На мой взгляд, этот жесткий ответ был совершенно правильным, но Элла настолько не привыкла к такому тону, что выпала в осадок.
Буквально.
Несколько дней после этого разговора она слонялась по дому, как тень отца Гамлета. В разговоры почти не вступала, не красилась и, по-моему, даже не умывалась.
Атмосфера в особняке царила унылая.
Честно говоря, я бы уже давно уехала в город, если бы не считала такой поступок дезертирством. Что-то угрожающее нависло над домом, и убегать оттуда в такой момент казалось мне предательством.
Поэтому я стискивала зубы и молчала.
И каждую утреннюю поездку в город воспринимала как единственную отдушину.
Но, к сожалению, рано или поздно приходят выходные.
В субботу утром Элла повезла Генриэтту в бассейн. Максим после завтрака, на протяжении которого никто не произнес ни звука, закрылся в кабинете.
А я собралась, оделась в свою походную куртку и отправилась гулять в лес.
Снег в городе почти сошел. Весна в этом году выдалась ранняя, теплая, со множеством осадков. Но лесной снег оказался под защитой деревьев, и солнце с дождем сюда еще не добрались.
Первое, что поражает в лесу, это абсолютная неподвижная тишина.
Кажется, что застыл не только воздух, но даже само время остановилось, запутавшись среди оголенных веток. И что эти деревья с морщинистыми старческими стволами и это чистый нетронутый снег существуют здесь вечно.
Впрочем, отметила я, не такой уж он и нетронутый.
Рядом с узкой тропинкой, ведущей из поселка в лес, виднелись глубокие следы.
Интересно, почему человек не шел по протоптанному пути?
"Потому, что по нему шел другой человек", – ответила я сама себе. Двое их было, короче говоря. Один шел по тропинке, а второй держался рядом. Ясно, что эти двое из поселка. Кто у нас может гулять вдвоем?
Элла с Генриэттой в городе. Максим у себя в кабинете. Саша только что вернулся в поселок: я видела его машину, въезжающую в ворота дома.
Остается только сладкая парочка.
"Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой".
Откуда этот стишок? Не помню…
Я внимательно пригляделась к глубоким следам рядом с тропинкой.
Сапоги. Причем сапоги немаленького размера. И следы глубокие. Человек, шедший рядом с тропинкой, проваливался в снег почти до колена. Значит, он был тяжелым. Возможно, что он выл высоким.
Да. Это вполне мог быть Стефан. А Вика вышагивала рядом.
Странно, что наш сиятельный Стефан счел себя обязанным уступить протоптанную дорогу даме. Судя по тому, что я о нем знала, он, скорее, должен был отпихнуть даму в сторону и зашагать там, где ему удобней.
Впрочем, отпихнуть он мог только такую женщину, как Элла.
Отпихнуть в сторону Вику не удастся никому и никогда. Вика сама кого хочешь оприходует так, что мало не покажется.
Интересно, зачем они отправились в лес? Природой наслаждаться?
Ха-ха!
Такие люди могут наслаждаться природой только в одном случае: если собираются ее выгодно продать.
Продать лес им вряд ли удастся: это пока государственная собственность.
Значит, они отправились в лес для приватного разговора. Подальше от любопытных ушей домашней прислуги.
Как выразилась моя старая приятельница Марийка: "Прислуга многое знает".
Это точно.
Было очень интересно узнать, о чем у них может идти разговор. Это, конечно, сугубо деловая беседа, а дела Стефана меня очень и очень интересовали.
Такая я любопытная, что же делать?
Поэтому я немного поколебалась и двинулась по следу, как старые охотники в романах Майн Рида.
В лесу тропинка закончилась, и я увидела, что мои логические умозаключения были правильными. На снегу отчетливо пролегли отпечатки ног двоих людей.
Одни, глубокие и большие, я уже видела рядом с тропинкой.
Вторые были значительно меньшего размера и проваливались в снег не так глубоко.
Вика. Кто ж еще?
