Наконец, когда посетительница отправилась к юристу, а коллеги вновь сели за свои компьютеры, я смогла перевести дух. Отдав статью про мошенника нашему шеф-редактору, я призадумалась. Итак, что же мне удалось сегодня узнать по двум делам, которые я расследую? Во-первых, что убитого звали не Арнольд Борисович Краснянский, поскольку мужчины среднего возраста с таким именем на территории РФ не существует. Во-вторых, у меня будет номер телефона квартиры, где обитала жертва. Правда, непонятно, зачем он мне, ну да в хозяйстве все пригодится. В-третьих, я знаю адреса Артема и его жены Аллы. В-четвертых... Но на этом все. Не очень-то густо, учитывая, что от моей оперативности зависит свобода Насти.
От грустных раздумий меня оторвала наша секретарша Олечка:
- Люсь, тебе Женя Тюленева просила передать эту записку.
Я развернула листок: "Антон Зайцев, агентство "Длинный язык", Воронцовская набережная, д. 4, офис в подвале, вход в арку, затем налево, сегодня будет на работе до 18.00".
"Длинный язык" - подумать только! Это же надо так назвать туристическое агентство! Ну что ж, если потороплюсь, то успею в эту контору как раз к шести. Интересно, а почему Антон так рано уходит домой? Сейчас же туристический сезон в самом разгаре, менеджеры должны до поздней ночи пахать в офисах.
* * *
В агентстве "Длинный язык" не было ни одного клиента. В небольшой каморке без кондиционера за старенькими компьютерами скучали два молодых человека. Увидев меня, они радостно устремились навстречу, но я их разочаровала:
- Кто из вас Антон Зайцев? Я от Жени Тюленевой.
Один из пареньков указал мне на стул:
- Присаживайтесь.
Прежде чем приступить к своему делу, я задала вопрос, который терзал меня всю дорогу:
- А почему "Длинный язык"?
- Ну, - Антон смущенно почесал нос, - это моя идея. Есть такая поговорка - "язык до Киева доведет". И в соответствии с логикой я сделал вывод, что длинный язык доведет еще дальше - до Кипра, Гибралтара или Мальдивских островов. Так родилось это название.
По-моему, логикой здесь и не пахнет. И вообще, человек, давший своему агентству такое название, явно не дружит с головой. Неудивительно, что ребята так рано уходят домой: клиентов нет и не предвидится. В самом ближайшем будущем контору ждет разорение. Видимо, эти размышления отразились у меня на лице, потому что Антон внезапно посуровел.
- Вот то, о чем вы просили, - процедил он и бросил на стол фотографию.
Я вгляделась в снимок, сделанный на корпоративной вечеринке. Фотограф заснял кусок накрытого стола и четырех человек, которые подняли бокалы. Печать была довольно четкая, поэтому я без труда узнала Инну и самого Антона Зайцева. Двое других молодых людей были мне незнакомы.
- А кто из них Павел Шилко?
Антон ткнул пальцем в довольно невзрачного блондина в синем пиджаке:
- Он.
Я уставилась на блондина: совершенно не похож на Самозванца! И цвет волос не тот, и глаза карие, и нос картошкой. Неужели и здесь я на неверном пути и у меня нет ни одной зацепки?
- А это точно он?
Антон посмотрел на меня как на ненормальную.
- Можно я возьму снимок?
Парень кивнул, я спрятала фотографию и покинула агентство.
В метро мне с трудом удалось втиснуться на сиденье между двумя мощными пенсионерками. За спиной у каждой был рюкзак, а перед собой они держали тележки на колесиках. Куда это старушенции едут с такими каменными лицами? Тут до меня дошло: сегодня же четверг, а на выходные "мичуринцы" отправляются на свои родные шесть соток. Пенсионеров, как первых ласточек, выпускают загодя. Поистине народ, способный прожить три дня в щитовом домике без водопровода и клозета, зато в компании с комарами и колорадскими жуками, непобедим.
