когда проснется и узнает, что он научился сам делать бутерброды!
~~~
- Ну что, кто-нибудь что-нибудь заметил? - спросил Патрик Мартина по телефону. - Нет? Ну что ж, я ничего особенного и не ожидал. Однако продолжайте, мало ли что.
Положив трубку, он взялся за свой гамбургер. Они остановились в "Макдоналдсе", чтобы пообедать и обсудить, как действовать дальше.
- Ну что, ничего? - спросила Паула, которая слушала его разговор, поедая свою картошку фри.
- Пока нет. Но в этой местности зимой живет мало народу. Неудивительно, что результаты пока невпечатляющие.
- Что там на Бадхольмене?
- Тело увезли, - ответил Патрик и откусил еще кусок. - Так что Турбьерн и его люди скоро закончат осмотр места происшествия. Он обещал сразу позвонить, если они что-нибудь найдут.
- Так что мы сейчас будем делать?
До того, как приняться за еду, они просмотрели копии документов, полученные от социальной службы. Все сходилось с тем, что Санна рассказала Эрике.
- Мы продолжим в хронологическом порядке. Мы знаем, что вскоре после этого Кристиана взяла на воспитание семья по фамилии Лиссандер. Здесь, в Трольхэттан.
- Думаешь, они по-прежнему живут здесь? - спросила Паула.
Патрик тщательно вытер руки, достал нужную бумагу и запомнил нужные сведения. Затем набрал телефон справочного.
- Здравствуйте, меня интересует, проживает ли в Трольхэттан пара по фамилии Лиссандер, Рагнар и Ирен Лиссандер. Да? Отлично, спасибо. - Он просиял и кивнул Пауле: - Пошлите адрес эсэмэской, хорошо?
- Стало быть, они так и живут здесь? - удивилась Паула, кладя в рот еще пару ломтиков жареной картошки.
- Похоже, что так. Что скажешь по поводу того, чтобы поехать и побеседовать с ними?
Патрик поднялся, бросив на Паулу нетерпеливый взгляд.
- А может быть, стоит все же позвонить заранее?
- Нет, я хочу увидеть, что произойдет, если мы появимся внезапно. Должны существовать серьезные причины, почему Кристиан взял фамилию своей биологической матери и почему он ни разу не упоминал об их существовании даже собственной жене.
- Может быть, он не так долго у них и прожил?
- Возможно, но мне почему-то кажется… - Патрик пытался сформулировать словами, почему этот след казался ему таким важным. - Например, фамилию он поменял только в восемнадцать лет. Почему так поздно? И зачем тогда он столько лет носил фамилию людей, у которых прожил недолго?
- Наверное, ты прав, - проговорила Паула, однако уверенности в ее голосе не было.
Вскоре им предстояло получить ответ. Пройдет совсем немного времени, и недостающий фрагмент жизни Кристиана Тюделя - вернее, Кристиана Лиссандера - станет на место.
* * *
Эрика колебалась, положив руку на телефон. Позвонить или не позвонить? В конце концов она поняла, что новость все равно скоро станет достоянием общественности. С таким же успехом Габи может узнать все от нее.
- Привет, это Эрика.
Она закрыла глаза, когда Габи обрушила на нее поток обычных приветственных фраз, и через некоторое время прервала ее на полуслове:
- Кристиан мертв, Габи.
В трубке воцарилась тишина. Потом Габи шумно вздохнула.
- Что? Как? - пролепетала она. - Это тот же человек, который?..
- Не знаю, - ответила Эрика и снова закрыла глаза. Слова звучали так ужасно и так бесповоротно, когда она произносила их:
- Сегодня утром его нашли повешенным. Полиция пока отказывается что-либо заявлять. Неизвестно даже, сделал ли он это сам или… - Она так и не закончила предложения.
- Нашли повешенным? - Габи снова часто задышала. - Это невозможно! Это неправда!
Эрика молчала. Она знала, что должно пройти какое-то время, прежде чем информация отложится в мозгу, станет реальностью. С ней произошло то же самое, когда Патрик рассказал ей о случившемся.
