Взгляд Родичева был красноречивее любых слов. Да, он уверен в этом. Ведь это был не просто взгляд отца, потерявшего дочь, это был взгляд бывшего следователя по особо важным делам, одного из самых лучших.
- Сейчас должен подъехать Георгий. Через месяц они с Аллой должны были пожениться. Они вместе работали. Он уже давно мне как сын. Георгий тебе все объяснит. Понимаешь, это связано с их работой. Что-то он задерживается.
Константин Михайлович взглянул на часы.
- И Турецкий тоже задерживается. Неудобно так теперь стало в Следуправление ездить. Я собираюсь поручить ему это дело, Саша. Он уже в курсе того, что произошло.
Меркулов опять наполнил рюмки. Александр Анисимович смотрел на кактус.
- Может, он прав, Костя? - Родичев кивнул головой в сторону кактуса. - Иголки во все стороны. Помнишь, как в советское время на карикатурах изображали Америку - эдакий кусок земли, во все стороны ощерившийся ядерными ракетами. Может, жить именно так и надо?
В этот момент дверь меркуловского кабинета открылась - и в кабинет вошел Турецкий. Его появление избавило Меркулова от необходимости произносить любые, первые пришедшие на ум слова, для того чтобы показать, что он слушает. Все равно никакие по-настоящему нужные слова не приходили ему в голову.
- Мои соболезнования, Александр Анисимович, - Костя рассказал мне, что случилось.
Они пожали друг другу руки, и Турецкий сел за стол. Буквально через минуту в кабинет вошла секретарша Меркулова и поставила перед Александром Борисовичем дымящуюся чашку кофе.
- Константин Дмитриевич, Александр Анисимович, вам ничего не нужно?
Те, не сговариваясь, отрицательно покачали головой.
Зазвонил мобильный телефон. Александр Анисимович начал хлопать себя по карманам, наконец вытащил телефон.
- Никак не могу привыкнуть к этой штуке, - как бы извиняясь, сказал он окружающим. - Алло?.. Да, это я… Он жив?
После этих слов Меркулов и Турецкий переглянулись.
- Я сейчас приеду.
Александр Анисимович отключил телефон и посмотрел на Меркулова.
- Только что было совершено покушение на Георгия Виноградова. Его доставили в больницу имени Склифосовского. Он жив, но состояние пока очень тяжелое. Извини, Костя, мне надо ехать.
- Конечно, Саша. Ты знаешь, что для тебя я свободен в любое время. Александр Борисович, - Меркулов посмотрел на Турецкого. - Поручаю это дело лично тебе. Так что собирайся, и езжайте сейчас в Склиф вместе. Заодно и поговорите обо всем по дороге. После этого ко мне. Сформируем следственнооперативную группу.
Часть вторая
ЖЕЛЕЗНАЯ ВЫДЕРЖКА
1
Перед институтом имени Склифосовского происходил несанкционированный митинг. Большую часть митингующих составляли молодые люди, учащиеся, студенты, однако были люди и постарше. Все они собрались здесь для того, чтобы выразить поддержку находящемуся в данный момент в состоянии комы Герману Городецкому.
Известие о покушении на Германа распространилось в Интернете мгновенно. После этого число его сторонников увеличилось в несколько раз. Теперь уже в Интернетовских форумах не попадались сообщения, подобные тем, которые Герман с Авдеевым прочитали сразу после опубликования Германом своего заявления. Теперь уже никто не сомневался в том, что это дело серьезное и что Герман "боролся" по-настоящему, а не для того, чтобы удовлетворить собственные амбиции. Были среди митингующих и журналисты.
Тут и там мелькали самодельные транспаранты. Среди них превалировали лозунги, выражающие солидарность с Германом, и пожелания ему скорейшего выздоровления. Однако попадались и более резкие высказывания - "Нет милицейскому произволу!", "Милиция убивает собственных граждан!". И совсем конкретные - "Менты - убийцы!".