Я остановилась на краю протоптанной дорожки.
Если я сделаю еще один шаг вперед, то на снегу образуются три пары следов. И эти двое, возвращаясь домой, непременно их увидят.
А мне почему-то не хочется, чтобы они догадались о присутствии свидетеля их дружеской беседы.
Я немного подумала и шагнула в след маленькой ноги.
Поместилась.
Оторвала вторую ногу и поставила ее в другой отпечаток.
Вот так, шагая по Викиным следам, я дошла до небольшой полянки недалеко от лесной опушки.
Они сидели на поваленном стволе дерева. Сидели спиной ко мне и негромко переговаривались.
Я еще раз возблагодарила абсолютную тишину, царящую в лесу. В городе я могла бы услышать их разговор, только вооружившись подслушивающим устройством.
А здесь я слышала каждое слово, сказанное вполголоса, не прикладывая для этого никаких усилий!
Впрочем, вру. Одно усилие я все же сделала. Спряталась за стволом толстого старого дерева. Для этого мне пришлось уклониться от проторенной Викой дорожки, и на снегу образовались мои отпечатки. Но я проявила пионерскую смекалку и замела за собой следы.
В прямом смысле слова. Замела их своими шерстяными варежками.
Итак, я притаилась за стволом старой сосны и внимательно прислушалась к разговору.
– Мне не нравится, что ты тянешь время, – сказала Вика.
– Я проявляю разумную предосторожность, – возразил Стефан лениво.
– Да? – с иронией спросила Вика.
Молчание.
– Мне почему-то кажется, что ты решил меня кинуть, – сказала Вика после небольшой паузы.
– А ты перекрестись, и все пройдет, – посоветовал Стефан.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, – вспылила Вика, не повышая голоса. – Я тебе не эта клуша Элла.
– Да уж, – согласился Стефан. – Я об этом не забываю.
Вика вздохнула.
– Я посоветовалась со своими адвокатами, – сказала она как бы между прочим.
Стефан повернул голову и внимательно посмотрел на собеседницу.
– Они говорят, что я вполне могу подать на тебя в суд.
Молчание.
– И получить все свои деньги с процентами без всякой головой боли, – договорила Вика.
– Каким образом? – осведомился Стефан. – Денег у меня нет! Кому-кому, а тебе это хорошо известно! Иначе стал бы я…
Он не договорил и умолк.
– Денег у тебя, может, и нет, – медленно ответила Вика. – Зато есть дом.
Стефан хмыкнул.
– Ты решила выставить меня на улицу? – осведомился он учтиво.
– Еще не решила, – ответила Вика. – Но я думаю над этим.
Стефан снова молча хмыкнул, рассматривая свои руки.
– Твой долг перевалил все разумные пределы, – продолжала Вика бесстрастно. – А с процентами это вообще неоплатная сумма. Для человека, у которого нет денег, – насмешливо процитировала она.
Стефан молчал.
– Поэтому я думаю, что дожидаться от тебя наличных бессмысленно.
Она повернула голову в сторону Стефана. Тот все еще разглядывал свои руки.
– Продавай дом, – посоветовала Вика дружеским тоном. – Продавай сам, без постановления суда. Слышишь, Стефан?
– Слышу, – откликнулся тот равнодушно.
– У тебя после выплаты долга останется вполне приличная сумма. Сможешь купить себе какую-нибудь квартирку в городе. Небольшую, конечно, но без крыши над головой не останешься.
Стефан легко вздохнул.
– Ну? – поторопила его Вика.
– Дай мне еще десять дней, – ответила Стефан.
– Не могу.
– Это в последний раз.
– Не могу! – ответила Вика с напором. – У меня есть свои проблемы! Почему я должна думать еще и о твоих?
– Потому, что я тебе небезразличен, – дерзко ответил Стефан.
Я беззвучно фыркнула. Вот ведь тип! Все умеет обращать в денежный эквивалент!
Но я недооценила Вику.