- Я сообщу, если что-нибудь узнаю, - пообещала Эрика. - Но было бы хорошо не подключать СМИ, пока это возможно. Его семье сейчас и без того тяжело.
- Само собой, само собой, - проговорила Габи тоном, внушающим доверие. - Но, пожалуйста, держи меня в курсе.
- Обещаю, - ответила Эрика и положила трубку.
Она понимала, что даже если Габи удержится и не известит прессу, смерть Кристиана все равно скоро обернется жирными заголовками на первой странице. Он проснулся знаменитым, и газеты уже поняли, что на нем можно заработать деньги. Его мистическая смерть наверняка станет важнейшей новостью на рекламных щитах газетных киосков. Бедная Санна. Бедные дети.
Эрика едва могла смотреть на мальчишек, когда занималась с ними в доме сестры Санны. Они сидели на полу перед большой кучей деталек "Лего", радостно и беспечно играли, лишь иногда прерываясь, если им случалось что-то не поделить. Пугающие события вчерашнего дня, казалось, уже забылись. Или они скрылись где-то глубоко в душе? Возможно, внутри их что-то сломалось, хотя снаружи ничего не заметно. А теперь у них больше нет отца. Как это повлияет на их дальнейшую жизнь?
Эрика неподвижно сидела на диване и в конце концов заставила себя посмотреть на них - они сидели голова к голове, обсуждая, куда приделать сирену на машину "Скорой помощи", оба очень похожие и на Кристиана, и на Санну. Единственная память о нем. Они - и книга "Русалка".
Подумав об этом, Эрика ощутила острое желание перечитать книгу - в память о Кристиане. Сначала она заглянула к Майе, которая мирно спала. Поскольку утро началось так бурно, она не пошла сегодня в садик. Эрика ласково провела рукой по светлой голове дочки. Затем пошла, взяла книгу, уселась и раскрыла первую страницу.
* * *
Похороны Магнуса должны были состояться через два дня. Через два дня его положат в землю. Зароют в яму.
Сия не выходила из дома с тех пор, как получила известие о том, что его тело нашли. Ей казалась невыносимой мысль о любопытных взглядах людей, которые, выражая свое сочувствие, тут же ломали голову над тем, что натворил Магнус, чтобы заслужить такой конец.
Она знала, что такое сплетни и пересуды, - много лет слышала эти разговоры за чужой спиной:
- Не бывает дыма без огня!
- Хотелось бы знать, откуда у них деньги на поездку в Таиланд? Он, наверное, где-то тайно подрабатывает…
- Ужас, какие глубокие вырезы она стала носить в последнее время! Интересно, кого она надеется завлечь?
Отдельные детали, вырванные из контекста, смесь правды и выдумки. И все это передавалось дальше под видом истины.
Легко догадаться, какие истории ходят по поселку сейчас. Но пока ей удается отсидеться дома, все это не имеет значения. Она не могла заставить себя подумать о видеозаписи, которую показал накануне полицейским Людвиг. Действительно, она ничего об этом не знала. Однако все это заставило ее задуматься. Ведь иногда у нее и в самом деле возникало ощущение, что Магнус не все ей рассказывает. Или она домысливает это задним числом, когда весь ее мир оказался перевернут с ног на голову? Но теперь ей казалось, что она помнит те минуты, когда на ее всегда такого веселого мужа находило настоящее уныние - словно тень падала на лицо. Как будто наступало солнечное затмение. Да, сейчас она отчетливо помнит, как она похлопывала его по щеке и спрашивала, о чем он думает. И каждый раз он как будто снова зажигал свет, прогоняя от себя черную тень.
- О тебе, конечно, моя дорогая, - отвечал он и, наклонившись к ней, целовал.
Иногда она что-то такое ощущала, даже когда по нему ничего не было заметно. Но каждый раз прогоняла эти мысли. Все это случалось так редко, и ей все равно не за что было зацепиться.
