– Это я у тебя должен спросить, – устало усмехнулся Полунин. – У тебя хоть какая-то контрразведка налажена? В город въезжает банда киллеров, а мы об этом ничего не знаем.
– Ты-то от кого это узнал? – поинтересовался Синицын.
– От Бирюкова, – ответил Полунин. – Он же мне и сообщил, что киллеров повязали.
– Кто заказал? И кого? – спросил Синицын.
– Кого – пока не знаю, но вызвал эту бригаду Коля Решетов.
– Вот паскуда! – стиснул кулаки Синицын. – Интересно, кого он хотел замочить – нас или Сатарова?
– Об этом можно только догадываться… Но сам факт, что один из наших партнеров взялся за оружие, не предвещает ничего хорошего.
Лицо Самбиста пошло пятнами.
– Ну вот, я же говорил, – вскричал он раздраженно, – не хер с ними цацкаться, с этими нашими компаньонами! Это ты все пытаешься договориться с этими козлами, мочить их всех надо, уродов!
Самбист осекся, взглянув на молчащую Анну. Однако та никак не отреагировала на эти слова, задумчиво глядя на Владимира.
– Будем договариваться, – спокойно, но твердо произнес Полунин. – Томашевский только и ждет, когда мы окончательно перегрыземся. Если мы сейчас затеем войну между собой, мы точно проиграем все и вся. Я позвоню сегодня Решетову и забью с ним стрелку в ресторане "Каскад". И сам прочищу этому придурку мозги.
– Да бесполезно это все, – махнул рукой Синицын. – Поздно уже договариваться.
– Еще не поздно, – упрямо возразил Полунин. – Шанс еще есть. Иначе все, чего мы достигли за последний год, пойдет прахом.
Анна прервала молчание и, в упор посмотрев на Владимира, спросила:
– Что делать нам с сыном? Уезжать?
– Да, – подтвердил Полунин. – Сначала вы уедете в загородный дом, там относительно безопасно, территория дачного поселка охраняется. Через неделю – максимум через две – я решу все формальности, и вы уедете за границу. Антон, завтра с утра надо отвезти моих жену и сына на дачу. Выдели для этого людей.
– Да я сам отвезу, – пожав плечами, заявил Синицын. – Тебе самому охрана нужна?
– Думаю, что нет, – ответил Полунин. – Но скоро, возможно, понадобится.
– Мы уедем за границу вдвоем с сыном? – спросила Анна.
Полунин усмехнулся в ответ:
– Если хочешь, можешь взять с собой Самбиста. С учетом его загрузки в последнее время он воспримет это предложение с удовольствием.
– Да ладно тебе, Иваныч, – обиделся Самбист, – передергиваешь ты.
– Не обижайся, – примирительно вздохнул Полунин, – тяжело обойтись без крайностей, когда находишься в такой ситуации.
На несколько секунд за столом воцарилось молчание, каждый из сидящих за ним думал о чем-то своем. Наконец Самбист поднялся и произнес:
– Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Зайду завтра утром.
– А почему бы тебе не отвезти нас на дачу? – пристально глядя на Полунина, спросила Анна.
– У меня завтра с утра важная встреча в Администрации.
– Настолько важная, что безопасность своей семьи ты доверяешь чужому человеку?
– Почему чужому? – усмехнулся Полунин. – Антон почти член нашей семьи. Он у меня дома проводит больше времени, чем на работе.
При этих словах Полунин окинул насмешливым взглядом Самбиста. Тот угрюмо засопел и, потоптавшись на месте, молча пошел к выходу.
Анна пошла следом за Антоном закрыть за ним дверь. Вернувшись, она остановилась на пороге кухни:
– Обязательно было говорить нам гадости, если у тебя не ладятся дела и плохое настроение? За что ты оскорбил Антона?
– Дела не ладятся у нас с ним, – подчеркнул Полунин. – А настроение плохое почему-то у меня одного. К тому же никаких гадостей я не говорил, а сказал то, что есть. Вам приятно проводить время друг с другом, разве не так?
Полунин в свою очередь посмотрел в глаза жене. Анна ничего не сказала. Она молча повернулась и ушла в спальню.
Полунин долгое время сидел в одиночестве на кухне, допивая остатки пива. Потом позвонил по мобильнику.
– Это Полунин, – произнес он в трубку, – я хотел бы поговорить с Николаем.
– Одну секундочку, – послышался голос, и через некоторое время трубку взял сам Коля-Решето.
