Мегрэ думал об этом, когда спускался по лестнице, направляясь в администрацию "Маджестика".
– Когда клиент звонит, чтобы заказать ужин, с кем его соединяют? – спросил он.
– Со специальным метрдотелем, отвечающим за обслуживание номеров.
– Ночью тоже?
– Нет. После девяти вечера этим занимается ночной служащий.
– Где он находится?
– В подвальном помещении.
– Отведите меня туда!
Мегрэ вновь спустился в нижнюю часть этого роскошного улья, построенного для тысячи клиентов. Он отыскал служащего, сидящего перед телефонным коммутатором в помещении, прилегающем к кухне. Перед ним лежал журнал регистрации. Сейчас было спокойное время суток.
– Вам звонил бригадир Торранс между девятью вечера и двумя ночи?
– Торранс?
– Полицейский, занимающий голубую комнату рядом с третьим номером, – пояснил на профессиональном языке сотрудник администрации.
– Нет, он не звонил.
– И никто к нему не поднимался?
Рассуждения были простыми. На Торранса напал тот, кто вошел к нему в номер. Чтобы приложить к лицу повязку с хлороформом, убийца должен был оказаться сзади жертвы. И Торранс при этом ничего не заподозрил.
Это мог сделать только официант отеля, либо по вызову инспектора, либо по собственной инициативе предложив, например, убрать со стола.
Мегрэ, сохраняя спокойствие, задал свой вопрос по-другому.
– Кто из обслуживающего персонала ушел с работы раньше положенного времени?
Телефонист удивился.
– Откуда вы знаете? Это простая случайность… Пепито позвонили и сообщили, что его брат заболел.
– Во сколько?
– Около десяти.
– Где он был в это время?
– Наверху.
– На какой аппарат ему звонили?
Чтобы это выяснить, связались с центральным коммутатором. Там утверждали, что никаких сообщений Пепито не передавали.
Дело шло быстро! Однако Мегрэ оставался невозмутимым и мрачным.
– Где его карточка? Ведь она должна у вас быть.
– Это не совсем карточка… Мы не заводим их на официантов, поскольку они часто меняются.
Пришлось идти в секретариат, где в это время уже никого не было. Тем не менее Мегрэ попросил открыть книги регистрации и нашел то, что искал:
"Пепито Моретто, отель Босежур, улица Батиньоль, 3. Принят…".
– Соедините меня с отелем "Босежур".
Ожидая соединения, он опросил другого служащего и узнал, что Пепито Моретто устроился в "Маджестик" по рекомендации одного итальянского официанта за три дня до приезда Мортимер-Левингстонов. Никаких нареканий по работе к нему не было. Сначала он был прикреплен к залу, затем, по его собственной просьбе, переведен на обслуживание номеров.
На том конце провода ответил отель "Босежур".
– Алло! Вы можете позвать Пепито Моретто?.. Алло!.. Что?.. С вещами?.. В три часа ночи?.. Спасибо! Алло!.. Еще вопрос. На его имя приходила почта?.. Никаких писем?.. Спасибо! Это все.
И Мегрэ повесил трубку все с тем же неестественным спокойствием.
– Который час? – спросил он.
– Десять минут шестого.
– Вызовите мне такси.
Он назвал шоферу адрес бара "Пиквик".
– А вы знаете, что он закрывается в четыре?
– Это неважно!
Машина остановилась напротив бара, металлические ставни которого были уже опущены. Из-под двери пробивалась полоска света. Мегрэ знал, что в большинстве ночных заведений обслуживающий персонал, порой насчитывающий более сорока человек, обычно ужинает перед тем, как разойтись по домам.
Трапеза проходит в зале, который только что покинули клиенты, в то время как уборщицы уже принимаются за работу.
Однако он не стал звонить в "Пиквик". Повернувшись спиной к бару, он заметил небольшое бистро на углу улицы Фонтен, куда обычно заходит обслуживающий персонал ночных заведений в перерыве между работой или после ее окончания.
