- Нет! - решительно отрезал Альбер. Разве можно подкладывать друзьям такую свинью? Эту парочку дурно воспитанных детей трудно вынести даже в тех случаях, когда в гостях бывает одно только семейство Жака. А на сей раз - он наконец вспомнил - Марта созвала большую компанию.
- Когда ты придешь домой?
- Ну… часа через полтора - через два.
- Ты что спятил? Гости будут к восьми, а до тех пор тебе надо принять душ, побриться, переодеться.
- Не надо мне душа.
- Ты должен помочь мне накрыть на стол.
Альбер вздохнул.
- Ладно. Как только вырвусь, сразу лечу домой.
Легко сказать - "лечу". Дорога до дома на машине заняла бы полчаса, а если движение оживленное - и того больше. Автобусом или на метро проедешь по меньшей мере час, да пока сделаешь покупки… раньше восьми домой не попасть. А не сделаешь покупки - хоть вовсе домой не являйся. При мысли о "милых" детках Жака эта перспектива показалась очень и очень заманчивой…
Расстроенный Альбер вышел из офиса. Портье восторженно уставился на него, ловя малейшее его желание.
- Скажите, - Альбер нерешительно сунул руку в карман, проверяя, есть ли у него при себе бумажные деньги, - имеется ли у вас вино и прохладительные напитки?
- Конечно, - удивленно ответил портье, - Вон там, в буфете.
- Да мне нужно с собой. Несколько бутылок.
Портье проявил всяческую готовность помочь. Связался по телефону с кухней, с ресторанным отделом обслуживания в номерах, с шефом винного погреба, идею покупки немецких вин отмел в зародыше, а из отечественных марок выбрал редчайшие, о каких Альбер даже не слыхал. Альберу же требовалось купить для гостей дешевое столовое вино, под приготовленное Мартой жаркое.
Лелак сделал портье знак продолжать хлопоты, а сам поспешно уединился в офисе. Чашечка кофе в этой гостинице стоит в три раза дороже, чем в кафе по соседству с управлением полиции, а прохладительные напитки - в два раза. За восемь бутылок коллекционного вина ему не расплатиться. Проверив содержимое своих карманов, он понял, что не хватит даже на одну бутылку.
В полном отчаянии он уставился на красотку, сидящую на приморском пляже. У этой, конечно, забот никаких, знай себе нежится на солнце да перебирает пальцы на ногах. А может, она красит ногти? Собравшись с духом, он вышел из офиса. В конце концов, не может же он навечно остаться здесь, разглядывая эту беззаботную дамочку, сколь бы соблазнительной ни казалась такая перспектива. Самое позднее, завтра утром явится хозяйка кабинета и выставит его. Альбер торопливо прошел мимо портье, который закончил телефонные переговоры и хотел было порадовать господина инспектора благоприятными результатами, но тот остановил его коротким жестом и буркнул нечто вроде, мол, сейчас вернусь. Надо бы выскочить за дверь и дать деру, но смелости не хватало.
Шарль увлеченно беседовал с какой-то рыжеволосой секс-бомбой. С присущей ему дерзкой непосредственностью он склонился к собеседнице и шепнул ей нечто доверительное, отчего рыженькая рассмеялась и шутливо ударила его по щеке. Бришо схватил женщину за руку, но не вывернул, а галантно поцеловал. На столике перед ними стояли высокие бокалы с какой-то подозрительной жидкостью, не похожей ни на один из знакомых Альберу алкогольных напитков. Очевидно, фирменный коктейль "Мат", изобретенный в здешнем баре по случаю шахматного турнира. Напрашивалось естественное предположение, что от одной лишь его цены можно было получить мат…
Подойдя к парочке, Альбер деликатно кашлянул. Шарль вздохнул.
- Позвольте представить вам моего коллегу.
Вблизи заметны были и толстый слой косметики, и наклеенные ресницы, и подкрашенные волосы, которые когда-то, возможно, действительно были бронзово-рыжими. Платье на дамочке состояло сплошь из складок и драпировки - вроде того, что видел Альбер на обложке модного журнала в офисе.