– Я слушаю тебя, Володя, – произнес он своим булькающим голосом.
– Вот и хорошо, – ответил Полунин. – Тогда слушай внимательно. Мне нужно с тобой встретиться, и как можно быстрее.
– Хорошо, давай встретимся, – охотно согласился Коля, нисколько не удивившись. – О чем говорить собираешься?
– О наших разногласиях.
– Давай встретимся, поговорим, – так же равнодушно произнес Решетов.
– Завтра в восемь вечера в ресторане "Каскад", – сказал Полунин.
– Договорились.
– И еще, – добавил Полунин, – я тебя предупреждаю, Коля: давай без фокусов, я иду только поговорить. Ты меня слышишь?
Решетов ничего не ответил и молча положил трубку. Полунин набрал номер Сатарова. Однако трубку в его офисе никто не брал.
"Ладно, – подумал про себя Владимир, – переговорю с ним завтра".
Он оперся затылком на спинку кресла и закрыл глаза. В этот момент на Владимира накатила такая волна усталости, что он мгновенно заснул.
* * *
Полунин проснулся оттого, что его кто-то тормошил за плечо. Он открыл глаза и увидел стоявшую перед ним Анну.
Владимир с удивлением обнаружил, что она уже одета в спортивный костюм и готова к выходу. Волосы ее были гладко причесаны, выглядела она бодрой и свежей.
– Сколько времени? – спросил Полунин.
– Половина седьмого, – ответила Анна и, улыбнувшись, неожиданно добавила: – Извини меня.
– За что?
– Ну хотя бы за то, что не разбудила тебя среди ночи и не отправила в постель. Кресло – не самое удобное место отдыха.
– Ничего страшного, – успокоил ее Полунин. – Отдых больше зависит от состояния души, а не от спального места.
Анна как-то виновато потупилась.
– Извини меня и за вчерашнее поведение, сегодня утром я проснулась и поняла, что ты на самом деле прав, требуя от меня большего понимания. Ведь ты, в конечном счете, все делаешь ради нашего же будущего. А я в какой-то момент перестала понимать это. Ничего в жизни не делается сразу, а мне вдруг захотелось получить все немедленно. Как будто мне уже сто лет и скоро умирать.
Полунин улыбнулся в ответ, поднялся и обнял жену.
– Я рад, что ты так думаешь. Поверь, ничего важнее семьи для меня в этой жизни нет.
В этот момент в кухню вбежал Антошка. Он, как и мама, тоже был готов к отъезду.
– Папа, а правда мы скоро уедем далеко-далеко отдыхать?
– Правда, сынок, – сказал Владимир. – Считай, что тебе повезло, ты увидишь много чего интересного. Разные страны, красивые города, будешь купаться в теплых морях, ездить на больших красивых теплоходах. В твои годы я даже мечтать об этом не мог.
Антон молча выслушал Полунина и, вскинув на него темные, как у отца, глазки, спросил:
– А ты поедешь с нами?
– Нет, сынок, – тяжело вздохнул Полунин. – Чуть попозже. Сейчас я очень занят.
Взгляд Антона погрустнел:
– А я хотел увидеть это вместе с тобой.
– Ничего страшного, – утешил сына Полунин, – сначала ты увидишь это все с мамой, а в следующий раз покажешь мне сам. Договорились?
Полунин протянул сыну свою широкую ладонь.
– Договорились, – грустно произнес Антон и хлопнул по отцовской ладони своей ладошкой.
– Ну а теперь давайте позавтракаем, – предложила Анна.
Через двадцать минут, когда они уже заканчивали завтрак, раздался звонок.
Открывший дверь Полунин впустил в квартиру Синицына, который смущенно остановился в прихожей и, вопросительно взглянув на Полунина, произнес:
– Ну что, едем?
– Едем, едем, – ответил Полунин. – Сначала пройди позавтракай с нами. Наверняка ведь толком не ел.
Пройдя на кухню и увидев, что психологическая обстановка в семье Полуниных нормализовалась, Синицын облегченно вздохнул и, широко улыбнувшись, произнес:
– Ну вот, все семейство в сборе. Молодцы, дисциплинированные.
Он уселся за стол, и Анна тут же поставила перед ним тарелку с жареной ветчиной. Еще через десять минут, когда завтрак был окончен, Синицын спросил:
– А ты сам-то куда сегодня?
– У меня с утра разговор в Администрации, хочу переговорить с вице-губернатором.
