Через три часа в кабинете управляющего банком собралась разномастная криминальная рать Геннадия, Пемзы и – кучка весьма взволнованных респектабельных кавказцев. Разговор шел прямой, честный, изобилующий эмоциональной лексикой. В ходе его выяснился нехороший факт: в комнате, где был произведен обмен, размещалась на основании договора субаренды оффшорная лавочка, торгующая регистрационными пакетами подобных же ей фирм и не имеющая никакого прямого отношения как к делам "Атлета", так и сожительствующего с ним представительства банка Океании. Лавочка, кстати, за субаренду упорно не рассчитывалась, отделываясь обещаниями и заверениями.
Навестив злопамятное помещение, бандиты нашли в нем лишь пустые письменные столы и шкафы.
– А куда вся эта шобла испарилась? – спросил Константин испуганную банковскую секретаршу.
– Вышли… Через задний дворик…
– Ну-ка, дай посмотреть твой миллион! – озабоченно обратился чеченский предводитель к Пемзе.
– Вот, – с готовностью предъявил тот редкую купюру.
– Хе, – умудренно усмехнулся кавказский человек. – У меня такая лабуда тоже есть. Сувенир. В натуре сделан, со всеми примочками, но стоит восемнадцать баксов. Имеешь кредитную карту – можешь заказать эту туфту прямо по телефону, по почте пришлют…
Свирепым взором глядя на растерянного, потного Геннадия, Пемза прошипел:
– Восемнадцать баксов можешь не возвращать… А все остальное – в течение трех дней, уяснил?!
– Попадалово чисто твое, – угрюмо и решительно отозвался тот. – Мы свели, да, но товар сам проверял, сам соглашался…
– Значит, будем встречаться и говорить, – в тон ему произнес Пемза.
– Значит, будем…
На том и расстались.
В то время, когда накалялись страсти в бандитской пикировке, рыжеволосый человек, он же Трубачев, верный соратник Михаила Короткова, производил расчет с бойцами в камуфляже, арендованными из спецназа десантной дивизии за сумму в три тысячи долларов через знакомого капитана-отставника.
Надуть мускулистых десантников Трубачев не решился, и оговоренный гонорар заплатил нищему служивому люду сполна.
Покончив с расчетом, сел в машину, где в обнимку с чемоданом Пемзы ерзал на заднем сиденье подельник Анохин.
Бывшие комсомольцы истово перекрестились, утерли нервный пот и покатили к дому своего шефа Михаила, с нетерпением ожидавшего друзей-мошенников.
Проезжая мимо офиса "Ставриды", увидели стоящего у входа и растерянно крутящего головой Шкандыбаева: блуждающий менеджер наверняка терялся во множестве совершенно непонятных ему фактов…
Во-первых, куда подевался начальник с его обещаниями всякого рода долей и вознаграждением за обмен миллионной купюры? Во-вторых, куда исчезли из офиса компьютеры, телефоны и прочая оргтехника? В-третьих, что отвечать неугомонно прибывающим и прибывающим в контору клиентам, давно оплатившим неведомо где хранящиеся тонны минтая и кальмаров?
Оглядев Шкандыбаева, напоминавшего курицу, потерявшую снесенное яйцо, аферисты скорбно покачали головами и тронулись в свой дальнейший извилистый путь.
Милицейские будни
Заявителей было двое. Первый, одетый в длинное кожаное пальто низкорослый, тщедушный тип с весьма решительной и даже ожесточенной физиономией, которая никак не гармонировала с телосложением, буквально сам в себе не помещался от распиравшего его возмущения. Второй, лысый, сутулый человек с длинным, ухоженным ногтем на мизинце, в костюме лилового цвета на вырост, напротив, выглядел угнетенно задумчивым и целиком погруженным в себя.
Энергичный человек представился Рудиным, квелый кисло промямлил:
– Шкандыбаев.
