- Их было трое, - сказал он, вытирая руки платком. - Один очень высокий, около двух метров. Второй, пожалуй, по плечо ему. А третий - недомерок, не больше ста пятидесяти сантиметров. Двое в валенках, третий в сапогах или в ботинках с галошами. Тот, что в галошах, - хром на левую ногу. Награбленное они разделили почти поровну, но потом высокий взял часть груза у хромого.
Смолин закурил.
- Попадете на полустанок до десяти утра, лейтенант, - пожалуй, возьмете преступников. Желаю успеха!
Участковый и два его помощника искоса взглянули на капитана и вздохнули.
Когда они отправились в путь, Смолин посмотрел на меня и рассмеялся:
- Ты тоже возмущен?
- Тоже.
- Зря. Охотник должен читать дорожку.
- По следам можно узнать много, но все ж…
- Что "все ж"?..
- Овсяная каша хвалилась, что с маслом коровьим родилась…
- Ну, знаешь! - усмехнулся Александр Романович. - Тебе замеси, да и в рот понеси.
Уверенность эта пошатнула меня. Я махнул рукой на свои познания в трассологии и сдался:
- Объясняй.
Смолин ухмыльнулся:
- Постараюсь. Но поймешь ли?
- Ладно, ладно, - заворчал я. - Где уж нам, дуракам, чай пить… - И мы оба рассмеялись.
- Что ж, идем к началу дорожки, - мирно заключил Смолин.
Солнце в это воскресное утро ослепительно сияло в чистом голубом небе. Земля почти везде уже очистилась от снега, трактора поднимали пар под яровую пшеницу, и на рыжевато-сером фоне степи то тут, то там чернели огромные массивы вспаханной земли.
Мы шли по одному из таких полей, оставляя на черноземе - влажноватом и жирном - глубокие печати резиновых сапог.
Александр Романович, казалось, совсем не опечалился тем, что нам так нежданно помешали отдыхать.
- Странно, - сказал я Смолину, - почему милиционеры пошли пешком? Почему оставили здесь мотоциклы? Ведь им торопиться надо.
Капитан усмехнулся:
- Они не поверили мне. Решили догнать воров по следам. А зря. За полем потеряют отпечатки, там твердый грунт. Все равно придется идти к полустанку.
На мгновение Смолин остановился, прислушался к дальней скороговорке косачей, и мы снова пошли вперед.
- Конечно, участковый изучал раздел о следах, - сказал Александр Романович. - Знает: по отпечаткам можно составить представление о человеке. Лейтенант объяснит при нужде, что такое линия направления и линия ходьбы, длина шага и угол шага. И вывод сделает: стоял человек, шел или бежал. И только. Но я не виню его. Не эксперт же он!..
Прошли молча еще несколько шагов.
- Чтение следовой дорожки - это дело практики, не больше, - снова заговорил Смолин. - Ты счел мой вывод самонадеянным. Но и сам сейчас убедишься, что он правилен.
Мы подошли к окраине поля, и Смолин снова достал складной метр.
- Обрати внимание на эту дорожку. Какие огромные следы! Их оставил человек, рост которого никак не меньше двух метров. Я как-то говорил тебе: стопа ноги человека в семь раз меньше его роста. Но ведь мы за редким исключением видим не оттиск ноги, а след обуви. Кожа и другой материал, пошедший на переда и задники ботинка, равны, примерно, сантиметру. На сапог уже идет полтора, а на валенки - и все два сантиметра.
Здесь не оттиск стопы, а след обуви. Какой же? По дорожке ясно: валенок. Очень широкие следы. Каблуков нет.
Теперь измеряй след. Сколько? Видишь: тридцать один сантиметр! Значит, в стопе - двадцать девять сантиметров. Помножь на семь и получишь двести три сантиметра: рост преступника, оставившего эту дорожку следов.
Если также поработать с другими дорожками, получаются цифры - сто семьдесят пять и сто пятьдесят четыре. Конечно, все это далеко не точно, очень относительно.
Смолин медленно пошел вперед.
- Ты видишь: это след правой, а это - левой ноги. Это - опять правой, а вот - левой. Если от правой к левой пятке провести прямую линию, а затем - от левой к правой, скажем, на протяжении десяти-пятнадцати шагов, мы получим ломаную линию - линию ходьбы.
Посмотри на наши следы: очень ломаная линия. А у этого детины почти прямая дорожка. Почему же? Вот почему: человек нес на себе тяжелый груз. Храня равновесие, равномерно распределяя тяжесть, детина этот ступал не обычно - носками врозь, пятками внутрь, а, считай, параллельно. Ноги при такой ходьбе ставят почти всегда нешироко и больших шагов не делают.