– Я вернусь после обеда, как только отвезу Анну и Антона, – сказал Самбист. – На всякий случай я пришлю на дачу пару своих ребят.
– Хорошо, – ответил Полунин. – Я выйду вместе с вами.
Из подъезда они пошли прямо на дворовую автостоянку, где Полунин и Синицын парковали свои автомобили. Пока Самбист загружал сумки с вещами в багажник своего джипа, Полунин попрощался с супругой.
– Когда ты приедешь к нам на дачу? – спросила Анна.
– Как только смогу, – ответил Владимир. – Мне не очень нравится спать одному, да еще в кресле, – добавил он, улыбнувшись.
Анна поцеловала Владимира и села на переднее сиденье джипа. На заднем уже вовсю резвился маленький Антон.
– Пока, Иваныч, увидимся, – деловито попрощался Самбист.
Полунин, закурив, несколько секунд стоял, провожая взглядом отъезжающий со двора джип.
На самом деле он давно мог и хотел сменить автомобиль, пересев на внедорожник, но ему мешало странное чувство неловкости перед Самбистом.
Владимир давно заметил, что Синицын неравнодушен к Анне. Он также понимал, что та не может ответить ему взаимностью, поскольку не испытывала к нему ничего, кроме дружеских чувств. Сегодня он убедился в этом еще раз.
Не мог не понимать этого и сам Синицын, поэтому проявления его чувств ограничивались дружеской заботой об Анне и ее сыне.
Синицын был горд тем, что маленькому Антошке доставляет удовольствие ездить в его большой дорогой иномарке, и Полунин, понимая, что это значит для самого Синицына, не мог лишать его этой радости.
Владимир отбросил в сторону окурок, открыл дверь автомобиля и уже собирался сесть в него, как вдруг до его слуха донесся град резких, разрывающих утреннюю тишину хлопков.
От этих звуков, доносившихся с улицы, Полунина мгновенно бросило в пот. На секунду он замер, глядя в сторону арки двора, за которой только что скрылся джип.
Однако в следующий момент он, распахнув дверь, протянул руку к аудиоколонке, вмонтированной в переднюю дверь "БМВ".
Одним движением оторвав ее, он просунул руку в образовавшийся паз и выхватил оттуда пистолет, после чего кинулся бежать к арке двора.
* * *
Малеев взял лежащий рядом на сиденье автомат Калашникова и, передернув затвор, положил его к себе на колени. Сидевший впереди него на пассажирском сиденье "девятки" Гриня повернулся к шефу и спросил:
– Ты что, уже готовишься к встрече гостей?
– Я всегда к ней готов, – хмуро ответил Малей, пристально глядя на подъезд жилого дома.
– Рановато еще, – произнес Гриня, – время только семь.
– Те, кого мы ждем, ранние птички, – заметил Малей. – Они и в шесть могут сорваться по делам.
Сидевший за рулем серой "девятки" Костыль, повернувшись к Малееву, спросил:
– Может, мне и движок запустить?
– Успеешь, – ответил тот. – Машина хорошая, движок запускается легко. Сейчас это может привлечь внимание.
Гриня, поставив автомат на пол и зажав его дуло между колен, нервно хлопнул пальцами по дулу.
– Черт, курить хочется, – произнес он. – Малей, давай по одной.
– Нет, – твердо отрезал Малеев, – терпи, накуришься еще после дела. Я тоже хотел бы сейчас послушать музыку, но, как видишь, не делаю этого.
– Не нравится мне это дело, – вдруг резко сменил тему Гриня, – чувствую я во всем этом большую подставу.
– Не волнуйся, – спокойно ответил Малеев. – Все подставы с нами уже произошли.
– Я говорю, сваливать надо из этого городишки, нечистая здесь игра ведется, – сказал Гриня.
Малей пригладил толстыми пальцами левой руки свою аккуратно подстриженную бородку:
– Мочиловка, Гриня, это почти всегда нечестная игра. Нормальные люди не стреляют друг в друга. Это мое глубокое убеждение.
– Странно от тебя это слышать, – заметил Гриня, – ты ведь давно этим себе на жизнь зарабатываешь, а считаешь это ненормальным делом.
– Я живу в ненормальной стране, – ответил Малей. – Поэтому мой ненормальный бизнес является здесь вполне обычным делом. И я всегда буду востребован.
– Ты хочешь сказать, – подал голос Костыль, – что работы тут нам до старости хватит?
– До старости, Костыль, люди нашей профессии редко доживают, – холодно ответил Малей. – Надо уметь вовремя завязать.
