- Своего Дедули. Деда своего. Она так его называет - Дедуля. Речь идет о картине Бизли, и ее стоимость оценивается в три миллиона долларов. Именно эту картину она и собирается подарить нашей Ассоциации. В новом музее города для этой картины уже отводят специальную комнату. На картине изображен тот самый Дедуля и еще один шахтер. Причем именно на той горе, что принесла им огромный доход. В четверг собираются впервые представить эту картину публике и будут там продавать серебряные именные таблички, которыми потом украсят эту комнату в музее. Бизли сделал для Колорадо то же, что Ремингтон для Запада, а О’Киф - для пустынь, - немного нервничая, принялся объяснять Луис.
- То же, что Моне сделал для пропаганды загородных пикников, - завершила его мысль Риган.
- О, Риган! - рассмеялся Луис. - Как бы то ни было, именно поэтому мы будем принимать тут столько прессы и столько любопытных со всей округи Аспена. У нас уже не осталось ни одного свободного номера, все занято. Я даже пригласил за плату одного известного публициста. Приезжают даже из журнала "Пипл". Я, в общем, пустился во все тяжкие. - Луис остановился, чтобы перевести дыхание. - А вот теперь, из-за Ибена, все на меня страшно разозлились. Они поговаривают о том, что следует все это мероприятие провести в каком-то другом ресторане. Если они это сделают, то я опять вернусь в Нью-Йорк, чтобы занять свое заслуженное место в очереди на бирже безработных.
ТЕКСТ ОТСУТСТВУЕТ - ТИПОГРАФСКИЙ БРАК
стить мероприятие в другое место? - спросила Риган.
- Ну, а разве Кендра не разозлилась на меня?
- Да, это так.
- Я знаю, что на меня страшно злы и ее друзья - Гранты.
- Точно, - опять согласилась Риган.
- Ты очень меня успокаиваешь. А как ты считаешь, что по этому поводу, в таком случае, подумает Ассоциация Сохранения Прошлого Аспена? Какое все же идиотское название у этой Ассоциации! Я накрепко привязан к преступнику, который взял да и обокрал двух самых выдающихся граждан Аспена.
- Да, пожалуй, в Ассоциации этому обстоятельству точно никто не обрадуется, - согласилась Риган. - Однако, Луис, мы не можем быть так уж уверены в том, что именно Ибен во всем этом виноват.
Луис поднял на Риган изумленные глаза.
- Как это? Наша проблема в том, что мы оба - прекраснодушные, добросердечные оптимисты. А проще говоря, наивные дурачки. Я должен был с самого начала все выложить Кендре. Да и ты, когда я тебе проболтался про Ибена, тоже должна была сразу же ей рассказать, предупредить о том, что в его прошлом не все так уж чисто.
- Спасибо, что ты и про меня вспомнил, - сардонически улыбаясь, сказала Риган. - Давай действительно разделим нашу общую вину. А зачем, собственно, тебе надо было вообще тогда рассказывать мне про криминальное прошлое этого человека?
- Прости меня, - извинился Луис. - Риган, вот что. Ко мне сегодня придут полицейские, чтобы поговорить со мной про Ибена. Они придут после того, как соберут на него полные данные. Не могла бы ты побыть со мной во время этой беседы?
- Ни за что на свете не пропущу такой возможности.
* * *
Человек, известный миру искусства как Койот, провел просто замечательные рождественские праздники. Он тщательно установил подслушивающую аппаратуру в тот удаленный от дороги коттедж, где остановились Уиллин, Джадд и их гость поневоле Ибен. Он даже смог провести по телефонным линиям нужный кабель и в результате подсоединил свое оборудование к скрытым камерам в этом доме. Койот был своего рода электронным гением. Вот и теперь он мог не только подслушивать, но еще и видеть то, что происходило в интересующем его доме с помощью переносных телевизоров, которые были одними из главных инструментов его преступного труда.
Подслушав планы Уиллин и Джадда похитить Ибена, а затем обчистить дома Вудов и Грантов, Койот одно время подумывал над тем, чтобы вновь опередить своих вечных конкурентов в осуществлении их планов.
