– А у меня тут отбоя нет от желающих поработать горелкой. В основном пацаны. Говорят, что интересно. Тимофей запрещает, приказал гнать всех в три шеи, а я считаю, что так негоже. Пусть хоть чему-нибудь учатся. Сварочное дело – это хороший кусок хлеба. Даже иногда с маслом… хе-хе… машинным…
– Да нет, я не по этой части… – Суровое лицо Дубова на миг потеряло каменную невозмутимость и стало добрей. – Мне нужен Тельняшка.
– А-а… этот дармоед… – Человечек явно заскучал – Там… – Он махнул в сторону дальнего конца мастерской. – Отсыпается. Бездельник… – Притухшая горелка загудела с прежней силой и потерявший к нам интерес газосварщик склонился над верстаком.
Похоже, он не знал кем на самом деле является Гриша Полосухин, но относился к нему с большой прохладцей.
– Спасибо, – коротко поблагодарил его Дубов, и мы, лавируя между разбросанными деталями легковушек, направились к двери, обитой войлоком.
Из-под "ауди" по-прежнему доносился мат, но уже гораздо тише. Наверное незадачливый слесарюга никак не мог успокоиться и как истинный садомазохист смаковал свой фатальный промах. Я ему посочувствовал от всей души: когда молотком, притом по пальцам, да со всего маху – это очень больно. Кто не верит, пусть попробует.
Тельняшка спал как сурок. Он лежал на деревянном топчане, застеленном дерюжкой, и храпел словно порядком изношенный стартер трактора. Рядом с его ложем стоял колченогий стол, на котором находились банка с остатками кильки в томатном соусе кильки, огрызок хлеба, алюминиевая вилка, граненный стакан и половинка луковицы.
Пустая бутылка из-под дешевой водки валялась на полу, возле грязных ботинок Полосухина. Крепкий мужской дух, смешанный с запахами снеди и еще чего-то, напоминающего "аромат" одного из сортов голландского сыра, который могут есть только особо выносливые индивидуумы, создавал в этой конуре неповторимую атмосферу. Я, если честно, едва не освободил свой желудок от завтрака, съеденного в "Охотничьем домике".
– Тельняшка работает здесь в качестве эксперта по моторам, – объяснил Дубов присутствие квартирного вора в столь необычном месте. – У него слух как у композитора.
Любой дефект распознает за считанные секунды даже не открывая капот. Талант…
– Да уж… – Я криво осклабился. – Работа у него тут явно не пыльная. И времени свободного море…
Дубов глянул на меня искоса, но промолчал.
– Григорий, вставай! – он потянул Тельняшку за ногу.
Тот возмущенно брыкнулся и, повернувшись на другой бок, захрапел пуще прежнего.
Дубов многозначительно ухмыльнулся, поискал глазами по каморке и, найдя чайник, взял его и вылил остатки воды на взлохмаченную голову домушника.
– Да вы что… мать вашу!? – возопил Полосухин и, отфыркиваясь, подхватился словно ошпаренный. – Счас пасть порву! – Спросонья он не разобрал кто перед ним.
– Протри зенки, Тельняшка, – насмешливо сказал Дубов.
– Петр… Никанорович!? Вы!? – вор вскочил и вытянулся перед Дубовым по стойке смирно.
– Нет, не я. Моя тень. Да ты сядь. И навостри уши. Есть разговор.
– Простите, что я это… Ну в общем…
– Не мельтеши. Садись.
И тут Полосухин заметил меня. Я скромно стоял за широкой спиной Дубова и нахально ухмылялся. Мне было забавно видеть помятого с похмелья Тельняшку, который при виде авторитета наверное обмочился.
– Ы-ы… – У Тельняшки отвисла челюсть.
– Старые знакомые? – Глаза Дубова сверкнули. – Что же ты, Тельняшка, моих друзей обижаешь? Хазу его хотел ковырнуть…
– Петр Никанорович!!! – возопил совсем сбитый с толку домушник. – Так ведь я не знал!
– Ну, а теперь уже знаешь. Ладно, считай, что я все забыл. Но у него есть к тебе некоторые вопросы. Ответь на них без утайки. Понял? – В голосе бывшего пахана прозвучала неприкрытая угроза.
