– Что вы хотите этим сказать? – снова насторожился Петров. – Кто изъял?
– Этого я тебе не могу сообщить, – ответил Полунин. – Скажу лишь только, что этот человек хотел помочь мне. И собирался изъять данный документ у тебя, подложив тебе свою фальшивую копию данного договора. Но каково же было его удивление, когда он, проделав это, обнаружил, что твой, так называемый подлинник, таковым не является.
В комнате воцарилась тягостная тишина. Полунин пристально смотрел на Петрова. Тот в свою очередь с задумчивым видом вертел в руках договор.
– А теперь вопрос, Алексей. Где подлинный договор? Куда ты его спрятал?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, и не собираюсь отвечать на ваши вопросы, – скороговоркой ответил Петров.
– Брось, Алексей, – устало произнес Полунин. – Мы здесь не в ментовке на следствии. Я могу применить к тебе и нестандартные меры воздействия, чтобы узнать правду. Но я этого делать не хочу и не буду. Потому что уверен, нам удастся договориться.
– О чем вы хотите со мной договариваться? – спросил Петров, в глазах которого снова затаился испуг.
– О том, что ты в этой борьбе выступишь против Сатарова, на моей стороне.
– Да вы что, с ума сошли! – заорал Петров. – На какой вашей стороне! Вы никто! Вы человек, находящийся в розыске, у которого не осталось ни сторонников, ни друзей. А Сатаров контролирует не только компанию, но и почти весь город. Выступить на вашей стороне – это значит совершить самоубийство.
– Не спеши с выводами, Алексей. Ты еще не все знаешь. Тебе уже, наверное, сообщили, что в городе скоро появится контрольная комиссия из Москвы, с проверкой деятельности компании "Аркада".
– Ну и что, – огрызнулся Алексей. – Мало их, что ли, было, этих комиссий. С деньгами, которыми ворочает Сатаров, можно купить любую из них.
– Не все можно купить деньгами, – парировал Полунин. – Кое-что придется покупать за акции предприятия. Например, свою свободу и безопасность. А безопасность и свобода Сатарова будет стоить очень дорого. Боюсь, как бы ему не пришлось отдать за это всю компанию.
Петров слушал Полунина, нахмурившись. Он вдруг почувствовал, что Полунин, скорее всего, не лукавит. И, похоже, у Сатарова скоро действительно начнутся нелегкие времена.
И тут его как будто озарило:
– Я догадался, что это за человек, который собирался подменить документы. Это мог сделать только Веселовский!
– Я оставлю это высказывание без комментариев, – ответил Полунин, пожав плечами. – Выводы делай сам.
А выводы для Петрова лежали на поверхности – если такой человек, как Веселовский, вдруг переметнулся на сторону противника Сатарова, значит, у того действительно не все ладно.
– К тому же у тебя нет выбора, – снова прервал размышления Петрова Владимир. – Даже если ты откажешься сотрудничать с московской следственной бригадой, то в стан Сатарова тебе вряд ли удастся вернуться. Олег не прощает предательства. И ты и я знаем, что Сатаров очень подозрительный человек. Если ты тайно собирал компромат против него, значит, твоей участи не позавидуешь. А уж я сделаю все возможное, чтобы Сатаров об этом узнал, и Веселовский поможет мне в этом.
Петров молчал, не в силах что-либо возразить. Он вдруг понял, что благополучию его пришел конец. И теперь он должен был сделать выбор – между плохим и более худшим.
Вопрос был только в том, что является худшим – выступить за Сатарова или против него.
– Так где находится компромат, который ты припрятал? – тихо спросил Полунин, заглянув Петрову прямо в глаза.
Тот в ответ покачал головой и сказал упавшим голосом:
– Я не могу сейчас принять решение. Мне нужно время, чтобы подумать.
Полунин снова усмехнулся.
– Вот еще одно преимущество пленника: есть время подумать. В таком случае ты останешься здесь. Можешь думать сколько хочешь, а заодно анализировать получаемую информацию. Источник информации у тебя есть, – при этих словах Полунин кивнул на стоящий в углу комнаты телевизор. – Поверь мне, в ближайшее время в новостях будет много интересных сообщений…
* * *
В пригороде Полунин снял частный дом, который временно стал его резиденцией. Именно в подвале этого дома и содержался плененный Алексей Петров.
На следующий день поздно вечером, когда стемнело и по улице, на которой стоял дом, можно было проехать лишь с включенными фарами, около него остановилась белая "Волга". Из машины вылез Бахметьев и направился в дом.
