Возможно, именно поэтому третий претендент на пост главы Федерации футбола – Кирсанов снял свою кандидатуру. Как истинный политик, он не захотел участвовать в борьбе, имея весьма сомнительные шансы на успех, однако и не призвал своих сторонников отдать голоса за кого-либо из оставшихся кандидатов. Очевидно, он рассчитывал получить определенные дивиденды при любом исходе голосования и по некоторым слухам провел закулисные переговоры и с Решетовым, и с Рыбаком. Суть их, если они действительно имели место, скорее всего, навсегда останется тайной для футбольной общественности.
При голосовании чуда не произошло. Александр Сергеевич Решетов в очередной раз подтвердил свое прозвище "непотопляемый". Подавляющим большинством голосов он был переизбран на новый срок. По окончании голосования звучали комментарии в самом широком диапазоне – от безнадежных: "В ближайшем будущем российский футбол ждет полное фиаско" до ура-оптимистических: "Все у нас получится!" Однако наиболее созвучными моменту вашему корреспонденту представляются слова известного знатока и статистика футбола Аркадия Ильича Арабова: "В новое тысячелетие наш футбол вступает с целым букетом старых болячек. Они всем набили оскомину, но только не высшему футбольному руководству".
П. Волков".
Конечно, страшно интересно, подвел Турецкий итог прочитанному, но без опытного проводника, причем желательно с собакой, из этих футбольных джунглей не выбраться вовек. Нужно поговорить со специалистом. Для начала – с этим самым П. Волковым. Исходя из того, что он накропал, вряд ли можно прояснить, в чем именно состоял замысел Улыбабова и как тот собирался использовать служебное положение Рыбака, если бы последнему удалось свалить Решетова. Или в статье кроме беглого изложения фактов есть какие-то намеки, которые уму простого "важняка" недоступны?
Волкова в редакции не оказалось: он был в командировке. Зато эту неудачу Турецкий компенсировал полученными координатами "известного знатока и статистика футбола Аркадия Ильича Арабова".
Знаменитый футбольный философ, как его называли, Арабов проживал в двухкомнатной квартире, перепланированной коммуналке, в сталинском доме на Октябрьской улице, почти на самом Сущевском валу. Он оказался сухопарым, небольшого роста, очень подвижным пожилым человеком, с длиннющим подбородком и кроличьими зубами. Назвать его старичком язык не повернулся бы, "философ" тянул лет на двадцать моложе своих восьмидесяти трех.
– Следователь? – прищурился Арабов. – Из Генпрокуратуры? Знавал я одного следователя, в "Динамо" образца сорок девятого года. Левым хавбеком бегал… А вы сами-то, любезнейший Александр Борисович, в футбол как?
– Болею, конечно. Но у нас несколько другие игры в почете, – признался Турецкий, испытывая неизвестно почему искреннюю неловкость. – Не слишком, как бы это сказать, м-м-м, подвижные…
– Ну как же, – доброжелательно закивал "философ", – слышали, проходили: свет лампы в лицо, сигарету в губы. Другим концом…
По– видимому, по старикану некогда крепко проехался тридцать седьмой год. Или еще какой-нибудь.
– Да ведь, – Турецкий натурально покраснел и предпочел перевести разговор, – я по другой части. С бумажками, знаете ли, все больше… А кстати, как вы считаете, что-нибудь изменилось бы, стань Рыбак президентом федерации?
– Слишком глобальный вопрос, милейший Александр Борисович. Вас интересует какой-то определенный криминал, связанный с теми выборами? Или общая картина, расстановка сил: кто выигрывал, кто проигрывал в случае победы Рыбака? Но предупреждаю: эта тема тоже практически необъятна.
– Давайте сперва картину в целом. Хотя бы в общих чертах. Если вам известны случаи конкретных злоупотреблений при выборах президента федерации… Ну, скажем так: я сделаю все от меня зависящее, чтобы дать делу законный ход.
