* * *
Келли дал ей выспаться, довольный тем, что она смогла спать без помощи снотворного. Он встал, оделся, вышел на свежий воздух и дважды обежал остров - его окружность составляла примерно три четверти мили, - чтобы как следует вспотеть на спокойном утреннем воздухе. Сэм и Сара, тоже любившие вставать пораньше, натолкнулись на него, когда Келли остывал после пробежки на причале.
- Перемена в тебе тоже поразительна, - заметила Сара. Она помолчала. - Как вела себя Пэм вчера вечером?
От такого вопроса Келли вздрогнул и, озадаченно помолчав, спросил:
- Что?
- Господи, Сара... - Сэм отвернулся и с трудом удержался от смеха. Его жена покраснела, подобно восходящему солнцу.
- Она уговорила меня не давать ей снотворного прошлым вечером, - объяснила Сара. - Она немного нервничала, но ей хотелось попробовать, и я дала ей уговорить себя. Вот что я имела в виду, Джон. Извини.
Как объяснить, что произошло прошлой ночью? Сначала он боялся прикоснуться к ней, не хотел, чтобы у неё создалось впечатление, что он требует от неё что-то, и тогда Пэм истолковала это как признак того, что она больше не нравится ему, и затем... все получилось естественно.
- Дело было в том, что у неё появилась идиотская мысль... - Келли заставил себя замолчать. Пэм поговорит об этом с Сарой, если захочет, но ему не следовало рассказывать о происшедшем. - Она спала хорошо, Сара. Вчера она очень устала.
- Я даже не подозревала, что у меня окажется такой решительный пациент. - Сара ткнула пальцем в грудь Келли. - Вы очень помогли, молодой человек.
Келли отвернулся, не зная, что ответить. Разве я не испытал от этого наслаждение, подумал он. Часть его сознания все ещё не расставалась с мыслью, что он пользуется слабостью девушки. Он наткнулся на психически больную и... воспользовался этим? Нет, это не правда. Он любит её, как это ни кажется невероятным. Его жизнь изменилась, стала чем-то похожей на нормальную... может быть. Он помогал Пэм вернуться в реальную жизнь, но и она помогала ему, восстанавливала его веру в будущее.
- Она... она обеспокоена тем, что, после того как я узнал о её прошлом... Но мне действительно все это безразлично. Ты права, Сара, Пэм - сильная натура. Чёрт побери, у меня в прошлом тоже было немало проблем, понимаешь? Я далеко не святой, ребята.
- Пусть она сама тебе расскажет обо всем, - сказал Сэм. - Ей это нужно. Перед тем как начать разбираться со своим прошлым, нужно открыто рассказать о нем.
- Ты уверен, что это не изменит твою точку зрения? С ней могли происходить отвратительные вещи, - заметила Сара, глядя в глаза Келли.
- Отвратительнее войны? - Келли покачал головой и тут же сменил тему разговора. - Как поступать с... лекарствами?
Этот вопрос снял напряжение, и Сара заговорила снова:
- Пэм уже миновала самый трудный период. Если бы у неё возникли серьёзные проблемы, связанные с лишением её наркотиков, это уже случилось бы. У неё все ещё могут возникнуть периоды волнения - в результате внешнего стресса, например. В этом случае ты дашь ей фенобарбитал, и я уже написала для тебя, как им пользоваться, но она хочет обойтись без него. У неё гораздо более сильный характер, чем кажется на первый взгляд. Ты достаточно умён, чтобы понять, что сейчас она переживает трудный период. Если ситуация ухудшится, заставь её - заставь - принять одну таблетку.
Мысль о принуждении Пэм принять лекарство возмутила Келли.
- Послушайте, доктор, я не могу...
- Замолчи, Джон. Я не имею в виду, что тебе понадобится засовывать таблетку ей в горло. Если ты скажешь ей, что лекарство действительно необходимо, она послушается тебя, правда?
- Сколько времени может продлиться такой период?