Бистро было еще открыто. Когда Мегрэ вошел туда, трое мужчин, облокотившись о стойку, пили кофе с коньяком и обсуждали свои дела.
– Пепито здесь?
– Давно ушел! – ответил хозяин.
Комиссар заметил, что один из клиентов, который, вероятно, узнал его, знаками просит хозяина замолчать.
– Я должен был встретиться с ним в два, – продолжил он.
– Он был здесь.
– Знаю! Я передал ему сообщение с танцором из бара напротив.
– Жозе?
– Да. Он должен был сказать Пепито, что я не смог освободиться.
– Да, Жозе действительно приходил. Кажется, они о чем-то говорили…
Посетитель, делавший знаки хозяину, нервно барабанил пальцами по стойке. Он побледнел от злости, поскольку этих нескольких фраз было достаточно для прояснения хода событий.
В десять часов вечера или около того Пепито убил Торранса в "Маджестике".
Должно быть, у него имелись точные инструкции, поскольку он сразу же ушел с работы под предлогом телефонного звонка от своего брата, чтобы отправиться в бистро на углу улицы Фонтен и ждать там дальнейших указаний.
В условленное время танцор, которого только что назвали Жозе, пересек улицу и передал ему, как несложно догадаться, очередное задание: выстрелить в Мегрэ, как только тот выйдет из "Пиквика".
Иными словами, два преступления за несколько часов. И двое полицейских, севших на хвост банде Латыша, выведены из игры!
Пепито выстрелил и скрылся с места преступления. На этом его роль закончена. Он остался незамеченным. Значит, вполне может вернуться за своими вещами в отель "Босежур"…
Мегрэ расплатился, вышел из бистро и, обернувшись, увидел, как трое посетителей с недовольным видом что-то высказывают хозяину бистро.
Он постучал в дверь бара "Пиквик", ему открыла одна из уборщиц.
Как он и предполагал, работники ужинали, устроившись за сдвинутыми столами, на которых были видны остатки курицы, куропаток, салатов – всего, что не съели клиенты. Тридцать голов повернулись к комиссару.
– Жозе давно ушел?
– Давно! Сразу после того, как…
Но метрдотель узнал комиссара, которого сам обслуживал, и толкнул локтем говорящего.
Мегрэ не стал разыгрывать комедию.
– Его адрес! И точный, ясно? Иначе у вас будут проблемы.
– Я не знаю… Только хозяин…
– Где он?
– В своем доме, в Ла-Варенн.
– Дайте мне журнал регистрации.
– Но…
– Быстро!
Несколько человек сделали вид, что ищут журнал в ящиках маленького стола, стоящего за оркестровой площадкой. Мегрэ оттолкнул их и сразу же нашел то, что искал:
"Жозе Латури, улица Лепик, 71".
Он вышел так же, как вошел, тяжелой поступью, пока встревоженные официанты рассаживались по своим местам.
Мегрэ был в двух шагах от улицы Лепик. Но дом 71 находился выше, и нужно было долго подниматься по крутой улице. Комиссару пришлось дважды останавливаться, потому что у него перехватывало дыхание.
Наконец он оказался перед дверью, ведущей в меблированные комнаты в стиле отеля "Босежур", только еще более убогие. В ответ на звонок дверь открылась автоматически. Он постучал в круглое окошко, и через некоторое время ночной консьерж вылез из своей кровати.
– Жозе Латури?
Мужчина бросил взгляд на доску с ключами, висевшую у изголовья его раскладушки.
– Не возвращался! Его ключ здесь.
– Давайте сюда! Полиция.
– Но…
– Шевелитесь!
Странно, но факт: никто не осмеливался возражать ему этой ночью. А ведь сегодня в нем не было ни присущей ему суровости, ни жесткости. Возможно, люди интуитивно чувствовали, что его нынешнее спокойствие куда хуже.
– Какой этаж?
– Пятый!