Начальник отделения Центрального РУБОПа Александр Пакуро, лишь под утро вернувшийся в свой рабочий кабинет после бессонной ночи, проведенной в задержании одной из бандгрупп, с трудом заставлял себя сосредоточиться на путаной речи подпрыгивавшего от распиравших его эмоций заявителя в кожаном плаще. Впрочем, с помощью уточняющих вопросов мотивы нахождения потерпевших в милицейском учреждении вскоре прояснились. Рудин занимался торговлей рыбой, возглавляя компанию "Кайман". Шкандыбаев заключал контракты от имени некоей "Ставриды корпорейшн" и был в ней "главным "куда пошлют"".
"Каймана" и "Ставриду" скрестил в деловых взаимоотношениях именно он, однако, заплатив "Ставриде" умопомрачительную сумму за поставки трески, "Кайман" в лице взбудораженного гражданина Рудина получил не треску, а шиш без масла, ибо поставщики таинственно исчезли, оставив после себя, как выяснилось, кучу долгов.
– Это мошенники целенаправленные! – пламенно убеждал Рудин, сияя очами, подключившегося к беседе капитана Бориса Гуменюка, с которым Пакуро работал в слаженном многолетнем тандеме.
Борис представлял собой бестрепетную, всесокрушающую и неутомимую машину сыска, неизменно работающую на конечный и обязательно положительный результат. Заведись эта машина, остановить ее было бы невозможно.
– Только найдите! Я оплачу все расходы! – с напором вещал Рудин. – Вообще… пятьдесят процентов – ваши!
Пакуро задумчиво улыбнулся. Какая знакомая песня… И сколько исполнителей ее побывало в стенах этого кабинета…
– Вы зря усмехаетесь…
– Не зря. Предлагаете мне в присутствии свидетеля взятку за эффективность моего труда…
– Да что вы! Пусть я не прав, зато без задних мыслей…
– Так! – обратился Пакуро к поникшему Шкандыбаеву. – Назовите все известные вам фирмы, которые сотрудничали с вашей…
Пожевав губами, Шкандыбаев принялся загибать пальцы. В покрасневших от бессонницы глазах его стояла затравленная тоска.
– Вы уверены, что фамилия вашего шефа – Гринько – подлинная?
Шкандыбаев задумчиво уставился на приклеенный к стене лист бумаги с крупно отпечатанной рекомендацией для посетителей: "В ЭТОМ КАБИНЕТЕ ПРАВДУ ГОВОРИТЬ ЛЕГКО И ПРИЯТНО". Произнес:
– Сейчас, знаете ли, сомневаюсь…
– А начали сомневаться с той поры, когда вошли в офис, а там ветер гуляет?
– М-м-м…
Ситуация становилась очевидной: группа мошенников прикормила денежных клиентов и нагло надула их. Паспорта у мошенников наверняка заимствованные, с переклеенными фотографиями, общение между мазуриками происходило с помощью мобильной и пейджинговой связи, концы упрятаны надежно. Схема известная.
– Попробуем найти, – подытожил Пакуро, закончив выяснение деталей. – Давайте пропуска, отмечу. Если какие новости – звоните…
Шкандыбаев со страхом поглядел на пружинисто поднявшегося со стула Рудина. В стенах РУБОПа он чувствовал себя более защищенно, нежели вне их, в компании горящего жаждой мести рыботорговца, прямо ассоциирующего свои беды с его персоной.
– И… без фанатизма, пожалуйста, – кивнув в сторону деморализованного менеджера, порекомендовал Пакуро Рудину.
Тот неохотно качнул головой.
Когда за заявителями хлопнула дверь, подал голос Борис:
– Если начинать дело, то с распечатки телефонных переговоров… Дай-ка мне номерок мобильного этого самого Гринько…
– Раскладка будет такая, – прикидывая оставшиеся после ночного бдения силы, отозвался Пакуро. – Я занимаюсь текучкой, а ты – пробей, что за компания предоставляла услуги связи. Далее берешь распечатку и начинаем гадать над кроссвордом: кто и куда звонил? От этой печки и пляшем…
– Сколько он нам пообещал? Пятьдесят процентов? – заинтересованно спросил Боря. – А на сколько его нагрели? О, как замечательно выходит! Да нам с тобой, Александр Викторович, после этого дела прямиком на Мальдивы-Канары дорожка лежит… Годика два отдохнем, ни о чем не заботясь!
