– Будешь, – согласился Вовка, – если тебе Лохматый позволит.
– Степочка, скажи своим друзьям, – взмолился долговязый, – я же тебя никогда не обижал. Правда?
– Так ты сюда его защищать пришел? – удивился Лохматый.
– Да! – обрадовался такой идее девятиклассник. – Вот именно! А меня под горячую руку… Скажи им, Степочка…
– Скажу. Если ты сам этого хочешь, – злорадно прищурился Степа. – Как ты на меня в учительской стучал.
– Так он стукач? – как-то даже радостно поразился Вовка, заезжая через тротуар на газон бульвара. – Тогда совсем другое дело.
– Вон там хорошее дерево, – показал Вовке Лохматый.
– Высоты не хватает.
По бульвару прохаживались редкие прохожие. Они испуганно отскакивали в стороны, пропуская джип.
– А вот это…
Кажется, Вовка нашел что-то подходящее.
Джип притормозил у большого толстого тополя.
– Выходи, – Лохматый распахнул перед девятиклассником дверь багажника.
– Не надо, – тот просто затрясся от страха.
Его выволокли, завязали у щиколоток ноги, потом руки у локтей, вывернув их за спину, натянули на голову прозрачный полиэтиленовый пакет. Обмотали его вокруг шеи коричневым упаковочным скотчем…
– Я задохнусь, – всхлипывал в пакете долговязый.
– Эх, надо было покороче кого-нибудь брать. – Лохматый примерял взглядом расстояние от земли до первой толстой ветки.
– Степка этого заказал. – Вовка одним ударом по затылку повалил на землю связанного девятиклассника. – Петля готова?
Степа во все глаза смотрел на происходящее. Он не понимал, не верил в реальность того, что видел.
Прохожие с бульвара куда-то испарились. Казалось, что во всем многомиллионном городе никого больше не осталось – только Вовка, Лохматый, Степа и этот злосчастный девятиклассник, мучительно задыхающийся в запотевшем пакете.
– Простите меня, – хрипел обреченный.
– Мне не надо, чтобы именно ты уважал Степу, – внушительно произнес Вовка. – Я это делаю для того, чтобы вы все и ваш сраный район помнили всегда, что Степа… Что у Степы…
– Кончай базар, – оборвал его Лохматый, поднимая долговязого за ноги.
Он уже перекинул толстую веревку через сук, привязал к ногам несчастного.
Вдвоем с Вовкой они подтянули веревку – подняли девятиклассника вниз головой…
– Вяжи! – тужился Вовка.
– Готово! Пускай.
Степа представил себе, что все они сейчас уедут, а этот бедолага девятиклассник останется тут висеть, как Буратино в мультфильме… Только с пакетом… И нечем дышать.
Повешенный задергался, словно рыба на крючке. И захрипел, засасывая запотевший пакет в широко распахнутый рот…
– Ну, Степка, тебя куда подбросить? – Вовка уже вернулся в джип.
– Я тут… останусь, – пролепетал Степа.
– Не жалей ты его, – посоветовал Лохматый. – Он же тебя не жалел. И опять жалеть не станет.
– Садись, – строго приказал Вовка. – Я теперь тебя в обиду не дам. Если еще кто-нибудь осмелится что-то вякать, сразу мне говори, лады?
– Угу, – не сводя глаз с умирающего девятиклассника, Степа сел в джип.
Но тот не умер.
Скорее всего, когда джип отъехал, сердобольные граждане тут же развязали его, разрезали пакет.
Но в школе этого пацана больше никто не видел.
Многое изменилось в тот заполненный чудовищными событиями вечер.
Степа превратился в мелкого беса.
Районная шпана, криминальная мелочь искали случая с ним познакомиться. Ни с того ни с сего его вдруг стали приглашать в кафе, бары, рестораны "старшие товарищи". Угощать, накачивать… В шлейфе этого события прошло почти два года.