По следам тройки видно: вблизи грузовика все линии ходьбы почти прямые. Каждый из воров нес на себе часть товаров. Но вскоре двое из них стали нервничать: их беспокоил третий. Он - самый маленький и, видно, самый слабый. Да еще у него нога болит. Вот там они собрались и самый большой взял груз у самого маленького.
- Почему же - самый большой? Может, средний?
- Нет. Шаг мужчины среднего роста - семьдесят-восемьдесят пять сантиметров, если он не бежит. Конечно, нужно учесть и возраст, и силы, и скорость движения. Но речь пока не о том.
В начале пути шаг маленького равнялся шестидесяти сантиметрам, шаг среднего - восьмидесяти двум, большого - метру. Конечно, они растянулись, занервничали. Большой подождал среднего и маленького, и они поменяли груз. У маленького не осталось ничего. Посмотри: его шаг увеличился на два-три сантиметра, а дорожка из прямой превратилась в ломаную. У среднего и длина шага и линия походки остались прежние. Зато шаг большого сразу укоротился: восемьдесят сантиметров.
- Усвоил! А почему тот, что в галошах, хром на левую ногу?
- Дело опять в длине шагов и в отпечатках. Присмотрись: у маленького линия ходьбы состоит из неравных отрезков. Левый шаг меньше правого. Вот и полосы возле больной ноги: маленький волочил ее по мягкой земле.
Смолин загасил папиросу и бросил ее далеко в сторону.
- Мы прошли, видно, с версту. По следам было ясно: маленький снова стал отставать и часто останавливался. Вот верные признаки остановок: след глубже в каблуке, а печатей от носков нет. Отдохнув, он пускался рысью: при беге печатались только носки…
Походив еще немного по полю, мы вернулись к машине. Водитель по-прежнему мрачно сидел на подножке.
Смолин прилег на травку, возле мотоциклов.
- Подождем. Они скоро придут.
- Хорошо, - согласился я. - Но ты не объяснил мне еще одной, пожалуй, главной догадки: почему мошенники отправились на полустанок?
Смолин задумчиво поерошил молодую травку и поднял на меня глаза:
- Что ты сказал бы, увидев людей, весной обутых в валенки? Были б старики, - куда ни шло. Но - молодые же!
- Почему - молодые?
- Старики не делают метровых шагов, да и ходят они обычно шаркающей походкой. Старым людям не под силу тащить такой груз. Так что ты все же сказал бы, увидев таких странников?
- Не успели переодеться… - предположил я.
- Не успели? Странно! Теплая погода стоит уже третий день, снег почти везде сошел. Сколько же времени нужно, чтоб сменить валенки на сапоги?
- А может, не во что переобуться?
- Это, пожалуй, ближе к истине, но тоже неточно. У них, видно, под рукой сапог не было. Можно допустить: они живут где-то далеко. Явились сюда в холодные дни. А весна пришла внезапная, ранняя.
Я и решил: они не местные жители. Значит, они постараются быстро покинуть опасный район, вернуться к себе. Да будь они и местные люди, их все равно потянуло бы к поезду: где же поблизости сбудешь краденое?
Товарные поезда на полустанке не стоят, первый пассажирский приходит в десять утра. Кстати, сколько сейчас? Четверть двенадцатого? Я полагаю, участковый уже вернулся бы, если бы поехал, а не пошел по следам…
Мы молчали.
- Одно мне не совсем ясно, - произнес Александр Романович. - Водитель, конечно, совсем не связан с кражей. Но как они выследили машину? Шофер случайно поехал здесь. Видать, просто наткнулись на грузовик. Как тут не погреть руки?
Оглянувшись на водителя, я заметил: он привстал с подножки и явно беспокоится. Сперва я не придал этому большого значения. Но минут через пять, снова посмотрев в его сторону, увидел, что шофер пристально вглядывается в южную часть поля.
И я, и Смолин обернулись туда же. Сначала ничего не было видно: солнце било прямо в лицо. Но постепенно глаза притерпелись, и я различил на поле странную группу.
Впереди, сгибаясь под тяжестью мешка, шел здоровенный детина. За ним медленно шагал широкоплечий парень среднего роста, а сзади, припадая на левую ногу, семенил не то безбородый старик, не то мальчишка.
По бокам, держа оружие наготове, шли милиционеры.
АВТОМАТНАЯ ОЧЕРЕДЬ
- Я никому, кажется, не насолил в жизни и не понимаю этой ночной стрельбы, - хмуро проговорил Генкузен. - Деньги я в чулок не прячу. Кому нужна моя смерть? Тут черт знает что!
- Что-нибудь да есть, Андрей Андреич, - вслух соображал Смолин, вглядываясь в посетителя. - Мы разберемся.
Вскоре сыщик в сопровождении старого художника уже поднимался на второй этаж большого каменного дома.
Окна квартиры, в которую они вошли, глядели в широкий мощеный двор, на противоположной стороне которого находился почти такой же четырехэтажный дом.