В длинной узкой комнате стоял затхлый запах. Постель была разобрана. Жозе, как большинство ему подобных, должно быть, спал до четырех часов дня, а позже комнаты в гостиницах уже не убирают.
Старая пижама с изношенным воротником и вытертыми на локтях рукавами небрежно брошена поверх простыни. На полу – пара туфель, которые, судя по смятым задникам и дырявой подошве, служили домашними тапками.
В потертой дорожной сумке из искусственной кожи лежали лишь старые газеты и черные залатанные брюки.
Над туалетным столиком – кусок мыла, баночка с кремом, таблетки аспирина и упаковка снотворного.
На полу валялась какая-то скомканная бумажка, которую Мегрэ поднял и старательно разгладил. Ему даже не понадобилось подносить ее к носу, чтобы понять, что в ней был героин.
Спустя четверть часа комиссар, обыскав всю комнату, обнаружил дыру в обивке единственного кресла, просунул туда палец и один за другим вытащил одиннадцать пакетиков того же наркотика, по грамму каждый.
Он сложил их в свой бумажник, спустился по лестнице. На площади Бланш Мегрэ подошел к полицейскому, дал ему необходимые инструкции, и тот занял наблюдательный пост возле дома 71.
Мегрэ хорошо помнил того молодого человека с черными волосами: не очень здоровый на вид жиголо с неуверенным взглядом, который от волнения задел его столик, когда возвращался на свое место после встречи с Моретто.
Он настолько боялся вернуться домой после случившегося, что бросил все свои пожитки и одиннадцать пакетиков, продав которые вполне можно было заработать целую тысячу франков.
Этот рано или поздно попадется: смелостью он явно не отличался и сейчас наверняка где-нибудь дрожал от страха.
Пепито был гораздо хладнокровнее. Возможно, он уже ждал на вокзале отправления первого поезда. А может, подался в пригород или попросту переехал в другой отель.
Мегрэ поймал такси и хотел было назвать адрес "Маджестика". Но подумал, что там, наверное, еще не закончили. То есть тело Торранса еще находилось в комнате.
– Набережная Орфевр.
Проходя мимо Жана, он понял, что тот уже в курсе дела, и отвернулся, словно был в чем-то виноват.
Он даже не подошел к своей печке. Не снял пиджак, не отстегнул воротничок.
В течение двух часов он сидел неподвижно, положив локти на стол, и только когда стало светать, он решил прочитать записку, которую ему, должно быть, принесли ночью.
"Комиссару Мегрэ. Срочно.
Мужчина в вечернем туалете в половине одиннадцатого вечера вошел в отель "У Сицилийского короля" и пробыл там десять минут. Уехал на лимузине. Русский не выходил".
Мегрэ не шевелился. А новости продолжали поступать. Сначала раздался телефонный звонок из комиссариата квартала Курсель.
– Некто Жозе Латури, работавший танцором, был найден мертвым возле ограды парка Монсо. Ему нанесли три ножевых ранения. Бумажник не взяли. Когда и при каких обстоятельствах было совершено убийство, неизвестно.
Как раз это комиссару было известно! Он сразу представил себе, как Пепито Моретто идет следом за молодым человеком, выходящим из "Пиквика". Посчитав Жозе чересчур взволнованным и способным тем самым выдать себя, он убил его, даже не сочтя нужным взять бумажник и документы. Возможно, этим он бросил Мегрэ вызов?
Казалось, убийца говорил: "Хотели выйти через него на нас? Ну так получайте!"
Половина девятого. В телефонной трубке раздался голос управляющего "Маджестика":
– Алло!.. Комиссар Мегрэ? Это невероятно, неслыханно!.. Несколько минут назад позвонили из семнадцатого номера. Из семнадцатого! Вы помните? Это там, где…
– Освальд Оппенгейм, да… И что?
– Я отправил официанта… Оппенгейм, лежа на кровати как ни в чем не бывало, потребовал принести ему завтрак…
Глава 10
Возвращение Освальда Оппенгейма
Мегрэ сидел без движения два часа. Когда он собрался встать, то с трудом смог пошевелить руками; ему пришлось звонить Жану и просить его помочь надеть пальто.