Как-то поздним вечером, выходя из небольшого частного ресторанчика и будучи изрядно навеселе, Степа с приятелем угнали машину.
Просто идти было тяжело. Поздно. На такси денег не было. А машины стоят на стоянке – такие сверкающие и доступные! Садись и катись!
– Эй, кто-нибудь, – обратился Степа к единственному своему спутнику, с которым он вышел из ресторана, – кто умеет водить машину?
– Я бы завел, – пьяный вдугаря Андрюшка облокотился о капот машины. – Но все равно ключи нужны – дверцы открыть. Это вам не "Жигули". Там бы я и без ключей… Любую дверь! А тут… Кибернетика!
– Тут что, нет "Жигулей"? – Степа мутными глазами обвел стоянку. – Ну-ка давай отвези меня домой.
– Какое там домой! – развел руками Андрюша. – Лучше поедем к моей Лариске! У нее есть выпить и покурить.
– Я колоться не буду, – заплетающимся языком проговорил Степа.
В свои юные годы он уже осознавал, что пора завязывать с уколами, но было поздно. Самостоятельно справиться с этой бедой он не мог.
– Садись! – Андрей открыл дверцу машины, залез в салон и распахнул дверцу для Степана. – Только тихо и быстро.
Степа повалился на заднее сиденье:
– Давай к твоей… А я пока подремлю…
– Доедем, – Андрей вырвал пучок проводов из-под рулевой колонки, – нужно будет быстрее тачку продать, чтоб деньги были.
– Мне нужно Чирику двести рублей отдать, – вспомнил о деньгах Степа.
– А сегодня где ты бабки брал? – спросил Андрюха, заводя мотор.
– Места нужно знать, – ухмыльнулся Степа. – У каждого человека есть свое мягкое место. У моей мамочки – это… Она виновата передо мной. Очень виновата! И должна платить. Она сама знает…
Они выехали с территории стоянки на широкую улицу.
Глядя им вслед, охранник стоянки кричал в рацию:
– Повернули в сторону университета, далеко не смогут… Да, одного наряда, я думаю, хватит.
Милиция догнала их очень быстро.
Желтый "уазик" обогнал, подрезал и заставил остановиться.
– Амбец, – Андрюха положил хмельную голову на руль. – Приехали. Нас менты засекли.
– Сколько их? – очнулся от дремоты Степа.
– Пока один…
– Ты сиди, а я выйду, разберусь.
– Если что, я помогу, – храбро пообещал Андрей.
– Ваши документы, – сержант протянул руку к водительской дверце.
– Вот документы! – Степа левой задней дверцей сильно толкнул милиционера.
От неожиданного бокового удара сержант упал на асфальт. И этого было достаточно – два пьяных парня начали топтать его ногами.
А потом спокойно сели в машину и отправились дальше.
Через пять минут был объявлен перехват – их вычислили, нашли…
И началась гонка!
Они летели по ночной Москве, как гонщики "Формулы-1". Только свист ветра и скрип тормозов.
Проезжая по улице Косыгина, Андрей решил свернуть направо – на узкие дорожки, которые ведут к площадке перед лифтом лыжного трамплина. Свернул – милиция за ним…
Андрей совершил просто безумный поступок – развернувшись на газоне, он ринулся по бездорожью, по крутому спуску в пропасть!
Машина летела отвесно вниз, лишь иногда касаясь то крышей, то бортом скользкой травы…
Продав все и назанимав денег у знакомых, Зинка смогла вывести Степку из-под суда. Она оплатила разбитую машину, чудом уговорила избитого милицейского сержанта забрать заявление из милиции.
Степа надолго прописался в больнице.
Множество переломов, сотрясение мозга…
Видимо, именно этого ему и не хватало. В больнице он встретил замечательного человека.
Этот замечательный человек был первым, кто отнесся к Степану с сочувствием и желанием помочь. Игорь Сергеевич заговорил с ним о вещах важных и серьезных.