Потом, правда, он решил, что это было бы серьезной ошибкой. Потому что картины в особняке Вудов были сушей ерундой по сравнению с полотнами Бизли. Не стоило риска даже миллионнодолларовое полотно Гальоне из особняка Грантов.
В общем, Койот берег свои силы для вечера следующего четверга.
То, что весь город Аспен будет вне себя от возмущения по поводу преступлений, якобы совершенных этим несчастным Ибеном Бином, для Койота было сущим подарком. Никто даже и представить себе не сможет, что Ибен вдруг отважится вернуться в город и попытается умыкнуть еще одну картину, почти на глазах у шестисот досточтимых гостей.
Койот подался немного вперед. Теперь, собственно, смотреть особенно было не на что. Уиллин и Джадд собирались в город, чтобы приятно провести время в ресторанчике "Тимберлайн" с другими посетителями, которые твердо решили хорошенько повеселиться в рождественские ночи. Что касается Ибена Бина, то он просто смотрел в потолок. Его пальцы двигались, так что, скорее всего, он все еще пытался распутать узлы, которые стягивали его руки. Однако, видимо, Джадд тщательно связал его, и все потуги Ибена были напрасны.
- Давай, давай, старайся, - вслух сказал Койот, - я действительно хотел бы тебе помочь, друг мой. Ты ведь здорово мне удружил в свое время.
Выключив камеры, Койот почувствовал некоторое беспокойство. Может быть, ему сходить куда-нибудь и пропустить рюмочку чего-то горячительного? Он ведь заслужил такое вознаграждение. А утром, на свежую, так сказать, голову, он как следует подумает над планом, разработанным Джаддом и Уиллин, чтобы похитить полотно Бизли, которое должно быть подарено известной общественной Ассоциации вечером в четверг, двадцать девятого декабря.
Завтра утром: он тщательно отработает все необходимые детали плана, в результате которого к его коллекции должна будет добавиться еще одна картина Бизли.
Понедельник, 26 декабря
Ибен спал неспокойно. То, что он был связан, совершенно не помогало нормальному сну. Ему снилось, что на него марширует целый отряд Санта Клаусов, которые звонят бесчисленными колокольчиками и орут: "Счастливого Рождества, наш дорогой Ибен!". "Как здорово было бы, если бы это был только сон", - подумал Ибен. Когда же наконец весь этот кошмар прекратился, он проснулся. Его охватило чувство облегчения. Но это продолжалось недолго, до того самого момента, когда он вспомнил, в каком положении находится. "В общем, попал из огня да в полымя", - констатировал Ибен.
Сквозь неплотные ставни начал просачиваться серый свет зимнего дня. "Я чувствую себя таким же голым и пустым, как вся эта комната, - думал он. - Обычно в это время я уже вставал и готовил себе чашечку вкусного кофе из запасов Кендры. Потом сидел за огромным массивным столом на кухне, попивал кофе, читал местные утренние газеты и готовился встретить очередной день. А этот вот восход, это утро кажутся мне страшно печальными. Такими всегда бывают утра, когда ты одинок и у тебя на день нет никаких планов, когда тебе ничего особенно не надо делать. Такими вот были утра и дни в тюрьме". Ибен двинул ногами, прикованными цепью к ножке кровати, на которой он лежал.
- Мне кажется, что отсюда я уже никогда и никуда не двинусь, - пробормотал себе под нос Ибен.
Все его тело болело. Мышцы ныли, но каких-то особенных проблем с ними Ибен не испытывал. Вообще-то, он любил тянуться во сне, разваливаться поперек огромной кровати в особняке Кендры, как бы выжимая всю уютность из каждого сантиметра удобнейшего матраса в гостевых апартаментах.
Со связанными за спиной руками он не мог найти ни одной удобной позы для сна. Когда он замирал на спине, казалось, что засыпали только его руки. После этого ему приходилось проводить несколько неприятных минут в попытках размять их, прогнать из них неприятные ощущения онемения и покалывания.