После условного стука дверь ему открыл Николай и проводил в горницу, где на диване перед телевизором сидел Полунин.
– Что-то новостей особых нет, – сказал Владимир вместо приветствия, поднимаясь навстречу Бахметьеву.
Майор пожал протянутую руку и, усевшись рядом с ним на диван, ответил:
– Не переживайте, Владимир Иванович. Если бы о визите следственной бригады узнавали заранее по телевизору, цена ее работы гроша ломаного не стоила бы. Думаю, что они приедут через пару дней. А пока расскажите, как у вас дела с вашим подопечным.
– Парень думает, – усмехнувшись, ответил Полунин. – Если говорить откровенно, то ему есть над чем поразмышлять. На его месте я бы тоже все продумал, прежде чем делать выбор. Даже я не уверен в конечных результатах того, чем занимаюсь.
– Интересно услышать это от вас именно сейчас, – в свою очередь улыбнулся Бахметьев. – Ведь мы же уже почти на финишной прямой. Почему вы вдруг засомневались?
– Я, Николай Иванович, сомневаюсь всегда, это свойство моего характера. Оно не раз отравляло мне жизнь, но при этом, как правило, способствовало ее продлению.
– Какие же сомнения будоражат вашу душу сейчас? – спросил Бахметьев.
– Я не хочу, чтобы наша, как вы изволили заметить, финишная прямая превратилась в кривую, которая выведет нас хер знает куда.
Бахметьев громко рассмеялся.
– Я ценю ваш юмор, Владимир Иванович. И еще больше ценю ваши упорство и целеустремленность. Но, по-моему, зря вы переживаете. Все идет по плану. Если вы выполните все взятые на себя обязательства и доведете дело до конца, мы, в свою очередь, тоже вас не подведем.
– Свои обязательства я давно уже выполняю. Неплохо бы и вам, Николай Иванович, сдвинуться в этом направлении. Уголовное дело против меня должно быть прекращено. Это было одним из моих главных условий.
– Это во многом зависит от местной прокуратуры, – ответил Бахметьев. – Наша прокуратура все это время занимала нейтральную, выжидательную позицию. Им явно не нравилось все, что здесь происходило, но решительные действия они предпринимать не решались. Прокурор открывал уголовные дела по факту убийств, но они практически не расследовались. Они и сейчас все еще в подвешенном состоянии. Думаю, что приезд комиссии из Москвы и ее активная работа сдвинут с мертвой точки и саму прокуратуру в нужном нам направлении. Вот на этом этапе мы сможем помочь вам и снимем с вас обвинение… Я говорил недавно с заместителем городского прокурора Воронковым, назначенным на эту должность совсем недавно…
– Я знаю этого человека. Он как раз и вел следствие по делу убийства Самбиста и моей жены.
– Непростой мужик, ерепенистый, – ответил Бахметьев. – Но дело свое знает. И Сатарова явно не поддерживает. Думаю, что он не упустит шанс поучаствовать в громком деле против местной мафии. Однако к вам он пока относится скептически. И намек на вашу реабилитацию он, во всяком случае, горячо не приветствовал. Но и категорически не отверг. Так что надо работать. Будут результаты, будет меняться и ситуация.
– Приятно это слышать, – ответил Полунин. – А каков состав федеральной комиссии?
– Возглавлять ее будет, естественно, прокурор, – ответил Бахметьев. – Оперативные же сотрудники будут из разных ведомств, но большинство все-таки из нашей конторы. Будут также люди из МВД и часть местных из прокуратуры и ментовки.
– Вы этого не боитесь? – спросил Полунин.
– Мы этого опасаемся, но не боимся. Местных ментов мы, скорее всего, отожмем от работы.
– Так когда прибывает комиссия? – спросил Полунин.
– Основная группа во главе с прокурором приедет со дня на день и сразу же приступит к работе…
* * *
Сатаров встал из-за стола и, пройдясь по своему просторному кабинету, остановился у окна, через которое хорошо просматривался заводской двор.
Олег Григорьевич хмуро смотрел, как рабочие прокладывают новую теплотрассу к одному из производственных цехов. Полным ходом шла подготовка к зиме. Но не все подразделения были к ней подготовлены.
Вступив полтора года назад в должность председателя Совета директоров, Сатаров решил, что в его обязанности входит контролировать все, что происходит в компании.
Он старался охватить все сферы деятельности возглавляемой им структуры. Однако постепенно все больше и больше убеждался в том, что ему катастрофически не хватает квалификации и опыта.
