- Заткнись! - зло бросил ей Диринг. "Мертвая" девушка проигнорировала его выпад:
- Но когда президент Хайме… как его там, был свергнут и ему и его ребятам пришлось удирать от разъяренной толпы, наш план рухнул. Мне пришлось прятаться где только возможно. - Ее голос стал жалобным. - В конце концов девушка устает смотреть и потолок, не важно, где он находится, в каюте ли яхты, в каком-нибудь обшарпанном отеле на побережье или в верхних комнатах этого дома. Она хочет немного солнца. Она хочет куда-нибудь поехать. Вот почему я и отправилась в Энсенаду.
- Так все-таки почему? - уточнил Харт. Бонни посмотрела на него как на недоумка:
- Чтобы повидать вдову Монтеса. Она не была в деле, но ее муж был. А я хотела убедиться, что он мертв и не может выполнить того, что обещал.
- Понимаю.
- И вот, пока я там находилась, надо же было случиться так, что именно эта маленькая дрянь заметила меня и узнала. Я-то узнала ее, как только ее увидела. Она что-то делала в агентстве, когда у меня был с ним контракт.
- Тогда почему вы так долго ждали, чтобы убить ее?
Бонни взяла со стола графин и налила себе выпить.
- Потому что я не знала, кем она доводится Коттону. Я узнала об этом только в последний день судебного разбирательства. Мы с Энрико проследили за вами до ее квартиры и стали подслушивать.
- А зачем было за нами следить?
- Потому что Энрико сказал, что каждый раз, как он бывал в суде, эта девица тоже появлялась там. Я и сама видела ее несколько раз. Нам стало просто любопытно.
- Ты тоже присутствовала на суде? - не веря собственным ушам, переспросил Харт.
Бонни выпила то, что налила из графина.
- И неоднократно. Я устраивала целый спектакль. И тогда, в последний вечер, когда ты подобрал ее на автобусной остановке, что-то щелкнуло у меня в голове. Я вспомнила, что Коттон как-то говорил мне, что у него есть жена по имени Пегги. - Бонни развлекалась вовсю. - Поэтому мы проследили за вами и услышали, как она выложила всю правду. Разве ты не понимаешь? - сказала она вдруг голосом Пегги. - Я распяла его. Потому что Бонни жива. Я видела ее четыре месяца назад в Энсенаде. Она перекрасила свои рыжие лохмы в черный цвет. А это, - она взялась обеими руками за груди, - Бонни так затянула, что стала совсем плоской, хотя на самом деле это вовсе не так. Она взяла себе имя - сеньора Альвередо Монтес…
- Ты там была! - вырвалось у Харта. Моралес веселился не меньше, чем Бонни.
- Некоторое время в прихожей. Потом в гостиной. Тебе следует быть более острожным и не оставлять дверь незапертой, когда устраиваешь свидание с девушкой.
- Но зачем понадобилось убивать Пегги? - возмутился Харт. - Она же не собиралась извлекать Коттона из газовой камеры.
Моралес пожал плечами:
- Мы не могли рисковать. А что, если в последнюю минуту она передумала бы? Я хотел убить вас обоих. И до сих пор считаю, что так и следовало бы поступить. Но Бонни сказала "нет".
Бонни подошла к высокому французскому окну, выходящему на лужайку, выглянула из него и посмотрела на небо.
- Так было лучше, - сказала она не оборачиваясь. - Мой милый муженек и Сэм были единственными свидетелями, которые видели, как девушка садилась в машину Харта. И если бы полиция утром обнаружила их обоих мертвыми, они подумали бы… - Она пожала плечами. - Честно говоря, мне плевать, что они подумали бы! К тому времени я намеревалась уже быть далеко отсюда.
Диринг пытался высвободить свои запястья.
- Ты не сделаешь этого со мной, Бонни! Это была моя идея!
Бонни продолжала изучать темное небо.
- Верно!
Харт обнял Герту за талию.