– Все будет как на духу! – горячо заверил его Тельняшка. – Чтоб я сдох!
– Лады… – Дубов посмотрел на меня. – Говори.
– У меня только один вопрос: кто вас навел на мою квартиру?
– Так ведь я говорил, что не знаю! – с отчаяние воскликнул Полосухин. – Это все Киля.
Честное слово!
– Погоди, не гони волну, – поморщился Дубов. – Подумай хорошо. Может ты заметил чтонибудь необычное в поведении Кили. Возможно, он встречался с кем-нибудь перед тем, как вы решили бомбить хазу, – кого ты не знаешь, кто просто не мог быть в контакте с Килей, а ты это усек, но не придал значения. Вспомни. Пошелести мозгами. Мы тебя не торопим.
Тельняшка задумался. Любой мыслительный процесс для людей такого сорта – явление необычное и весьма затруднительное. Мне казалось, что я вижу как в его взлохмаченной голове со скрипом вращаются заржавевшие шестеренки. Он даже начал пыхтеть от непривычной для него умственной работы.
– Как-то Киля сказал, что его разыскивает Козырь, – наконец сказал он задумчиво. – Это было в аккурат за неделю до… В общем, когда мы… Ну, понятно…
О, чудо! Тельняшка смутился и даже, как мне показалось, покраснел!
– Я еще подумал, с чего бы? – между тем продолжал домушник. – Козырь работает с другими… Ну, вы знаете с кем… – Вор робко взглянул на Дубова. – Я, помнится, где-то дня два назад спросил Килю, что Козырю было нужно, но он отделался смифуечками. Сказал только, чтобы я держал хвост пистолетом и что братва нас не забывает.
– Козырь? – Петр Никанорович нахмурился. – Это интересно…
– Почему? – спросил я.
– Он птица высокого полета – скажем так. Может, тебе не понятно, о чем идет речь, но объяснять я не буду. Я в чужие дела нос не сую. У них своя свадьба, у меня своя. А что касается Козыря – если он, конечно, замазан в этом деле – то к нему подъехать трудно. И небезопасно. С ним лучше тебе не связываться. Тут даже я ничем не смогу помочь.
– А вы это… спросите у Кили, – вступил в разговор несколько приободрившийся Тельняшка. – Он расколется, гад буду.
– Ты встречался с ним после того, как я тебя отпустил? – спросил я домушника.
– Не-а… Но хочется. – На помятой физиономии Полосухина появилось мстительное выражение. – Этот козел меня бросил… я никогда ему не прощу. Ничего, встретимся и я с ним потолкую… по петушкам…
– Думаю, что ваша встреча может состояться очень скоро, – угрюмо осклабился бывший пахан. – Там. – Он ткнул пальцем в потолок. – Киля уже ждет тебя.
– Извините, не врубаюсь… – Тельняшка, похоже, понял, на что намекал Дубов, но не поверил услышанному. – Это как?
– Килю завалили. Вчера. "Пером" по горлу. Прямо на хазе.
Тельняшка оцепенел. Его просто заклинило от страха. Мне даже стало жалко этого проходимца. Может, он и был в обычной жизни тугодумом, но что касается разборок среди воровской шоблы, то в этом вопросе Гриша Полосухин плавал как рыба в воде. Он сразу связал концы с концами и мгновенно сообразил, что имел ввиду авторитет Дубов.
– Вот потому я советую тебе не медля ни минуты забрать свою заначку, где ты там ее хранишь, и рвать когти. Куда-нибудь подальше от города. – Петр Никанорович говорил с сочувствием. – И никому ни гу-гу. Даже во сне. Иначе твоя очередь уже на подходе.
– Но я ведь ничего!.. – пропищал потерявший голос Тельняшка.
– А кто будет разбираться? – перебил его Дубов. – Дело темное, Тельняшка. И дурно пахнет. Я пока не знаю, почему, но нутром чую. Тебя просто стряхнут как грязь с сапог – и весь базар. Так что катись пока цел. Если у тебя нет денег, я дам.
– Сп-пасибо… – дрожащим блеющим голосом сказал бледный, как полотно, Тельняшка. – Н-не нужно… Бабки у меня есть.