"Как бы мне пригодились сейчас услуги Дейзи, она бы живо помассировала мне все, что надо", - подумал Ибен. Он знал Дейзи и Бака с тех самых пор, как Бак выполнил некоторые ремонтные работы в доме Вудов. Пару раз после растяжений на лыжных прогулках Ибену приходилось прибегать к услугам Дейзи. Это всегда было замечательно. После сеанса массажа он каждый раз ощущал себя как бы заново родившимся. К тому же с Дейзи всегда было приятно поговорить. Она действовала успокаивающе, расслабляюще.
"Нечего переживать" - это было ее любимое выражение.
Ибену вообще хотелось бы познакомиться с ней поближе, но он все же предпочитал одиночество, замкнутость. Иногда Дейзи и Бак приглашали его к себе на обед, но он обычно отказывался от этих приглашений. Он не желал сходиться с ними поближе из боязни, что они могут проведать про его прошлое. Ибен вдруг страшно расстроился, глубокая печаль поразила его сердце. Теперь-то они точно всё уже знают.
В прошлом году в газетах появилась маленькая, но очень хорошая заметка по поводу рождественской вечеринки в особняке Грантов. Ибен был немного разочарован тем, что не опубликовали ни одной фотографии с ним в этой заметке, но был страшно рал тому обстоятельству, что репортер отметил "вдохновенного" Санта Клауса, который, как было написано, заставил смеяться детей "всех возрастов". "А что, интересно, они напишут про Санта Клауса в этом году? - подумал Ибен. - Наверное, сообщат, что Санта Клаус оказался обманщиком".
Только в восемь часов он услышал голоса в гостиной. Домик был маленьким, а стены в нем тонкие. К тому же Ибен всегда отличался завидным слухом. Вслушавшись, он вдруг с удивлением понял, что голоса вовсе не похожи на голоса Джадда и Уиллин.
- Как я была рада опять встретиться со Смитами из Аризоны. Они тоже впервые пришли в "Тимберлайн", - сказал голос некоей образованной благовоспитанной дамы.
- Он занимается страхованием, дорогая, - ответил прекрасно поставленный мужской голос.
"Кто эти люди? - поразился Ибен. - Может, мне попробовать привлечь их внимание? Кем же они могут быть?". Только чуть позже, при следующих произнесенных словах, он догадался, что же в действительности происходит.
- Черт, Ибен! Знаешь, как трудно говорить вот так вот красиво, - заорала ему в ухо Уиллин, распахнув дверь и быстро подойдя к его кровати. - Что? Здорово мы тебя обманули?
- Вы заслуживаете премии Академии киноартистов, - горько сказал Ибен. - Но на вашем месте я бы пока не менял своей основной специальности.
Рядом с Уиллин встал Джадд.
- Мы берем уроки правильной речи. Они, честно говоря, весьма дорого стоят.
- Попробуйте получить у кого-нибудь вознаграждение за свои усилия, - резковато посоветовал Ибен.
Уиллин с готовностью рассмеялась.
- А ты - штучка! Эй, Джадд, надо, наверное, дать Ибену возможность немного размяться и сходить по нужде. Ибен, ты, пожалуй, можешь посидеть в гостиной и позавтракать с нами. Но даже и не пытайся что-то неожиданно предпринять.
- Хорошо, не буду, - пообещал Ибен.
Джадд подошел к нему и отвязал от кровати.
Несколько минут спустя Джадд уже наливал кофе в чашку Ибена. Рядом с Уиллин на столе лежал пистолет.
Ибен отпил горький черный напиток и чуть не поперхнулся.
- А сахар у вас есть? - спросил он.
- О да, - ответила Уиллин. Она поднялась, чтобы достать сахар, и по пути включила радио.
"Ты выбрала подходящий момент, чтобы оставить меня, Люси", - грустно пропел из радиоприемника Кенни Роджерс.
Ибен машинально стал притоптывать в такт мелодии.
