"В 16.30 в Гагаринское УВД поступил анонимный звонок. Звонивший сообщил, что на пустыре в районе станции Матвеевское им обнаружен изуродованный труп молодого человека. По звонку на место преступления немедленно выехала оперативная группа в составе капитана Горохова А. И., старшего лейтенанта Киреева И. И., младшего лейтенанта Стулова С. Т. Приехав на указанное место, оперативники обнаружили тело. По найденному при нем паспорту и журналистскому удостоверению убитого удалось опознать. Им оказался Корякин Дмитрий Сергеевич, 1978 года рождения. На голове и теле убитого были обнаружены многочисленные ушибы и переломы, нанесенные тупым орудием. Им оказалась найденная недалеко от тела бейсбольная бита со следами крови и мозгового вещества. Свидетелей убийства отыскать не удалось. Было установлено, что убитый был ограблен, однако, что именно у него похищено, выяснить не удалось".
Что же у тебя было похищено, Дмитрий Корякин? И какого черта ты оказался на этом паршивом пустыре?
Саша вспомнил свой разговор с отцом погибшего журналиста профессором Сергеем Корякиным: "Вы не представляете себе, что они с ним сделали. У него практически отсутствовало лицо. Если бы мне не сказали, что это мой сын…"
С самого начала разговора профессор Корякин говорил об убийцах во множественном числе. Он считал, что человек в одиночку неспособен такое сделать.
"Зачем Дима поехал вечером на этот пустырь? В милиции мне сказали, что, возможно, он поехал на встречу. Но кто станет договариваться о встрече в таком месте? Как будто в Москве нет укромных уголков, где можно поговорить с глазу на глаз, не привлекая к себе внимания".
Профессор, безусловно, был прав. Не станет человек по собственной воле встречаться в таком месте. Хотя бы потому, что это просто неудобно, если ты не за рулем. А Дмитрий Корякин был не на машине.
"Зато мне хорошо известно, какого рода публика предпочитает для личных встреч именно такие места. Для бандитских встреч или для убийства. Это подонки. Дима бандитом не был. Он был журналистом и честным человеком, который хотел докопаться до правды. За это они его убили".
Профессор Корякин ничего не знал о теме Диминого расследования. Сказал только, что Дима отнесся к этому с большим энтузиазмом. Это было его первое по-настоящему крупное расследование. До этого он писал небольшие статьи в малопопулярных изданиях. Поэтому, когда ему заказали провести расследование для журнала "Пламя", естественно, он не сомневался ни минуты.
Статьи, которые он писал. Хорошо бы почитать эти статьи.
Саша снял трубку и набрал номер Грязнова:
- Алло, Слава? Привет еще раз. Слушай, у тебя там есть кто-нибудь, кто хорошо ориентируется в Интернете? Пусть для меня срочно найдут все статьи, которые писал Дмитрий Корякин. Спасибо.
Поскорей бы объявились Елагин с Курбатовым. Чтобы была информация. Чтобы можно было что-то делать. "Дима был очень настырный человек. Еще ребенком. Он интересовался разными аспектами жизни. Знаете, он, например, читал книги не по одной-две, а сразу полками - по темам. В детстве записался в библиотеку и спрашивал сразу все, что есть по данной теме. Естественно, не понимал и половины, но все равно читал. Однажды увлекся коллекционированием марок, - вспоминал Сергей Александрович. - За несколько месяцев собрал несколько больших альбомов. И подарил их кому-то. Я говорю к тому, что если уж Дима взялся за это расследование, то он раскопал все, что только можно было раскопать".
"Где-то я уже слышал подобное, - подумал Турецкий. - Очень настырный. Идет всегда до конца. Вспомнил! Академик Кудринцев так говорил про Георгия Виноградова. Они были хорошо знакомы с Корякиным".