– Угомонись! – призвала она насмешливо. – На мой взгляд, это не стоит денег.
– Совсем не стоит? – не поверил Стефан.
– Совсем, – подтвердила Вика невозмутимо. – Таких мальчиков, как ты, мой любвеобильный, пруд пруди. Я еще не настолько стара, чтобы за это платить. Найдутся желающие и без денег. Так что оставь свои иллюзии. За красивые глазки я тебе долг не спишу. Тем более такой долг.
Она покачала головой и с досадой сказала себе под нос:
– И как я это опростоволосилась? Давным-давно нужно было тебя к ногтю прижимать! Нет, я все цацкалась…
– Ты не цацкалась, – ответил Стефан ровным голосом. – Ты проценты накручивала. Ты очень жадная, Вика. Тебе это никто не говорил?
– Может, и жадная, – не стала спорить Вика. – Хотя, с другой стороны, кто бы тебе еще столько денег одолжил?
– Ты знала, что получишь их обратно, – ответил Стефан очень быстро и очень тихо.
– Я… догадывалась, – поспешно поправила Вика. – Я не знала, я только догадывалась.
Они замолчали, а у меня возникло странное ощущение, что речь сейчас шла вовсе не о деньгах.
– А потом я начала сомневаться, – продолжала Вика. – Уж больно ты скользкий, мой змеистый. И у тебя всегда есть наготове запасной выход. Вот я и стала подумывать о том, как получит свои деньги назад.
– И решила лишить меня крыши над головой.
Вика молча развела руками.
Стефан вздохнул.
– Может, мне тебя убить? – спросил он задумчиво.
Вика пожала плечами.
– Не советую, мой дорогостоящий. Зная тебя, я приняла меры безопасности.
– Да ну? – не поверил Стефан.
– Ну да! – ответила Вика, переставив слова местами. – И потом, даже если бы я этого не сделала…
Она немного помолчала, искоса посмотрела на Стефана и спросила с кривой ухмылкой:
– Тебе не кажется, что вокруг тебя слишком много смертей, безответственный мой?
Стефан задумался.
– Резонно, – признал он наконец. – Это вызовет некоторый дополнительный интерес к моей скромной персоне.
Я поежилась. Они говорили об убийстве так по-деловому, словно разрабатывали план открытия нового ресторана. И прикидывали, выгоден им этот проект или лучше отложить его в сторону?
Впрочем, на то они и деловые люди. Что и подтвердили следующие слова, сказанные Викой:
– Даю тебе пять дней. Если в четверг вечером ты не принесешь деньги, я подаю долговые расписки в суд.
Стефан молчал.
Вика встала с бревна и небрежно добавила:
– Кстати, к долгу добавишь еще один процент.
– За что?! – вскинулся Стефан.
– За неблагодарность! – ответила Вика с улыбкой. – Кто только что собирался меня убить? А? Вот за это и доплатишь… Согласись, у меня очень скромные требования. Свою персону я оценила всего в один процент.
– Ты и этого не стоишь! – не сдержался Стефан.
Вика нахмурилась.
– Добавишь к долгу еще десять процентов, – велела она жестко.
Стефан издал горлом сиплый звук.
– Хочешь еще что-то сказать? – вкрадчиво спросила Вика.
Молчание.
Вика подтянула ремень брюк.
– Очень мудро с твоей стороны, – одобрила она. И напомнила:
– В четверг. Вечером.
– В следующее воскресенье. Не раньше, – сухо парировал Стефан.
– В четверг!
– В воскресенье!
Они секунду сверлили друг друга ненавидящим взглядом, затем Стефан пошел на попятную:
– Пятнадцать процентов…
Вика вздрогнула.
– От общей суммы? – недоверчиво уточнила она.
– Разумеется, не от нашего национального долга!
Она что-то деловито прикинула в уме.
– Хорошо. Воскресенье – последний срок. И если ты не принесешь деньги – все до копейки, – то в понедельник я подаю расписки в суд.