Будучи несколько месяцев прикованным к постели, Степан немного отошел и от наркотиков.
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло!
У Степана остались шрамы на лице. Правая рука навсегда потеряла возможность сгибаться в локте. Лишь через год Степан мог ходить без костылей.
Но самое главное – он стал совершенно другим человеком. Потому что Игорь Сергеевич оказался Духовным наставником, Учителем, просветившим душу Степана, обогревшим и пригласившим его в святое братство…
В братстве он обрел не только свое место в жизни, великую цель существования, но величайшее счастье – любовь!
Глава 9
Алла Корнягина сидела в кресле с книжкой Гете на немецком языке. На коленях у нее лежал немецко-русский словарь. Но Корнягина не читала. Она курила, держа сигарету в тонких длинных пальцах, задумчиво пускала кольца дыма.
Кольца улетали к высокому потолку и там растворялись в потоках теплого воздуха. Столбик пепла на сигарете медленно рос и неумолимо приближался к тому пределу, после которого он падает в зависимости от обстоятельств – на одежду курильщика, на пол, на кошку, проходящую мимо, на тапочки – куда угодно, только не в пепельницу, если, конечно, пепел вовремя не стряхнуть. Алла, подумав, решила все-таки не рисковать и постучала сигаретой по бортику только что опустошенной жестяной банки из-под оливок.
Вообще-то Алла не курила, поэтому единственная пепельница стояла на кухне, чистенькая и блестящая, сейчас за ней было лень идти. Устроившаяся в соседнем кресле Эльза Инсарова последовала ее примеру и тоже потянула руку с сигаретой к банке.
Они были очень давними, еще школьными подругами. Эльза собиралась поступить на мехмат, а Алла – в консерваторию. С консерваторией ничего толком не вышло: Алла проучилась там два с половиной года, а потом, подрабатывая где придется, начала писать статьи в газету. Теперь она писала для крупного женского журнала и обеспечивала себе этим если и не шикарное, то вполне нормальное существование. Эту свою работу она до известной степени презирала, понимая, с одной стороны, саму природу женских журналов, которые ассоциировались у нее с женскими романами, а с другой стороны – собственную неспособность написать что-то действительно умное и интересное, так чтобы самой не стыдно было читать. Свою фамилию она заменила на творческий псевдоним Ленская, пристроив к нему пошловатое, но уместное имя Ната.
За то время, которое прошло со времен незаконченной консерватории, Алла успела выйти замуж за невысокого человечка с дурацкой фамилией Корнягин, а через год благополучно с ним развестись. На ее фоне он смотрелся слишком комично – Алла была крупной женщиной.
"Мы слишком похожи на Сашу и Лолиту, – говорила она грустно, имея в виду известную эстрадную пару. – Для шоу-бизнеса это, может, и неплохо, но только не для семейного счастья".
Дело было, конечно, не только в этом. Алла совсем не чувствовала себя женщиной, созданной для семьи, хозяйства и орущих младенцев. Узнав об изменах мужа, простить не смогла и вскоре поняла, что дальше жить вместе невозможно. Это была некая инстинктивная реакция, врожденная брезгливость, которой Алла за собой не подозревала: она придерживалась либеральных взглядов на семейную жизнь, хотя самой ей не приходило в голову изменять мужу. Расстались они друзьями, что было очень удобно Алле: у Корнягина имелись большие связи в разных областях, и она частенько ими пользовалась на правах бывшей второй половины.
Историю, происшедшую с мужем Эли, Алла Корнягина восприняла спокойно, без всяких ахов и вздохов. Она вообще относилась к жизни по-философски отстраненно, руководствуясь принципом "Все преходяще". Эльза была ей за это очень благодарна: такое отношение действовало на нее успокаивающе, в отличие от нарочитой жалости соседок и других знакомых. Впрочем, Эльза и не слишком распространялась о происшедшем – только подруге и выложила все начистоту, уверенная в том, что подруга будет хранить молчание.