Толпа митингующих была окружена цепочкой вооруженных дубинками милиционеров, которые, покуривая, лениво наблюдали за происходящим. Однако, несмотря на кажущуюся расслабленность, милиционеры в любой момент были готовы активизироваться и приступить к решительным действиям. Болтающаяся на поясе дубинка новой конструкции - с железным шариком на конце, для придания упругости - вселяла уверенность в каждого из них.
Из-за милицейского кордона вышел командующий оцеплением капитан и направился к двум девушкам, держащим лозунг "Менты - убийцы!".
- Уберите транспарант! А то… - грубо потребовал он.
- А то что? - резко спросила одна из девушек. - Отдадите приказ прострелить мне голову? Или, может быть, подкараулите меня после митинга?
Содержание происходящего разговора мгновенно стало известно всем собравшимся. Толпа угрожающе зашумела.
Капитан обвел взглядом собравшихся перед зданием больницы людей. Народу было много. И все были настроены весьма решительно. Если продолжить давить, элементарно может возникнуть буча. А приказ капитану был дан четкий: никаких беспорядков быть не должно. Если что, начальство по головке не погладит, а вот пинок под жопу можно схлопотать неслабый.
Капитан молча развернулся и пошел на исходную позицию, за милицейскую цепочку. Подчиненные встретили его равнодушными взглядами - ничего не произошло, можно было курить дальше.
Возле центрального входа затормозила черная машина. Александр Борисович Турецкий и Александр Анисимович Родичев-Никифоров быстрым шагом направились внутрь больницы. Несмотря на возраст, Родичев привык ходить быстро, и Саше Турецкому, чтобы не отставать, пришлось поспешить.
Идя рядом с Родичевым, Саша незаметно изучал директора НИИ прокуратуры. Впрочем, он начал разглядывать его еще в кабинете Меркулова, а потом продолжил, когда они вместе ехали в машине, и Родичев вводил Александра Борисовича в суть дела.
Саша сразу обратил внимание на то, что Родичев очень похож на Меркулова. Даже в их внешности было что-то общее. Но суть была не во внешности, нет. В поведении, в умении держать себя в руках и говорить по существу.
"Старая школа", - думал про себя Турецкий.
Александр Анисимович Родичев в свою очередь тоже незаметно наблюдал за своим собеседником. Краем глаза он оглядывал его спортивную фигуру и про себя отмечал, что у старшего помощника генпрокурора есть одно очень ценное для их профессии качество, а именно весьма легкомысленная внешность. Такая внешность элементарно может ввести в заблуждение даже самого проницательного человека. Особенно если ее обладатель сам стремится ввести в заблуждение своего оппонента. Наверняка сам Турецкий прекрасно об этом осведомлен и пользуется данным подарком природы на полную катушку. А то, что при такой внешности Турецкий обладает цепким умом и всеми необходимыми навыками, Родичев понял давно, еще в те времена, когда они работали вместе.
На входе Турецкий предъявил удостоверение, и их сразу пропустили.
Возле палаты, где находился Виноградов, стоял вооруженный автоматом милиционер. Турецкий еще из машины позвонил Меркулову, чтобы тот распорядился немедленно перевести Виноградова в отдельную палату и приставить охрану. Меркулов, как всегда, оказался пунктуален и оперативен. Удостоверение пришлось предъявлять еще раз.
Перебинтованный Георгий лежал с закрытыми глазами под капельницей. Равномерно пикал аппарат обеспечения жизнедеятельности, сердцебиение было ровным.
Родичев присел на край кровати.
- Жора, ты меня слышишь? - тихим голосом спросил он.
Ответа не последовало.
Турецкий в это время рассматривал Виноградова.
- Что вы здесь делаете? - раздался за его спиной возмущенный голос.
Саша и Родичев разом обернулись.
На пороге стояла молоденькая медсестра, и Саша не преминул для себя отметить, что она очень даже ничего. И рассерженное выражение лица, с покрасневшими щеками и нахмуренными бровями, ей очень шло.
Похоже, что сестричка верно истолковала его взгляд, потому что ее щеки заалели сильнее, а лицо сделалось совсем строгим.
- Я еще раз спрашиваю, что вы здесь делаете?