"Георгий был первым человеком, которому я позвонил после смерти Димы. Тогда к телефону подошла Алла. Ужасно думать, что теперь она тоже мертва, - скрывая дрожь в голосе, говорил Сергей Александрович Корякин, - а Георгий в больнице. Знаете, у них с Димой были дружеские отношения. Георгий ведь ненамного старше Димы. Они созванивались, встречались. Не только по институтским делам. Я знал, что Георгию можно доверять, и для него это больше чем просто убийство знакомого. Извините, конечно, что я так говорю. Алла тогда сказала, что Георгий звонил Диме накануне, буквально за полтора часа, как. его убили. Но они не поговорили, потому что Дима очень торопился. Он должен был куда-то ехать и обещал перезвонить им вечером. А в результате вместо него перезвонил я, - закончил Корякин-старший и отвернулся, глядя в пространство.
Славка Грязнов, помнится, именно тогда задал вопрос: "Сергей Александрович, а вы не знаете, что конкретно успел предпринять Георгий Виноградов, когда начал расследовать дело об убийстве вашего сына?"
"Он сразу пошел в редакцию журнала "Пламя", - ответил папа Димы, - чтобы выяснить, чем именно занимался Дима. Но там ему в вежливой форме указали на дверь. Мол, редакция не обязана каждому встречному рассказывать о своих делах. Конечно, все это было сказано по-другому. Тогда Георгий решил сразу обратиться к большому милицейскому начальству, для того чтобы было проведено повторное расследование этого дела. Там ему обещали обязательно во всем разобраться. А еще через несколько дней убили Аллу. Потом сам Георгий…"
"Сергей Александрович, а вы случайно не в курсе, к кому именно из милицейских начальников обратился Георгий?" - поинтересовался Турецкий.
"Не знаю. Может быть, он мне и говорил, но, честно говоря, я совсем не разбираюсь в вашей иерархии. Я только понял, что ото большой начальник". С большим милицейским начальником они решили не торопиться. Хотя Славка сразу сделал стойку. Еще бы, крупная рыба, и прямо по его специальности. Но крупная рыба - она и есть крупная рыба. Ее надо вытягивать медленно-медленно, а потом подсекать. Поэтому они единогласно проголосовали за то, чтобы на данном этапе вообще о нем забыть. Сиди пока, сом, под своей корягой. Дойдет и до тебя очередь. А мы пока карасиков половим. Карасики - они хотя маленькие и костлявые, но тоже вкусные.
- Александр Борисович, к вам можно?
Курбатов возник на пороге кабинета, как обычно, внезапно и шумно. В руке он держал внушительный пакет, из которого торчал длинный французский батон. Он выглядел так аппетитно, что Турецкий наконец-то почувствовал, насколько он проголодался.
- Шел мимо магазина, дай, думаю, зайду, куплю пожрать. А то так и не ел ничего. А вы ели? Хотя, пользуясь дедуктивным методом старика Шерлока, могу поспорить на часть зарплаты, что человек, который смотрит на батон хлеба такими глазами, сегодня определенно не обедал.
- При таком владении дедуктивным методом ты легко мог бы спорить на целую зарплату. Почему споришь только на часть?
- А вдруг я ошибаюсь? - рассудительно сказал Курбатов.
- Сомнение, - улыбаясь, констатировал Турецкий, - еще одно похвальное качество для сыщика.
На столе появились сыр, колбаса, помидоры с огурцами, несколько салатов. Последней на столе появилась бутылка водки.
- Саша, а это еще что? - укоризненно спросил Александр Борисович.
Впрочем, никакого очень уж сильного негодования в его голосе не было, и Курбатов это сразу почувствовал. Даже не стал прибегать к методу старика Шерлока.
- Для аппетита, - невозмутимо сказал он. - По одной… другой.
- Ну если только для аппетита. Но вначале рассказывай, что узнал.
- Ну, Александр Борисович, - обиженно протянул Курбатов, - я же только с дороги. Не емши, не пимши. Полдня потратил на этого старого хмыря. Но результат, как говорится, на лице.