– Канары, навары, золотые портсигары… И – нары. Хорош трепаться! Если доедешь ты до этих Канар, то разве к пенсии! Давай лети! Дел невпроворот!
Боря подхватил листок с номером мобильного телефона и, рассыпая шуточки, скрылся за дверью.
Пакуро одобрительно кивнул ему вслед: машина сыска завелась…
Относительно обещанной коммерсантом мзды Пакуро не обольщался. Майор трудился за положенную ему зарплату. Зарплата была посредственной, но искать сомнительные источники во имя финансового благоденствия офицер почему-то не хотел. Он попросту был так устроен. Как, впрочем, миллионы иных сограждан, сознающих, что да, существуют и правят ими обладающие огромной властью бесстыдные мздоимцы и одновременно бездельники, а точнее, паразиты, – однако на философию и пример паразитов нисколько не ориентирующихся, а откровенно ей брезгующих и желающих получать честные деньги за честный труд; и все они – учителя, врачи, шахтеры и землепашцы – составляют в этаком своем непонятном упорстве тот фундамент, на котором в конце двадцатого века держалось расхристанное государство российское с привнесенным культом наживы любыми путями и агрессивным эгоизмом. И гибли, и бедовали эти люди, как безымянные солдаты, каждый на своем посту, однако – выстаивали. С законопослушанием – беспримерным, вопреки всем надеждам врагов на развитие хаоса и пещерного общественного строя.
Впрочем, глобальные оценки политической ситуации в данный момент занимали майора куда меньше, нежели вопросы тактики приземленного полицейского сыска.
Итак, отработка мобильного телефона – труд, подобный поиску пресловутой иголки в стоге сена. За каждым исходящим и привходящим звонком стоит человек или же организация, и выяснить, как связаны эти десятки, а то и сотни людей с искомым абонентом, – задача многоэтапная и затруднительная. Однако искушенного Бориса такая задача не пугала, единственное – требовала уйму времени, которого у оперуполномоченного столичного РУБОПа всегда нет.
Поначалу выяснились факты, лежащие на поверхности: мошенник Гринько, используя поддельный паспорт, ксерокопия которого уже находилась в свеженькой заготовке уголовного дела, нагло надул открытое акционерное общество "Вымпел", предоставляющее услуги сотовой радиотелефонной связи, путем обмана и злоупотребления доверием. Получив два номера и активно используя их, он не заплатил ОАО "Вымпел" ни гроша, предоставив лишь гарантийное письмо от подставной "Ставриды". Одним из номеров Гринько пользовался сам, другой номер эксплуатировал его сообщник, также участвовавший в операции по заманиванию в сети аферы рыбных дилеров. Сообщник использовал также липовый паспорт на имя некоего Михалева.
Запросив данные об указанных в паспортах лицах и о причинах утраты этими лицами своих документов, Пакуро получил следующие объяснения:
"Я, Гринько В. С., сдал свой паспорт в военкомат г. Коркино перед призывом на службу в Вооруженные силы РФ. При увольнении из армии мне и 140 военнослужащим сообщили, что наши паспорта сгорели в служебном автомобиле в результате попадания в него снаряда. В г. Москве никогда не был, с лицами, фотографии которых мне предъявлены для опознания, незнаком. Об ООО "Ставрида корпорейшн" мне ничего не известно".
"Я, Михалев С. Н., в феврале 1997 года с целью обмена жилья сдал свой паспорт в паспортный стол ОВД Ленинского района г. Смоленска. Дальнейшую судьбу паспорта не знаю, так как был в том же месяце арестован…"
Упорно отрабатывая адреса, по которым звонили лже-Гринько и лже-Михалев, Борис убеждался, что действовали мошенники крайне осторожно: все звонки предназначались лишь будущим потерпевшим, и не было среди абонентов ни одного из тех, кто мог бы навести на след аферюг.
Бумажная простыня с бесконечной чередой телефонных номеров обретала все новые и новые пометки: плюсики, галочки, знаки вопроса, пока наконец напротив одного из номеров Борис не начертал крупно и оптимистически восклицательный знак.