– Принесу, – угрюмо пообещал Стефан.
– Куда ты денешься, – не стала спорить Вика.
Перешагнула через бревно и подвела итоги:
– Воскресенье. Весь долг плюс пятнадцать процентов. Договорились?
– Да.
Вика сделала шаг в мою сторону. Я вжалась в ствол.
– И не вздумай внедрять в жизнь план "Б", – снисходительно посоветовала она.
– Какой план? – не понял Стефан.
– Тот самый, который мы сейчас обсуждали. План моей внезапной трагической кончины. Уверяю тебя, я не блефую: ты пойдешь следом за мной.
– Я верю, – откликнулся Стефан безрадостно.
– И еще одно…
Вика сделала паузу.
– Давно хотела тебе сказать, да все как-то недосуг было… В твоих услугах я больше не нуждаюсь… любовничек.
– Уходишь в монастырь? – невинно поинтересовался Стефан.
– Не зли меня, – предупредила Вика ровным голосом. – А то еще добавлю. Сегодня же верни мне ключи от машины.
– А я на чем ездить буду? – угрюмо спросил Стефан.
– А мне какое дело? – вопросом на вопрос ответила Вика.
Стефан хрустнул пальцами.
– Оставь мне машину до воскресенья, – попросил он почти смиренно. – Она мне для дела нужна. Для того чтоб с тобой расплатиться. В конце концов, я плачу пятнадцать процентов сверху. Вся твоя тачка столько не стоит.
– Ладно, – смилостивилась Вика. – До воскресенья оставлю. И езди осторожно! Чтоб ни одной царапины не было!
– Хорошо, – ответил Стефан и резко рванул ворот теплого свитера, словно он его душил.
– Не скрипи зубами, – посоветовала Вика. – За все в жизни нужно платить. В твоем возрасте пора бы это знать.
Она повернулась спиной к бывшему любовнику и зашагала к выходу из леса.
Стефан посидел на бревне еще минут пять. Несколько раз хрустнул пальцами, сплюнул на чистый снег.
Поднялся и пошел следом за Викой.
Я проводила его взглядом.
Вот такой задушевный разговор удалось мне подслушать. Не любовь, а именины сердца!
Высокие, высокие отношения.
Выходит, красивая жизнь Стефана оплачивалась Викой не просто так. Она, как женщина умная и предусмотрительная, брала с любовника долговые расписки. И деньги давала не просто так, а под проценты.
Даже черный "Опель", на котором ездил Стефан, оказывается, принадлежит Вике. И сдан любовнику только напрокат. С помесячной оплатой, так сказать.
Молодец, ничего не скажешь!
У Стефана в запасе одна неделя. Сегодня суббота, а долги ему нужно вернуть не позже следующего воскресенья.
Я мысленно посчитала числа.
Что-то меня смутило. Какое-то странное ощущение нестыковки…
Ах, да!
Я вспомнила то, что было напечатано на глянцевой бумажке, которая лежала в кармане пиджака Стефана, и расхохоталась.
Права Вика!
У нашего сиятельного молодца всегда есть план "Б".
Получит Вика свои деньги, как же…
Да раньше она умрет!
Самое страшное было то, что эта мысль почти материализовалась.
Через три дня Вику увезли из ее городского офиса прямиком в реанимацию.
Диагноз – отравление.
Вот так.
О том, что Вика попала в больницу, в поселке узнали мгновенно. Естественно, не без помощи прислуги.
Мне эту новость сообщила моя добрая приятельница Марийка во вторник вечером. Буквально через два часа после того, как Вика оказалась в больнице.
Кто сообщил новость Элле, я не знаю, но она торжествовала так демонстративно, что это выглядело неприлично.
Максим воспринял новость сдержанно. Позвонил в больницу, узнал о состоянии здоровья пациентки Грачевой.
– Ну, что? – спросила Элла ликующим голосом. – Сдохла?
– Она поправится, – ответил Максим несколько натянутым тоном.