Результат расплывался на лице Курбатова в виде широкой улыбки. Но Александр Борисович Турецкий прекрасно знал, что означает эта улыбка. Не успел он опомниться, как на столе стояли две налитых рюмки, салаты были открыты, и перед ним лежал бутерброд с колбасой, которую предусмотрительный Курбатов попросил нарезать еще в магазине.
Ну и что прикажете делать в подобной ситуации?
Однако "и немедленно выпить" не получилось. Когда рюмки уже находились в руках и Курбатов собрался изречь что-то весомое, дверь кабинета отворилась - и вошел Елагин. В руках он нес объемистый полиэтиленовый пакет, из которого не иначе как по счастливому стечению обстоятельств высовывался длинный французский батон.
- Ну вот, - недовольно протянул Курбатов, - на стол не поставишь, а ждать - рука устанет. Придется, Александр Борисович, два раза подряд пить. Ваше здоровье.
Тостуемый, как известно, пьет до дна. Посему Александр Борисович без особого сожаления последовал за Курбатовым. Елагин в это время начал выгружать на стол покупки. Ассортимент был тот же, что и у Курбатова, исключение составляла только банка оливок, к которым Елагин питал особую склонность.
- Я тут по дороге в магазин зашел, - начал было Елагин.
- Слушайте, да вы чего, сговорились, что ли? - изумился Турецкий, с аппетитом уплетая бутерброд с салатом. - Нам работать надо. Рюрик, ну давай хоть ты мне что-нибудь расскажешь.
- Ну, Александр Борисович, - начал Курбатов свою обычную песню, - Рюрик ведь только с дороги. Не емши, не пимши.
- Слышал, Саша. Совсем недавно слышал.
И опять Курбатов оказался быстрее. На столе стояли три наполненные рюмки.
- А, черт с вами, - махнул рукой Александр Борисович.
Когда бутылка закончилась и все почувствовали в желудке приятную тяжесть, Курбатов предложил приступить к делу.
- Правда, Саша, - спросил Турецкий, - можно?
- Теперь можно, - абсолютно серьезно сказал Курбатов. - Значит, так. Сегодня я имел долгую и продолжительную беседу с главным редактором журнала "Пламя" Федором Никитичем Полосовым. Гражданин малоприятный. Вначале он общаться вообще не захотел и начал петь мне обычную песню про права журналистов всех стран. На что я тактично намекнул, что мне про его дела кое-что известно, тогда он согласился со мной побеседовать.
- Знаем мы, как ты тактично намекаешь, - сказал Турецкий. - И, кстати, что тебе, если не секрет, известно про его дела?
- Про его дела мне, естественно, ничего не известно. Я вообще о его существовании узнал только сегодня утром. Но зато теперь я точно уверен, что они у него есть. Более того, скажу: даже не дела, а так, делишки.
- Были бы дела, он бы меня на хрен послал и в удостоверение не заглянул. А он нет. Проходите, пожалуйста. О чем вы хотели поговорить?
- Ну и о чем вы поговорили?
- Поговорили о чем надо. О Дмитрии Корякине. Такая трагедия, такой молодой! - Курбатов изобразил редактора. - Но про суть расследования ничего не говорит. Что называется, юлит. Я ему опять тактично намекаю, что, мол, скоро все станет известно и без его помощи. А он мне интересен исключительно для уточнения некоторых деталей.
- И он что, на это купился? - недоверчиво спросил Елагин.
- Купился. Я же вам говорю, что он не мафиози. Просто напортачил человек где-нибудь по мелочи. К проститутке там сходил или еще что. А про меня ведь как все думают? Саша Курбатов, рубаха-парень, что на уме, то и на языке. Если говорит, что знает, значит, не врет.
- Ну так и что же? - воскликнул Александр Борисович.
- В общем, несколько крупных фирм-производителей лицензированной продукции, диски там, компьютерные программы, заказали журналу "Пламя" подробное журналистское расследование-исследование пиратского рынка, чтобы выяснить, какого хрена все так происходит. Они поручили это Корякину.
- Почему ему? - спросил Турецкий. - Он же молодой и неизвестный.