Смолин долго и молча стоял у одного из окон, пропоротого наискось пулями. Две из них пробили стекло, третья - раму.
Генкузен с мрачным любопытством наблюдал за сыщиком. Капитан, как казалось старику, уныло и рассеянно оглядывал двор и окна на той стороне.
Закончив осмотр, Смолин несколько минут ходил по комнате. Он оглядел стены и дверь, ведущую в смежную комнату, зачем-то пошарил у себя в карманах. Внезапно попросил старика:
- Дайте нитки или бечевку.
Получив моток, Смолин снова подошел к окну.
Он стоял несколько минут, прищурив глаза, и Генкузен понял: сыщик осмотрелся и теперь что-то прикидывает в уме.
- Скажите, - повернулся капитан к старику, - когда раздались выстрелы, вы стояли, сидели, лежали?
- Лежал.
- Покажите, где?.. Любопытно, - пожал плечами Смолин, когда художник поднялся с кушетки, - тахта стоит вдали от окна. В стене добрых полметра. Ее не пробить. Выходит, стрелявший не видел вас и палил наугад.
- Не знаю.
- Еще один вопрос. В то время квартира была закрыта? Мог в нее попасть преступник, если бы он, ну, скажем, убил вас?
- Нет, не попал бы. Дверь была на двух замках. Может, был расчет забраться через окно по веревке или лестнице. Впрочем, какой дурак станет это делать после стрельбы? На глазах у всего дома?
- Очень интересно! - потер руки Смолин. - Ну, давайте осмотрим как следует квартиру. Может, окна и стены скажут нам что-нибудь.
Капитан нашел в стене, против окна, след от первой пули. Она ушла в кирпич, и, Смолин, покопавшись, вскоре достал из отверстия сплющенный кусочек металла.
Вторая пуля пробила жестяной колпак над лампой и через дверь влетела в смежную комнату. На излете она ткнулась в стену и упала на письменный стол.
Третья пуля, угодив в топор, случайно лежавший на подоконнике, разлетелась мелкими брызгами.
Осмотрев находки и сложив их в пустую спичечную коробку, Смолин подвел старика к окну.
- Давайте потолкуем немножко, - сказал капитан, распахивая раму и забираясь на подоконник. - Не возражаете?
- Нет, - покосился Генкузен, с любопытством поглядывая на этого, кажется, благодушного и разговорчивого человека.
- Пуля попав в сталь, скажем, - негромко заговорил Смолин, - отлетит от нее - и делу конец. Не по зубам орех. Но если преграда не очень тверда и плотна, пуля сожмет ее, выгнет и выбьет ее частицы вперед.
Это - азбука. Но она нужна нам, чтоб разобраться в следах стрельбы.
Художник кивнул головой:
- Я слушаю.
- Несведущий человек легко запутается в пробоинах. Одна и та же пуля оставляет в преградах разные следы. Все дело в том: из чего преграда?
В дереве дырка обычно кругла и примерно равна диаметру пули. При выходе можно найти отщепы. Это очень важно: тогда нетрудно узнать, откуда и куда стреляли.
А вот если смерить дырку от пули в раме, видно: отверстие уже пули. Почему же? Дерево сырое. Оттого и стянуло немного края.
Подойдите к лампе, взгляните на жестяной колпак. Дырка в нем круглая и равна диаметру пули.
А пробоины в стекле? Тут можно прочесть целый рассказ. Как ведет себя пуля, попав в стекло? Она выгибает его, сеет трещины и прошибает дырку, выталкивая частицы стекла вперед.
В нашей практике бывает всякое. Преступник, путая сыск, иногда посыпает осколками окно с противоположной стороны.
Но это - зряшное дело. След от пули в стекле имеет внятный язык. Дырка немножко больше диаметра пули. Об этом следует помнить, чтоб не сбиться в калибре. Но сейчас важно другое. След от пули в стекле похож на воронку. Она уже у входа и шире у выхода.
Взгляните через лупу на пробоины. Можно твердо сказать: стреляли не из комнаты во двор, а со двора - сюда.
- Погодите! - оторопел старик. - Вы что ж, полагаете, что я симулирую?
- Боже упаси! - засмеялся Смолин. - Я просто копаюсь в фактах и рассуждаю.
Итак: стреляли со стороны двора. Взгляните еще сюда. В стекле, возле пробоин, трещины. Обратите внимание: они неодинаковы. Одни расходятся от дырок в стороны. Это - радиальные трещины. Другие идут поперек радиальным, соединяют их, что ли.
Так вот, чем меньше радиальных и больше мелких - концентрических трещин - тем скорее пуля прошла стекло.
Это существенно для нас. Осмотрев трещины, мы можем сказать, как быстро шла пуля. Иными словами - вблизи или издалека стрелял преступник.