– А жаль! – свирепо заявила Элла и вышла из комнаты.
Мы с Максимом молча переглянулись.
Он растер ладонями небритые щеки и спросил:
– Аня, вы в Москве вместе гуляете?
– Нет, – ответила я с удивлением. – Зачем это? Элле было бы скучно со мной по банкам мотаться.
Сказать, что я мотаюсь не по банкам, а просто так, мне было стыдно.
– Думаете? – спросил Максим уныло.
И тут я догадалась, что его мучает.
– Она не могла это сделать, – сказала я тихо.
– Откуда вы знаете? – возразил Максим. – Вика получила по почте коробку шоколадных конфет с ликером. А в ликере оказался какой-то наркотик. По-моему, типично дамский способ убийства.
– Максим, если бы это сделала Элла, она бы так откровенно не радовалась, – сказала я. – Она же не дура!
– Думаете? – снова повторил Максим. Но я видела, что его не убедила.
– У вас, женщин, своя логика, – сказал он через минуту. – Элла Вику ненавидит. Об этой ненависти известно абсолютно всем.
Он посмотрел на меня и добавил:
– Вы, конечно, тоже знаете наши призрачные тайны?
Я неловко поежилась.
– Максим, я не могу не видеть очевидного…
Он печально кивнул головой.
Минут десять мы сидели молча. Максим думал о чем-то своем, невеселом, я не осмеливалась лезть к нему с советами и утешениями.
Да и чем я могла его утешить?
Рассказом о подслушанном разговоре Вики и Стефана?
Нет. Максу я этого рассказывать не стану. Не знаю почему, но в его присутствии я стесняюсь даже произносить имя Стефана.
Впрочем, вру. Прекрасно знаю, почему я стесняюсь произносить это имя.
Но разговор, который я услышала, представляет некоторый интерес для расследования. Правда, Вика отказалась писать заявление. И даже догадываюсь почему.
Потому, что она надеется получить сатисфакцию наличными.
В четверг девочки уехали в город без меня. Максим, правда, попытался мне намекнуть, что сопровождение желательно, но я сослалась на головную боль.
На сегодня у меня были другие планы.
После завтрака я быстренько собралась, надела куртку, влезла в сапоги и прилипла к окну прихожей.
Дом отставного военного хирурга Саши просматривался отсюда великолепно.
Ровно в девять открылась калитка, и оттуда выскочил белоснежный Тобол.
За ним неторопливо вышел хозяин.
Я оторвалась от окна и судорожно рванула на себя ручку двери.
Выбежала во двор, моментально проскочила небольшое расстояние до калитки. Перед тем, как ее открыть, отдышалась и поправила волосы.
Открыла калитку и степенно вышла на улицу.
Саша с Тоболом опередили меня метров на пять, не больше.
Я медленно потянула на себя железную дверь.
Калитка в воротах Волоховых имела одну неприятную особенность: если ее закрывали медленно, она скрипела.
Толик уже раза два обещал ее смазать, но все как-то руки не доходили. И хорошо, что не доходили.
Калитка добросовестно заскрипела.
На этот противный звук первым отреагировал Тобол.
Навострил и без того острые уши, оглянулся и со всех лап рванулся ко мне.
Подбежал и ухватил меня зубами за край куртки. Потянул в сторону хозяина, словно хотел сказать:
– Присоединяйся!
– Тобол! – сурово окликнул пса Саша.
Тот выпустил куртку из пасти и виновато завилял хвостом.
– Не смей!
– Он играет, – вступилась я за пса и погладила мягкую шерсть между ушами.
– Ясно, что играет, – ответил Саша, приближаясь к нам. – Куртка порваться может.
– Нет, он осторожно тянет. Даже дырочек от клыков не оставляет.
Я снова погладила Тобола между ушами и похвалила:
– Умный пес…
Саша подошел ко мне и, улыбаясь, спросил:
– Вы на прогулку?
– Да, пойду пройдусь…
– Не хотите присоединиться к нам?
– С удовольствием.