Глава десятая
Мы появились в офисе перед самым обедом.
На входе нам повстречался импульсивный коротышка; он быстро выяснил, в чем суть да дело, и с готовностью проводил до искомого рабочего места.
Заблудиться здесь было немудрено. Фирма занимала целый этаж с какой-то поры охраняемого государством и долго реставрируемого здания, а помещение главного офиса оказалось разделено по примеру пчелиных сот на маленькие комнатушки, отгороженные друг от друга легкими перегородками в человеческий рост высотой.
Коротышка же свободно ориентировался в этом лабиринте и скоро, распахнув перед нами дверь в очередную такую комнатушку, позвал:
- Леночка, к тебе пришли.
Елена тем временем просматривала какие-то распечатки. Локон золотистых волос часто спадал ей на глаза, и она резким нетерпеливым движением руки возвращала его на место. Она была настолько поглощена работой, что коротышке пришлось громко повторить:
- Леночка, к тебе гости!
Она подняла наконец глаза, заулыбалась, вскочила, пошла к нам. По ходу бросила коротышке:
- Спасибо, Женя.
Тот мигом испарился.
- Кто это такой? - полусерьезно осведомился я после того, как она чмокнула меня в щеку.
- А-а, это наш замзавснаб Женя. Младший помощник старшего экспедитора.
- И вы с ним уже на "ты"? "Леночка - Женечка"...
Елена рассмеялась.
- Ну знаешь... С ним же по-другому нельзя...
- Смотри у меня.
- А ты ревнивец, - вмешался Мишка. - Приходит с другом к очаровательной невесте и тут же с порога закатывает сцену. Кто бы мог такое о тебе подумать...
- А-а! Вот и Миша, - она протянула ему руку, и Мартынов, галантно поклонившись, поцеловал ее куда-то в район запястья. - Сколько я тебя не видела?
- Все дела, дела, - оправдывался МММ. - Бесконечно серые будни сотрудника оперативно-следственной группы.
- Да, работы теперь у вас, наверное, только прибавилось.
- Мягко сказано, Леночка, мягко сказано.
Мы расселись.
Мишка поставил принесенную с собой сумку на пол и с подкупающе-скренней улыбкой на лице взялся за "обработку". Поморщившись, я стал смотреть в сторону. Не нравилась мне эта его пересыпанная комплиментами говорильня, в манере которой он излагал сочиненную "легенду".
Однако, на мое удивление, Елена с легкостью согласилась этому проходимцу помочь.
Ох уж эти мне книжно-детективные развалы на любом углу, подумал я, вся эта романтика налетов на частные банки, стрельбы из автоматического оружия на темных перекрестках; романтика курительных трубок, пышных усов и запертых комнат со скелетом в шкафу - великая мода наших бесшабашно-головокружительных времен.
- Только, мальчики, у меня сейчас обед, - предупредила Елена, как бы даже извиняясь.
- Без проблем, - заявил Мишка, полезая в сумку. - Тут у нас и кофе в термосе: израильский, свежезаваренный - и, понимаешь, сандвичи.
- Ой, какие вы предусмотрительные, мальчики, - восхитилась Елена.
Термос, сандвичи и набор стаканчиков были извлечены на свет, Елена убрала распечатки, и Мишка водрузил все это изобилие на освободившееся место.
Прозвенел телефон.
Елена подняла трубку:
- Слушаю!
Приподняла удивленно брови, повернулась к МММ:
- Это тебя, Миша.
Тот невозмутимо кивнул и принял трубку. Выслушал, что ему сказали на том конце провода.
- Продолжайте согласно плану, - распорядился он и положил трубку на рычаг.
- Все нормально, - сообщил Мишка нам, возвращаясь на свое место. Интересующий нас субъект отчалил в сторону ресторана "Берега Балтики". У нас час времени на работу. Можно сразу начинать.
Елена деловито кивнула, уселась в кресло перед своим рабочим компьютером, сделала рукой в воздухе жест, означающий, по-видимому, приказ разливать кофе и разворачивать сверток с сандвичами, потом пальцы ее быстро забегали по клавиатуре. Цветные картинки на экране монитора стали торопливо сменять друг друга.
- Стандарт модема? - спросила Елена, не поворачивая головы.
Мишка придвинулся к ней вместе со стулом, заглядывая на экран через плечо.
- MNP-7, - назвал он.
- Номер?
Он назвал номер.
- Файловый сервер есть?
Я встал, открутил крышку термоса и разлил по стаканчикам кофе, потом стал разворачивать сверток с сандвичами.