Однако со вчерашнего дня эта мысль не оставляла ее. Тень. Не она ли стала причиной того, что Магнуса больше нет? Откуда взялась эта тень? Почему он ничего ей не рассказал? Она считала, что они знают друг о друге все. А что, если она ошибалась, если были в его жизни вещи, о которых она даже не подозревала?
Тень все больше разрасталась в ее сознании. Перед глазами стояло его лицо - не то, веселое, полное тепла и любви, которое она имела счастье видеть рядом с собой в последние двадцать лет. Сейчас она видела его лицо таким, каким оно было на видеозаписи, - горькое и искаженное.
Сия закрыла лицо руками и заплакала. Она уже не знала, что правда, а что иллюзия. Казалось, Магнус умер для нее во второй раз, а снова потерять его она не в силах.
* * *
Патрик нажал на кнопку звонка, и через некоторое время дверь открылась. Маленький сухонький старичок выглянул наружу.
- Да-да?
- Патрик Хедстрём, полиция Танума. Это моя коллега Паула Моралес.
Старичок внимательно оглядел их обоих.
- Я смотрю, вы приехали издалека. Чем могу служить?
Он говорил любезно, но глаза оставались настороженными.
- Вы - Рагнар Лиссандер?
- Да, это я.
- Мы хотели бы войти и побеседовать с вами. И с вашей женой, если она дома, - добавил Патрик. Хотя он формулировал свою мысль вежливо, ее невозможно было принять за вопрос, даже по ошибке.
Мужчина на секунду заколебался. Потом отступил на шаг, пропуская их в дом.
- Моя жена плохо себя чувствует, она отдыхает наверху. Но я спрошу ее, готова ли она спуститься и побеседовать с вами.
- Это было бы очень хорошо, - ответил Патрик и вопросительно посмотрел на него - не предполагает ли Рагнар Лиссандер, что они будут стоять в холле, пока он поднимется на второй этаж и поговорит с женой?
- Проходите, садитесь - мы сейчас придем, - ответил тот в ответ на невысказанный вопрос.
Патрик и Паула посмотрели в ту сторону, куда он показывал, и увидели небольшую гостиную. Они вошли туда и огляделись, пока Рагнар Лиссандер поднимался по лестнице.
- Не больно-то тут у них уютно, - шепнула Паула.
Патрик не мог с ней не согласиться. Гостиная напоминала скорее музей, чем жилой дом. Все блестело и сияло, к тому же обитатели дома питали большую любовь к декоративным предметам интерьера. У стены стоял коричневый кожаный диван, а перед ним - журнальный столик со стеклянной поверхностью. На полированном стекле не заметно было ни малейших отпечатков пальцев, и Патрик поежился при мысли о том, что творится у них дома, где постоянно бегает Майя с перепачканными чем-то пальцами.
Но более всего поражало то, что в комнате не было ничего личного - ни фотографий, ни рисунков, сделанных внуками, ни открыток с приветами от родных и близких.
Патрик осторожно присел на диван, и Паула опустилась рядом. С верхнего этажа донеслись голоса, разговаривали на повышенных тонах, хотя слов невозможно было разобрать. Прошло еще несколько минут томительного ожидания, и на лестнице снова раздались шаги - на этот раз двух пар ног.
В дверях появился Рагнар Лиссандер. Патрик подумал, что он являет собой живую иллюстрацию к слову "старичок" - серый, сгорбленный, невзрачный. Женщина, вошедшая следом за ним, была совсем иного рода. Она не шла, а плыла им навстречу, одетая в халат, целиком состоящий из воланов абрикосового цвета. Протягивая руку Патрику, она глубоко вздохнула.
- Надеюсь, что вы пришли по важному делу, раз сочли возможным прервать мой отдых, - проговорила она.
Патрик чувствовал себя так, словно попал в немой фильм конца двадцатых годов.
- У нас к вам несколько вопросов, - произнес он и снова сел.
Ирен Лиссандер уселась в кресло напротив него. С Паулой она так и не поздоровалась.