Я достала снимок и еще раз изучила лицо Шилко: нет, все равно не похож на гендиректора! И с чего это я решила, что могу быть детективом? С какой стати такая жалкая и ничтожная личность распутает два сложнейших дела? Нет, не по зубам мне эти загадки.
В самом унылом настроении я тащилась по пыльной улице. На глаза попалась вывеска видеопроката: давно я там не была, надо бы зайти. Парнишка за стойкой меня узнал:
- Новых мелодрам пока не поступало. Выберете из старой коллекции?
Я грустно покачала головой:
- Нет, сегодня я хочу взять что-нибудь энергичное. Надо взбодриться, понимаешь?
- Триллеры?
- Да, но только без особого кровопролития. Главное - чтобы был динамичный сюжет, интересные характеры.
Мальчишка отобрал мне три кассеты. Я взяла их не глядя и отправилась домой. Может быть, просмотр хорошего фильма пойдет на пользу моим мыслительным способностям? Я ведь уже забыла, когда в последний раз безмятежно сидела перед телевизором, - все время одни стрессы.
Первый фильм назывался "Без лица". Несмотря на хороший актерский состав, сюжет у картины оказался диковатый. Чтобы проникнуть в группу преступников, полицейский меняется лицом с известным террористом, сидящим в тюрьме. Конечно, не навсегда, а лишь на время. По замыслу авторов сценария при нынешнем уровне развития пластической хирургии поменять лицо так же легко, как, например, цвет волос: сорок минут - и все, носи с удовольствием.
Я в раздражении остановила кассету. Чушь какая! Пластическая операция - еще куда ни шло, но полностью отрезать лицо - это же бред сивой кобылы! Нет, зря я отказалась от моих любимых мелодрам, там не было такой откровенной профанации искусства...
Постойте-ка - пластическая операция! А что, это идея! Я достала фотографию Павла Шилко. Так, если черным маркером закрасить ему белесые кудри, глаза, соответственно, - синим, а нос закрыть микроскопическим кусочком бумаги, представив, что это греческий профиль, то что у нас получится?.. Самозванец собственной персоной!
Я еще раз придирчиво вгляделась в портрет. Похож, очень похож! Неужели моя смешная, большей частью интуитивная гипотеза оказалась верной? Признаться, я этого сама не ожидала. Получается, что Павел сделал пластическую операцию, чтобы занять место своего генерального директора Артема. Спрашивается: а куда делся сам Артем? У меня похолодело сердце: если Самозванец не таясь расхаживает по фирме, то гендиректора, по всей видимости, уже нет в живых. Бедная, бедная Катерина, так и не дождалась своего принца! И уже, пожалуй, не дождется: все эти неудачи окончательно отбили у нее охоту к знакомствам.
Теперь передо мной встал извечный русский вопрос: что делать? Обратиться в милицию или оставить все как есть? В конце концов, мне-то какое дело до генеральных директоров с их проблемами? Я - мирный обыватель, на которого и так слишком много всего навалилось. Чего стоит хотя бы найти убийцу Краснянского и вытащить Настю из тюрьмы! Я и так уже на пределе своих возможностей. Еще бы - каждый день вскакивать в восемь утра!
Тут я ощутила укол совести. Возможно, Артем еще жив, а я - единственный человек, который догадался о его подмене. Вдруг ему еще можно помочь? Кто, если не я?
Ну хорошо. Единственное, что я сделаю, - расскажу милиции о своих подозрениях. И пусть они сами во всем разбираются. А я ни в коем случае не буду вмешиваться. Того, что случилось с Катериной и Настей, явно достаточно, чтобы понять: мне категорически нельзя совать нос в чужие дела. Для всеобщего же блага.
Глава 16
Утро - это такое время суток, когда завидуешь безработным. Но сегодня отнюдь не работа заставила меня вскочить в полвосьмого. Надо было выпутываться из неприятностей, в которые я влезла по собственной глупости. Пришло время переложить хотя бы часть проблем на правоохранительные органы. Именно туда - на Петровку, 38 - я и собиралась пойти с рассказом о таинственной подмене генерального директора агентства "Модус вивенди". Заодно мне хотелось узнать, как продвигается у следователя Хренова дело об убийстве Краснянского. Не может быть, чтобы у него не появилось других подозреваемых, кроме Насти.