Александр Борисович достал удостоверение в третий раз:
- Старший следователь прокуратуры Александр Борисович Турецкий. А кто вы?
- Медсестра Иванова. Екатерина. В этой палате нельзя находиться, больной еще слишком слаб. Я прошу вас выйти.
- Хорошо-хорошо. - Турецкий, защищаясь от напора молодой симпатичной особы, поднял руки. - Мы сейчас выйдем. Вы здесь хозяйка.
Одержав такую быструю и сокрушительную победу, Катя Иванова сразу смягчилась:
- Вам надо поговорить с главным врачом, Павлом Сергеевичем. Если хотите, я могу его сейчас позвать.
- Спасибо, Катюш. Вы нас очень обяжете, - сказал Турецкий.
- Только подождать вам все равно придется в коридоре.
- Но только после вас. - Саша галантно открыл дверь и пропустил медсестру вперед.
Главного врача долго ждать не пришлось, за ним даже не потребовалось специально ходить. Когда Александр Борисович вместе с Родичевым покинули больничную палату, Павел Сергеевич уже спешил по коридору им навстречу. Турецкий вспомнил, что ему уже приходилось пару раз разговаривать с Павлом Сергеевичем, правда, тогда он еще не был главным врачом. Да и сам Александр Борисович занимал тогда должность поскромнее.
Павел Сергеевич тоже узнал Турецкого и поэтому первым делом обратился к нему:
- Рад вас видеть, Александр Борисович. Хотя и встречаемся мы с вами исключительно вследствие трагических обстоятельств.
- Приветствую, Павел Сергеевич, - протянул руку Турецкий. - Вы я вижу, пошли на повышение.
Главный врач развел руками: такова, мол, селяви. Потом обратился к Родичеву:
- Вы Александр Анисимович Родичев? Вам звонил мой помощник. Мы сразу позвонили вам, как только потерпевшего доставили к нам в больницу.
- Значит, Георгий был в сознании, когда оказался здесь?
- Нет, но в его паспорт был вложен листок бумаги, - Павел Сергеевич начал хлопать себя по карманам халата, - записка. Я понял, что он сам написал. Там номер вашего телефона. Вот она. - Врач наконец нашел записку и протянул Родичеву.
Тот быстро пробежал записку глазами и передал Турецкому.
"Если со мной что-нибудь случится, срочно сообщите директору НИИ прокуратуры Александру Анисимовичу Родичеву-Никифорову. Георгий Виноградов". Далее следовал номер мобильного телефона Родичева.
- Хорошо, что он написал вашу должность, - обратился Павел Сергеевич к Родичеву. - В ином случае вы могли бы узнать об этом только к концу дня. Сейчас слишком много работы. Да и дежурный, надо сказать, попался добросовестный.
- Что с Георгием? - спросил Родичев. - Состояние действительно очень тяжелое?
- Не волнуйтесь, - Павел Сергеевич поправил очки, - состояние тяжелое, но кризис миновал. И вообще, могло быть гораздо хуже. Вы извините, что я так говорю, Александр Анисимович, - поправился он, - но у нас в больнице такое состояние пациента считается хорошим. Пуля прошла навылет, внутренние органы не задеты. Хотя с левой рукой в дальнейшем будут некоторые проблемы. Но его жизни ничто не угрожает.
- Значит, пулю вы не извлекали? - спросил Турецкий.
Павел Сергеевич отрицательно покачал головой.
- Я думаю, что через пару дней вы сможете с ним пообщаться. А теперь извините, я должен идти к пациентам.
- Спасибо, Павел Сергеевич, что уделили нам время, - улыбнулся Александр Борисович. - Да, чуть не забыл. Когда Георгия Виноградова к вам доставили, при нем были какие-нибудь бумаги?
- Насколько мне известно, нет. Только то, что было в карманах. Впрочем, вы можете спуститься к дежурному и просмотреть все обнаруженные у пострадавшего вещи. А теперь все-таки извините, но я действительно должен бежать.
Пожав им руки, главный врач исчез так же стремительно, как и появился. Обернувшись, Саша заметил, что медсестра Катя все это время стояла неподалеку. Улыбнувшись, он подошел к ней:
- Катя, я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Ведь это вы будете присматривать за Георгием Виноградовым?