– Позвольте, я начну с конца. Политика дело грязное, простите, бога ради, за банальность, но в спорте – тем более: приходится им, бедняжкам, постоянно говорить о высоких идеалах, а заниматься дележом денег в том или ином виде. А уж в нашем футболе это вообще "что-то особенного". Надо полагать, каждодневная деятельность федерации – одно сплошное злоупотребление. И если посмотреть на выборы под таким углом – ничего экстраординарного на них не происходило. Поэтому нечему давать законный ход, пусть ваша совесть спит спокойно. Или бодрствует благополучно, выбирайте на свой вкус.
– Иными словами, каждый плел интриги в меру своих возможностей?
– Именно так.
– Хорошо, оставим пока. Конечно, вы читали статью Волкова? – Он протянул Арабову газету.
Тот лишь скользнул по тексту взглядом.
– И что скажете? В какой мере она отражает действительность?
– Изложите содержание "Войны и мира" в одном предложении.
– Пожалуйста, – Турецкий наморщил лоб. – Это роман о том, как Андрей Болконский хотел стать крупным военачальником, но стал гражданским человеком, побывал на фронте, но умер в постели, а Наташа Ростова хотела выйти за него замуж и стать передовой женщиной своего времени, но была любимой героиней Толстого, который очень любил детей, поэтому вышла замуж за толстого Пьера Безухова, обзавелась многочисленным потомством и поняла, что в том ее предназначение, а Наполеон, фраер эдакий, не хотел признавать, что все в мире идет своим чередом, и вторгся в Россию, что вышло ему боком, потому как весь русский народ, немалая часть которого изображена в романе, на него ополчился. Ну так как?
Арабов был немедленно побежден. Он захохотал, как ребенок. Он и во время серьезного разговора постоянно ерзал, а теперь сполз с кресла на ковер и в восторге заколотил по нему руками. Закашлялся, откашлялся и абсолютно искренне зааплодировал. Турецкий сообразил, что в его лице получил сейчас союзника.
– Все? Ничего не забыли? – спросил футбольный "философ", вытирая выступившие слезы.
– Да, и еще старый дуб весной зазеленел… Вернемся к нашим рыбакам и решетовым.
– Александр Борисович! Спасибо, голубчик, за представление, жаль, не догадался принести диктофон. Но уж в конце беседы (если только это будет не в Лефортово!) вы мне непременно эту замечательную сентенцию воспроизведете. Договорились?… Теперь что касается нашего родного футбола. Это такой клубок! Вернее, кубло. Мы до завтрашнего вечера не разберемся! Если не хотите называть никаких имен, обрисуйте по крайней мере круг лиц, которые вас интересуют.
– Хорошо, – согласился Турецкий. Его уже начинало слегка подташнивать от свалившейся на голову подноготной отечественного футбола. Если любишь что-то, вовсе не обязательно знать, как оно устроено. – Я сформулирую вопрос так: кто из руководителей и владельцев ведущих клубов мог сделать значительное состояние, заручившись поддержкой Рыбака как главы федерации? Мог ли Рыбак провести реформы, которые сделали бы большой футбол сверхприбыльным?
– Весь – ни за что! Пока народ не может платить по мировым ценам за билеты, рекламодатели – за рекламу, телевидение – за трансляции матчей внутреннего первенства и так далее, ни Рыбак, ни Решетов, ни кто-либо другой не сделает клубы высшей лиги сверхдоходными. Да и вообще, касательно реформ, от которых всем станет лучше… Рыбак, на мой взгляд, человек честный, насколько это возможно для спортивного функционера, не знаю, что там за история с убийством жены – вам виднее. Но он далеко не царь Соломон! Да-да, поверьте… Суть заключается в том, что два-три самых богатых клуба в принципе могли заработать большие деньги, если бы он протащил идею с новой системой контрактов. Она предусматривала, в частности, создание специального фонда для поддержки команд, составляющих основу сборной. Воспользовавшись им, они переманивают лучших игроков со всего СНГ, в первую очередь из других российских команд, чтобы чего-то добиться на международной арене, а года через три – перепродают на Запад с большим наваром. Налогов с "экспорта" по новой схеме практически не платят, вместо этого перечисляют мизерные средства на поддержку региональных федераций и детско-юношеского футбола. Вот, в сущности, и все.