- Мадемуазель Моника Нест, коммерческий директор фирмы "Интернэшнл Чесс Компани".
- Рада приветствовать господина инспектора. - Голос у нее был приятный, низкого, грудного тембра, произношение безукоризненное.
- Мадемуазель Нест из Нью-Орлеана, - пояснил Шарль тоном посвященного. - Французский у нее второй родной язык.
- А китайский?
- Предполагаете на том основании, что я работаю в гонконгской фирме? О нет! - женщина рассмеялась. - Контракты составляются на английском. Я больше времени провожу в Европе или у себя в Америке, чем в Гонконге.
- Понятно. - При других обстоятельствах Альбер охотно выслушал бы ее рассказ о себе, но сейчас его это не интересовало. - Простите… вы позволите мне минуту поговорить с коллегой с глазу на глаз?
- Ясно: государственная тайна… - улыбнулась дама. Бришо не выказал энтузиазма.
- И ради этого ты вытащил меня из-за стола? С ума спятить! Бабенка подвернулась экстра-класс, можно сказать, лучшая за последние годы, и только у нас пошло дело на лад, ты заявляешься с дурацким вопросом, нет ли у меня при себе лишних двух тысяч франков. Разумеется, нет! За какого толстосума ты меня принимаешь?!
- Да полно тебе, стоит ли так кипятиться.
- Будь у меня деньги, я заказал бы еще по стаканчику этого пойла, - Шарль чуть призадумался. - Послушай, тебе уже без разницы… Может, подкинешь мне деньжат?
Когда Альбер вернулся к стойке портье, бутылки уже были приготовлены. Альбер дрогнул, но в следующий момент с озабоченным видом рванулся к телефону. Дела, знаете ли… Коль скоро Жак приедет с детьми, значит, он будет с машиной. А если он будет с машиной, то отчего бы ему не сделать небольшой крюк (в каких-то два десятка километров), чтобы его бедолаге-приятелю не пришлось тащить на себе чертову прорву бутылок? Ну а если Жаку все равно сюда заезжать, так отчего бы ему не прихватить с собой лишнюю тысячу-другую, чтобы расплатиться за покупку? На другом конце провода слышался мощный шумовой фон: один ребенок плакал, другой вопил во все горло, а мать криком пыталась вразумить их обоих. Жак, героически сопротивляясь уговорам друга, время от времени клал трубку и громогласно призывал свое семейство к порядку. Конечно же, призывы его были тщетны.
- Пойми же наконец, не могу я взять бутылки с собой! Я отправляюсь на задержание опасного преступника.
- И я с тобой! - взмолился Жак.
- В следующий раз. К тому же у меня при себе ни сантима, - он положил трубку. Жак наверняка заедет в гостиницу, он еще ни разу не подводил друга. Как-нибудь надо будет действительно взять его с собой на задержание. Жак честно заслужил эту награду и, кроме того, получит повод хоть на какое-то время вырваться из дома. Альбер вышел из отеля, убыстряя шаг, пересек автостоянку, а выбравшись на тротуар, припустился бегом. Он взял тот же темп, как с Жаком во время вечерних пробежек. Спокойной, размеренной трусцой он способен был пробежать километров пятнадцать, а отсюда до ближайшей станции метро дай бог километра полтора, даже испарина не выступит.
"Какой позор, - думал он. - Инспектор управления полиции, солидный мужчина в летах бежит по улице, как ненормальный, боясь припоздниться домой. Буасси тоже хорош, не мог подождать, что ли! Да и Марте лучше бы оставить машину в моем распоряжения. Стыд и позор."
Альбер прибавил ходу.
Глава шестая
Что же он пил вчера вечером? Пиво - наверняка, так как мясо получилось слишком жирное. Вино тоже: как было не выпить, если раз в кои-то веки он купил такое дорогое вино. Пил и виски - под разговоры до ужина. И коньяк - он так приятно ложится на сытый желудок.
Альбер не привык пить, во всяком случае, не в таких количествах. По мнению Марты, он просто-напросто перепил лишнего, вот его и выворачивало всю ночь. По мнению Альбера, виною всему было чересчур жирное мясо. Марта не стала с ним спорить, а дала ему рвотное, после чего от ужина в желудке следов не осталось, и положила на голову компресс, что несколько облегчило страдания.