Итак, они сидели возле низкого столика, лениво перебрасываясь тихими малозначительными фразами. На взгляд Аллы, Эльза была уж слишком подавлена арестом мужа, и в особенности тем, что он убил человека… Алла старалась отвлечь бывшую одноклассницу глупыми бытовыми проблемами, потому что в этом мире нет ничего более отвлекающего и занимающего ум, чем ежедневные проблемы, что приготовить на обед и как одеться, выходя на улицу. Во всяком случае, для женщин.
– Ты же знаешь, повар из меня никудышный, – заметила Алла.
– Да ладно прибедняться-то. Лучше скажи, что лень готовить, – рассеянно произнесла Эльза, затушив сигарету и поискав глазами новую пачку, – та, что лежала на столике, незаметно опустела. Сигареты были в сумочке, и Эльзе пришлось встать.
– Кому лучше? – уточнила ехидно Алла, а помолчав, добавила задумчиво: – Что такое лень и как с ней бороться… Неплохой заголовок, а?
– Если ты знаешь ответ, – кивнула Эльза.
– Пресекать на корню, – решительно поднялась из кресла Алла, положив свои толстенные книжки на стол. – Я вчера кабачков купила. И сыр оставался. Как ты смотришь на рататуй?
– А еще говорит – я не повар, – проворчала Эльза.
– Для рататуя особенных способностей не надо.
– Ладно, давай вместе приготовим, чтобы тебе не обидно было, – снова поднялась Эльза.
Алла поморщилась – готовить она предпочитала без посторонней помощи, которая ей только мешала. Но, памятуя о том, что подругу лучше не оставлять наедине со своими мыслями, пришлось согласиться.
– Пошли, будешь картошку чистить, – мстительно заявила она.
– А я, кстати, люблю картошку чистить, – объявила Эльза. – Фартук у тебя, надеюсь, найдется?
Была у нее такая не очень современная привычка во время готовки надевать фартук.
Из кастрюли доносился ароматный запах, распространясь по кухне, прихожей, комнатам и проникая в подъезд, когда в дверь позвонили. Позвонили скромно, всего пару раз нажав на звонок.
– Кто-то в самое время пришел, – заметила хозяйка квартиры, посыпая разноцветное блюдо зеленью. – Не откроешь?
– Иду, – отозвалась Эльза, вытирая руки о фартук.
Через несколько секунд в комнате зазвонил еще и телефон.
– О господи! – вздохнула Алла и, схватив полотенце, поспешила следом взять трубку.
Таким образом она стала невольной свидетельницей происшедшего в прихожей.
Эльза, взглянула в глазок и, увидев там незнакомую красивую женщину лет тридцати, открыла дверь, решив, что это подруга Аллы. В тот же момент, оттеснив незнакомку в сторону, в прихожую стремительно вошли четверо здоровых мужчин в черных омоновских масках, но при этом в белых медицинских халатах и шапочках. Не дав женщинам опомниться, двое схватили Эльзу, залепили ей рот заранее приготовленным скотчем, двое других бросились на Аллу. Незнакомая женщина прикрыла дверь, оставшись снаружи на стреме.
Эльза сдалась сразу, Алла оказала решительное сопротивление. Один из нападавших, недолго думая, отвесил тяжелую пощечину, от которой она сразу потеряла сознание.
– В твоем вкусе цыпочка, а? – пробормотал из-под маски второй, подхватив упавшую женщину на руки. Он перевернул ее на живот и связал за спиной руки тем самым полотенцем, которое прихватила с собой Алла.
– Не отвлекаться, – глухо отдал приказ третий, подсовывая под нос Эльзы бинт, смоченный в эфире. Через некоторое время мягко осела на руки человека в маске. – Посмотрите, нет ли кого-то еще.