- Во-первых, это его тема. Он уже раньше ею занимался. Во-вторых, у него юридическое образование. В общем, посотрудничал он месяц с ГУБЭП и статью свою подготовил. Должен был приехать подвезти. Они договорились на четыре часа. Не приехал. А потом стало известно, что его убили.
- То есть, когда Дмитрия Корякина убили, он вез статью в редакцию?
- Именно так. - Курбатов откинулся на спинку стула. - На данный момент это все. В редакции нам больше делать нечего.
- Молодец, Саша, - похвалил Турецкий, - по крайней мере, знаем теперь, откуда прыгать. Рюрик, а ты чем порадуешь?
- Никаких следов творческой деятельности в квартире Дмитрия Корякина не обнаружено. Компьютер идеально чист, как будто только что из магазина привезли. Так что никаких следов того, что человек занимался журналистским расследованием, в квартире нет: ни рукописей, ни фотографий, ничего. Но". - Елагин выдержал многозначительную паузу, - в ванной я обнаружил мобильный телефон Дмитрия Корякина. Там под раковиной такое углубление, вот там телефон и лежал. Очевидно, Корякин его забыл, когда уходил. Телефончик я уже отправил на проверку, так что, может, и обнаружим в нем что-нибудь полезное.
- Так, ребятки, - сказал Александр Борисович, - давайте и я с вами кое-чем поделюсь. Изучил я дело Ильи Смолина, которого обвинили в убийстве Корякина. Пахнет это дело, мягко скажем, дурно. Признался парень в мокрухе, как говорила Александра Ивановна Романова, а к утру окочурился. А парень к тому же ранее привлекался за наркотики. Так что героиновый передоз - и концы в воду. Вот такие дела. Слава Грязнов сейчас уточняет кое-какие детали, и, если будет хотя бы малейшая зацепочка, уже завтра у нас появятся первые допрашиваемые.
- Ну что, Александр Борисович, - оживился Курбатов, - может, тогда еще по одной? За зацепочку?
На столе зазвонил телефон.
- Саня, - услышал Турецкий в трубке оживленный голос Грязнова. - Есть информация. Я сейчас к тебе зайду.
В трубке раздались гудки.
- Черт знает что сегодня происходит, - сказал Александр Борисович Курбатову с Елагиным. - Нука стой!
Рука Курбатова, тянувшаяся под стол совершенно с определенным намерением, вернулась в свое прежнее положение.
- Сейчас Грязнов зайдет, - пояснил Турецкий. - С каких это пор Грязнов, перед тем как зайти, звонит по телефону?
Появившийся через три минуты Слава разрешил этот мучительный вопрос.
- А вдруг ты отдыхаешь, - ехидно сказал он, - а тут я как снег на голову.
Александр Борисович сделал вид, что ничего не слышал, и выжидающе посмотрел на Грязнова. А Курбатов с Елагиным тактично сделали вид, что ничего не поняли.
- Начну с того, что не удалось, - сказал Грязнов, бросив взгляд на стоящие на столе рюмки. - Мое общение с потерпевшей Юриной, к сожалению, не состоялось. В данный момент она отдыхает в Египте и вернется только через две недели. Далее лучше. Бармен, работавший в тот день, рассказал, что парень просидел в кафе часа полтора. Выпил то ли пять, то ли шесть кружек пива. Регулярно смотрел на часы, но бармен не понял, ждет ли он кого-то, или, может, у него такая привычка. В момент ареста он никакого сопротивления не оказывал - хотя бы только потому, что все случилось очень быстро. Бармен так и сказал, что он даже не заметил, как все произошло. Пару секунд - и он уже в наручниках. Теперь главное, что касается диспансера. Смолин Илья Антонович действительно наблюдался в наркологическом диспансере и немногим более полугода йазад прошел курс лечения от наркотической зависимости. Но после этого никаких рецидивов у него не было. С тех пор и до последнего момента он посещал диспансер регулярно, раз в неделю. Среди прочего сдавал там кровь на анализ. Последний раз был за три дня до своего ареста. Ни малейших следов присутствия наркотиков в его организме не было. И врач, который его вел все эти полгода, сказал, что Илья Смолин был одним из тех редких его пациентов, которые не просто хотят отказаться от наркотиков, но у которых это получается.