Улыбабов, подумал Турецкий, похоже, придумал новый способ озолотиться: создает фонды помощи себе, я б тоже такой создал, если б в него вступали и членские взносы платили…
– Мне кажется, – сказал он, заглянув в "Спорт-экспресс", – у Решетова хорошая программа развития российского футбола. Он обещает реальные вещи. Скажем, новую футбольную базу для сборной страны к две тысячи первому году.
– Программа хорошая, – согласился Арабов. – И вещи реальные. Только дальше идут гораздо менее реальные. Скажем, выход сборной команды в одну четвертую финала чемпионата мира две тысячи второго года и в одну вторую финала чемпионата Европы в четвертом году. Тренер сборной Катанян, кстати, предложил очень простой девиз – играть на победу в каждом матче.
– Действительно, нехитрый принцип. Но очень симпатичный.
– Мне всегда странно слышать декларации что-то выиграть и куда-то попасть. Это всегда оборачивается абсурдом. Допустим, Решетов обязывается, что сборная выйдет в полуфинал. Ну а дальше что? Дальше Решетов обязывается проиграть? Типичная логика чиновника. То есть всякое отсутствие таковой. Делает он базу для сборной – и молодец, пусть делает. Не надо ему ничего обещать выигрывать. Это же не его дело. Решетову нужно для федерации деньги зарабатывать, а складывается такое впечатление, что он не слишком, как бы это… выражаясь современно, гибок в этом вопросе. А безденежная федерация – значит нищая сборная.
Турецкий снова заглянул в газету, где помимо волковской статьи была опубликована программа Решетова.
– Кроме того, в двухтысячном году планируется вывести сборную в первую десятку по рейтингу ФИФА. Сегодня-то мы аж на сорок третьем месте. А до пятого года – выигрыш одного еврокубка и два выхода в финал.
– Это все замечательно. Но что может конкретно заинтересовать болельщика? Только результаты сегодняшнего дня. Болельщик ведь живет не обещаниями, а конкретными результатами.
– У меня такое ощущение, что болельщик вообще уже вроде как не живет, – сознался Турецкий.
– Ну это вы напрасно! Стадионы, конечно, не под завязку, но зрителей собирают. И очень много молодежи. Это болельщик, естественно, новый и пока не слишком квалифицированный, поскольку почти не видел в своей жизни по-настоящему качественного футбола, но…
– А вы сами ходите на футбол, Аркадий Ильич?
– Честно говоря, довольно редко. Знаете, субъективно-объективные обстоятельства.
– Понятно. А я как-то ехал с такой вот молодежью в одном автобусе, – грустно поделился Турецкий.
– Следователь Генеральной прокуратуры – в автобусе?! – весело прищурился Арабов.
– Со мной и не такое бывает. Так вот в том же автобусе резвились фанаты ЦСКА, кажется. И я вышел за несколько остановок до того места, куда добирался.
– Положим, хулиганья во все времена хватало. А эти их речевки, так их и в прежние времена хватало. Просто шумели они в общественных местах меньше и реже и писали свои философские тексты на заборах, а не выкрикивали во всеуслышание. Разве не помните? "Кубок взяли "горняки" – остальные дураки!"
– "Что за баночка мочи – это общество "Нефтчи"! – немедленно отреагировал Турецкий.
Посмеялись.
– Ну а теперь, если вы удовлетворены, Александр Борисович, то, с вашего позволения, я отправлюсь за диктофоном и вы мне повторите эту вашу чудесную…
– Не надо за диктофоном, – вздохнул Турецкий и расстегнул пиджак.
– Почему? – огорчился Арабов. – Не воспроизведете? Не сможете? Или не хотите? Или это плагиат?
Турецкий в который раз поразился бодрости этого пожилого человека, достал из внутреннего кармана собственный диктофон и протянул Арабову кассету, на которую фиксировался разговор.
Свершилось чудо. Измайловские боевики как нормальные законопослушные граждане все поголовно явились на беседу в прокуратуру. Турецкий с Артуром поделились: "важняку" – двое судимых, стажеру – четверо "чистеньких".