Да, пожалуй, этот номер был единственной существенной зацепкой – номер телефона вызова такси… Так, благодаря своему неимоверному трудолюбию, Борис умудрился установить важнейший в расследовании эпизод: незадолго до Нового года из ресторана "Распутин" изрядно погулявший Гринько вызвал машину, вероятно, чтобы та доставила его домой.
В бюро распределения заказов, перерыв сотни бумаг, сыщик обнаружил номер машины и уже через несколько часов беседовал со словоохотливым водителем, признавшим по фотографии своего клиента.
Склерозом таксист не страдал, напротив, проявил выдающиеся качества визуальной памяти, без колебаний указав дом, в который зашел пассажир, – выстроенную гармошкой громадную многоэтажку в Кунцево.
Началась очередная муторная рутина: отработка жильцов многоэтажки.
Изматывающий, однообразный труд результатов, увы, не принес: лже-Гринько, как уверял участковый, в доме не жил, а заезжал сюда, вероятно, к кому-то из знакомых.
Но к кому? В гости? По делу? К любовнице?..
Ходить по всем квартирам подряд, предъявляя для опознания фотографию мошенника, было делом рискованным: окажись среди жильцов персоналии, сопричастные к его махинациям, считай, получил лже-Гринько от РУБОПа козырного туза в своей игре в побегушки…
Тем временем в кабинете каждодневно раздавались звонки от напористого Рудина, жаждавшего возмездия, и Пакуро, на которого навалилась со всей остротой громада оперативной текучки, предложил Борису: "А пусть рыботорговец поможет себе, как говорится, самостоятельно… Машина у него есть, живет он неподалеку от искомой многоэтажки, дадим ему адрес… Почему бы жертве не покараулить своего мучителя? "Наружка" занята плотно, упрашивать начальство на проведение столь долгосрочного мероприятия с неясной перспективой – все равно что залезать в неоплатные долги; короче, инструктируй Рудина…"
Узнав о том, что расследование подошло к первому положительному сдвигу, Рудин окрыленно согласился на свою в нем активную роль.
– Выслежу гада! – сообщил уверенно.
– Только запомни главное правило, – предупредил Борис. – Никакой самодеятельности! Шапку надвинь на глаза, воротничком прикройся и – сиди в машине с кофейным термосом… Если появится злодей – срочно звони нам. Все понял?
– Естественно!
– И как договаривались: без фанатизма, пожалуйста…
Мытарь
С трудом пережив чудовищный обман лже-Гринько и оказавшись под давлением агрессивного Рудина в стенах РУБОПа, Шкандыбаев убедился в той истине, что нет такой плохой ситуации, которая не могла бы стать еще хуже. Особенно если спрогнозировать дальнейшие отношения с толстым бандитом…
Обмен купюры наверняка состоялся, и, возможно, мошенники сумели всучить гангстерам некую несуразицу… Но тогда он, Шкандыбаев, несомненно, окажется крайним в масштабных криминальных разборках. Кроме того, навязанный ему бандитами долг в десять тысяч долларов означал продажу квартиры – последнего оплота в этом жестоком мире, лишиться которого означало падение в гибельную категорию бродяг.
О своем тяжком положении он уже готов был проконсультироваться у офицера РУБОПа, но сделать это испугался, боясь мести уголовников, да и весьма смутно представлял свой статус с точки зрения уголовного кодекса в мероприятии с миллионной купюрой. Ведь как ни крути, а поневоле пришлось бы поведать и о постыдных в своей глупости ресторанных посиделках, в которых он выглядел полным дураком.
В итоге тягостных раздумий он попросту решил выждать время: если бандиты появятся, тогда – что ж, придется идти с повинной головой к симпатичному и улыбчивому майору Пакуро, а если не появятся – значит, пронесло, значит, его безмятежно надули с комиссионными за сделку и дело завершилось всего лишь крахом мечты о легком обогащении. И пусть! Главное – избавиться от страха, который преследовал его неотступно, ввергая в унылую, уже привычную депрессию.