Всю ночь он не сомкнул глаз. Гости разошлись в два часа ночи, в три часа накатил первый приступ дурноты, а затем он с компрессом на лбу до рассвета просидел в постели, так как стоило ему опустить голову на подушку, и стены комнаты начинали свое бешеное вращение. Утром Марта позвонила шефу и сказала, что муж заболел, даже по телефону говорить не в состоянии, на работу не придет, так что пусть уж они сегодня справляются с преступниками сами, без его помощи.
Через двадцать минут после телефонного разговора, заявились Шарль и Буасси. Их долгий звонок у двери отозвался в голове Альбера ударами пневматического молота. Они ввалились в комнату шумные, веселые, раскрасневшиеся от ветра.
- Что, старина, вчера хватил лишнего?
Марта бросила на них неодобрительный взгляд. Когда человеку неможется, тут уж не до шуток. Коллеги водрузили на стол бутылку из-под рома с какой-то подозрительно черной жижей.
- Кофе из итальянского эспрессо "Пицца Мама".
- Нет.
Не вступая с Альбером в пререкания, коллеги влили в него крепчайший кофе без сахара. Горячий напиток обжигал язык и небо, и несчастный мученик предпочел поскорее проглотить его.
- Знаешь, какие любопытные подробности всплыли относительно Корню? Оказывается, этот молчальник, из которого клещами слова не вытянешь, купил дом. Половину суммы выплатил на прошлой неделе, а остальная часть будет вноситься в рассрочку, в течение десяти лет.
- Ну и что?
- Твоего жалованья хватит, чтобы купить дом?
Альбер не ответил. Иной раз он удивлялся, как хватает денег, чтобы расплатиться за квартиру.
- Может, он получил наследство, - предположила Марта.
- Нет, никакого наследства он не получал, - сказал Шарль. - Зато я сегодня с утра прогулялся в банк, где Ростан хранил свои капиталы.
- Откуда ты узнал про банк?
- В финансовом отделе фирмы "Компьютой". Словом, я зашел в банк и поинтересовался, не брал ли Ростан недавно крупную сумму со своего счета.
- И оказалось, что брал.
- Очевидно, так оно и было, если Шарль сияет торжеством.
- Сколько?
Улыбка на лице Шарля погасла.
- Точную сумму мне не назвали. Но наверняка расходы Корню хотя бы частично оплачены из этих денег.
- Думаете, Корню его шантажировал?
Альбера безумно раздражало, когда жена начинала строить из себя детектива. По мнению коллег - оттого, что Марта лучше, чем он, делала логические выводы. По мнению Альбера - оттого, что, стоило мыслям жены заработать в одном направлении, и самому господу богу не под силу было свернуть ее с этого пути. Для профессионального сыщика качество совершенно недопустимое.
- Вполне вероятно, - похоже, Шарль всерьез отнесся к ее вопросу.
- Но так же вероятно, что в благодарность за сей денежный дар наш красавец не ревновал свою жену к Ростану.
- С чего вы взяли, будто эта женщина вообще была близка с Ростаном? - Марта задала вопрос из чувства необъяснимой женской солидарности, мгновенно проникшись жалостью к незнакомой особе, которую эти мужчины с извращенным воображением пытаются облить грязью.
- Если она и не была с ним близка, то не по вине Ростана. Бабенка умопомрачительная!
- Но это еще не значит, что она должна лезть в постель к своему работодателю.
Бришо с явным удовольствием втягивался в спор. Он неизменно чувствовал себя в своей стихии, если имел возможность потолковать с женщинами о сексе, и его ничуть не смущало, что в данном случае этой женщиной была жена его друга.
- Согласен. Но если работодателю подкладывают бомбу, а муж этой женщины несет службу в казарме и разбирается во взрывчатке, тут есть над чем призадуматься. Кстати, эта особа отнюдь не производит впечатления недотроги и скромницы. Глаза у нее блудливые, уж можете мне поверить.
- Супруги Корню могли одолжить эти деньги, - заметил Альбер.