Когда песня закончилась, Марти, диск-жокей, сказал:
- Что ж, эту песню, видимо, впору спеть сегодня семье Вудов, имея в виду, конечно, бегство их управляющего Ибена Бина. Эй, Ибен, опомнись, как же ты мог это сделать? Мы, сотрудники нашей радиостанции, собираемся выдвинуть твою кандидатуру на премию "Самого неблагодарного преступника Америки".
Джадд громко рассмеялся. Он стал даже всхлипывать от смеха и прихлопывать себя ладонью по колену.
- Ну, а если серьезно, ребята, - продолжал тем временем Марти, - полиция распространила фотографии Ибена по всему городу и предлагает всем гражданам подключиться к его розыску. Хотя, конечно, скорее всего он уже где-то на Таити.
Уиллин широко раскрыла глаза и ткнула пальцем в сторону Ибена:
- Как же! Да вот же он! Прямо перед нами!
- Заткнись, Уиллин, - приказал Джадд и сделал звук радиоприемника погромче.
- …есть возможность связи Ибена Вина с ограблением Мейсов, когда три дня назад грабители напали на особняк одного старого джентльмена в Вейле и похитили весьма дорогостоящую картину, - завершил свой рассказ диск-жокей.
- О, Бог мой! - едва слышно произнес Ибен.
- Отлично, - заключила Уиллин, когда наконец Джадд выключил радио. - Все складывается просто-таки замечательно.
Часы на ночном столике, где у Ибена всегда лежала бутылочка сиропа "Викс" и его любимые платки, показывали пятнадцать минут девятого.
- Дорогой, я теперь вполне понимаю, почему этот парень - Ибен - предпочитал спать именно в этой кровати. Она действительно весьма комфортабельна, - пробормотала Нора, поворачиваясь на другой бок, лицом к Люку.
Люк привлек ее к себе.
- И все же нет ничего отвратительнее кражи. Помнишь того типа, который служил когда-то в нашей первой конторе? Он постоянно таскал у нас цветы.
- Да, но они ему были действительно необходимы. Ведь он, кажется, встречался тогда с несколькими девушками одновременно? - сонно переспросила Нора.
- Да уж! Я начал подозревать что-то, когда мы поехали на кладбище хоронить клиента, и там оказалось не так много цветов, как было, когда мы отъезжали от дома родственников. Усилило мои подозрения то, что как раз был День святого Валентина. Когда мы вернулись в контору, я соврал, что хочу купить такой же автомобиль, как у этого парня, и попросил его показать, какой у его автомобиля багажник. - Люк усмехнулся при воспоминании о последовавшей сцене. - Когда я открыл багажник, там на самом видном месте лежали два огромных букета цветов. Один букет был из цветочного магазина "Муз Лодж", второй - из магазина Шрайнеров.
- Как ужасно! - сказала Нора, потирая глаза. - Слава Богу, что багажник его машины не оказался более вместительным. Иначе вокруг могилы того клиента могли остаться лишь незабудки, которые этот тип мог сам и продать несчастным родственникам.
- У тебя болезненное воображение, - возмутился Люк.
- Не больше твоего. О-хо-хо. - Нора потянулась. - Кажется, пора вставать. Как здорово, что не надо никуда торопиться.
Люк поцеловал жену.
- Прежде всего я приму душ в душевой нашего дорогого Ибена. Сэм сказал, что нам нужен день, чтобы привыкнуть к высоте, а уже тогда становиться на лыжи, так почему бы нам не пригласить сегодня их с Кендрой на обед куда-нибудь? Это позволит им немного отвлечься от пустых пятен на стенах.
- Надеюсь, что на нашем пути не встретится сегодня слишком много картинных галерей, - сказала Нора, закутываясь плотнее в одеяло. - Ты иди, а я еще немного подремлю, полежу вот так с закрытыми глазами.
Через пятнадцать минут Люк открыл дверь ванной комнаты и вернулся в спальню, вытирая мокрые волосы темно-зеленым полотенцем.