Всем задавали одни и те же вопросы: где были и что делали в день убийства Штайна с 10.30 до 11.00 (когда был звонок из автомата) и непосредственно в момент совершения убийства.
Единственным, кто не смог дать вразумительного ответа на первый вопрос, был Лосев. Он, по его словам, пить начал еще накануне и, кроме нескольких наиболее ярких тостов, не помнит в тот день вообще ничего. Хотя, по утверждению остальных братков, в "Олимпию" он приехал на собственной машине. А на невинный вопрос о посещении туалета ответил, что в "Олимпии" его не посещает, поскольку там скользко.
Зато Дырокол (Камында) в сортир бегал каждые десять минут, и не потому, что съел что-то не то. Когда-то Дырокол был подающим надежды дзюдоистом, но однажды ему отбили мочевой пузырь, и на этом его спортивная карьера закончилась, ибо ни одного поединка он довести до конца не мог, не сбегав раза три отлить. Распространяется ли это на периоды жестокого опьянения, никто не вспомнил.
Выводы: несмотря на то что Лось и Дырокол – явные антагонисты в вопросе посещения отхожих мест, они являются наиболее вероятными подозреваемыми. Хотя из их сортирных похождений никаких далеко идущих выводов сделать, увы, нельзя.
Позвонили с проходной.
– Тут какая-то Гриб требует пропустить ее к вам.
– Может, Гримм?
– А… точно, Гримм.
– Да гоните ее, ко всем чертям, – крикнул в трубку Турецкий. И тут же передумал: – А, нет-нет, погодите! Пусть поднимается.
Надо же выяснить ее связь с DT3, если таковая имеется, а то совсем закрутился с этими измайловцами.
– Привет, Саша. – Фрау Гримм была полна дружелюбия, как будто и не было бурной сцены дома у Турецкого. – А у тебя мило и кофе хорошо пахнет, угостишь?
– Может, тебя еще и конфетами покормить? – сразу же окрысился Турецкий.
– А что, есть конфеты?
– Я предупреждал. Не приближаться ко мне менее чем на триста метров.
– А мне захотелось посмотреть на твой страшный… пистолет.
– Ты все сказала? Выметайся. – В конце концов, про DT3 можно выяснить и по официальным каналам.
– Саша, какой ты грубый. Тебе все что-то от меня нужно, да? Я слышала, как ты требовал гнать меня в шею, ты так орал в трубку, что невозможно было этого не услышать, стоя рядом с дежурным. У него, бедняги, кажется, барабанные перепонки лопнули. Но потом ты передумал, с чего бы это?
– Решил послать тебя лично и подальше, – еще больше разозлился Турецкий и на нее, и на себя.
– А зря, я хочу оказать услугу, практически безвозмездно, то есть даром.
– Какую? – не очень-то обрадовался Турецкий, даром услуги оказывают друзьям и единомышленникам, они же скорее наоборот – антагонисты.
– Я тебе воришку нашла.
Турецкий молчал.
– Который с мертвого Штайна часы снял и деньги экспроприировал. Вот слушай. – Наташа поставила на стол диктофон. Запись была не очень качественной, но вникать в суть зафиксированного на пленке разговора это не мешало.
Говорили Наташа Гримм и какой-то мужчина, начало разговора отсутствовало.
"Г р и м м. Пятьдесят долларов.
М у ж ч и н а. Пятьдесят долларов?
Г р и м м (с нажимом). Пятьдесят долларов.
Молчание.
Г р и м м. Сто долларов.
М у ж ч и н а. Но я правда ничего не знаю, я даже к нему не подходил.
Г р и м м. Подумайте, всего несколько слов – и сто долларов ваши. Никто никогда ничего не узнает. Мы одни, свидетелей нет.
М у ж ч и н а. Не знаю я.
Г р и м м. Я ни на что абсолютно не претендую, все останется вам, если вы еще не потратили.
Неразборчивое мычание.
Г р и м м. Хорошо, сто пятьдесят "зеленых", и ни цента больше.