– Вызови мне такси.
Несколько минут спустя он уже входил в дом доктора Лекурба на улице Месье-ле-Пренс. В приемной ждали шестеро пациентов, но его провели через квартиру и приняли, как только освободился кабинет.
Вышел он оттуда через час. Весь его торс будто одеревенел. Круги под глазами были такими темными, что сам взгляд Мегрэ изменился, словно ему нанесли грим.
– Улица Сицилийского короля! Я скажу, где остановиться.
Издали он увидел двух своих инспекторов, прогуливающихся напротив отеля. Выйдя из машины, он направился к ним.
– Не появлялся?
– Нет. Один из нас двоих всегда был на посту.
– Кто выходил из отеля?
– Низенький сгорбленный старичок, двое молодых людей, женщина лет тридцати…
Мегрэ пожал плечами, вздохнул:
– У старика была борода?
– Да…
Он молча развернулся, поднялся по узкой лестнице и прошел мимо комнатки хозяина. Минуту спустя он уже стучал в дверь номера 32. Женский голос что-то ответил на незнакомом языке. Дверь открылась, и он увидел полуодетую Анну Горскину, только что вставшую с постели.
– Где твой дружок? – спросил он.
Мегрэ говорил сквозь зубы, давая понять, что у него нет времени и что он не станет утруждать себя осмотром комнаты.
Анна Горскина крикнула:
– Убирайтесь! Вы не имеете права!
С флегматичным видом комиссар поднял с пола знакомый тренчкот. Но создавалось впечатление, что он ищет что-то еще. Взгляд его упал на лежащие возле кровати серые брюки Федора Юровича.
При этом мужских ботинок в комнате не было.
Еврейка, надевая свой пеньюар, окинула его гневным взглядом.
– Вы думаете, раз мы иностранцы…
Мегрэ не дал ей выплеснуть на него свою ярость. Он спокойно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, которую она распахнула, когда он уже спустился на один этаж. Стоя на лестничной площадке, она лишь тяжело дышала, не произнося ни слова. Склонившись над перилами, женщина не сводила с него глаз и внезапно, обуреваемая безудержным желанием хоть что-нибудь предпринять, она плюнула вниз.
Плевок с приглушенным звуком упал в нескольких сантиметрах от комиссара.
Инспектор Дюфур ждал его у выхода.
– Ну что?
– Будешь следить за женщиной. Она-то вряд ли сможет переодеться в старика.
– То есть вы хотите сказать?..
Нет! Ничего он не хотел сказать. У него не было сил вступать в дискуссию. Он снова сел в такси.
– В "Маджестик".
Расстроенный инспектор смотрел ему вслед.
– Сделай все возможное! – напоследок крикнул ему Мегрэ.
Ему не хотелось отчитывать своего коллегу. Не его вина, что он позволил себя обмануть. Разве сам Мегрэ не позволил убить Торранса?
Управляющий ждал на пороге, что само по себе было необычно.
– Наконец-то! Понимаете, я уже не знаю, что мне делать… Тут приезжали за вашим… вашим другом… Меня заверили, что в газеты ничего не просочится… Но этот здесь… Он здесь!
– Никто не видел, как он вошел?
– Никто! Именно это и… Послушайте! Как я вам уже говорил по телефону, он позвонил. Когда пришел официант, заказал себе кофе. Он был в постели…
– А Мортимер?
– Вы полагаете, они связаны? Но это невозможно! Он же известный человек. Министры, банкиры приходили к нему даже сюда…
– Чем сейчас занимается Оппенгейм?
– Только что принял ванну. Наверное, одевается…
– А Мортимер?
– Они еще не звонили. Спят, должно быть.
– Как выглядел Пепито Моретто?
– Да, мне рассказали… Лично я его никогда не видел. Точнее, не замечал. У нас столько работников! Но я навел справки: он невысокий, смуглый, черноволосый, молчал целыми днями.