- Конечно. Наверняка они так и скажут, - сразу помрачнел Шарль. - Но все равно повисает вопрос, с какой стати Ростан одолжил им целое состояние безо всякой расписки и из каких средств они собирались погасить долг.
- Не факт, что без расписки, - устало возразил Альбер. Он сделал Марте знак сварить еще кофе, а сам выбрался из постели и осторожно повертел головой из стороны в сторону, чтобы проверить, не прошло ли головокружение. Головокружение не прошло, но и не настолько мучило, чтобы снова ложиться в постель. - Если долговая расписка хранилась в кабинете Ростана, то от нее и пепла не осталось.
- Тоже неплохой мотив для убийства, - заметил Шарль, с интересом наблюдая за Альбером, который присел на корточки, взялся руками за лодыжки и, не отнимая рук, выгнул корпус дугой. - Допустим, они просят взаймы крупную сумму для покупки дома, ссылаясь на то, что в течение месяца получат страховку и расплатятся с долгом. Ростан человек не жадный, да и женщина ему нравится, а может, он просто хочет подладиться к своей услужливой экономке - короче, деньги он им дает. Корню, разумеется, подписывает долговое обязательство, и Ростан прячет документ у себя в кабинете. Ключей от письменного стола у прислуги не было, да расписка могла храниться и в сейфе, куда Ростан прятал свои математические расчеты. Тогда Корню приносит домой пластик, жена во время уборки прилепляет его к тыльной стороне шахматного столика, а взрывной механизм злоумышленники устанавливают на половину четвертого. Ведь известно, что в это время Ростан сидит за шахматным столиком, шлифуя свой интеллект.
- Логично звучит, - недовольно признал Альбер. Он по-прежнему был убежден, что убийцу следует искать среди шахматистов. - Ну а как в эту схему вписывается Марсо? Его-то они почему убили?
- А с чего им было убивать Марсо? - удивился Шарль. - Оба эти дела никак между собой не связаны. Послушай, как я это себе представляю. Ростана убивает чета Корню. Убивает эффектно, от взрыва едва не взлетает на воздух весь дом. И словно бы детонация взрыва потрясает весь шахматный мир. Повсюду только и разговоров, что об этом убийстве. Тебе не бросилось в глаза, до какой степени это замкнутый, изолированный мир? Шахматисты женятся на шахматистках, заводят любовные интрижки, дружеские привязанности здесь так же тесно переплелись, как неприязнь и ненависть, здесь каждый знает о каждом всю подноготную. Разносится весть о гибели Ростана, и это наводит кого-то на мысль: до чего же легко избавиться от своего недруга!
- Да полно тебе сочинять, - отмахнулся Альбер.
- Не понимаю, отчего ты не хочешь прислушаться к моей версии! Обыватель тысячи раз слышит и читает об убийствах, но ему и в голову не приходит применить ситуацию к своему окружению. Ведь убийства совершаются какими-то далекими от нашей цивилизованной жизни людьми. И вдруг - как обухом по голове: Ростан подорвался на бомбе! Какая жалость, что не Марсо, который гораздо противнее. Ну а затем тайный недоброжелатель сводит счеты с Марсо в надежде, что полиция и это убийство припишет тому, кто убрал Ростана… Что ты на это скажешь?
Альбер не сказал ничего. Он ушел в ванную, пустил воду и, опершись на раковину, с отвращением уставился на собственное отражение в зеркале. Неужели в действительности все обстояло так просто, как считает Шарль? Сестра Фонтэна вчера сказала, что ему, Альберу, никогда не найти убийцу, поскольку тот - шахматист. "Шахматист мыслит иначе, нежели вы". Альбер не отрывал глаз от девушки, и его огорчало, что она не верит в его силы. "Шахматист обдумывает каждое свое решение лучше, чем обычный человек. Тщательнее подготавливает акцию, тщательнее подстраховывается. Он рассчитывает на несколько ходов вперед в сравнении с вами". Альбер почувствовал раздражение. "Возможно, относительно шахматистов вы правы, - сказал он, - но здесь идет игра, правила которой я знаю лучше". Девушка молчала, а затем после долгой паузы, сообразив, что от нее ждут ответа, вскинула на Альбера свои огромные, серьезные глаза и свойственным ей задушевным тоном проговорила: "Надеюсь".