- Ещё неделю, может быть, десять дней, - ответила Сара после недолгого размышления.
- А потом?
- Потом вы можете подумать о будущем, которое проведёте вместе - если захотите, - сказала Сара.
Сэм почувствовал себя неловко из-за интимной темы разговора.
- Нужно, чтобы она прошла полное медицинское обследование, Келли. Когда ты будешь в Балтиморе в следующий раз?
- Через пару недель, может быть, меньше. Почему ты спрашиваешь об этом?
- Я не смогла провести настоящий медицинский осмотр, - вмешалась Сара. - Пэм не была у врача длительное время, и я буду чувствовать себя лучше, если мы составим историю болезни, основываясь на полном медицинском обследовании. Кто мог бы сделать это, Сэм?
- Ты знакома с Мэдж Норт?
- Да, она справится с этим. - Сара задумалась. - Ты знаешь, Келли, было бы неплохо пройти медицинское обследование и тебе.
- Неужели я выгляжу больным? - Келли поднял руки над головой, демонстрируя свою великолепную мускулатуру.
- Не говори глупости, - огрызнулась Сара. - Когда она приедет в больницу, ты приедешь вместе с ней. Я хочу быть уверена, что вы оба совершенно здоровы, вот и все. Понятно?
- Понятно, мадам.
- И вот что ещё. Выслушай меня внимательно, - продолжала Сара. - Ей нужно встретиться с психиатром.
- Зачем?
- Джон, жизнь совсем не похожа на кино. Люди не могут оставить позади все свои проблемы и отправиться в сторону солнечного заката в действительной жизни, понимаешь? Она перенесла сексуальное насилие. Её мнение о себе в данный момент не слишком высокое. Люди в её положении обвиняют себя в том, что стали жертвами. Соответствующая терапия может помочь ей справиться с этим. То, что ты делаешь, - это очень важно, однако ей нужна и профессиональная помощь. Согласен?
- О'кей, - кивнул Келли.
- Отлично, - сказала Сара, глядя на него. - Мне нравится, что ты умеешь слушать.
- Вы думаете, у меня был выбор, мадам? - спросил Келли с угрюмой улыбкой.
- Это верно, выбора у тебя не было, - рассмеялась она.
- Сара всегда такая настойчивая, - сказал Сэм, обращаясь к Келли. - Вообще-то ей следовало стать медсестрой. Доктора должны вести себя более цивилизованно. Это медицинские сестры принуждают нас поступать так, как им хочется. - Сара шутливо пнула мужа.
- Тогда я постараюсь не встречаться с медицинской сестрой, - заметил Келли, ведя их с причала в бункер.
* * *
Пэм проспала больше десяти часов, причём без помощи снотворного, хотя проснулась с ужасной головной болью, которую Келли снял аспирином.
- Купи тиленола, - посоветовала Сара. - Не так плохо действует на желудок. - Она снова осмотрела и прослушала девушку, пока Сэм упаковывал их вещи. Наконец осмотр был закончен. - В общем, мне нравится твоё состояние, Пэм, - сказала она. - Вот только тебе нужно прибавить фунтов пять, прежде чем я снова увижу тебя.
- Но...
- И Джон привезёт тебя к нам, чтобы тебе провели полное медицинское обследование, - через две недели, скажем?
- Да, мадам, - снова сдался Келли.
- Но...
- Пэм, они накинулись на меня всей бандой. Мне тоже придётся пройти осмотр, - ответил Келли поразительно смиренным голосом.
- Вы уже собираетесь уезжать? Так рано?
Сара кивнула.
- Вообще-то нам нужно было отправиться обратно ещё вчера вечером, но, какого чёрта, - за ночь ничего не случится. - Она посмотрела на Келли. - Если ты не приедешь в больницу, как я сказала, я позвоню тебе и буду кричать по телефону.
- Сара, перестань. Господи, ну до чего напористая баба!
- Больше слушай, что говорит Сэм!