Катя кивнула. Турецкий достал из кармана свою визитную карточку:
- Здесь номер моего мобильного телефона. Если что-нибудь произойдет, не знаю что конкретно, все что угодно. Может быть, просто заметите что-нибудь подозрительное, сразу же позвоните мне. Хорошо?
Катя опять кивнула. Турецкому показалось, что она слегка разочарована. Однако время назначать свидание было не самым подходящим. Взяв карточку, Катя положила ее в нагрудный карман и, стараясь не встречаться взглядом с Турецким, ушла по своим делам.
- Когда все закончится, обязательно приглашу ее в кафе, - решил Александр Борисович. - Хорошая девушка.
- У него должен был быть портфель с материалами, - сказал Александр Анисимович Турецкому, когда они остались вдвоем. - Он же ехал на встречу с Костей. Да и вообще, он никогда не расставался со своим портфелем.
Дежурный, а точнее дежурная, суровая пятидесятилетняя женщина, увидев предъявленное ей удостоверение, сразу подобрела и оживилась.
- Сейчас я вам все покажу. - на лице этой суровой дамы появилось кокетливое выражение.
"Нам бы только личные вещи посмотреть, а больше ничего показывать не надо", - подумал про себя Турецкий, однако улыбнулся самой дружелюбной из своих улыбок и сказал:
- Большое спасибо.
Кроме паспорта на стол легли записная книжка и мобильный телефон.
- Георгий носил записную книжку в пиджаке, а не в портфеле, - пояснил Родичев-Никифоров.
- Уже кое-что, - сказал Турецкий. - Паспорт мы вам оставим, - обратился он к дежурной, - а телефон и книжка нам потребуются.
Дежурная отошла за соответствующим бланком.
- Пробьем все последние телефонные разговоры, - пояснил Турецкий Александру Анисимовичу, - глядишь, за что-нибудь и зацепимся.
Директор НИИ прокуратуры посмотрел на Сашу как на школьника, серьезно объясняющего опытному педагогу пользу таблицы умножения. Заметивший его реакцию Турецкий даже сконфузился.
- Я имел в виду не только записную книжку, но и мобильный телефон, - нашелся Саша, припомнив, как в кабинете Меркулова Родичев жаловался на то, что никак не привыкнет к этому чуду техники. - Мы сразу сможем выяснить, с кем общался Георгий в последнее время.
- Да, это удобно, - одобрительно кивнул головой бывший следователь.
Они направились к выходу.
- Александр Борисович, а вы здесь какими судьбами?
Турецкий обернулся и увидел спускающегося по лестнице Володю Яковлева.
*- Александр Борисович, я подожду вас на улице, - кивнув Турецкому, Родичев направился к выходу.
Турецкий пошел навстречу Яковлеву:
- Дела, Володя. Приезжал навестить потерпевшего. Меркулов поручил новое дело. Убита дочь Александра Родичева-Никифорова, директора НИИ прокуратуры и нашего бывшего сослуживца. А ты чего?
- И мы. Галя тоже здесь. Демонстрацию при входе видели? Парень с нами работал. А теперь в коме.
- Что-нибудь прояснилось?
- Пока ничего, но работаем. Найдем гада! - неожиданно резко сказал Яковлев, и по этой интонации Турецкий понял, что данное дело для Володи не является рядовым.
- Удачи, Володя. - Турецкий протянул руку. - Галине мой большой привет. Дождался бы сам, но тороплюсь. Меня человек на улице ждет.
- Вам того же, Александр Борисович. Еще увидимся.
Родичев-Никифоров ждал Турецкого возле машины. Он прогуливался неподалеку, наблюдая за происходящим митингом.
Все было по-прежнему, разве что добавилась пара съемочных групп, которые в данный момент устанавливали свою аппаратуру.
- И здесь про милицейский произвол, - сказал Александр Анисимович подошедшему Турецкому. - Еще одна глава для книги Георгия.