Я не считаю себя полным чайником в компьютерах. Кое-чего я нахватался, благодаря курсу лекций "Вычислительная техника" и близкому знакомству с Владом Галимовым, компьютерным гением нашей студенческой группы, получившим в свое время намертво приклеившееся к нему прозвище "Юзер". Поэтому, что такое оперативная память или, к примеру, жесткий диск, я знаю, но когда речь заходит о более сложных и тонких вещах, как теперь, о сетевом обеспечении, моих познаний катастрофически не хватает, и я чувствую себя полным идиотом, нулем без палочки. Впрочем, всегда утешая себя мыслью, что когда-нибудь и до этого доберусь и разберусь.
Ни на секунду не отвлекаясь от компьютера, Елена и МММ приняли от меня стаканчики. Елена пригубила и отставила свою в сторону. Мишка сделал большой глоток и тоже отставил.
Картинки на экране продолжали сменять друг друга.
- А защита-то хитрая, многослойная, - проронила Елена. - Я чуть не попалась. Впереди - набор стандартных DEC-овских процедур, а за ними сплошной самопал. И ведь мудреный самопал. Кто-то из вояк приложился: узнаю их почерк...
За работой прошло полчаса.
Я выбежал покурить, а когда вернулся, то обнаружил, что эти двое спецов сидят вполоборота друг к другу, а на лицах у обоих - смешанное выражение недоумения и растерянности. Как после нечаянного для обоих поцелуя, застигнутые врасплох ревнивцем-мужем.
- Что случилось? - спросил я.
- Понимаешь, Борис, тут такое дело... - Мишка обернулся, но не нашелся, как продолжить, и замолчал.
Пришлось объяснять Елене:
- Дело в том, Боря, что каждая защита от несанкционированного проникновения через модем в систему - это нечто вроде двери, очень крепкой двери: лбом ее не прошибешь. Но у двери должен быть замок, и ключ к этому замку имеется в обязательном порядке у хозяина, а дубликаты - у тех, кому хозяин их доверит. Ломать дверь бесполезно. Лучше - попробовать подобрать хорошую отмычку к замку. Вот связкой таких отмычек я и воспользовалась.
- И что это дало?
- Мы теперь знаем, что паролем для доступа в систему является некая комбинация из восьми символов.
- Что же вам мешает?
- Мы не знаем, какие это символы. В английском алфавите двадцать шесть букв прописных и двадцать шесть заглавных, плюс десять арабских цифр: от нуля до девяти, плюс четыре знака арифметических действий. Без учета знаков препинания в сумме это уже составляет шестьдесят шесть возможных символов. Комбинация из восьми символов дает нам шестьдесят шесть в восьмой степени, что составит, - она быстро прикинула, шевеля губами, - около трехсот шестидесяти триллионов вариантов пароля. Я присвиснул:
- Непростая задачка.
- Это бы еще ладно, - продолжала Елена, - но мне кажется, я чего-то не поняла: там может оказаться еще уровень, и тогда, ошибись мы в ответе, система блокируется, и пиши пропало.
- А время идет, - вставил Мишка.
Я машинально посмотрел на часы. Время не шло - летело. В нашем распоряжении оставалось пятнадцать минут.
- Неплохо было бы попробовать подложить ему программную закладку, - заметила Елена. - А потом...
- Потом нельзя, - терпеливо объяснил Мартынов. - У него будет достаточно времени и средств, чтобы выявить любую нашу "закладку".
- Может, это очень простой пароль, - попыталась направить Елена в нужную сторону ход наших мыслей. - Имя там, название какое-нибудь. Что вы о своем уголовнике знаете? Подумайте...
- Кроссворд какой-то... "Поле чудес"... - пробормотал беспомощно Мартынов.
Потом он начал загибать пальцы; по движению его губ я догадался, что он подсчитывает количество букв в имени "Герострат". Не сошлось.
Час обеденного перерыва заканчивался.
Мы молчали.
- Ну предположите что-нибудь! - прикрикнула на нас Елена.
И тут мне вдруг стало совершенно ясно, что это за пароль. Кроссворд кроссвордом, а Герострат Геростратом!
- ЭЙ, - сказал я, и Мишка посмотрел в мою сторону с надеждой. Ну-а, кто быстрее вспомнит, как назывался храм, подожженный в свое время Геростратом?
- Храм Артемиды...
Мишка понял, быстро прикинул на пальцах; лицо его засветилось.
- Точно! - заорал он радостно. - Вот Игл, вот голова! Набирай, Елен, скорее: "ARTEMIDA".
- Как набирать?
- Заглавными, заглавными.
Елена набрала.
- А теперь нажмите "ввод", - торжествующе произнес Мишка и собственноручно вдавил клавишу "ENTER".
Картинка на дисплее сменилась, строкой побежали латинские буквы.
- Мы в системном блоке, - сообщила Елена, улыбаясь до ушей.