Как он и ожидал, Нора опять крепко спала. Он подошел на цыпочках к кровати, наклонился, и вдруг из-под одеяла вынырнула рука, резко схватившая его за полотенце.
- Вот так же я тебя схвачу, когда буду лежать в одном из твоих гробов, - угрожающим тоном произнесла Нора. Потом с отвращением взглянула на полотенце в своих руках: - Где ты взял эту тряпку? Я убеждена, что декоратор, украшавший дом Кендры, не мог выбрать такой гадости для гостевой ванны.
- Какая разница! Полотенце - оно и есть полотенце, дорогая. Лежало в платяном шкафу в ванной. Насколько я могу судить, оно вполне подходило к выполнению своей цели, до тех пор, естественно, пока ты не схватила его.
Нора села на кровати и отбросила одеяло абрикосового цвета.
- Посмотри только на эту штуку. Она же совершенно расползается по швам.
Действительно, град зеленых катышков упал на кровать, еще столько же просыпалось на бежевый ковер на полу.
- Интересно, а ты была бы против всего этого, если бы по цвету все совпадало, подходило одно к другому? - спросил Люк.
- О, да помолчи ты! - Нора усмехнулась, спустила ноги на пол, прошла через комнату, вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Она включила душ и посмотрела на полотенца, висевшие на стене и все как одно имевшие на своей ткани жирные монограммы. Смутное подозрение закралось ей в душу. "Могу поспорить, что, когда Ибен поселялся здесь, он приносил с собой сюда и собственные полотенца", - решила Нора.
Двадцать минут спустя она уже совершенно не сомневалась, что ее умозаключение было справедливым. Когда Люк помогал заправлять их огромную кровать, она заметила клочок бумаги, зажатый между ночным столиком и плинтусом. Когда она подняла этот клочок и разглядела, это оказался чек из магазина "Мишмэш Барген Стор", находящегося в Вейле, Чек был на покупку дюжины банных полотенец по девяносто девять центов за штуку. Дата на чеке была 23 декабря.
- Люк, посмотри-ка, что я нашла, - сказала Нора, показывая чек мужу. - Так что вполне возможно, что это твое полотенце куплено совсем недавно.
Люк внимательно посмотрел на жену. Он понял по ее наморщенному лбу, что Нора сейчас находится в состоянии напряженного аналитического размышления. Люка всегда забавляло то обстоятельство, что когда Риган о чем-то размышляла, у нее на лице появлялось точно такое же выражение.
- Он купил их всего несколько дней назад, - сказала Нора. - Так почему же тогда он не взял их с собой?
- Ну, наверное, несколько полотенец он с собой взял, - предположил Люк. - В шкафу сейчас находится всего пять или шесть, не больше.
- Тогда, скорее всего, он их просто забыл, - размышляла Нора. - С другой стороны, тот факт, что он был в Вейле, может иметь серьезное значение. Может быть, у него там есть какой-то контакт. Надо позвонить Риган и обсудить это с ней.
В девять часов утра в понедельник Риган и Луис встретились с детективом Мэтом Сойером, которому поручили вести следствие по делу о кражах в домах в прошедший уик-энд.
Информация, которую сообщил им Сойер по поводу прошлого Ибена, не оказалась для них приятной. Риган прекрасно знала, что, когда Ибен попал в тюрьму, речь вовсе не шла о первом совершенном им преступлении, но она и предположить не могла, насколько обширным является список его прошлых противоправных деяний. Все с большим беспокойством слушала она, как детектив раскрывал новые и новые факты о похождениях Ибена - профессионального вора.
Когда же детектив Сойер сообщил, что на переговорах между защитой и обвинением о согласованной мере наказания Ибен признался, что воровал драгоценности вот уже в течение долгих тридцати лет и даже хвастал, что мог бы успешно стянуть корону с головы Елизаветы Второй на церемонии коронации, да только случай не представился, то Риган даже показалось, что Луис готов расплакаться.
Слабые протесты Луиса на тот счет, что он и представить не мог размаха преступных талантов Ибена, явно не впечатлили Сойера.