Келли проводил её на причал. Двигатели на яхте Сэма уже ворчали. Сара и Пэм обнялись. Келли попытался ограничиться рукопожатием, но был вынужден сдаться, и Сара поцеловала его тоже. Сэм спрыгнул на причал, чтобы пожать всем руки.
- Не забудь про новые карты! - напомнил хирургу Келли.
- Так точно, капитан.
- Я сниму швартовы.
Розену ужасно хотелось продемонстрировать им, чему он научился. Сэм дал задний ход, работая главным образом левым винтом, и развернул "Гаттерас" в пределах его длины. Было видно, что он не забывает преподанные ему уроки. Через мгновение Сэм увеличил обороты обоих дизелей, и яхта пошла прямо от причала, направляясь к тому месту, где, как он знал, была большая глубина. Пэм стояла на причале, держа Келли за руку, пока яхта Сэма не превратилась в белую точку на горизонте.
- Я забыла поблагодарить её, - наконец сказала Пэм.
- Нет, не забыла. Просто ты не сказала этого вслух, вот и все. Ну и как ты себя чувствуешь сегодня?
- Головная боль прошла. - Она посмотрела на него. Глаза её были чистыми, шаги - энергичными и быстрыми. Келли захотелось поцеловать её, что он и сделал. - Итак, чем мы сейчас займёмся?
- Нам нужно поговорить, - сказала Пэм. - Самое время.
- Подожди здесь. - Келли прошёл в мастерскую и принёс оттуда два шезлонга, поставил и показал ей на один из них. - Устраивайся поудобнее и расскажи мне, какой ужасной ты была.
Памеле Стар Мадден через три недели должен был исполниться двадцать один год, узнал Келли, наконец услышав её фамилию. Она родилась в рабочей семье в равнинной части северного Техаса. Выросла она под строгим надзором своего отца, моральные принципы которого были настолько строгими, что даже баптистский священник пришёл бы в отчаяние. Доналд Мадден был человеком, понимающим форму религии, но не её смысл, и был строг потому, что не знал, как любить, пил из-за неудовлетворённости жизнью - и не мог себе этого простить - и никак не мог примириться с этим. Когда его дети были в чем-то виноваты, он бил их, обычно ремнём или берёзовыми розгами, до тех пор, пока его не охватывала жалость, что обычно происходило позже, чем наступала усталость. Памела никогда не была счастливым ребёнком, но последней каплей для неё стал следующий день после её шестнадцатилетия, когда она допоздна осталась на церковном концерте и затем отправилась вместе с друзьями на прогулку, полагая, что уж теперь она имеет на это право. Она осталась с одним парнем - это было что-то вроде её первого свидания. Они даже не обменялись поцелуем - семья парня была почти такой же строгой, как и её собственная. Но для Доналда Маддена все это не имело значения. Вернувшись в двадцать минут одиннадцатого вечером пятницы, Пэм вошла в дом, огни которого пылали яростью, и увидела лицо взбешённого отца и до смерти перепуганную мать.
- Слова, которые он мне говорил... - Пэм смотрела под ноги, на траву, рассказывая об этом. - Я не делала ничего этого. Я даже не думала делать это, и Алберт был таким невинным... но ведь такой же была и я - в то время.
Келли сжал её руку.
- Ты не обязана рассказывать мне обо всем этом, Пэм. - Но она настояла, и Келли знал, что ей нужно поделиться с ним происшедшим, поэтому он продолжал слушать.