– Тем лучше. И еще раз повторяю: никому – слышишь, никому! – не говори куда собираешься майнать. А тем более не рассказывай, даже если тебя возьмут на цугундер, что я интересовался этим делом. Иначе… Ты меня знаешь… – Бывший пахан в этот момент был страшен.
Бедный Тельняшка в ответ лишь горестно всхлипнул…
Возвращались мы в полном молчании. По хмурому задумчивому лицу Петра Никаноровича было видно, что в глубине души он сожалеет о случившемся. Похоже, знай он раньше о связи Кили с этим таинственным Козырем, мне бы вышел от него полный облом. И теперь Дубов мучился, не зная как поступить – откреститься от меня побыстрее или все-таки продолжать оказывать содействие?
Я его понимал очень хорошо. В том замкнутом мирке, в котором крутился бывший пахан, так и не потерявший связей с уголовной средой – пусть и косвенных – нет места благим намерениям и товарищескому участию. Там существует лишь голая конкретика – все, кто не с нами, те против нас. А в данном случае бывший пахан невольно ступил на скользкую дорожку, которая контролировалась какими-то мощными силами. И куда она могла привести, я мог только предполагать. А вот Дубов знал наверняка…
Он подвез меня почти до моего дома. Остановив "джип" в каком-то переулке, Петр Никанорович сказал:
– Вот что, парень… – Он посмотрел на меня внимательно и задумчиво. – Я не могу понять по какой причине, но ты влив в очень хреновую историю…
– Я понял, Петр Никанорович, – перебил я Дубова. – Никаких обид. Я не совсем тупой и мне почти все ясно. С этого времени я вас не знаю, а вы меня. Мне вовсе не хочется вас подставлять. За помощь огромное спасибо. Я ваш должник.
– Нет, ты ничего не понял, – нахмурился бывший пахан. – Да, я больше не буду мочить свои рога в этом дерьме. Это твоя личная проблема. Мне действительно нельзя светиться.
Но что касается какой-либо иной помощи – милости прошу. Сева очень хорошо о тебе отзывался, а он мой самый близкий кореш. За него я кому хочешь башку отвинчу.
– Я просто не знаю как вас благодарить…
– Потом. Если выплывешь. А что касается Козыря… – По лицу Дубова промелькнула тень.
– Он тебе не по зубам. Держись от него подальше. Возможно, он не имеет к твоим проблемам никакого отношения. И встречался с Килей совсем по другой причине. И вообще, мой тебе совет – ляг на дно. Не высовывайся. Может, все и образуется. В крайнем случае уходи из города. Тут, насколько я знаю, тебя ничто не держит.
– Подумаю, – пообещал я без особого энтузиазма. – Может быть. Но не откажите в еще одной маленькой просьбе…
– Ну? – Дубов прищурился, будто прицелился в меня с винтовки.
– Где я могу найти Козыря?
– Ты что, камикадзе!? – недовольно сдвинул густые широкие брови бывший пахан. – Не глупи, парень.
– У меня нет иного выбора. Кроме всего прочего, мне на хвост упали еще и менты. А они могут достать меня – если, конечно, я не сумею оправдаться – откуда хочешь. Я просто обязан разобраться с какой стороны ветер дует во всей этой темной и непонятной истории.
– Так ты, значит, не все мне рассказал?
– А это как раз тот случай, Петр Никанорович, когда лишние знания обременяют человека.
Уж извините. И у вас, и у меня есть свои маленькие тайны. Они имеют ценность только для нас.
– Тогда я начинаю понимать… – Дубов сокрушенно покачал головой. – Что ж, вольному – воля. Ты прав – мне твои мансы ни к чему. А по поводу Козыря… – Он на миг задумался, а потом с явной неохотой рассказал, как он выглядит и где я могу его отыскать. – Учти, это подлый и коварный человек. Он может прикинуться душкой, а затем преспокойно, с улыбочкой, воткнет тебе заточку в бок. Если хочешь от него услышать правду, не церемонься. Ты, надеюсь, понял о чем идет речь.
– Еще бы…
– Но в таком случае для тебя будет лучше избавиться от него раз и навсегда. – Дубов стал очень серьезным. – Однако, я почему-то уверен, что для этих дел у тебя кишка тонка.