М у ж ч и н а. Вы меня точно не записываете?
Г р и м м. Можете меня обыскать.
М у ж ч и н а. Полторы сотни "гринов"?
Г р и м м. Да.
М у ж ч и н а. Ладно. Девятьсот десять долларов, четыреста марок и сотенная рублями.
Г р и м м. И больше ничего?
М у ж ч и н а. Нет.
Г р и м м. Точно?
М у ж ч и н а. Да точно, точно. Точно говорю, деньги-то давай, чего в руке зажала?"
Щ– щелк.
– Коридорный? – спросил Турецкий, выключая диктофон. Догадаться было несложно, они с Артуром и так его вычислили. Просто методом исключения. А применять подобные данному методы следователям Генпрокуратуры, к сожалению, не дозволено. Хотя стоило ему морду разбить и прямо по горячим следам все выяснить.
– Он, – подтвердила Наташа. – Дарю.
– Только на свои сто пятьдесят баксов не рассчитывай, придется приобщить к делу.
– Ладно, оформлю как гонорар за интервью.
– А начало разговора где?
– Там для тебя ничего интересного.
– Что ж, прими искреннюю благодарность за содействие в раскрытии серьезного преступления от лица Генпрокуратуры России и от меня лично. – Турецкий привстал и поклонился. Наташа жеманно изобразила книксен.
– В качестве благодарности я прошу самую малость: хоть два слова о расследовании. Даю честное слово без твоего согласия не выдавать в эфир ни строчки.
– Откуда такой жаркий интерес и живое участие? – насмешливо поинтересовался Турецкий. – Ты не на страховку штайновскую случайно претендуешь, или, может, он тебе наследство оставил?
– С чего бы это?
– Ну он же с тобой спал – и как честный человек…
– Что ты несешь, Саша? – возмутилась Гримм.
– Да ладно, брось отпираться, мне Эрика, дочь его, знаешь, наверное? – выдала длиннющий список его всяческих любовей и тебя помянуть не забыла. – Ходить – так ходить по большому, решил Турецкий. Откажется Гримм, невелика беда, Эрика-то имени журналистки не назвала, но характеристике – молодая, въедливая и стервозная – Наташа вполне соответствует. Признается – тем лучше, можно ее навсегда отвадить. – Ну так как?
Интуиция в очередной раз оказалась на высоте. Наташа призналась:
– Сволочь он был, а не честный человек.
– Но наследство-то хоть оставил? – спросил довольный собой Турецкий.
– Саша, а почему бы нам не встретиться на нейтральной территории. Посидим, попьем кофейку, можно даже без конфет, поговорим, а то здесь обстановка какая-то нервная. – Наташа соблазнительно и многообещающе улыбнулась.
– А в аптеку зайдем предварительно?
– Зачем?
– Купить чего-нибудь вместо конфет?
Наташа наконец сообразила и удовлетворенно фыркнула:
– Ты пошляк, Турецкий.
– Может, и пошляк, но честный человек, – вдохновенно соврал Турецкий, – у меня жена и дочь, так что кофеек отменяется. Меня уже тошнит от кофе.
В принципе, конечно, можно было бы и попробовать, но, памятуя рассказ Эрики о природном сволочизме фрау Гримм, Турецкий решил не рисковать, и так Ирка по любому поводу обвиняет черт знает в чем.
– Значит, про расследование не расскажешь? – Наташа собралась уходить, так ничего и не добившись.
– Извини, тайна следствия. Но как только я соберусь дать эксклюзивное интервью, ты будешь первой в списке репортеров. Да, слушай, совсем забыл, – остановил он Наташу уже у двери, – ты никогда в DT3 не работала?
– Нет.
– Точно? Я могу проверить…
– Проверяй на здоровье. Да при чем тут DT3?
– Действительно, ни при чем.
Одним выстрелом – двух зайцев. – DT3 не подтвердилось. Значит, только один заурядный заяц. Итак, Гримм – бывшая любовница Штайна, деньги спер дежурный по этажу. И что нам это дает? А ничего.