Объяснив сложившееся положение рыдающей жене, Шкандыбаев велел ей собирать вещи и временно переселился к теще, каждодневно выгрызающей ему нервы оскорбительными нотациями, касающимися полной никчемности и глупости доставшегося ей по недоразумению зятя.
Тещины выпады, однако, приходилось терпеть.
Погоревший рыбный деятель Рудин внезапно над Шкандыбаевым сжалился, взял к себе на работу в качестве порученца, а заодно привлек к оперативному мероприятию по выслеживанию лже-Гринько. Жизнь кое-как, но продолжалась, тем более честный Рудин, несмотря на стесненное положение своей одураченной фирмы, платил Шкандыбаеву скромную, но регулярную зарплату.
На третий день высиживания в засаде, подразумевавшей автомобиль Рудина, Шкандыбаев увидел, как в двух шагах от подъезда остановилось грязное желтое такси, на боку которого по коросте грязи шаловливый пальчик уличного баловника начертал корявое слово "POLICE". И вышел из такси крайне собой довольный, розовенький и подтянутый шеф "Ставриды" с атташе-кейсом в руке.
Шеф блаженно посмотрел на солнечное зимнее небо погожего дня, расправил плечи и уверенно двинулся к подъезду.
Шкандыбаев перевел взор на Рудина.
Раскрыв рот с прилипшей к губе сигаретой, тот округлившимися глазами смотрел вослед вожделенному субъекту сыска, не веря, что чудо произошло и канувший в никуда мошенник воистину материализовался в конкретном пространстве.
– Надо звонить… – прошептал Шкандыбаев, но закончить фразу не сумел.
С силой откинув в сторону дверцу, Рудин пулей выскочил из автомобиля и с криком "Стоять, паскуда!" бросился, как остервенелая рысь, на спину испуганно лязгнувшего зубами и выронившего портфель лже-Гринько.
Шкандыбаев поспешил на помощь новому благородному начальнику. И сделал это вовремя, ибо начальник предыдущий ловко из пальто вывернулся, оставив его в качестве трофея нападавшему, и бросился наутек. Однако в каком-то нелепом прыжке Шкандыбаев сумел цепко и мертво ухватиться за плечо пиджака бывшего босса, но и на сей раз тот проявил чудеса стремительного освобождения от одежды: совершив вращательное движение туловищем, оставил пиджак Шкандыбаеву и уже налегке, в одной рубашке, вновь совершил попытку побега, однако неудачную – удар в челюсть, полученный от Рудина, поверг его наземь.
– Где мои деньги?! – верещал Рудин, вытаскивая из кармана спрей со слезоточивым газом и обильно выпуская его на голову заклятого врага.
На заданный вопрос лже-Гринько ответил действием: ударом лодыжки подсек ногу противника. Потеряв равновесие, Рудин сверзился наземь, обильно плеснув газом в сторону Шкандыбаева.
Шкандыбаев, утративший от едкого газа ориентацию в пространстве, поскользнулся и также упал, ухватившись за штанину брюк мошенника, принявшегося безжалостно лягаться. Удар влажного каблука в глаз вторично ослепил Шкандыбаева.
– Ты мне заплатишь!!! – доносился сквозь ядовитую газовую пелену срывающийся голос мстителя Рудина. – Я тебя, сволочь… А-а-а!
Неизвестно, сколь долгой была бы возня трех мужчин в "партере", на лысой прогалине заснеженного газона, удобренного собачками, если бы не проезжавший с обеденного перерыва милицейский патруль из ближайшего отделения.
Узрев троицу, напоминавшую клубок сцепившихся в драке котов, над которым витало сероватое облачко, милиционеры решили, что, покуда у участников сражения не появился младенец, их следует разнять. Что и сделали, впихнув борцов стиля без правил в машину, причем один из борцов, одетый в кожаный изгвазданный плащ, кричал, отбиваясь, что представляет собой доблестное и грозное РУБОП, однако соответствующими документами свой статус не подтвердил, а потому по прибытии в отделение был препровожден, как и остальные участники битвы, в "обезьянник", откуда продиктовал дежурному телефончик и имя своего, как он выразился, начальника.