Рука Курбатова опять потянулась под стол за бутылкой.
- Ну теперь-то уж точно за зацепочку? - подмигнул он Турецкому.
Турецкий предостерегающе поднял руку.
- Слава, нечего тянуть кота за сам знаешь что. Посылай людей в Гагаринское УВД. Пусть арестовывают лейтенантов Киреева и Стулова по обвинению в убийстве Ильи Смолина. Скоро, ребята, у нас с вами начнется настоящая охота.
- Ну тогда за настоящую охоту, - резюмировал неунывающий Курбатов.
И Александру Борисовичу Турецкому в очередной раз не удалось засечь момент, как уже четыре наполненных рюмки терпеливо ждали своей очереди быть опустошенными.
7
Через два часа оперативники Иван Киреев и Степан Стулов в наручниках были доставлены прямиком из Гагаринского УВД в Матросскую тишину. Оба держались мрачно, на вопросы отвечать отказывались. На вопрос об Илье Смолине старший лейтенант Киреев, усмехнувшись, сказал:
- А вы предпочитаете, чтобы этот наркот до сих пор ходил по улицам и убивал людей?
Не добившись ничего от арестованных оперативников, их рассадили по камерам.
- А ведь будут молчать, - сказал Турецкий, выслушав отчет о допросе. - У кого-нибудь есть соображения, что делать с ними дальше.
- Есть одна идея. - Володя Яковлев посмотрел на Галину. - Помнишь, Галь, у них в кабинете в шкафу стояла видеокамера. Я поинтересовался у местных, чья она. Оказалось, что Киреева. Я думаю, что они вполне могли снимать на нее не только свой профессиональный праздник.
- Значит, завтра с утра, - сказал Грязнов, - езжайте к нему с обыском на квартиру. И если что-то там есть, найдите это.
Кассета от видеокамеры, на которой был запечатлен допрос, а точнее пытки, Ильи Смолина, нашлась самым неожиданным образом.
- Представляете, - рассказывала Галя Турецкому и Грязнову, - прямо как в кино. Заходим мы с Володей в квартиру, там жена, которая, естественно, на меня смотрит как на гиену. Проходим в комнату, там на полу сидит четырехлетний сын Киреева. И что вы думаете у него было в руках? Я пригляделась, а на кассете ручкой написана дата, тот день, когда они допрашивали Смолина. Я у него попросила ее поиграть на время. И ведь не хотел пацаненок мне вначале свою игрушку отдавать, пришлось пообещать прислать ему взамен две с мультиками.
Следующий допрос Киреева провел лично Вячеслав Иванович Грязнов. Он не стал задавать старшему лейтенанту никаких вопросов, а просто поставил обнаруженную кассету. Все это время он молча смотрел на Киреева. Через пять минут Киреев попросил выключить.
- Киреев, - сказал Вячеслав Иванович, - вы, хотя мне и тошно вас так называть, сами являетесь работником правоохранительных органов. Наверняка и сами проводили обыкновенные допросы. Вы прекрасно должны понимать, в какой жопе вы сейчас оказались. Стулов младше вас по званию, поэтому за паровоза пойдете вы. А уж я как заместитель начальника ГУСБ приложу все усилия, чтобы ваш сын никогда вас больше не увидел.
Киреев, хотя сидел и бледный как полотно, все же нашел в себе силы скривить рот в усмешке:
- Я, товарищ начальник, тоже законы знаю. Все-таки, как вы выразились, работник правоохранительных органов. Я этого парня не убивал. Превышение полномочий - да. Ну дадут годика четыре - максимум шесть. Да и тех не дадут, сын малолетний. Так что никакую мокруху вы на меня не повесите.