- Быстрее, быстрее. Времени совсем не осталось.
Но подгонять и не требовалось. Они действовали, как по наитию, как хорошо сработавшаяся пара. Мишка тыкал пальцем в дисплей и говорил что-то вроде:
- Вот этот подкаталог раскрой, пожалуйста... Теперь вот этот... Ага, вот оно! Считывай, считывай...
Я только успел подивиться, как все-таки МММ навострился пользоваться современными компьютерами, а он уже взмахом руки подзывал меня к себе.
Я подошел, нагнулся, вглядываясь в выстроившийся на экране список. Сначала не понял, что это за имена передо мной, но потом в голове прояснилось, и все встало на свои места.
Передо мной был список фамилий известных политических деятелей: среди них можно было увидеть имена министров, депутатов Государственной Думы, наиболее одиозных оппозиционеров. Напротив каждой фамилии стояла дата. Я сразу отметил, что это не сегодняшний день и даже не завтрашний. Ближайшая дата относилась к началу следующего месяца... К началу ноября...
В самом низу списка красовалось выделенное особым шрифтом ФИО Российского Президента. А еще ниже располагался совершенный в своей лаконичности приказ:
"ЛИКВИДИРОВАТЬ".
Глава одиннадцатая
- Теперь ты понимаешь, как это серьезно? - вопрошал меня Мишка, бегая в возбуждении по комнате. - Теперь ты наконец понимаешь?
Я рассеянно кивал, думая о другом.
Какой все-таки это брад собачий: заговор с целью захвата власти, с физическим устранением политических лидеров, и все нити в руках сумасбродного маньяка. Понятно, случись такое в романе Чейза, но здесь, у нас, в благословенном СанктПетербурге-етрограде-енинграде, где над переворотами смеются в очередях у рюмочной! Нелепость.
Даже технически - как они собираются это провернуть? В наши-то сложносочиненные времена.
Ну а если предположить все-таки, что распологают они необходимыми возможностями? Если действительно стоит за Геростратом сила немаленькая? Что тогда?
Получается тогда, Михаил Михайлович, что втянул ты нас: и меня, и Елену мою - в страшноватую историю, где попахивает порохом, а сильнее - большой кровью. И в случае малейшего промаха - с твоей ли, с нашей ли стороны, что вероятнее - никто уже не поручится ни за твою, ни за нашу безопасность. Свидетелей в этой стране научились убирать быстро и, как ты говоришь, "без проблем". А главное, что хода-то теперь назад нет, нет теперь обратного хода.
- Что ты бегаешь? - сказал я Мишке с раздражением. - Сядь, не мельтеши.
Разговор мы вели тет-а-тет у него на квартире.
Мишка присел, но через минуту снова забегал.
- Я представляю себе это так, - заявил он. - Военно-промышленный комплекс разваливается. Столица не контролирует, может быть, уже и половины того, что от ВПК еще осталось. Закрываются лаборатории, заводы. Специалисты бегут в коммерцию. Перестают быть секретными военные технологии, разработки. Такое иногда по телевизору услышишь волосы дыбом, до чего люди сумели там додуматься. А с другой стороны взглянуть: если столько всего всплыло, значит, что-то могло уйти еще глубже, в тень. Как если рыбу динамитом глушить: треть на поверхности кверху брюхом, две трети - на дне, понимаешь? Вот и доглушились...
А ребята не везде лохи, кто-нибудь да должен был вовремя сообразить, чем дело пахнет, и под своей опекой пару контор пригреть. Смотришь: и вот тебе секретная лаборатория; во всех бумагах она значится как законсервированная, о существовании ее не знают ни Министр Обороны, ни Президент, ни черт с Дьяволом. А тут не просто лаборатория, тут - целый комплекс разработки психотронного воздействия, выверенная за годы методика, доведенный до совершенства арсенал - чудеса можно вытворять.
А для начала взять специалиста и создать вокруг него группу человек в сто. Из студентов там, начинающих коммерсантовнеудачников из "обиженных", в общем. Но с условием только, чтобы в никаких партиях они не состояли, в религиозных сектах, в органах - тем более; чтобы были обыкновенные ребята, ты понимаешь? И сделать из них сотню послушных роботов, машин для совершения террактов. А потом остается только выбрать момент и послать их устраивать бойню на политический Олимп, в высшие эшелоны. Идеальный убийца: алиби ему не требуется, плана ухода не требуется, за спиной - незапятнанное прошлое. Выстрелил, тут же на месте откинул копыта, и ищи, кто да зачем. Обстановочку таким образом дестабилизировать, в Кремль влезть, и Вася - кот: можешь переходить к программе-максимум. Расставляй повсюду башни с психотронными генераторами, повелевай: диссидентов и сомневающихся не будет.