- Да, Александр Анисимович, по поводу этой книги. Мне надо будет ознакомиться со всеми его бумагами. И вообще, надо будет посмотреть, что там дома. Сейчас я поеду к Меркулову докладывать обстановку, а на днях, может быть даже завтра, нам с вами надо будет съездить к нему на квартиру. Вы будете свободны?
- Да, конечно. Знаете, Александр Борисович, насчет книги Георгия я бы посоветовал вам поговорить с профессором Кудринцевым. Это научный руководитель Георгия, наверняка он сможет вам рассказать что-нибудь, о чем я не знаю. Понимаете, он для Георгия был больше чем просто научный руководитель. Скорее Учитель, с большой буквы, в восточном понимании этого слова. По сути дела, именно он сделал из Георгия ученого. И Аллу он тоже хорошо знал.
По голосу Турецкий заметил, что выдержка начинает изменять Александру Анисимовичу. От этого на душе заскребли кошки, и Саша понял, что единственным выходом в данной ситуации будет конкретный разговор о деле.
- Хорошо, что подсказали, - произнес Турецкий самым бесстрастным тоном. - Я обязательно с ним свяжусь. Мобильный телефон Георгия я сейчас же отправлю на проверку. Александр Анисимович, будьте, пожалуйста, постоянно на связи. Я думаю, что ваши консультации понадобятся мне не один раз. Позвоню вам в ближайшее время, мы договоримся об осмотре квартиры.
Неожиданно к ним подскочил бойкий молодой человек с прилизанными волосами и микрофоном в руке:
- Что вы думаете по поводу происходящего перед зданием больницы митинга? Вы за или против? Считаете ли вы, что вслед за покушением на Германа Городецкого последуют новые покушения?
Не сговариваясь, Турецкий и Родичев-Никифоров молча сели в машину.
- Однако собравшиеся перед зданием больницы люди придерживаются иного мнения. - Журналист уже, судя по всему, обращался к зрителям. - Они предпочли не отмалчиваться и не прятаться в своих иномарках, а прийти сюда, чтобы громко заявить о своей гражданской позиции. И сейчас, я думаю, очень уместно будет вспомнить старую истину о том, что главным злом в нашем мире является равнодушие.
2
- Заходи, заходи, Саша. - Меркулов замахал рукой и показал глазами на прижатую к уху телефонную трубку: мол, это она виновата в том, что он вынужден в данный момент изъясняться жестами.
Турецкий не стал отказываться от приглашения и, сев за стол, принялся наблюдать за Меркуловым, пытаясь определить, с кем тот разговаривает. Это было непросто, поскольку сам Меркулов ничего не говорил, а прочитать что-либо по его лицу было невозможно. Турецкий снова мысленно подчеркнул внутреннее сходство между Меркуловым и Александром Анисимовичем.
- Да, - сказал наконец Меркулов, посмотрев на Турецкого.
"Наверное, начальство, - решил про себя Турецкий. - Впрочем, зачем гадать, многоуважаемый шеф и сам через пять минут расскажет".
- Нет, - произнес Меркулов в трубку и опять посмотрел на Турецкого.
"Нет, так нет", - подумал Саша и посмотрел в окно.
На память пришла медсестра из больницы. Катя.
"Старый ты, Саня, для таких девушек, - сказал сам себе Турецкий, - а они для тебя слишком молоды. Чай, не мальчик уже, но муж. Муж и отец".
- Хорошо, целую.
Меркулов положил трубку.
- Жена звонила, - поведал он Саше. - Посевной сезон начался, а от меня, понимаешь ли, никакой помощи.
- Костя, а ты отпуск возьми. Все посадишь, и обратно.
Меркулов сморщился, как если бы по ошибке вместо бутерброда с колбасой откусил изрядный кусок зеленого лимона.
Данное выражение лица означало: "Какой, к чертям, отпуск, если даже все выходные проводишь на работе. А по-другому нельзя, даже если очень хочется. А вы, подлецы, только и ждете момента, чтобы над начальником поиздеваться".
За годы работы с Меркуловым Турецкий прекрасно изучил его мимику, так что расшифровка ему не понадобилась.