Способность Бонни подражать голосам других людей была сверхъестественной. Если бы Харт не следил за ее губами, то мог бы поклясться, что это говорит Диринг.
- Мне не слишком повезло на рынке, моя дорогая, и я не хочу, чтобы мы с тобой переживали те невзгоды, которые влечет за собой бедность. У меня есть план. Вот что мы сделаем… - Бонни перевернула руку и прижала тыльную сторону ладони ко лбу, прежде чем заговорить своим собственным голосом. - И я это сделала. Я согласилась быть убитой, как послушная девочка. - Ее голос набирал силу. - И я, как послушная девочка, для достоверности спала с Гарри Коттоном в течение трех дней. Мне это было нетрудно. Мне даже понравился этот парень, отпетый негодяй. Потом я вылезла через эту чертову дыру в стене каюты, и место Коттона занял Энрико. - Бонни попыталась прикурить, но пальцы у нее так сильно дрожали, что ей никак не удавалось поднести к сигарете зажигалку. - Я с ума сходила от страха. Мой милый муженек совсем забыл, что я - тоже человек и что Энрико во сто раз лучше любого Диринга.
- Заткнись! - заорал на нее Диринг. - Заткнись!
Девушка расправила материю на только что не вываливающихся из платья грудях.
- Черт побери! - сказала она грустным голосом. - Я собиралась воспользоваться случаем. Мне льстило, что такой мужчина, как ты, захотел жениться на такой девушке, как я. Я хотела стать тебе хорошей женой. Я старалась. Целых два года, если не считать пары срывов, я почти не пила и раздевалась только для тебя. Я, черт возьми, собиралась стать настоящей леди, даже если это убило бы меня! - Она махнула рукой, держащей сигарету, и дым описал дугу в душном воздухе. - Но тебе это было не нужно. Ты так долго воровал, что это превратилось у тебя в болезнь. Тебе было плевать, со сколькими я изменяю тебе, лишь бы захапать побольше денег и не попасть за решетку! - Она пнула раздувшийся портфель носком туфли. - Ладно. Я заработала эти деньги. Они - мои. И я собираюсь получить от них удовольствие с Энрико. Билеты на самолет у тебя? - спросила Бонни у Моралеса.
- Два до Танжера.
Харт посмотрел на открытое французское окно, через которое недавно вошел, и в отчаянии попытался снова привлечь внимание Бонни:
- Значит, весь этот кутеж с Коттоном, который снял тебя в "Циро", служил лишь основой для сцены на яхте?
- Верно. С приманкой в виде бриллиантов стоимостью в сто тысяч долларов. Незастрахованных бриллиантов. Чтобы ни одна страховая компания не отнеслась предвзято к расследованию убийства.
- А кровь в каюте? Кровь, которая помогла обвинить Коттона?
Бонни затянулась сигаретой до красного огонька.
- Кровь моей группы. Куплена моим дорогим муженьком в одной Богом забытой станции переливания крови в Голливуде. Ему это не составило никакого труда. Он числится в Совете директоров двух госпиталей. - Она начала смеяться и никак не могла остановиться. Это был ненормальный смех, смех, от которого кровь стыла в жилах. - И если когда-нибудь меня схватит полиция, что они смогут со мной поделать? Я не только мертва, я к тому же еще и сумасшедшая!
Моралес встал и вытащил из кармана перочинный нож.
- Ладно. Ты рассказала Харту, как все было. У твоего спектакля были зрители. - Он перерезал одну веревку на запястье Диринга. - А теперь давай сматываться. Чтобы полиция не хватилась нас. Они ищут Харта и его девицу.
Бонни затушила сигарету и взялась за портфель.
- Я готова. Но зачем ты его освобождаешь?
- Я собираюсь, - объяснил ей Моралес, - подстроить все так, словно они с Хартом и девушкой дрались. И когда полиция их обнаружит…
Он заметил вдруг какое-то движение за французским окном и замолк. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы распрямиться. Наконец ему это удалось. Он уставился разинув рот на длинный ряд французских окон, выходящих на лужайку. В каждом, теперь уже открытом, стоял вооруженный полицейский.