Извини – что думаю, то и сказал. Лучше бы тебе послушать моего совета и не мараться.
Жизнь так коротка… А что касается ментов… Пусть их. Сейчас другие времена. Сваливай в какую-нибудь республику СНГ – и все дела. Никто там искать тебя не станет. Так многие поступают. А через какое-то время все забудется. Ты еще молод, у тебя все впереди.
Поверь мне, парень: зона – далеко не мед…
Мы распрощались довольные друг другом. Несмотря на мое упрямство, совершенно глупое с точки зрения Дубова, он, как мне показалось, меня зауважал.
Вечерело. Туман стал еще плотнее. Город казался населенный призраками, которые то появлялись откуда-то из сизой пелены, то исчезали неизвестно куда, растворяясь в липкой неподвижной патоке, заполнившей провалы улиц и переулков. Движение на проезжей части практически прекратилось и только редкие смельчаки и безумцы продолжали свой путь сквозь туман, беспрестанно сигналя и мигая фарами, освещавшими не дорогу, а плотную серовато-белую занавеску впереди машины.
Я шел по чужому городу, не в свою личную квартиру, где меня никто не ждал, и мне было отчаянно одиноко.
ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ. ВНЕШНЯЯ РАЗВЕДКА. СОВЕРШЕННО
СЕКРЕТНО. ОПЕРАЦИЯ "ЗВЕЗДНАЯ ПЫЛЬ". ПАРОЛЬ "ЛЕСТРИГОНЫ", ФАЙЛ "ВЕНА".
АГЕНТ ГЮНТЕР – ГРОССУ. Последнюю неделю наблюдается резкое оживление в так называемой "русской колонии". Мафиозные структуры ведут интенсивный поиск некоего Смолянова. С хорошо информированных источников мне стало известно, что он имеет отношение к контрабандной торговле произведениями искусства и драгоценными камнями.
ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПО БОРЬБЕ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ.
РЕГИОНАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ "СЕВЕРО-ВОСТОК". СПРАВКА. Смолянов Юрий Алексеевич, 1969 года рождения, образование среднетехническое, не судим, не женат, кличка Смола. В 1997 году выехал на ПМЖ в Германию. Принадлежит к группировке Беса (Куркова), которая контролирует торговлю якутскими алмазами.
ГРОСС – АГЕНТУ ГЮНТЕРУ. Попытайтесь вступить в контакт со Смоляновым. Для этого задействуйте свои связи в полиции. Пусть его задержат под любым предлогом. В случае удачи получите дополнительные инструкции. Действуйте оперативно, в расходах не стесняйтесь.
АГЕНТ ГЮНТЕР – ГРОССУ. Согласно данным криминальной полиции, интересующий вас Смолянов застрелен неизвестным (дата) около двенадцати ночи. Ограбление, как мотив убийства, исключается. Дорогие часы, бумажник с крупной суммой и кредитные карточки оказались не тронутыми.
Глава 13. ЗУБОДРОБИТЕЛЬНЫЙ КАРАМБОЛЬ
Когда человек включает форсаж, ничего хорошего из этого не выходит. Самый лучший финал спешки, это если он просто набьет себе лоб. Чуть-чуть. Слегка. Ну, ладно, пусть сильно, лишь бы только мозги не выскочили. Я всегда придерживался мнения, что спешка нужна только при ловле блох; мало того – это было мое основополагающее кредо.
Но жизнь всегда вносит коррективы даже в самые что ни есть незыблемые устои и верования. Вносит – и все тут. Закон вечного движения. Все течет, все изменяется. И никуда от этого не денешься. Особенно если тебе не так много лет. Какой-то зуд – уж не знаю в каком месте – толкает тебя на поступки, которые, по здравому размышлению, не только абсолютно глупые, но и просто опасные для репутации, а иногда и для жизни.
Тебе кажется, что стоит дать самому себе под хвост – и ты в дамках. Ни фига подобного.
Время, когда свершаются ключевые события в твоей судьбе, течет совершенно по иным законам. Тут голая физика вкупе с математикой и теорией относительности совершенно ни при чем. Если тебе суждено упасть мордой в грязь, скажем, вечером в воскресенье, то пусть всю неделю идут дожди, а ты целыми днями шляешься под открытым небом, все равно вернешься домой в чистом костюме и лишь слегка забрызганных туфлях.