Малей помолчал, на секунду прищурив свои маленькие глазки, и добавил:
– И уехать жить в нормальную страну к нормальным людям.
– Что же ты до сих пор не уехал? – спросил Гриня.
– Не заработал еще на это. Здесь я уважаемый человек, потому что хорошо владею своей профессией. А поскольку там я этим заниматься не собираюсь, значит, я должен быть уважаемым за что-то другое, например за то, что у меня много бабок.
– Нормальная страна – это где? – спросил Гриня.
– Где угодно, только не здесь, – ответил Малей. – Лично мне нравится Европа, например Франция. И рано или поздно я туда уеду.
– Что-то ты раньше не говорил нам об этом, Малей.
– А я и не обязан был вам ничего говорить. У каждого свои планы, мы все свободные люди. Но задумывался я об этом всегда. А на днях решил это для себя окончательно.
– А ты уверен, что нас здесь не кинут? – снова спросил Гриня, нервно озираясь по сторонам.
– Я взял задаток почти семьдесят процентов, при таком задатке, как правило, не кидают.
– Ну что ж, поживем – увидим, – произнес Гриня.
На какое-то время в машине воцарилось молчание. Мимо прошел одинокий прохожий, почти не обращая внимания на припаркованную "девятку" с тонированными стеклами. Неожиданно дверь подъезда, на который были обращены взгляды киллеров, открылась, и во дворе показались Самбист, Полунин и Анна с сыном.
Все четверо направились к автостоянке, расположенной недалеко от подъезда.
– Заводи, – спокойным, ровным тоном скомандовал Малеев.
Через несколько секунд "девятка", заурчав мотором, плавно выехала со двора, припарковавшись на противоположной от арки стороне улицы.
В напряженном ожидании прошла еще минута-другая, прежде чем из арки выехал малиновый джип Самбиста, который, плавно развернувшись, поехал по улице в сторону ближайшего перекрестка.
– Вот он, вот он, – быстро произнес Гриня, от напряжения покусывая себе губы.
Костыль тронулся вслед за джипом, а Малей и Гриня почти автоматически нажали на кнопки стеклоподъемников, открывая боковые окна машины. Через несколько секунд, завидев, что джип остановился на перекрестке, Малей скомандовал:
– Костыль, красный свет, заходи сбоку.
– Вижу, – спокойно произнес Костыль и, нажав педаль акселератора, резко увеличил скорость, взяв левее, и выехал на встречную полосу движения.
"Девятка" затормозила рядом с джипом на расстоянии полутора метров от него. Малей и Гриня высунули в окна стволы автоматов и почти одновременно нажали на спусковые крючки.
Раздался оглушительный треск автоматных очередей, пули начали впиваться в автомобиль Самбиста с такой частотой и плотностью, что через несколько секунд от его бокового стекла ничего не осталось, а передняя боковая дверца стала походить на решето.
Стрельба продолжалась до тех пор, пока оба автоматчика не расстреляли свои рожки. После чего Малеев спокойно выбросил автомат и, достав из заплечной кобуры пистолет "ТТ", вылез из машины.
Всего несколько шагов отделяли "девятку" от расстрелянного джипа, из разбитого окна которого уже можно было видеть Самбиста, уткнувшегося окровавленной головой в руль.
Малей, еще не дойдя до машины, вскинул пистолет и выстрелил в голову Синицына. Затем он заглянул в кабину джипа.
Первое, что бросилось ему в глаза, – расширенные от страха глаза и бледное лицо мальчика, смотревшего на него с заднего сиденья.
– Черт! – выругался Малей.
Секунду-другую он размышлял, глядя в глаза ребенку, который лежал на заднем сиденье без движения. Но его отвлекли звуки выстрелов.
Он мгновенно повернулся туда, откуда доносилась стрельба, и увидел мужчину, бежавшего со стороны дома и на ходу стрелявшего в Малея.
В следующий момент бегущий сделал еще два выстрела, и Малей вскрикнул, схватившись за левое плечо.
– Малей, уходим! – заорал Гриня, который тоже уже избавился от автомата и выхватил пистолет.
– Откуда ты взялся, сука! – стиснув от боли зубы, прошипел Малей, бросаясь к раскрытой двери "девятки".
В этот момент еще две пули просвистели рядом с его головой. Едва Малей коснулся кожаного сиденья "девятки", машина стартовала с места и, несмотря на зажегшийся красный свет, проскочила перекресток, на огромной скорости удаляясь с места преступления.