- Да, Рагнар сказал, что вы из… - она повернулась к мужу, - из Танумсхеде?
Тот лишь что-то глухо пробормотал себе под нос и сел на край дивана. Руки свисали между колен, глаза устремились в одну точку где-то на блестящей поверхности стеклянной столешницы.
- Не понимаю, что вам от нас нужно, - высокопарно проговорила она.
Патрик не мог не бросить взгляд на Паулу. Она тайком подняла глаза к небу.
- Мы занимаемся расследованием убийства, - сказал он. - И нам стали известны сведения, относящиеся к давнему событию, имевшему место здесь, в Трольхэттан, тридцать семь лет назад.
Уголком глаза он отметил, как Рагнар вздрогнул.
- В то время вы взяли на воспитание ребенка.
- Его звали Кристиан, - проговорила Ирен и покачала носком тапки. На ней были домашние тапки на каблуках с открытыми пальцами. Ногти на ногах были тщательно выкрашены ядовито-красным лаком, который неприятно контрастировал с цветом халата.
- Именно так. Кристиан Тюдель, который позднее получил вашу фамилию - Лиссандер.
- Потом он снова сменил ее и взял назад прежнюю, - сказал Рагнар, но тут жена бросила на него испепеляющий взгляд, он замолк и еще больше ссутулился.
- Вы усыновили его? - спросила Паула.
- Нет, вовсе нет, - ответила Ирен, убрав с лица прядь темных, судя по всему, окрашенных волос. - Он просто жил у нас. А фамилия… это так, для простоты.
Патрик был потрясен. Сколько же лет Кристиан провел в этом доме в качестве временного жильца, как его здесь воспринимали, если судить по той холодности, с которой говорила о нем его приемная мать?
- Так-так, и как долго Кристиан пробыл у вас?
Он чувствовал, как его антипатия проскальзывает в голосе, однако Ирен Лиссандер, кажется, ничего не заметила.
- Как долго это было, Рагнар? Сколько мальчик у нас прожил?
Рагнар не ответил, так что Ирен снова обернулась к Патрику. Паулу она пока не удостоила ни единым взглядом. У Патрика возникло впечатление, что другие женщины для нее не существовали.
- Наверное, это можно подсчитать. Ему было около трех, когда он попал к нам. А сколько ему было, когда он уехал, Рагнар? Восемнадцать, так ведь? - Она улыбнулась, выражая сожаление. - Отправился искать счастья в другом месте. И с тех пор мы ничего о нем не слышали. Правда, Рагнар?
- Да, так и было, - тихо ответил Рагнар Лиссандер. - Он просто… исчез.
Патрик невольно проникся сочувствием к маленькому старичку. Неужели он всегда был таким - сломленным и забитым? Или долгие годы жизни с Ирен отняли у него все силы?
- И вам неизвестно, куда он отправился?
- Понятия не имеем, совершенно никакого понятия, - ответила Ирен, снова покачивая носком ноги.
- Почему вы спрашиваете обо всем этом? - спросил Рагнар. - Каким образом Кристиан замешан в деле об убийстве?
С секунду Патрик колебался.
- К сожалению, вынужден вам сообщить - сегодня утром его нашли мертвым.
Рагнар не мог скрыть своей боли. Во всяком случае, хоть кто-то переживал за Кристиана, не воспринимал его как жильца.
- От чего он умер? - спросил Рагнар надломившимся голосом.
- Его нашли повешенным. Это все, что нам известно на сегодняшний день.
- У него есть семья?
- Да, два замечательных сына и жена по имени Санна. В последние годы он жил во Фьельбаке и работал библиотекарем. На прошлой неделе вышел его дебютный роман - "Русалка". Критики откликнулись на него восторженными рецензиями.
- Стало быть, это все же он, - проговорил Рагнар. - Я читал о нем в газете и обратил внимание на фамилию. Но внешне он оказался совсем не похож на того Кристиана, который жил у нас.
- Кто бы мог подумать, что из него выйдет какой-то толк, - сказала Ирен. Ее лицо было холодно, как камень.