Выйдя из дому, я влилась в толпу, которая скорым шагом трусила к метро. Люди шли с угрюмыми лицами, не обращая никакого внимания друг на друга. Вскоре они с такими же постными физиономиями примутся за работу, которая уже сидит у них в печенках. И так изо дня в день, с перерывом на выходные, в которые можно незамысловато потратить зарплату, по размеру больше похожую на милостыню. Русские так долго боролись за права негров, что наконец-то их получили.
Я вдруг заметила, что у нашего потока начались какие-то трудности с передвижением. Люди теснились на левой стороне, старательно обходя неведомую преграду. Пройдя еще несколько метров, я увидела, в чем дело. Навстречу нам шла худенькая девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Палкой в черно-белую полоску она быстро проводила по дороге впереди себя, затем делала маленький шажок, еще одно молниеносное движение палкой - и еще шажок. И хотя шла девочка довольно медленно, все равно ей приходилось натыкаться на криво положенный бордюр, останавливаться перед ямами и колдобинами. Я опустила вниз глаза и впервые обратила внимание, как отвратительно уложен асфальт под ногами. Здесь и зрячему человеку проще простого свернуть ногу, а что же говорить про слепых! Да еще эти машины, черт бы их побрал, припаркованы прямо на тротуаре!
Прохожие хоть и поглядывали на слепую сочувственно, но не спешили предложить ей помощь поводыря. Сначала я тоже, сглотнув горький комок в горле, проследовала мимо, но через пару шагов повернула назад. В конце концов, милиция работает до вечера, так что спешить мне некуда.
- Тебе помочь? - осторожно спросила я у девочки. Кто ее знает, может, еще обидится?
Но она улыбнулась:
- Спасибо вам большое! Я иду в библиотеку, если вам по пути, то буду очень рада.
- Мне все равно, свободного времени навалом, - как можно беспечнее ответила я, беря девочку под руку: пусть не чувствует себя обязанной. - А что за библиотека?
- Библиотека для слепых, там книги записаны на кассеты. Можно взять пленки домой, но у меня нет плеера, так что приходится сидеть там в наушниках и слушать.
- Меня Люсей зовут, а тебя?
- Лена.
На Леночке были очки не с темными, а с прозрачными стеклами, хотя и очень толстыми. Ее глаза, как мне показалось, напряженно вглядывались в мое лицо.
- А ты все-таки что-то видишь?
- У меня на правом глазу еще осталось пять процентов зрения. Но и оно постепенно уходит. Мама водила меня на консультацию к жутко дорогому окулисту, и он сказал, что, если в течение года не сделать операцию, я ослепну навсегда, - буднично ответила девочка.
- Так что же тебе операцию не делают? - ахнула я.
- Она стоит около пяти тысяч долларов, - вздохнула Леночка, - маме таких денег за всю жизнь не накопить. Она и так на двух работах горбатится, чтобы мне и Федьке было что кушать. Федька - это мой младший брат, ему четыре года. Но нам все равно денег не хватает, ведь приходится еще за комнату платить.
- А фонды? Ведь существуют же организации, которые помогают в таких случаях!
- Ну, есть Всероссийское общество слепых. Но оно немного помогает только тем, кто прописан в его районе. А у меня даже российского гражданства нет: мы его потеряли, когда жили в Узбекистане. Поэтому Федьку в детский сад не берут, а мне пенсию не платят. А московские чиновники нам гражданство не дают - взятку требуют...
Я потрясенно молчала. Неужели находятся нелюди, которые наживаются на такой беде?