Мегрэ записал приметы на листке, вырванном из блокнота, положил его в конверт, написал адрес своего шефа. Вместе с отпечатками пальцев, которые наверняка были найдены в комнате, где убили Торранса, этого должно было хватить.
– Попросите отнести это в префектуру.
– Хорошо, месье комиссар.
Управляющий был сама любезность, поскольку понимал, что события принимают серьезный оборот.
– Что вы намереваетесь делать?
Но комиссар уже двинулся дальше. Неуклюже встав посреди холла, он был похож на туриста в исторической церкви, который без помощи священника пытается угадать, что же здесь можно посмотреть.
Лучи солнца озарили холл "Маджестика".
В девять часов утра здесь почти никого не было. Несколько клиентов завтракали за отдельными столиками, читая газеты.
В конце концов Мегрэ уселся в плетеное кресло возле фонтана, который по каким-то причинам сегодня не работал. Золотые рыбки в керамическом бассейне неподвижно застыли в воде, лишь открывая и закрывая рот.
Это напомнило комиссару открытый рот Торранса. Эта картина настолько его взволновала, что он долго еще ерзал в кресле, пока не нашел удобную позу.
Изредка мимо него проходили служащие отеля. Мегрэ следил за ними взглядом, зная, что в любое мгновение может прозвучать выстрел.
Игра достигла кульминации.
То, что Мегрэ установил личность Оппенгейма, то есть Петерса Латыша, еще ничего не значило, и комиссар не очень рисковал.
Латыш практически не скрывался, вел себя вызывающе, уверенный, что у полиции на него ничего нет.
Доказательством тому были следовавшие друг за другом телеграммы, сообщавшие о его перемещении из Кракова в Бремен, из Бремена в Амстердам, из Амстердама в Брюссель и Париж.
Но был еще труп в "Северной звезде"! И самое главное: Мегрэ обнаружил неожиданную связь между Латышом и Мортимер-Левингстоном.
Вот это открытие и было ключевым!
Петерс был бандитом и не скрывал этого, всем своим видом заявляя международной полиции: "Попробуйте поймать меня с поличным!"
Но Мортимера все считали порядочным человеком!
Всего два человека могли выявить эту связь.
И тем же вечером Торранса убили! А Мегрэ получил пулю на улице Фонтен!
Третий персонаж, танцор Жозе Латури, который, скорее всего, ничего не знал, но мог послужить поводом для нового расследования, был устранен.
И тогда Мортимер и Латыш, уверенные в успехе этой тройной расправы, вернулись на свои места. Сейчас они были наверху, в своих роскошных апартаментах, отдавали по телефону распоряжения обслуживающему персоналу, принимали ванну, завтракали, одевались.
Мегрэ ждал их в полном одиночестве, чувствуя себя не очень комфортно в этом плетеном кресле: часть груди онемела, а правая рука почти не двигалась из-за непрекращающейся ноющей боли.
В его власти было их арестовать. Но он знал, что это ничего не даст. В крайнем случае можно будет собрать свидетельские показания против Петерса Латыша, известного также под именем Федора Юровича, Освальда Оппенгейма и наверняка имеющего множество других имен, включая Олафа Сваана.
Но что он может предъявить Мортимер-Левингстону, американскому миллионеру? Уже через час после его ареста посольство Соединенных Штатов направит ноту протеста. Французские банки, финансовые и промышленные компании, акциями которых он владел, поднимут на ноги всех политических деятелей.
Где доказательства? Где улики? То, что он исчез на несколько часов вместе с Латышом?
То, что он ужинал в "Пиквике", а его жена танцевала с Жозе Латури?
То, что инспектор полиции видел, как он заходил в третьесортный отель с вывеской "У Сицилийского короля"?
Все это разнесут в пух и прах! Парижской полиции придется приносить извинения и даже принимать меры, чтобы удовлетворить американское посольство: например, отправить в отставку Мегрэ, во всяком случае для видимости.
А Торранс был мертв!