А вот в воскресенье, даже если ты уедешь на выходные в пустыню, где дождь последний раз шел в начале века, тебя обязательно угораздит плюхнуться в единственную на тысячу квадратных километров лужу. Как она там появилась и почему тебя ноги понесли именно к тому месту, не смогут объяснить ни ученые-философы, ни гадалки.
Так случилось и со мной. Нет бы, возвратившись домой после встречи с Тельняшкой, принять душ, выпить чашечку кофе и посмотреть очередное политическое шоу с прилично одетыми клоунами, которые считают себя государственными мужами и несут такую ахинею, что уши вянут. А после преспокойно лечь в постель и дрыхнуть до утра здоровым мещанским сном с розовыми сновидениями.
Увы и ах… Мне почему-то показалось, что я уже оседлал голубую птицу удачи, и стоит лишь слегка взъерошить ей перья и дать под бока шпорами, как она тут же помчится до следующей станции, на которой в тупике стоит состав, нагруженный жизненно важными для меня секретами. Потому, перекусив, чем нашлось, и немного помаявшись в каком-то странном томлении, я махнул рукой на свои принципы и отправился на поиски приключений. А если быть совсем точным, то мне хотелось именно сегодня лицезреть таинственного Козыря, которого побаивался даже сам Дубов. Я пока не знал, что буду делать, когда его увижу, но чересчур легкомысленно (как оказалось впоследствии) решил, что разберусь на месте.
Петр Никанорович сказал, что по вечера Козырь бывает в бильярдной под названием "Снукер". Я видел вывеску этого заведения и знал, где оно располагается, но внутри бывать не приходилось.
Не скажу, что я вовсе не умею катать шары, – отнюдь. Когда-то, в глубокой юности, я даже был помощником маркера дяди Кузи, который, как теперь принято говорить, держал четыре бильярдных стола в курортной зоне моего родного городка. Он лично соорудил прямо на пляже из металлической, так называемой панцирной, сетки достаточно просторное помещение, крытое шифером, и долгие годы безбедно пожинал плоды своего труда, пока и не преставился.
Дядя Кузя был великим мастером. Это я понял гораздо позже – когда начала варить моя бестолковка. Мало того – старый маркер имел незаурядные артистические способности.
Даже старожилы не смогли раскусить его неподражаемое лицедейство до конца. Сколько я его помню, он всегда прикидывался посредственностью в искусстве игры на бильярде.
Обычно дядя Кузя вычислял приезжих лохов с солидной мошной, больших любителей поупражняться с кием, и ловко подставлял их местным записным игрокам. Которые обдирали зажиточных курортников как липку. С этих спектаклей дядя Кузя имел очень неплохой навар. Он "работал" под проценты с выигрыша. И смею уверить всех, кто не знаком с миром бильярда, что дядя Кузя за курортный сезон мог накосить денежек раз в десять больше, чем самый знаменитый академик за год.
Но когда в его сети попадала особо крупная рыба, дядя Кузя потрошил ее лично. Нужно было видеть, как он ловко притворялся, играя с богатым лохом по маленькой. Обычно поначалу дядя Кузя проигрывал и страдал от этого безмерно. По крайней мере, так казалось со стороны. Он суетился, ронял кий, в азарте бегал, как молодой лось, вокруг стола, чтобы найти "хороший" шар, а когда рассчитывался за проигрыш, то едва не плакал. Так продолжалось дня два-три, пока богатенький Буратино не доходил до нужной кондиции.
И тогда начиналась обдираловка. Уверенный в своих силах и возможностях, противник дяди Кузи швырялся деньгами с удивительной легкостью и беззаботностью. Его можно было понять – он думал, что уж в очередной партии он точно положит этого шустрого старикана на лопатки. Тем более, что дядя Кузя с неподражаемым мастерством продолжал свой спектакль. У него даже руки дрожали. Но как-то так получалось, что совершенно нелепые, с виду бестолково катающиеся по зеленому сукну шары почему-то оказывались в лузе. Даже когда дядя Кузя казалось бы откровенно мазал.