- Да и не так уж много фондов, которые действительно помогают людям, - продолжала просвещать меня Леночка. - Нам объяснили, что раньше в благотворительные фонды переводили деньги те организации, которые хотели уменьшить свои налоги. Но вскоре они смекнули, что лучше организовать свой собственный фонд, чтобы полностью сохранить средства. Так что хотя сегодня фондов и много, на самом деле большинство из них отмывают деньги своей фирмы. Нет, помощи ждать неоткуда. Но ничего, я постепенно привыкаю к мысли, что скоро совсем ослепну. Маму, правда, жалко...
У меня в глазах стояли слезы. Если бы я только могла помочь бедной девочке! Но - увы! - я нищая как церковная мышь. И как раз пять тысяч долларов мне самой позарез необходимы, чтобы вытащить Настю из тюрьмы. По шоссе мимо нас с Леной проносились роскошные иномарки, у которых, наверное, одни только кожаные сиденья в салоне столько стоят. И где, спрашивается, социальная справедливость? Вот именно в таких случаях фраза "Взять все - и поделить!", сказанная Шариковым в "Собачьем сердце", кажется мне особенно убедительной.
К десяти я стояла у проходной на Петровке, 38.
- Здравствуйте, я к следователю Хренову Андрею Владимировичу. Можно пройти? - робко обратилась я к охраннику.
- Вы по повестке?
- Нет.
- Фамилия?
- Лютикова.
Парень в милицейской форме взглянул в регистрационный журнал:
- Вас нет в списке.
- Конечно нет. А что, записываться надо?
- За сутки. Или покажите повестку.
- Слушайте, товарищ майор...
- Младший лейтенант, - поправил меня парень, кивнув на свои погоны. Чудак: можно подумать, я в них разбираюсь!
- Да? - сделала я удивленное лицо. - Странно, а выглядите как майор. Понимаете, мне очень нужно увидеться со следователем Хреновым. Дело в том, что мои показания могут изменить весь ход следствия. Вы же не хотите, чтобы ваш товарищ пошел по ложному пути?
"Тамбовский волк ему товарищ", - явственно читалось на лице охранника. Но он все-таки придвинул ко мне телефон:
- Позвоните следователю по местному номеру, если он выпишет вам пропуск, то пропущу.
Я тут же схватила трубку. После двух гудков мне ответил мужской голос:
- Капитан Супроткин.
- Позовите, пожалуйста, следователя Хренова.
- Его сегодня не будет, звоните в понедельник, - скороговоркой произнес капитан и отключился.
Ну и порядки! Понедельник - это же через трое суток! Нет, я не могу так долго ждать. Я опять набрала номер:
- Что же вы трубку швыряете? Я тут, между прочим, на проходной стою, мне надо пройти по срочному делу!
- Что за дело? - бесстрастно поинтересовался Супроткин.
- Э-э-э... во-первых, у меня есть сведения по делу Анастасии Грушиной, которая обвиняется в убийстве. А во-вторых, мне надо сделать заявление о другом преступлении, может быть, тоже убийстве.
На другом конце провода повисло молчание. Он там заснул, что ли?
- Передайте трубку охраннику! - приказным тоном произнес наконец капитан.
Во мне моментально вскипело раздражение: он мне еще будет приказывать! Я ему что, военнообязанная?
Я придвинула телефон к младшему лейтенанту:
- Вас.
Тот внимательно выслушал собеседника, положил трубку и разрешил:
- Проходите. Комната четыреста шестьдесят семь, четвертый этаж.
Поплутав по коридору, я с трудом нашла нужную дверь. На ней висела табличка: "Старший следователь Хренов Андрей Владимирович, следователь Супроткин Руслан Игоревич".
Руслан - как много в этом звуке... Не знаю, все ли Людмилы сталкивались с этой проблемой. Но я лично должна, признаться, что не равнодушна к этому мужскому имени. А причина заключается в поголовной грамотности нашего населения. И даже если отдельные сограждане не читали поэму Пушкина "Руслан и Людмила", то уж кино смотрели обязательно. Поэтому довольно часто, стоит мне представиться: "Людмила", кто-нибудь спросит: "А где же твой Руслан?" Фактически в народном сознании эти два имени стали неразлучны, как Маркс и Энгельс, Минин и Пожарский, Малыш и Карлсон.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что каждый раз, услышав имя Руслан, я ощущаю сладостное томление в груди и с надеждой задаю себе вопрос: "Может быть, это Он?" Но сегодня, пожалуй, совсем не тот случай. Этот Руслан Супроткин с его приказными интонациями явно не в моем вкусе.