- Гладко излагаешь, - признал я. - Тебе бы романы сочинять. Многотомные.
- Не иронизируй, - Мишка нахмурился, посмотрел на меня с подозрением. - Если этих сволочей к власти допустить, всех нас коснется: тебя, меня, Елену твою, маму - всех. Да что там! Будем, как покорные бараны, строить очередное светлое будущее... Подумай только, представь: сыт будешь коркой хлеба и кружкой воды в день, пахать по двенадцать часов, из одежды - мешок брезентовый. И никаких сомнений, никаких неудовольствий по поводу - одно сплошное психотронное счастье.
- Уж какую-то ты очень беспросветную картину нарисовал.
- Так оно и будет. Пойми, я говорю совершенно серьезно. Да мы радоваться должны, что хоть успели вовремя их замысел раскопать. Нам теперь о себе забыть надо, свою жизнь на кон поставить, зубами землю грызть, но падаль эту к власти не пропустить.
Тут он был прав.
Потому у меня и не осталось возможности дать обратный ход, отступиться. Он был прав.
Кто-нибудь другой на моем месте, скорее всего, назвал бы его слова высокопарными, дурно отдающими стилистикой ком-мунистических позеров недавнего прошлого. Кто-нибудь другой, но не я, потому что на своей собственной шкуре попробовал уже, что это такое - падаль, рвущаяся к власти по трупам невинных жертв. И все, побывавшие ТАМ, выполнявшие бессмысленные приказы, убивавшие и сами падавшие замертво, раскинув руки, на горячие камни, порастерявшие ТАМ житейского цинизма, не увидят, думаю, позы в его словах.
И как всегда мысли об этом отбросили меня назад, на четыре года в прошлое, к тому парнишке, ПЕРВОМУ моему...
Это было под Аскераном. Мы остановились в небольшом поселке, у сельмага, думали купить какой-нибудь минералки: чертовская жара. Костя с Лехой вышли, я остался на БТРе, сняв каску и рискуя таким образом схватить солнечный удар, но уж очень неприятное ощущение возникает на стриженной макушке после многочасовых передислокаций в изнуряюще-знойный день.
Ребята двинулись к сельмагу, и тут из кустов, всего в десятке шагов правее, грянула очередь. Стрелял, видно, новичок, не заматеревший боевик: промахнулся на два метра - не меньше. Костя и Леха упали в пыль, не успев даже выругаться. А я, хоть и с секундным запаздыванием: тоже ведь новичок - вскочил на БТРе и одним махом высадил целый магазин по кустам, где прятался стрелок. В ответ жалобный стон и - больше ничего. Я так и застыл в полный рост на броне, автомат - наперевес. Только краем глаза видел, как Костя отчаянно машет мне с земли: мол, укройся, не все еще кончено...
Но он ошибался. Все уже было кончено.
Через минуту они с Лехой встали и очень настороженно приблизились к кустам. Раздвинули их, постояли, Леха небрежно забросил автомат на плечо. Спустился и я на дорогу, на подгибающихся зашагал к ним. И увидел ЕГО: парнишку лет шестнадцати в грязном комбинезоне защитного цвета, разорванном в клочья моими пулями. Увидел его мертвого - да, мертвого! - со струйкой черной крови от уголка рта вниз по щеке, с приоткрытым глазам, мутнеющим, не способным более видеть мир и нас, своих врагов, над собой.
И Леха сказал, кривя губы:
- Поздравляю с первым!
А у меня потемнело в глазах...
Да, с того момента я знал, что такое падаль, рвущаяся к власти.
А еще я вспомнил Смирнова - эти двое, Эдик и парнишка, вдруг соединились в моем сознании: но ТАМ все-таки была война, а здесь-то, ЗДЕСЬ за что?! - вспомнил его отстраненный, подернутый дымкой взгляд, и подумал, что если мне самому уготовано такое будущее, то лучше попробовать помешать его приходу прямо сейчас. Потом будет поздно.
Потом - всегда поздно...
Как я очень скоро узнал, Мишка был неоткровенен со мной в тот день. Он располагал большей информацией, чем я, но, нужно отдать ему должное, в отношении своем к ситуации не лукавил. Он действительно верил, что "падаль не пропустить", "землю зубами грызть" будет к лучшему, иначе - неизбежно бы сфальшивил, а я бы уловил фальш.
- Успокойся, - сказал я Мартынову. - Меня больше не требуется убеждать. Я с тобой...
Когда я двумя часами позже вернулся домой, мама мне сообщила, что звонил некий Скоблин ("Что это у тебя за новый приятель появился?") И просил передать, завтра меня ждут на вечеринке ("Смотри, не загуляй, Боренька!"), И он зайдет за мной к восьми.