- Марианна Фонтэн, - негромко произнес Альбер и покачал головой. Он не испытывал влечения к сестре террориста и не был влюблен в нее с первого взгляда. Сейчас, пытаясь проанализировать свое чувство к ней, он понял, что это ревность. Ему лично ничего от нее не надо, однако он ревнует ее к каждому, кто может взять ее за руку, обнять, приласкать, назвать своею.
Неужели Марианна права? Вот ведь и брат ее постоянно на несколько шагов опережает полицию. Альбер встал под душ и тотчас заорал не своим голосом: вода была нестерпимо горячей - погрузившись в раздумья, он забыл отрегулировать температуру. В ванную влетела перепуганная Марта с яйцом в руке.
- Вода слишком горячая, - пожаловался Альбер.
- Поторопись. Завтрак сию минуту будет готов.
- Я это есть не в состоянии, - он укоризненно ткнул пальцем в яйцо.
- Не для тебя и готовлю. Ты обойдешься гренками. - Марта повернула кран, и на Альбера внезапно обрушилась ледяная струя.
Гренки подгорели, пока Марта готовила завтрак для гостей. Яичница с колбасой, зеленым горошком и овощной приправой, густо посыпанная тертым сыром, выглядела весьма аппетитно, и коллеги Альбера уписывали ее за обе щеки.
- Ты не допускаешь мысли, что Корню вошел в сговор с кем-то из шахматистов? Уж слишком хорошо были спланированы оба эти убийства.
- Еще чего! Я смотрю, эта фитюлька совсем задурила тебе голову. Знаешь, где силен шахматист в обдумывании ходов и составлении комбинаций? Только за шахматной доской.
- Что за фитюлька? - поинтересовалась Марта.
- Да мы тут допрашивали сестру Фонтэна, - рассеянно пояснил Шарль - По ее мнению, мы слишком примитивны, чтобы раскрыть преступление, задуманное шахматистом.
Марта сидела задумавшись, и Альбер надеялся, что размышляет она не над второй частью фразы Шарля - "совсем задурила тебе голову".
- Пожалуй, она права, - с милой улыбкой сказала вдруг Марта. - Вот уже сколько лет вам не удается поймать ее брата, разве что нападете на след случайно.
Полицейские переглянулись с понимающей сообщнической усмешкой, которую Марта терпеть не могла. "Что она в нашем деле понимает!" - яснее ясного говорил их вид.
- А кстати, не мог этот братец взорвать Ростана? - не унималась Марта.
- Нет, - решительно отрезал Шарль. Альбер с удивлением воззрился на него. До сих пор ему казалось, что комиссар изо всех подозреваемых отдает предпочтение Фонтэну. Интересно, ветер подул в другую сторону или Бришо высказывает свое особое мнение?
- Фонтэн - профи, он использует ровно столько взрывчатки, сколько необходимо, и ни граммом больше. Вчера, прежде чем уйти из отдела, я просмотрел досье на Фонтэна. Старина, этот человек обращается со взрывчаткой, как Армстронг с трубой. Если бы он подкладывал взрывчатку, чтобы убрать Ростана, там ни одна картина не упала бы со стены. Я специально звонил в лабораторию и поинтересовался…
Да, в этом весь Шарль. Позвонить в лабораторию, потребовать к телефону какого-нибудь ужасно важного и невероятно занятого эксперта по взрывчатым веществам, чтобы получить подробную консультацию… Шарлю приходится пускать в ход все свое обаяние, дабы не вызывать к себе антипатию.
- Говорят, сорока-пятидесяти граммов было бы вполне достаточно, и не исключено, что профессионал такой высокой марки, как Фонтэн, обошелся бы еще меньшим количеством. Но тут, по мнению эксперта, было взорвано добрых сто граммов.
- И что это значит? - задала вопрос Марта в надежде хоть сегодня наконец-то показать себя в кругу коллег осведомленной в делах полиции.
- Это значит, что убийца - профан, который желал действовать наверняка.