- Продолжайте, Моралес, - сказал инспектор Гарсия. - Вы как раз подошли к самому интересному. Мне всегда хотелось посмотреть, как совершают тройное убийство. Или какое-нибудь вообще. За двадцать лет, что я прослужил в полиции, мне никогда так не везло. Обычно мне приходится несколько дней копаться в полной неразберихе, искать улики, мотивы и все такое прочее.
5 сентября 1958 г. 1 час 55 мин.
Бонни вынула сигарету и сунула в рот вместо нее большой палец.
- Ты нас обманул! - упрекнула она Харта - Ты привел с собой полицию!
Харт решил быть с ней честным.
- Нет. Но я с минуты на минуту поджидал своего адвоката и частного детектива. - Он оглянулся на инспектора. - И был рад, когда заметил вас вон за тем окном несколько минут назад.
- Еще бы! - устало сказал инспектор Гарсия. - Потому что Келли и Мастерсон не могут этого сделать. Они находятся в полицейской машине под арестом за сокрытие информации, необходимой для раскрытия преступления.
Инспектор сделал несколько шагов в глубь комнаты. Его голос был почти таким же жалостливым, как у Бонни.
- Не понимаю, почему считается, что в полиции работают одни дураки. Мои люди ничуть не уступают сотрудникам частных детективных агентств. У них была причина проверить счета Диринга, и они обнаружили, что они закрыты. Они нашли станцию переливания крови, которая продала ему кровь. И это должно вас заинтересовать, Харт. Именно они заставили старую даму, живущую через улицу от дома жены Коттона, ту самую, которая клялась, что, кроме вас с Пегги, не видела больше никого выходящего из дома, вспомнить, что она несколько раз ходила в ванную комнату. А потом еще этот пожар на яхте, - продолжал Гарсия, - чтобы не нашли лаз. - Он посмотрел на Моралеса. - Полагаю, это мы повесим на вас, капитан. Нам известно, что Харт не мог устроить пожар, потому что в это самое время его видели в Сан-Диего, а это в пятидесяти милях южнее.
- Понятно, - сказал Харт. - Вы все это время следили за мной.
- По большей части.
- Вы использовали меня, чтобы моими руками тащить каштаны из огня.
- Вы все расставили по своим местам. При сотрудничестве газетчиков и мексиканской полиции. Но что действительно принесло свои плоды, - добавил инспектор Гарсия, - так это прослушивание ваших телефонных разговоров. Видите ли, каждый телефон в вашей аптеке, включая и тот, что в будке вашего кабинета, некоторое время прослушивался. И все ваши разговоры с Келли зарегистрированы. Из них мы не только убедились в том, что уже и так начали подозревать, но и узнали, что вы направляетесь сюда. Поэтому мы и приехали сюда первыми и все слышали.
- Вы не имеете права! - возмутилась Бонни. - Так нельзя! Подслушивать телефонные разговоры противозаконно!
- Верно, миссис Диринг, - согласился с ней инспектор Гарсия. Он снял одну из подушек на софе и вытащил спрятанный там микрофон. - Много чего противозаконно. Например, установка в этом доме подслушивающей аппаратуры. Или убийство. Подушкой. Вы ведь именно так сказали?
Тут в первый раз с тех пор, как он велел Бонни заткнуться, заговорил Диринг. Это была констатация факта, а не вопрос.
- Вы слышали все, что говорилось в этой комнате.
- Все на магнитофонной пленке, - заверил его инспектор Гарсия. А потом сказал в микрофон: - Выключайте и перемотайте пленку, ребята. Магнитофонная запись не признается судом, но я сомневаюсь, что в ней будет необходимость. У меня такое подозрение, что одна из наших птичек вот-вот запоет.
Дыхание воскресшей было прерывистым, когда она посмотрела на Моралеса.
- Что ты стоишь! Защищай же меня! Застрели его и уведи меня отсюда!