Вы видите, сколько мелких концентрических трещинок у пробоины. Стрелявший находился рядом, метрах, вероятно, в двадцати от окна…
Художник нахмурился:
- Выходит, капитан, в меня стреляли с той стороны двора? Из квартиры?
- Пока не знаю. Сейчас постараемся выяснить.
Спрыгнув с подоконника и закрыв окно, Смолин подошел к столу, на котором лежал коробок с пулями.
- Это девятимиллиметровка, - сказал он, взвешивая на ладони пулю, уцелевшую лучше других. - У нас нет такого калибра. Это, видно, немецкие пули. Преступник стрелял очередью. Он бил из автомата или пистолета. Вернее всего - из "Борхарда - Люгера 08". Вы слышали о таком пистолете? Иначе он называется "Парабеллум".
- Выходит, у того и у другого одинаковый калибр?
- Да. Следовательно, кое-что мы уже знаем. Теперь остается главное. Выяснить, откуда стрелял преступник, кто он такой и зачем стрелял?
- И вы полагаете, мы узнаем это?
- Будем надеяться. Посидите пока, отдохните. А я немного поброжу по комнате.
Смолин достал моток с нитками, распустил его и одну часть с помощью спички закрепил в верхнем пулевом отверстии окна. Второй конец нитки он протянул к пробоине в стене.
Забравшись на стул, капитан зажмурил один глаз и посмотрел вдоль нитки через окно. То же самое он сделал и со второй парой пробоин.
В обоих случаях взгляд капитана упирался в окно на той стороне двора. Окно это тоже было на втором этаже.
- Вы не знаете, кто живет напротив вас? - спросил капитан старика.
Генкузен ответил не сразу. Он молчал несколько секунд, стараясь, видимо, понять, к чему вопрос, и внезапно рассмеялся:
- Там живет вдова, милая и тихая женщина, со своим сыном. Мальчишке всего девять лет.
Этот ответ, кажется, озадачил сыщика. Он потер лоб и растерянно спросил:
- Когда и где умер ее муж?
- На фронте. В сорок четвертом году он приезжал на побывку. Пробыл неделю и уехал. И не вернулся.
- Вот как! - почему-то кивнул головой Смолин. - Это существенно.
Художник досадливо поморщился:
- Я не люблю загадок, капитан. Не тот возраст.
- Это вовсе не шутка. Вы не знаете, дома ли сейчас вдова?
- Вероятно. Она работает в ночной смене.
- Пойдемте к ней в гости.
Старик пожал плечами и накинул на себя пиджак. Они спустились во двор и вошли в подъезд на той стороне. Капитан позвонил.
За дверью раздался голос мальчишки, щелкнул замок и на пороге вырос обитатель квартиры.
- Вам кого?
- Мама дома?
- Дома.
В прихожую вышла женщина. Увидев художника, она вдруг сильно побледнела, но, поборов себя, кивнула на дверь в комнату:
- Входите, ради бога.
Смолин быстро прошел к окну, поглядел через него на окна художника и также быстро подошел к мальчику.
Присев возле него на корточки, он заглянул малышу в глаза и серьезно спросил:
- Ты зачем во двор стрелял, а?
- Он сам выстрелил, - нахмурился мальчишка. - Я только нажал, а он сам выстрелил.
- Кто он?
- Автомат.
- А где он сейчас?
- Мама в речку сразу выбросила. И сказала - нас арестуют. А я ревел, а она все равно выбросила.
Несколько секунд все молчали. Потом Смолин попросил у хозяйки разрешения закурить, и женщина по его тону поняла: люди эти пришли сюда без злобы.
Утирая слезы, она рассказала, что муж с фронта привез автомат и велел его беречь. Он говорил: это память о поединке с немцем.
Прошлой ночью, когда она была на работе, Вовка достал автомат из сундука, уставил его в открытое окно и нажал на спуск. Еще хорошо, что в диске было всего три патрона.
Она первый раз в жизни побила сына. Если ее арестуют, как будет жить ее мальчик?
Составив протокол, Смолин простился с женщиной.
Художник спускался по лестнице, тяжело дыша и дергая бровью.
Внезапно он предложил:
- Зайдемте ко мне, капитан. Выпьем по рюмке. За спасение души.
Выпив свой стаканчик, Генкузен спросил:
- Как это вы решили, что стрелял мальчишка?
Смолин пожал плечами:
- По следам было ясно: стреляли напротив и без всякого смысла. Это была случайная пальба. Женщина работала. Непонятно было одно: откуда малыш достал оружие. Потом стало светлее - автомат мог привезти с фронта отец…
Внезапно старик сказал дрогнувшим голосом:
- Не надо трогать вдову, капитан. Простите ее. Эта война и без того обрушила на нас столько горя! Я прошу простить ее, эту женщину!