У него не было ни экономического образования, как у Полунина, ни его организаторских способностей в сфере бизнеса.
Сатаров по своей сути был боец, способный организовать вокруг себя крепких, смелых людей и вести их в бой до конца. Однако бизнес, в который он себя вовлек, потребовал от него совсем иных качеств. Например, умения много и методично работать, а в случае необходимости пойти на компромисс. Эти качества были ему чужды.
И постепенно, будучи практически полновластным хозяином завода, он почувствовал, что попадает в зависимость от своего окружения, которое не только занималось всеми текущими проблемами компании, но и решало задачи стратегического характера.
Понимая, что не может контролировать своего менеджера, Сатаров решил положиться на его компетентность и честность.
Больше всего в этом смысле он доверял своей так называемой финансовой группе, молодым ребятам из команды Капустина, которые занимались финансовыми операциями компании "Аркада".
Сам Сатаров сосредоточился на вопросах безопасности своего бизнеса. Но и здесь он проявил себя отнюдь не как бизнесмен.
Заполучив огромную власть в компании и значительное влияние в городе, он даже не пытался наладить более-менее нормальные отношения со своими конкурентами, продолжая проводить агрессивную, жесткую политику.
Он практически вытеснил с завода Томашевского, который выступал в прошедшей войне на его стороне и во многом обеспечил ему лояльность местной Администрации.
Сатаров даже не сделал попытки приобрести влиятельных союзников в Москве, поделившись с которыми хотя бы частью своей собственности, он смог бы ослабить напряженность вокруг своей компании.
В совокупности все эти факторы привели к тому, что спустя полтора года после удачно выигранной войны Сатаров продолжал чувствовать себя на своем месте неуверенно.
И чем более могущественным он становился, тем более неуверенно он себя чувствовал.
Он стал еще подозрительней, чем раньше. Этому способствовали слухи, доходящие до него из Москвы, о кознях, чинимых его врагами.
Но больше всего он опасался, конечно, Полунина. Он понимал, что это его самый бескомпромиссный враг, который рано или поздно нанесет ему удар.
Зная Полунина, Сатаров понимал, что этот удар можно ждать откуда угодно. И все же он был уверен в своих силах. Слишком велики были его финансовые возможности.
Компания, которую возглавлял Сатаров, набирала все большую экономическую мощь. Деньги не раз помогали ему решать возникающие проблемы. Когда ему сообщили о комиссии из Москвы, он не слишком испугался.
– В крайнем случае отдадим им чуть больше, чем нашим местным контролерам, – сказал он тогда своим подчиненным.
Однако по мере того как поступала информация о возможной тотальной проверке из Москвы компании "Аркада", уверенность все больше покидала Сатарова.
Все более очевидной становилась для него мысль, что комиссию присылают не для того, чтобы получить щедрую взятку от бизнесмена. Эти следователи едут, чтобы отобрать у него компанию, а следовательно, борьба будет тяжелой и бескомпромиссной.
И главное в ней – укрепить слабые места в своей обороне.
В справедливости этих предположений его утвердило неожиданное исчезновение Алексея Петрова. Вместе с ним, как теперь выяснилось, исчезли и весьма важные документы, которые вполне могли быть компрометирующими… …Дверь кабинета Сатарова открылась, и на пороге появился Андрей Капустин, сопровождаемый Романенковым. Сатаров оторвал свой взгляд от окна и посмотрел на вошедших, которые остановились недалеко от входа.
– Ну и что? – жестким тоном произнес Сатаров. – Вы его нашли?
– Нет, – покачал головой Романенков. – Пока нет.
Сатаров шумно вдохнул воздух и отвернулся к окну.
– Что вам удалось выяснить о нем? – спросил он.
– Пока очень немного, – произнес Романенков. – Мы нашли его машину. Его "Рено" стоял недалеко от офиса, в одном из дворов. Мы опросили всех жителей. Но они ничего не видели. Двор плохо освещен, и никто не знает, когда там появилась эта иномарка.
– В любом случае не раньше девяти вечера, – пояснил Сатаров. – Потому что в это время я звонил ему и сообщил о комиссии из Москвы. Сказал, чтобы он занялся своей отчетностью.
– Ты не сказал ему, что это будет за комиссия? – спросил Романенков.
– Нет, не сказал, – огрызнулся Сатаров. – За кого ты меня принимаешь? На кой черт мне пугать Петрова раньше времени?
– Похоже, он и сам догадался, – угрюмо произнес в ответ Романыч. – Видимо, предпочел с ней не встречаться. Мы были у него на квартире. Там царит легкий беспорядок. Дорожный чемодан отсутствует. В общем, по всем признакам Леша, похоже, собирался в дорогу. Наличность в квартире мы тоже не нашли.