Моралес перевел взгляд с Бонни на безразличные лица полицейских, стоящих у открытых окон, и бросил револьвер на софу.
- Только не я. На меня и так достаточно навешали собак.
Бонни обозвала его непристойным словом. Потом, прижав портфель к глубокому вырезу платья, сделала несколько быстрых шагов в коридор и остановилась.
- Похоже, - сказала она ломким голосом, - тут полно полицейских. Но меня ведь не посадят в тюрьму? Я не буду сидеть за решеткой? Не буду, с меня и так хватило девяти месяцев!
Все еще прижимая к себе портфель, она развернулась и легкой походкой танцовщицы взлетела по лестнице, ведущей на второй этаж.
- Пусть себе, - сказал инспектор. - Она никуда от нас не денется.
Все стояли и наблюдали за девушкой. Герта не сводила глаз с Диринга.
- Остановите его! - закричала она.
Но было уже слишком поздно.
Никто не успел даже шевельнуться, как Диринг высвободил руку, перегнулся всем телом и схватил револьвер, который Харт положил на стол. Его лицо пошло пятнами от стыда и гнева.
- Это тебе за все содеянное, дорогая! - крикнул он и разрядил в Бонни пистолет.
Пули попали девушке в спину, подтолкнули ее вперед и припечатали к перилам на верхней лестничной площадке. Перила скрипнули под ее тяжестью, раздутый до отказа портфель открылся.
Бонни еще какое-то мгновение стояла, держась за перила обеими руками. Но они не выдержали, и она рухнула вниз вместе с ними, на какое-то мгновение повиснув в воздухе, поскольку подол ее платья зацепился за отломленную балясину. Потом ткань разорвалась под тяжестью тела, и она стала падать вниз в дожде зеленых купюр, каждая из которых, мимолетно прикасаясь к ней, ласкала обнаженную плоть, следом за которой опускалась на пол.
"Все под Богом ходим", - подумалось Харту в это страшное мгновение.
За ударом падения тела последовало продолжительное молчание. Даже у инспектора Гарсии был такой вид, словно его вот-вот вырвет. Потом Харт почувствовал, как пальцы Герты вцепились ему в плечо.
- Пожалуйста, - сказала она едва слышным голосом, - нельзя ли нам уйти отсюда?
Харт посмотрел на Гарсию.
Тот отдавал пистолет, отобранный у Диринга, одному из своих полицейских.
- Не вижу причин для отказа, - сказал он. - Конечно, еще нужно будет выяснить некоторые мелкие подробности. Вам обоим придется ответить на несколько вопросов и дать некоторые показания под присягой нам и мексиканским властям. Ордер на ваш арест будет аннулирован. Но… вы конечно же можете отсюда уйти. А что касается обвинений, вы, Харт, можете спокойно вернуться к себе в аптеку и продолжать делать свои маленькие розовые пилюли.
- Спасибо, - прочувствованно сказал Харт. - Большое спасибо!
Когда молодые люди подошли к французскому окну, Гарсия окликнул Харта:
- Док!
- Да? - обернулся Харт.
- На вашем месте я бы постарался заниматься только пилюлями и впредь.
- Именно это я и намерен делать, - заверил его аптекарь, выходя.
На лужайке перед домом было просто замечательно. Ночь прохладна. Луна зашла, небо густо усеяно звездами. Пока Харт стоял, сжимая в объятиях Герту, все еще не унявшую дрожь под впечатлением жуткой смерти стриптизерши, он поднял глаза к небу и увидел падающую звезду. Она блеснула на небосводе, оставив после себя длинный светящийся след.
Вот как получилось… Из плохого, выходит, иногда можно извлечь и что-то ценное: Харт нашел свое счастье, нашел Герту. И сколько бы им ни было отмерено судьбой, они с Гертой будут вместе.
В его объятиях девушка была податливой и теплой.
- Как ты думаешь, скоро нас окончательно отпустят домой? - спросила она и потерлась щекой о его грудь.
- Надеюсь, что скоро, - тихо ответил Харт.