Выдержав худшую порку за шестнадцать лет своей жизни, Памела Мадден выскользнула через окно своей спальни на первом этаже и прошла пешком до центра унылого пыльного городка. Там она села на автобус фирмы "Грейхаунд" перед самым рассветом. Автобус направлялся в Хьюстон. Она села на этот автобус только потому, что он был первым, и ей не пришло в голову сойти где-нибудь до конечной станции в Хьюстоне. Насколько она помнила, её родители так и не обратились в полицию с сообщением о её исчезновении. Ряд дешёвых работ, которые она выполняла, и комната ещё хуже той, в которой она жила, просто сделали её пребывание в Хьюстоне предельно несчастным, и через некоторое время Пэм решила отправиться куда-нибудь ещё. У неё было немного накопленных денег, и она купила билет на другой междугородний автобус - на этот раз "Континентал трейлуэйз" - и приехала в Новый Орлеан. Испуганная, худая и юная, Пэм понятия не имела, что существуют мужчины, обманывающие молодых девушек, убежавших из дому. Едва ли не сразу её заметил хорошо одетый и умеющий убедительно говорить двадцатипятилетний Пьер Ламарк, который предложил ей помощь и защиту, после того как покормил её ужином и выразил сочувствие. Через три дня он стал её первым любовником. А ещё через неделю жестокая пощёчина заставила шестнадцатилетнюю девушку лечь в постель с торговцем из Спрингфилда в Иллинойсе, которому Пэм напоминала его собственную дочь - причём до такой степени, что он нанял её на весь вечер, заплатив Ламарку двести пятьдесят долларов. День спустя Пэм высыпала себе в горло все таблетки, что нашла в одной из коробок Ламарка, но это вызвало у неё всего лишь сильнейший приступ рвоты и жестокую порку за неповиновение.
Келли слушал её рассказ с безмятежным отсутствием эмоций, с немигающим взглядом и ровным дыханием. Внутри его, однако, все так и бурлило. Девушки, с которыми он спал во Вьетнаме, маленькие, похожие на детей, и несколько проституток после смерти Тиш ему даже не приходило в голову, что этим молодым женщинам может не нравиться их жизнь и работа. Он даже никогда не задумывался об этом, воспринимая их притворную страсть как истинные человеческие чувства - ведь разве сам он не порядочный, не честный человек? Но он платил за услуги молодых женщин, чья общая история вряд ли чем-нибудь отличалась от рассказанной Пэм, и стыд горел внутри его подобно факелу.
К девятнадцати годам ей удалось убежать от Ламарка и трёх других сутенёров, всякий раз попадая от одного к другому. Один, в Атланте, наслаждался тем, что порол своих девушек на глазах клиентов, обычно пользуясь электрическими проводами. Другой, в Чикаго, приобщил Пэм к героину, надеясь обрести надёжный контроль над девушкой, которая казалась ему слишком независимой, но она ушла от него на следующий день, доказав его правоту. Она видела, как другая девушка умерла прямо на её глазах от дозы чистого героина, и это напугало её больше, чем угроза избиения. Не имея возможности вернуться, домой - один раз она позвонила туда, и её мать бросила трубку ещё до того, как Пэм успела попросить о помощи, - и, не доверяя общественным организациям, которые могли направить её по иному пути, она оказалась, наконец, в Вашингтоне - опытная уличная проститутка, пристрастившаяся к наркотикам, помогавшим ей скрыть, что она думает о себе. Но недостаточно тщательно, и это, подумал Келли, оказалось, возможно, тем, что спасло её. За это время у неё было два аборта, трижды она заболевала венерическими болезнями и четыре раза арестовывалась, хотя ни разу её дело не передавалось в суд. Пэм плакала, и Келли придвинулся поближе, чтобы сидеть рядом с ней.
- Теперь ты видишь, какая я на самом деле?
- Вижу, Пэм. Ты действительно очень мужественная девушка. - Он обнял её за плечи. - Милая, все в порядке. Каждый может совершать ошибки. Требуется мужество, чтобы понять это и изменить свою жизнь, но особенно трудно найти в себе решимость рассказать об этом.