– Значит, сбежал, сука, – медленно произнес Сатаров.
Он резко повернулся к молчавшему до сих пор Капустину и спросил того, глядя ему в глаза:
– Ну а ты что скажешь?
Тот в ответ как-то неопределенно пожал плечами, глядя куда-то в сторону.
– Я… Я не знаю… В это сложно поверить. Зачем ему бежать?
– А кто, кто знает, мать твою?! – заорал Сатаров.
Он подскочил к Капустину и, схватив того за грудки, бросил ему в лицо:
– Это же твой человек! Ты должен был знать о нем все. Я ведь вам доверял больше всех! Я вас, щенков, в люди вывел!
– Олег… Прошу тебя, успокойся, – невнятно заговорил Капустин. – Мы все выясним. Я уверен, что это недоразумение. Леха вполне может быть у какой-нибудь бабы. Или где-нибудь расслабился…
– У бабы! – заорал Сатаров. – С вещами туда ушел, бросив машину и отключив сотовый?! За несколько дней ни одного звонка от него. И это в момент, когда в городе началась очередная баня? Ты за кого меня принимаешь, паскуда?!
Он отшвырнул от себя Капустина и, отдышавшись, тихим, но зловещим голосом произнес:
– Чтобы сегодня же все в плане документов было подчищено и передано Романычу для уничтожения. После чего исчезните из города и не появляйтесь до тех пор, пока вам не скажут. И смотри, чтобы Лобников не выкинул такой же фортель. Помните, если Петров был холостяк, то у вас с Валеркой семьи, не рискуйте ими.
Капустин с бледным от волнения лицом, понурив голову, вышел из кабинета Сатарова. Едва за ним закрылась дверь, Романыч подошел к Сатарову и спросил:
– Что будем делать, Олег?
– А что ты предлагаешь? – угрюмо ответил тот, глядя в окно. – Ты точно уверен, что Петрова уже не найти?
– Да, – подтвердил Романыч. – Этот сучоныш, похоже, слинял. И неизвестно еще, какую бомбу он с собой унес. И вообще, в ком я точно не уверен, так это в группе Капустина. Это наше слабое место. И не случайно следаки из Москвы первым делом наехали именно на их конторы. Они знают, где копать…
– А чего нам бояться? Документы все уничтожены, – задумчиво произнес Сатаров.
– Это еще неизвестно, – парировал Романенков, – что-то мог прихватить с собой Петров. Хорошо еще, если он просто слинял, а если он переметнулся?
– К чему ты клонишь? – спросил Сатаров.
– К тому, что документы – это еще не все. Следакам нужны будут свидетели. А лучше этих мальчиков-финансистов свидетелей не найти.
Сатаров смерил Романенкова долгим взглядом. Тот выдержал его взгляд и произнес:
– Я уже вызвал бригаду Музыканта. Эти не подведут и сработают как надо.
– Кто тебе это приказывал? – спросил Сатаров.
– Никто, – пожал плечами Романенков. – Я сам знаю, что мне надо делать.
– Слишком много ты берешь на себя в последнее время, – спокойно, но с явной угрозой в голосе произнес Сатаров.
Романенков отнесся спокойно и к этому.
– Это моя работа – заботиться о твоей безопасности. И, по-моему, пока я с ней справлялся хорошо.
После этих слов Романенкова Сатаров снова посмотрел в окно и задумчивым голосом сказал:
– Мне кажется, что пока у тебя особой работы не было. Из новой заварухи нам будет непросто выкрутиться.
– Тем более надо действовать решительно и быстро, – подогнал мысль своего начальника Романенков. – Пойми, люди, которые нас поддерживают, не должны пострадать. Они должны быть уверены в том, что уж их это не коснется. И эту мысль они до меня донесли ясно и конкретно.
– Ты уже и там проконсультировался, – усмехнулся Сатаров.
– Я это сделал сегодня утром, когда узнал, что ночью в город прибыла следственная бригада. Мне было сказано, что если мы не подставим наших союзников, то они сделают все, чтобы помочь нам.
– Это они мне твердят постоянно, – устало ответил Сатаров. – Впрочем, другого выхода у нас нет. Этим щенкам из финансовой группы я уже больше не доверяю. Если их вызовут на допрос, они наверняка сломаются.
– Так я звоню Музыканту? – выжидательно спросил Романыч.
В ответ Сатаров молча кивнул.