Двое отправились в комнату, отключили все еще звонящий телефон и обыскали все углы. Затем они проследовали на кухню, где один незамедлительно сунул ложку в издающую аппетитные запахи кастрюлю. Он сдвинул маску и, подув, отправил кусочек жаркого в рот, сверкнув при этом золотым зубом. С наслаждением причмокнул.
– А вот это в моем вкусе, – заметил он.
Второй грубо вырвал у него ложку.
– Работать надоело? Или жить? – тихо, чтоб не расслышали в коридоре, спросил он.
– Ладно, ладно, – примирительно заметил первый.
– Уснули там? – послышался властный голос из коридора.
– Идем, – откликнулся первый, вместе с напарником заглядывая по дороге в ванную и туалет.
– Что с этой будем делать? – кивнул он на лежащую без сознания Аллу.
– В комнате ее привяжите, – распорядился начальник. – Чтоб не вызвала милицию раньше времени.
Подчиненные послушно поволокли тело в комнату и привязали руки к трубе отопительной батареи.
Начальник выглянул в подъезд.
– Все тихо? – спросил он у ожидавшей женщины.
Та молча кивнула.
– Можно идти, – добавила она.
Двое сразу вышли и через некоторое время вернулись с носилками. На эти носилки уложили Элю, содрав с ее рта скотч. У подъезда их ждала машина "скорой помощи". В нее и погрузили похищенную.
Старушка с авоськой, сидевшая у подъезда, покачала головой, наблюдая за действиями людей в белых халатах.
Тем же способом похитители действовали в аэропорту. Эльзу на медицинской каталке, с прикрепленной к руке капельницей, везли двое в белых халатах и медицинских шапочках. Легенда заключалась в том, что Инсарову везут за границу на сложнейшую операцию.
– Она нормально перенесет полет? – поинтересовалась служащая, проверявшая паспорта.
– Все в порядке, не беспокойтесь, – ответил спокойно, но пресекающим дальнейшие расспросы тоном "врач".
Эльза Инсарова пришла в себя на роскошной огромной постели с балдахином. В воздухе витал запах цветов и фруктов. Было тепло, но не жарко: бесшумные кондиционеры регулировали температуру, близко шумело море и кричали морские птицы. Эльза вновь закрыла глаза – на несколько секунд. Ощутить себя в раю мешала сильная тупая боль в висках.
Когда она снова открыла глаза, перед ней стоял высокий, крепкого телосложения мужчина, напоминавший иностранного актера. Сверла в голове мешали вспомнить имя этого актера. "Не все ли равно?" Она закрыла глаза и снова уснула. Эльза решила, что в любом случае надо выспаться, а уж потом выяснять, кто и почему ее похитил.
Проснулась она вечером, к шуму моря добавился еще и несмолкаемый треск цикад, а в комнате царил мрак.
Эльза поднялась с постели, голова уже не болела. Женщина включила свет, удостоверилась, что в комнате она одна, подергала ручку входной двери – заперто. Раздвинула шторы на окне и увидела темное небо, буйную тропическую растительность, растущие прямо под окнами розовые кусты. Это была не Москва… А может быть, даже и не Россия.
С блюда, стоявшего на столике, Эльза машинально взяла спелый персик и сразу поняла, насколько она голодна.
Что делать дальше, Эльза не знала. Она не знала, куда попала и по чьей воле, хотя догадывалась в связи с чем. Но и в этом нельзя быть уверенной. Ей пришло в голову бежать через окно, но куда? Может, это Крым, а может, и Австралия. Хотя, конечно, не Австралия, на Австралию это не похоже.
О господи, что за чушь лезет в голову, какая Австралия?!!
Эльза взяла с блюда банан, который показался ей не в пример вкуснее, чем те, которые она ела в Москве. Возможно, от голода. Кто бы ни был этот граф Монте-Кристо, заточивший ее, пусть бы он появлялся скорее и хотя бы накормил.
Ее желание не замедлило исполниться – дверь отворилась, и в комнату вошел человек, которого Эльза уже видела сегодня перед тем, как провалиться в сон.