Последняя глава началась в Вашингтоне с неким Роско Флемингом. К этому моменту Пэм уже не могла отказаться от барбитуратов, но она была все ещё свежей и выглядела хорошо, когда у кого-то находилось время заняться её внешностью. Короче говоря, достаточно, чтобы получить хорошую цену от мужчины, которому нравятся молодые лица. И вот один такой мужчина придумал некую побочную работу. Этот мужчина по имени Генри хотел расширить сбыт наркотиков, а поскольку он был осторожным человеком, привыкшим к тому, чтобы другие выполняли его команды, то набрал группу девушек, доставлявших наркотики от его дилеров к потребителям. Девушек он покупал в других городах у зарекомендовавших себя сутенёров и всегда платил наличными, в чем каждая из купленных девушек уже заранее усматривала что-то зловещее. На этот раз Пэм попыталась бежать почти тут же, но была поймана и избита настолько жестоко, что у неё оказались сломаны три ребра. Позднее она узнала, что ей ещё здорово повезло, потому что первый урок обычно оказывался и последним. Генри, кроме того, воспользовался случаем, чтобы заставить её проглотить лошадиную дозу барбитуратов, что смягчило испытываемую ею боль, но в то же время увеличило зависимость от наркотиков. Он дополнил наказание тем, что разрешил любому из своих компаньонов - кто пожелает - воспользоваться ею. Сделав это, Генри сумел добиться того, чего не сумели сделать другие. Он, наконец, сломил её дух.
В течение пяти месяцев избиения, сексуальное насилие и наркотики привели Пэм в состояние, близкое к кататонии, которое длилось до тех пор, пока четыре недели назад она не натолкнулась на тело двенадцатилетнего мальчика, лежащего в подъезде со шприцем, все ещё торчащим из его руки. Сохраняя - внешне - полную покорность, Пэм постаралась уменьшить потребление наркотиков. Клиенты Генри не жаловались. Проявляя больше страсти, она доставляла им куда больше удовольствия, считали они, и их мужской эгоизм относил её чувственность на счёт их достоинств, а не на счёт её пробудившегося сознания. Девушка выжидала момент, когда Генри куда-нибудь уедет, потому что в его отсутствие остальные проявляли не такую строгую дисциплину. Всего пять дней назад она собрала свои скудные пожитки и убежала. У неё не было денег - Генри никогда не разрешал им иметь деньги, - и она выехала из города на попутных автомобилях.
- Расскажи мне про Генри, - тихо произнёс Келли, когда Пэм закончила свой рассказ.
- Лет тридцать, чернокожий, примерно твоего роста.
- Удалось кому-нибудь из девушек убежать?
Голос Пэм был холодным как лёд:
- Я знаю только об одной, которая попробовала. Это было где-то в ноябре. Он... убил её. Он решил, что она обратится в полицию и... - она посмотрела на него, - он заставил всех нас наблюдать за этим. Это было ужасно.
- Тогда почему ты отважилась убежать, Пэм? - тихо спросил Келли.
- Я была готова лучше умереть, чем заниматься этим снова, - прошептала она, и теперь мысль оказалась выраженной вслух. - Мне хотелось умереть. Этот маленький мальчик. Ты понимаешь, что происходит? Ты просто останавливаешься. Все останавливается. А я помогала. Я помогла убить его.
- Как тебе удалось убежать?
- Накануне ночью... я... дала каждому из них... чтобы понравиться им... чтобы они не так пристально следили за мной. Теперь ты понимаешь?
- Ты поступила так, чтобы легче было убежать, - кивнул Келли. От него потребовалось громадное напряжение воли, чтобы сохранить спокойствие. - Слава Богу.
- Я ни в чем не винила бы тебя, если бы ты отвёз меня обратно и пустил на все четыре стороны. Может быть, папа был прав, говоря все такое про меня.
- Пэм, ты помнишь то время, когда ходила в церковь?
- Да.
- А ты помнишь, чем кончается исповедь? "Иди и больше не греши"? Ты думаешь, я не делал в жизни ничего плохого? Мне никогда не было стыдно? Не было страшно? Не ты одна, Пэм. Да представляешь ли ты, сколько от тебя потребовалось мужества, чтобы рассказать мне все это?
Её голос сейчас был лишён всяких эмоций:
- Ты имеешь право знать обо мне все.