Я постучала, услышала сухое "Войдите!", открыла дверь, взглянула в лицо мужчины, сидящего за столом, и... рухнула на пол. Капитан вскочил из-за стола и бросился меня поднимать. В его голосе даже появились извиняющиеся нотки:
- Это у нас порог такой высокий. Сами-то мы привыкли, а вот посетители иногда спотыкаются.
Но капитан ошибался: дело было не только в высоком пороге. Я забыла сказать еще одну вещь. Помимо имени Руслан, я западаю на мужчин с внешностью актера Шона О’Коннери. Причем сходство с оригиналом у предмета моей страсти может быть весьма отдаленным. Главное, чтобы присутствовало нечто неуловимо джеймсбондовское во взгляде, улыбке, манере держаться. Вот и капитан Супроткин, на первый взгляд совсем не похожий на знаменитого актера, в действительности являл собой образец агента 007 - такого, от которого я без ума. Ну почему подобная гремучая смесь, состоящая из имени Руслан и внешности мужчины моей мечты, досталась какому-то грубому милиционеру, который, возможно, не брезгует брать с подследственных взятки?
С такими мыслями я водрузилась на жесткий стул, предложенный мне капитаном.
- Фамилия, имя, отчество? - сразу взял он быка за рога.
- Лютикова Людмила Анатольевна, - на автомате ответила я.
Руслан как-то странно дернулся и внимательнее в меня вгляделся. Не исключено, что его тоже уже достали вопросом "А где же твоя Людмила?". Мне показалось, что во взгляде капитана отразилось легкое разочарование. Я без труда представила себе, какой выгляжу в его глазах: толстая, в мешковатой одежде, без малейшей косметики и кокетства. В общем, ничего интересного с точки зрения флирта или матримониальных целей.
- Год рождения?
- Простите, но я к вам не анкету пришла заполнять, - раздраженно откликнулась я. - Человека надо спасать! Даже двух!
- Ну хорошо, оставим на время формальности. - Капитан Супроткин отложил ручку. - Так какие же у вас сведения по делу Грушиной?
- Она невиновна! - с жаром воскликнула я.
- И это все, что вы хотели сказать? - насмешливо протянул Руслан. - Голубушка, а знакомы ли вам такие выражения, как "отпечатки пальцев на месте преступления", "наличие сильного мотива" и "отсутствие алиби"?
- У Насти нет алиби? Я - ее алиби, гражданин Супроткин!
- Вы можете называть меня "товарищ Супроткин" или "господин Супроткин", как вам больше нравится. - Руслан смотрел на меня как солдат на вошь. - В данный момент вы пока еще не находитесь под следствием. Но я абсолютно уверен, что, если бы мы взялись проверять ваше алиби, ваши отпечатки пальцев и ваши мотивы, то вы бы оказались в следственном изоляторе на соседней койке с Грушиной. Или я не прав?
Я угрюмо молчала. Меня так и подмывало рассказать капитану, что же на самом деле случилось в квартире Краснянского, но я держала себя в руках. Теперь я окончательно была уверена в том, что у следствия нет других подозреваемых. Они просто решили свалить убийство на Настю. Мое расследование - ее единственный шанс вырваться на свободу, поэтому в тюрьму мне никак нельзя.
- Не надо считать себя умнее других, а тем более - умнее людей, которые уже не первый год раскрывают подобные преступления, - принялся поучать меня Руслан.
Мне вдруг пришло в голову, что по возрасту он не намного старше меня. А уже такой зануда! Это что, профессиональное заболевание?
Капитан между тем продолжал свою речь: